К циклу лекций лля рабочих гётеанума 7 страница

Видите ли, я говорил вам, что древний еврей, пони­мавший свой Ветхий Завет, знал, что означает: Бог но­чью мучил тебя через твои почки. Тем самым Ветхий Завет выразил реальность того, что явилось душе как сновидение. Бог ночью мучил тебя через твои почки, так говорит Ветхий Завет, ему известно: этот человек не только смотрит через свои глаза на внешний мир, этот человек через свою почку промысливает, а через свою печень просматривает то, что находится внутри. Древние римляне тоже еще сознавали это. Они сознавали, что есть, в сущности, два человека: один, который смотрит через свои глаза, и другой, в животе у которого есть печень и который осматривает свои собственные внутренности. Во всяком случае, о пече­ни можно было бы афористически высказаться — это, кстати можно проследить по расстановке всех сосудов неокисленной крови — можно было бы высказаться так: она смотрит назад. Поэтому происходит то, что человек воспринимает внутри себя столь мало; столь же мало, сколь можете вы воспринять то, что нахо­дится позади вас, вот также мало может воспринять и печень, осознавая то, что она видит. Древние римляне понимали это. Только они выражали это в та­кой форме, что нам этого сразу не понять. Они пред­ставляли это так: тут, впереди, человек имеет голову, и в нижней части тела он тоже имеет голову, только эта голова неотчетливая и смотрит она назад. Тогда они сводили эти две головы вместе и получалось вот такое образование (см. рисунок 12); одна голова с двумя лицами, одно из которых смотрит назад, а другое смот­рит вперед. Такие скульптурные изображения встре­чают и в настоящее время, находясь в Италии. Их называют головой Януса.

Рисунок 12

Видите ли, путешественники, у которых есть день­ги, странствуют по Италии со своим Бедекером (ав­тор туристического справочника — примеч. перев.), рассматривают эти головы Януса, заглядывают в спра­вочник Бедекера — но там ничего разумного об этом нет. Ведь не правда ли, напрашивается вопрос: что заставляло римлян изображать такую голову? Ведь они были совсем не так глупы, чтобы верить, что где-то за морем есть на Земле люди с двумя головами. Однако, не правда ли, примерно так должен думать путешественник, который не может поверить своим глазам, видя, что римляне изображали голову с дву­мя лицами, одно сзади, другое спереди.

Да, римляне, благодаря некоему природному мыш­лению, еще кое-что знали о том, чего все позднейшее человечество уже не знало, и к чему мы сейчас при­дем самостоятельно, независимо от них. Сейчас мы сможем убедиться в том, что римляне не были глупы, почему они были очень умны! Голова Януса называ­ется яннер, январь. Почему же они сопоставляли ее именно с тем временем, когда начинается год? Это тоже особая тайна.

Если, господа, удалось зайти так далеко, чтобы увидеть, как душа работает не только в голове, но и в печени, и в почках, то можно проследить также, ка­ким образом изменяется эта деятельность по ходу го­да. В теплое время года, летом, дело обстоит так, что печень работает чрезвычайно мало. Тогда печень и почки больше пребывают в состоянии своего рода ду­шевной сонной деятельности, они только выполняют свои внешние телесные функции, поскольку человек тогда больше отдается теплу внешнего мира. Внутри себя он в большей степени обретает состояние покоя, там все усмиряется.

Вся система пищеварения к середине лета стано­вится более заторможенной, спокойной, чем зимой, тогда как в течение зимы эта пищеварительная сис­тема начинает становиться чересчур душевно-духов­ной. И когда подходит Рождество, когда наступает новогоднее время, когда начинается январь, то ду­шевная деятельность внутри печени и почек стано­вится наисильнейшей.

Это римляне тоже знали. Вот почему они и назы­вали этого двуликого человека человеком-Янусом, че­ловеком января. Если человек снова самостоятельно приходит к поиску разумного начала в том, что вы­ставлено перед ним, то он не должен ограничиваться тем, чтобы просто «пялить глаза» на эти вещи, он должен стремиться снова понять их. Ему приходится иногда просто «пялить глаза», но это оттого, что современная наука стала бессильной. Видите ли, антро­пософия вовсе не является непрактичной. Она может объяснить не только все, что относится к человеку, но и то, что относится к истории; она может, например, объяснить, почему римляне изображали эту голову Януса! Я говорю об этом не ради тщеславия, но, в сущности, Бедекеру следовало бы принять к себе на службу антропософа, для того чтобы люди понимали мир; в ином случае они будут путешествовать по ми­ру в сонном состоянии, они будут всего лишь пялить глаза на все, недоступное их пониманию.

Да, господа, отсюда вы можете увидеть действи­тельную серьезность того, когда говорят, что для дости­жения душевного начала надо исходить из телесного. Об этом душевном начале я буду говорить с вами даль­ше в ближайшую субботу. Вы можете обдумать вопросы, которые вы бы хотели задать. И пусть для вас станет очевидно, что это действительно не шутка, когда хо­тят на основе телесного познать душевное начало; это наука, причем очень серьезная.

ШЕСТАЯ ЛЕКЦИЯ

Дорнах, 16 сентября 1922 г.

Для того, чтобы вы, господа, получили более пол­ную картину, мне хотелось бы более точно рассмот­реть, что происходит в человеческом теле каждый день при известных процессах. Ведь понять высшие процессы можно только в том случае, если мы по-на­стоящему познаем некоторые низшие процессы. Вот почему я хочу сегодня еще раз рассмотреть процесс пищеварения в целом, как с его физической, матери­альной стороны, так и со стороны душевной.

Мы едим: когда мы едим, мы, прежде всего, при­нимаем в полость рта пищевые продукты. Мы упот­ребляем твердые и жидкие пищевые продукты; газо­образные пищевые продукты мы принимаем в себя с помощью дыхания, через легкие. Итак, мы употреб­ляем твердые и жидкие пищевые продукты. Но в на­шем теле мы можем использовать только жидкое. Вот почему твердое уже во рту должно перейти в жидкую форму. Сначала это осуществляется во рту. Но в облас­ти рта и нёба это может произойти только благодаря тому, что по всему нёбу и вообще по всей полости рта располагаются маленькие органы, так называемые же­лезы, и эти железы постоянно выделяют слюну.

Вы, следовательно, должны представить, что здесь, например, с этой стороны языка, находятся такие ма­ленькие железы. Это маленькие образования, они уст­роены так, что они, если их более точно разглядеть под микроскопом, выглядят подобно маленьким ви­ноградным кистям: таким образом, они составлены из клеток. Это железы, которые источают слюну. Слю­на растворяет пищевые продукты и пропитывает их.

Пищевые продукты должны пропитаться слюной во рту, в ином случае они оказываются непригодными для человеческого организма.

Итак, тут развивается один род деятельности — это деятельность по пропитыванию слюной, смачи­ванию пищевых продуктов слюной — и эту деятель­ность мы улавливаем на вкус. Посредством вкусового чувства мы ощущаем вкус продуктов питания во время смачивания их слюной. Так же, как мы воспринима­ем краски и цвета с помощью глаза, с помощью вкусо­вого чувства мы воспринимаем вкус пищи.

Следовательно, мы можем сказать: во рту пища пропитывается слюной и мы чувствуем ее вкус. Вместе со вкусом мы также осознаем пищу. А благодаря смачи­ванию слюной она приходит в состояние, в котором может быть усвоена во всем остальном теле. Однако в слюне, находящейся во рту, должно также содержать­ся определенное вещество, иначе пищевые продукты не будут подготовлены надлежащим образом для ис­пользования в желудке. В слюне должно содержаться определенное вещество. Это вещество действительно содержится в ней, оно называется птиалином. Этот птиалин является тем веществом, которое произво­дит первичную обработку пищевого продукта, чтобы он стал пригодным для желудка.

Затем пища, смоченная слюной и обработанная птиалином, проходя через глотку и через пищевод, попадает в желудок. В желудке она должна подверг­нуться дальнейшей переработке. Для этого в желуд­ке должно находиться другое вещество. Оно должно вырабатываться и выделяться в желудке. Так же, как во рту вырабатывается слюна с птиалином, в желуд­ке тоже вырабатывается своего рода слюна. Только в этой желудочной «слюне» содержится другое веще­ство. Оно еще раз пропитывает пищу в желудке. Мы можем сказать: в желудке вместо птиалина находит­ся пепсин.

Видите ли, у взрослого человека, а также и у ре­бенка, достигшего семи лет, в желудке уже не прояв­ляется больше вкусовое ощущение. Но младенец ощу­щает вкус пищи в желудке точно так же, как взрослый ощущает вкус пищи во рту. Если хотят досконально исследовать человека, надо уметь уподобиться душев­ному началу младенца. Взрослый человек получает представление о вкусе в желудке в крайнем случае, ко­гда желудок уже отчасти разрушен и процесс вместо того, чтобы протекать внизу, в желудке, поднимается вверх. Тогда человек получает представление о том, что происходящее в желудке имеет вкус. Я предпола­гаю, что некоторые из вас уже имели этот опыт, ко­гда содержимое желудка возвращается назад, наверх в рот: какой же неприятный вкус имеет тогда все это, или, по крайней мере, большая часть из того, что че­ловек съел. Ощутив вкус того, что возвращается из желудка обратно, вы, конечно, не будете считать, что это очень вкусно. Никто не стал бы есть то, что на вкус подобно отрыжке из желудка. Однако вкус, свойствен­ный этой пищевой кашице, этой отрыжке, должен, тем не менее, образоваться. Он образуется в желудке. Не правда ли, во рту пища только пропитывается птиалином; в желудке же она пропитывается пепси­ном. Следствием этого является изменение ее вкуса. Так вообще обстоит дело со вкусом.

Давайте допустим, что вы, будучи очень чувстви­тельны, пьете воду; в общем случае вода, если уж она не слишком испорчена, не имеет дурного вкуса. Но если вы — вы должны быть, конечно, достаточно чув­ствительны — если вы растопите сахара на языке и тем самым подготовите язык, то вам может показать­ся, что у воды кислый вкус. Такое свойство у вкуса. В том виде, в котором он известен взрослому человеку, он возникает не во рту, а в желудке. Ребенок это чув­ствует, хотя, конечно, еще не думает об этом; поэто­му он знает вкус не так, как знает взрослый человек возникающий во рту вкус. Поэтому ребенок должен получать такие продукты питания, которые даже внутри желудка не имели бы слишком плохого вкуса. А таким продуктом как раз и является материнское молоко или молоко вообще по той причине, что оно не приобретает в желудке слишком плохого вкуса, ведь ребенок имеет сродство с молоком. Он сам ро­дился из того тела, которое может производить моло­ко. Следовательно, ребенок чувствует свое сродство с молоком. Поэтому молоко не вызывает в нем плохого вкусового ощущения. Однако если ребенок слишком рано получает другие средства питания, они кажутся ему противными. У взрослого это не происходит, так как его вкусовое чувство огрубело. Но ребенку это ка­жется противным, так как он не испытывает сродст­ва с этими поступающими извне продуктами.

Вы видите, что из желудка, после того, как пища пропиталась в желудке пепсином, пища входит в ки­шечник, в тонкий кишечник, в толстый кишечник и так далее.

Я могу написать здесь около слова «желудок» — «детское ощущение вкуса» (см. схему).

Если бы пищевая кашица просто распространя­лась здесь и с нею не происходило ничего иного, то она становилась бы в желудке жесткой, каменистой массой и могла бы привести человека к гибели. Но с этой пищевой кашицей происходит нечто другое.

схема 1

Рот	Вкус	Птиалин
Желудок	Детское ощущение вкуса	Пепсин
Поджелудочная железа	Чувство печени	Трипсин
Печень		Желчь

То, что происходит тут, осуществляется прежде всего опять-таки с помощью железы. Во рту мы име­ем железы, в желудке — железы; теперь же мы имеем дело с большой железой сзади желудка. Следователь­но, если здесь находится желудок, то за желудком, если человек смотрит спереди, находится довольно крупная железа, а перед этой железой располагается желудок. Итак, эта железа находится позади желудка. Эта желе­за, которую называют поджелудочной, тоже выделяет своего рода слюну, и эти выделения через тонкий канал поступают в кишечник. Так что в кишечнике пи­ща в третий раз пропитывается своего рода слюной. И вещество, которое выделяется этой поджелудочной железой, претерпевает в человеке дальнейшие измене­ния. Сначала поджелудочная железа выделяет это ве­щество. Оно почти такое же, как пепсин желудка. Но затем, по пути в кишечник, оно видоизменяется. Оно становится более едким. Пища должна быть теперь охвачена чем-то более едким, острым, чем прежде. И этот более едкий вид слюнообразного вещества, выде­ляемого поджелудочной железой, называется трипси­ном. Так что в качестве третьего мы имеем поджелу­дочную железу. Тут выделяется трипсин, во всяком случае, выделяется то, что в кишечнике превращает­ся в едкий сок трипсина. Таким образом, пища в тре­тий раз пропитывается слюноподобным веществом. И каждый раз с ней происходит нечто новое.

Происходящее уже не может быть воспринято соз­нанием человека в голове — как я вам говорил об этом в последний раз — но то, что возникает из пищевой кашицы, воспринимается теперь, чувствуется или ощущается как вкус печенью и осмысляется почками. Следовательно, все то, что происходит тут, в желудке, осмысляется почками и воспринимается печенью. При этом, следовательно, душевное начало имеет свое местопребывание в почках и в печени, и оно воспри­нимает так же, как человек воспринимает с помощью головы. Только он об этом ничего не знает. В лучшем случае он видит сны — и я рассказывал вам об этом в последний раз, — тогда все происходящее доходит до его сознания в образной форме. То, как пищевая кашица змееобразно продвигается по кишечнику и постоянно смешивается с трипсином, вызывает возбу­ждение, и человек воспринимает его во сне как змею. То, что человек воспринимает здесь, является, следо­вательно, перемещением (сознания — примеч. перев.) в неотчетливое, неясное душевное начало.

Итак, печень воспринимает все эти события с птиа­лином, пепсином, трипсином. Я должен их называть именно так; наука, к сожалению, дает этим вещам такие скверные наименования, но если бы кто-либо, не проявляя особых симпатий к этой науке, захотел внести ясность в этот предмет, если бы кто-то захотел дать этим вещам иные наименования, то все в науке могло пойти кувырком; это можно было бы сделать, но чтобы не переворачивать все вверх дном в науке, этого не делают и используют старые наименования — птиалин, пепсин, трипсин. Дело, следовательно, обсто­ит так, что пища в третий раз пропитывается слюнообразным составом. При этом в основе лежит чувство печени (см. схему).

Что это за чувство печени, господа, вам станет ясно, если вы вспомните, что происходит — если вы имели уже такой опыт, — когда человек подносит к носу дос­таточно острый лук. Появляются слезы, не так ли? Ес­ли поднести к носу хрен, тоже появятся слезы. Почему же это происходит? Это происходит оттого, что хрен или лук оказывают воздействие на слезную железу, и слезная железа выделяет горьковатые слезы. Видите, господа, примерно так же, как лук или хрен, действует и эта движущаяся по кишечнику пищевая кашица, и печень выделяет желчь подобно тому, как глаза выделя­ют слезы. Лук должен быть воспринят для того, чтобы он вызвал слезы; его надо почувствовать. Вот так и пе­чень чувствует эту пищевую кашицу и выделяет желчь, которая добавляется к последней. Это четвертое.

После того, как на пищевую кашицу рот воздей­ствовал посредством птиалина, желудок — посредст­вом пепсина, поджелудочная железа — посредством трипсина, к этой пищевой кашице добавляется еще желчь из печени. И только тогда осуществляется мыш­ление посредством почек.

Только когда пищевая кашица так подготовлена, когда она четыре раза пропитана слюнообразными веществами, только тогда она поступает через стен­ки кишечника в лимфатические сосуды, а оттуда в кровь. Следовательно, мы можем сказать: в человече­ском теле осуществляется исключительно сложный жизненный процесс. Начиная от рта и заканчивая переходом в кровь пищевой кашицы, эта последняя непрерывно изменяется, чтобы она могла быть пра­вильным образом переварена не только в желудке, но и во всем человеческом теле.

Но теперь она снова подвергается воздействию иного рода. Не правда ли, вы могли бы сказать, если бы вы сами — только представьте это, господа — если бы вы сами находились в химической лаборатории и, будучи к тому же умнейшим профессором, должны были проделать все описанное — вы бы этого не су­мели; вы должны были бы сперва прожевать всю эту пищу и пропитать слюной, находящейся во рту, за­тем пропитать слюнообразными выделениями желуд­ка, затем слюнообразными выделениями кишечника и, наконец, желчью! Все это происходит внутри, вы проделываете это каждый день. Но если бы вы захо­тели проделать все это в лаборатории, у вас бы это не получилось. Человек обладает рассудком, но то, что разумным образом совершается в его животе, осуще­ствляется с гораздо большей степенью разумности, нежели та, которой обладают на Земле люди. То, что тут происходит, представляет собой исключительно мудрый, исключительно разумный процесс. Имити­ровать его человек пока не в состоянии.

Но вы будете относиться к этому процессу с еще большим уважением, если я опишу вам его в подроб­ностях. Что ест человек? Человек ест растительные вещества, вещества животного происхождения, мине­ральные вещества; благодаря этому в его рот, желу­док и кишечник поступают самые различные веще­ства, которые должны быть преобразованы, которые должны быть изменены посредством смачивания их слюнообразными ферментами.

Представьте, что вы едите картофель. Из чего состоит картофель? Картофель главным образом со­стоит из того, что известно как крахмал. Вам также известно, что крахмал приготовляют из картофеля. Следовательно, когда вы едите картофель, вы едите, в сущности, крахмал. Итак, это первое из того, что вы едите. Мы едим крахмал. Есть много крахмало-содержащих продуктов. Картофель почти целиком состоит из крахмала, только крахмал еще пропитан некоторыми жидкостями, например водой. Благодаря этому картофель выглядит таким, каков он есть; он, кро­ме того, живой, а не мертвый. Вы едите живой крахмал, картофель. Но для этого он, как я вам говорил, должен быть умертвлен. Итак, это чистый крахмал. В расте­ниях повсеместно находится крахмал, то, что вы едите из растительного царства, всегда содержит крахмал.

Что вы еще едите? То, что вы берете из раститель­ного или животного царства, содержит белки. Белки вы едите в обычном курином яйце; вы используете их так, как они есть, только немного умерщвляете. Но вы едите белки, входящие в состав мышечного мяса или в состав растений. Итак, второе — это белки и вещества, содержащие белки.

И третье, что вы едите, и что отличается как от крахмала, так и от белков — это жиры. Жиры — иное вещество, нежели крахмал и белок. В растениях жиров меньше, чем в животных. Есть так называемые расти­тельные жиры. Человеку необходимы жиры или из растительного, или из животного царства, если он хочет нормально питаться. Итак, жиры есть третье из того, что человек использует в качестве продуктов питания.

Четвертым являются соли. Человек всегда дол­жен принимать такую пищу, которая от природы со­держит достаточно солей, по меньшей мере, содержит их некоторое количество, либо, как вы знаете, люди ставят на стол солонку, берут оттуда соль пальцами, или маленькой ложечкой из рога, или на кончике ножа и посыпают ею суп и другие продукты. Все это съедается. Это необходимо для нас. Это и есть то чет­вертое, что мы едим; тут я должен написать слово «со­ли», так как есть разные соли.

Все это поступает в кишечник и в кишечнике из­меняется.

Что же возникает из всего этого, господа? Благо­даря тому, что пища хорошо подготавливается посред­ством слюны во рту, слюнообразых выделений желуд­ка, она может в кишечнике в третий раз подвергнуть­ся обработке слюнообразным веществом, тогда она не твердеет, но изменяется, становится другой.

схема 2

КРАХМАЛ — САХАР

БЕЛОК — ЖИДКИЙ БЕЛОК

ЖИРЫ — ГЛИЦЕРИН, КИСЛОТЫ

СОЛИ — СОЛИ

Чем становится крахмал? Крахмал становится сахаром. Следовательно, если вы едите крахмал, в же­лудке получается сахар. Мы не нуждаемся в сахаре — если мы хотим иметь его в себе, а не есть — по той простой причине, что мы его сами производим. Но у человека бывает так, что он не все может произвести, хотя человеческая природа способна на очень многое. Сахара она производит слишком мало, у некоторых людей даже слишком мало. Тогда необходимо особым образом добавить сахара в пищу или добавить то, из чего он может быть изготовлен в кишечнике, что в ином случае, когда жизненные процессы в норме, ки­шечник сделает сам. И кишечник из крахмала дела­ет сахар. Это своего рода большое искусство.

Еще одно: вы ведь знаете, что для людей со сла­бым желудком лучше есть яйца всмятку, чем совсем крутые. Вы знаете еще и то, что если яйцо стало пло­хо пахнуть, оно никуда не годится. Белок является хорошим питательным средством, но если бы мы пере­несли его в живом состоянии в кишечник, этот белок в нас тоже стал бы издавать скверный запах и стал бы непригодным для использования. Мы не можем использовать в нашем кишечнике белок в том виде, в каком он находится вовне. Этот белок тоже надо преобразовать, в первую очередь, он должен быть растворен. Если вы положите его в воду, то он не рас­творится. Он должен стать совсем другим, чтобы он растворился. И особенно сильно растворяет белок трипсин. Так из белка возникает жидкий белок.

И в то время, пока возникает жидкий белок, в че­ловеческом организме образуется еще нечто; благода­ря воздействию этой кишечной слюны, выделяемой поджелудочной железой, образуется еще нечто. Как бы смешно это не было, тут образуется алкоголь. Чело­век производит алкоголь в себе. Нет необходимости пить алкоголь, человек в себе имеет источник этого алкоголя. Алкоголь возникает в кишечнике. Если же человек становится пьяницей, то это происходит лишь по той причине, что печень его очень жадная. Она не довольствуется тем, что воспринимает алкоголь, небольшое количество которого образуется в кишеч­нике; она требует больше алкоголя, и тут человек ста­новится пьяницей.

Видите ли, люди, которые узнали об этом, даже выдвигают это в качестве причины, чтобы пить вино и пиво. Они говорили так: хотя тут и есть противники алкоголя, но человек вовсе не должен быть против­ником алкоголя, поскольку он сам производит алкоголь в своем кишечнике. Однако последнее вовсе не является основанием, чтобы становиться пьяницей, чтобы пить слишком много алкоголя. Ибо если чело­век употребляет слишком много алкоголя, то он, тем самым, идет на поводу у своей печени, которая стра­стно желает алкоголя, и тогда печень становится боль­ной, она из-за всего этого вырождается и распухает. Но ведь печень должна находиться в рабочем состоя­нии. Печень увеличивается в размерах, и маленькие железы раздуваются. И если печень должна произ­водить работу по выделению желчи, то она уже не производит нормальную желчь. К пищевой кашице в кишечнике желчь не добавляется должным образом. Такая неправильно переработанная пищевая кашица переходит в лимфатические сосуды и в кровеносные сосуды. Это поступает в сердце и атакует его. Поэто­му люди, которые пьют слишком много пива, имеют болезненную печень, и выглядит она у них совсем иначе, нежели у тех, кто пьет мало или даже доволь­ствуется тем незначительным количеством алкоголя, которое образуется в кишечнике человека, поскольку даже этого в основном достаточно. Вырождающаяся печень и вырождающееся сердце — вот последствия чрезмерного употребления алкоголя. Поэтому возника­ет пивное сердце, которое имеет большинство населе­ния Мюнхена. Но при этом и печень оказывается ис­порченной, перерожденной. Видите ли, вырождение и различные заболевания можно понять, если указан­ным образом рассматривать различные стадии, кото­рые проходит в организме пищевая кашица.

Я говорил вам, что возникает, если белок становит­ся жидким. Тогда алкоголь проникает внутрь белка и препятствует возникновению дурного запаха. Вы ведь знаете, что если хотят законсервировать какое-либо жи­вое существо, его сохраняют в спирте, так как алкоголь, как я уже говорил, является консервантом. Он может хранить. Белок может сохраняться в организме благодаря тому, что к нему добавляется спирт, причем сам организм производит эту добавку. Это весьма разумно.

Но происходящие при этом процессы настолько тонки, что человек не смог бы воспроизвести их. Ес­ли он, скажем, хочет сохранить какой-либо член тела человека или хочет сохранить маленькое живое суще­ство, он помещает это в спирт и выставляет в своем естественнонаучном кабинете. Однако гораздо более тонким, более одухотворенным образом проделывает то же самое трипсин в человеческих кишках; тут вы­деляется алкоголь, и белок помещается в алкоголь.

Что же происходит с жирами? Да, господа, жиры поступают в кишечник и видоизменяются там благо­даря выделениям поджелудочной железы и взаимо­действию с желчью. Из жиров возникают вещества двух видов. Одно из них — это глицерин. Глицерин известен вам внешним образом, но и в себе вы еже­дневно производите глицерин. Другие вещества — это кислоты. Итак, из жиров возникают глицерин и кислоты, всевозможные жирные кислоты.

И только соли, они остаются прежними, они из­меняются мало; самое большее — это то, что они рас­творяются и тем самым лучше поддаются усвоению при переваривании. Но, в сущности, они остаются такими же, какими мы их принимали. Так что соли остаются солями (см. схему 2).

Следовательно, употребляя соответствующие про­дукты, мы поедаем крахмалосодержащие вещества, вещества, содержащие белки, вещества, содержащие жиры и вещества, содержащие соли. После этого мы перевариваем их и имеем тогда вместо крахмала, бел­ков и жиров сахар, растворенный, жидкий белок, гли­церин, кислоты и соли.

Так что же происходит с тем, что находится в нас? Мы имеем в нас нечто совершенно иное, нежели то, что было нами съедено. Мы имеем все это в совершен­но измененной форме.

Видите ли, несколько столетий тому назад здесь, в Швейцарии — он, впрочем, побывал и в других мес­тах — был один врач, к которому современная наука относится с презрением, но который, однако, обращал внимание на все эти процессы. Это был Парацельс. Он был профессором в Базеле. Однако здешние ребя­та прогнали его, потому что он знал больше, чем они. Даже сегодня его повсеместно поносят. Несмотря на то, что он был очень разумным человеком, с ним случи­лось так, что он сорвался со скалы и разбил себе голову. Последнее время своей жизни он провел в Зальцбурге. Он был врачом. Если бы он оставался — как это гово­рят сегодня — почтенным гражданином, государст­венным статским советником Зальцбурга, о нем бы сохранились самые лучшие воспоминания. Однако он был человеком, который знал больше, чем другие. И вот о нем сказали: он, мол, был пьяница, он напился и сорвался со скалы. Что ж, так заведено в мире. Итак, он кое-что знал о мире, и он самым настойчивым об­разом указывал на то, что во внутренностях человека находится некая преобразующая сила. Но с того вре­мени прошли века, и обо всем этом было забыто.

Так что же происходит со всем тем, что находится внутри? На этот счет у науки имеется одна крупная иллюзия. Ведь наука, видите ли, говорит: все то, что возникло теперь как сахар, жидкие белки, алкоголь, глицерин, жирные кислоты и соли, все это поступает в кровеносные сосуды, а оттуда — в сердце и от сердца по кровеносным сосудам разносится по всему осталь­ному организму. Тут мне хочется сказать вот что: ес­тественно, что с наиболее плотными веществами дело так и обстоит — там все в жидкой форме, но ведь и среди жидкостей есть и более и менее плотные жид­кости, — итак, с наиболее плотными из всех, что тут находятся, так и происходит: они переходят в сосу­ды и оттуда распространяются по телу. Но, господа, разве вы никогда не замечали, что если взять стакан воды, опустить туда сахар, а затем выпить, то слад­ким оказывается не только то, что находится внизу стакана, куда был положен сахар? Вся вода в стакане станет сладкой, не так ли?! Сахар, ставший жидким, растворяется во всей воде. Точно так же и соль. А ведь внутри стакана нет никаких сосудов, которые могли бы разносить соль и сахар во все его части, тем не ме­нее, это происходит.

Некоторое время тому назад я рассказывал вам, что человек, собственно, на девяносто процентов состо­ит из воды, или по крайней мере, из жидкости. Это живущая вода, но это вода. Так нуждаются ли находя­щиеся там вещества именно в сосудах, чтобы распро­страниться по всему телу? Если здесь, в кишечнике, вы­рабатывается сахар, то разве только по сосудам сможет он распрострачиться по всему телу? Человек состоит из воды, поэтому сахар может распространяться в нем.

Некоторые люди говорят: если человек пьет вино, то весь алкоголь, который этот человек принимает, идет по такому пути: из кишечника в сердце и только оттуда — во все остальное тело. Я могу дать вам гаран­тию, господа, что если бы все количество алкоголя, которое вливает в себя такой пьяница, обязательно проходило через сердце, то этот алкоголь погубил бы его не за несколько лет, а за несколько дней. Можно на­стоятельно подчеркнуть, что всё, принимаемое внутрь в жидкой форме, распространяется по телу не толь­ко посредством сосудов, но переходит в тело подобно тому, как сахар в стакане с водой распространяется во всем объеме воды в стакане. Если кто-либо, обладая достаточно здоровым организмом, выпьет стакан воды, причем выпьет его по причине жажды, то этот первый стакан воды действительно окажется перерабатывае­мым в кишечнике, добавится к пищевой кашице и действительно перейдет оттуда в сосуды, и затем через сердце попадет во все тело. Но если сосуды и сердце уже достаточно наполнены, то вы можете пить воду сколько вам угодно; она больше не пойдет в сосуды, поскольку она там уже не нужна. Если вы выпили один стакан во­ды, столько, сколько необходимо для удовлетворения жажды, то ваше тело не затронет их ; если же вы выпи­ли слишком много воды, то уже после третьего-четвертого стакана вода быстро начнет выделяться с мочой. У нее нет времени идти в обход через сердце, она просто выделяется, ведь человек — это, в сущности, водяной столб; она выделяется вместе с мочой, если ее слишком много. Вспомните, что происходит, когда за пивным столиком собираются люди: после третьей, четвертой кружки пива то один, то другой куда-то убегает! У пи­ва совсем нет времени, чтобы сначала дойти до сердца, оно идет по гораздо более короткому пути и выделяет­ся; ведь человек представляет собой жидкое тело.