Рабочим, работницам, служащим завода им. коваля
Москва, 24 февраля 1936 года
24 февраля 1936
Дорогие товарищи!
Приветствую вас с проведением олимпиады художественной самодеятельности.
Хотелось бы, чтобы вы в своей работе серьезно и глубоко поняли истинные законы творчества.
Вы, участники художественной самодеятельности, являетесь яркими выразителями творческого подъема нашей родины и должны уметь правдиво, красочно и глубоко отобразить в своем искусстве все многообразие нашей жизни.
Вы не должны поддаваться копированию, поверхностному подражанию, а должны постараться познать законы творческой природы актера, уметь искренно передавать мысли и чувства изображаемого человека.
Только искренняя, правдивая передача чувств и мыслей на сцене является прекрасным. Всякое же копирование и наигрыш являются пошлостью в искусстве.
Вы должны твердо себе усвоить, что самодеятельное искусство, так же как и всякое профессиональное, требует огромной учебы, упорного овладения техникой органической природы актерского мастерства. Уметь правдиво и глубоко выразить истинное чувство неизмеримо труднее и сложнее, чем любое фокусничество, идущее от формальных выдумок, а не от логики человеческих чувств.
Самодеятельное искусство в нашей стране является большим искусством, и надо стремиться овладеть большим мастерством, чтобы быть достойным его участником.
Народный артист республики [К. С. Станиславский]
И. М. Москвину
24 февраля 1936
Милый и дорогой Иван Михайлович!
Играть в течение многих лет эпизодическую роль -- большой труд, но играть такую роль, как Федора, в течение стольких же лет, с таким темпераментом и нутром, отдавая всего себя роли, -- это есть потрясение.
Шестьсот таких потрясений создают подвиг. Вы преодолели такой подвиг. Он помог созданию славы Художественного театра как в Москве, так и в Европе и Америке.
Любящий Вас
К. Станиславский
Москва, 24 февраля 1936 года
Участникам X Съезда ВЛКСМ
11 апреля 1936 Москва
Нигде в мире нет такого простора для творческой работы, как у нас в СССР. Наша родина обеспечивает все условия, чтобы каждое творческое проявление нашло самую горячую поддержку.
Открывающийся X съезд комсомола представит изумительную картину творческой жизни советской молодежи. К искусству, которое должно отразить эту жизнь, предъявляются огромные требования, ответственность за выполнение которых падает в первую очередь на театральную молодежь.
Перед молодыми актерами стоит огромная задача овладеть всем богатством накопленного мастерства, и не только овладеть, но и суметь творчески углубить его на основе уже имеющегося опыта. Мастерство может быть приобретено только при самом большом упорстве и настойчивой учебе.
Отразить нашу действительность сможет только искусство большой правды, искусство больших чувств и идей.
Театральной молодежи предстоит героическая работа. Она должна проявить настойчивость, упорство, самую смелую инициативу, напряженную волю, чтобы сделать театр искусством, достойным нашей родины.
Народный артист республики
К. С. Станиславский
М. Л. Мельтцер
22 мая 1936 Москва
Дорогая Майя Леопольдовна.
Извините, что не сам пишу, виною тому моя болезнь, которая заставляет меня и теперь быть кратким. Поэтому обращаюсь Прямо к делу. Я не собирался навязывать Вам режиссера и говорил с Лораном частным образом для того, чтобы знать его взгляды на вопрос. Мне казалось необходимым дать Вам энергичного помощника (может быть, даже и не одного, а многих) по постановочной части "Снегурочки", где придется выискивать много фантастических сказочных трюков (призрак Снегурочки, таяние ее, заповедный лес -- движущиеся деревья, оживление и появление лешенят, в I акте появление Весны, сжигание чучела и пр. и пр.), нужны световые эффекты, нужны большие расчеты для сокращения антрактов1.
Вот из этих соображений я и спрашивал Лорана, заинтересует ли его эта работа, предупредив тут же: во-первых, что он не приглашается для художественной работы в данном случае, и, во-вторых, что утверждение этого вопроса может быть сделано только после того, как я получу сводный список всех репертуарных работ ("Снегурочка", "Риголетто", "Скупой рыцарь"2, "Смутное время"3, "Виндзорские проказницы"4 и др.) -- опер для Большой сцены или Моцартовского зала, чтобы занять работой всех певцов, могущих выступать в сольных партиях. Напомните об этом списке с распределением режиссеров Щеглову и Жукову -- я жду этого списка с декабря месяца.
Обдумайте мое предложение по поводу Лорана; если Вы найдете его подходящим, то сообщите мне Ваше мнение для моего дальнейшего руководства и утверждения текущих работ.
Относительно Степановой, разрываемой Вами и Румянцевым, говорите сами друг с другом. Назовите и другого кандидата для "Риголетто" и "Снегурочки".
По поводу палехских художников: очень интересуюсь их эскизами, но, по-видимому, Бахрушин уехал, не наладив этого дела, потому что до сих пор нет от них ответа5.
Варвара Васильевна 6 напишет Бахрушину об ускорении этого дела.
Страшно интересуюсь, что у Вас там делается. Никаких сведений не имею, кроме глупых рецензий.
Мысленно с Вами. От всей души желаю успеха и энергии. Чем могу, буду помогать в "Снегурочке".
Шлю привет и дружеские пожелания успеха всем товарищам и надеюсь, что труппа будет беречь доброе имя театра.
Шлю Вам сердечный привет.
К. Станиславский
22/V 36
Л. М. Леонидову
23/IX--36
23 сентября 1936
Барвиха
Дорогой и милый Леонид Миронович!
Когда мне объявили список награжденных, конечно, прежде всего бросилось в глаза отсутствие Вашего имени. Сколько я ни думаю о причине -- не нахожу объяснения1.
Поэтому я всей душой Вам сочувствую и готов сделать все, что от меня зависит. Плохо то, что я, лежа полжизни в кровати и сидя безвыходно девять месяцев дома, никого не вижу из тех лиц, с кем нужно об этом говорить. Конечно, ближайший случай -- Ваш юбилей2. Как же Вы никому об этом вовремя не сказали! Как музей не предупредил нас! Ох, как все разваливается.
По их вине и я не поздравил Вас вовремя.
Примите от меня самые теплые, сердечные, дружеские и восторженные поздравления с блестящей сорокалетней деятельностью, которая возносила Вас в отдельных ролях до вершин искусства. К таким моментам я отношу и два Ваши показа в интимных репетициях Каина и Отелло.
Впрочем, в том, что я Вас высоко ценю как артиста, Вы, я думаю, не сомневаетесь.
Итак, крепко обнимаю, еще раз искренно поздравляю и перехожу к делу. Боярского я вообще не понимаю, ни в этом, ни в других его делах3. Думается мне, что дело не в нем и что влияния он не имеет никакого.
Мне представляется, что театр должен устроить, помимо всех, свое торжество, в стенах театра. На это надо иметь разрешение Комитета искусств. При этих переговорах можно будет только выяснить, в чем дело и как поступать дальше.
Письмо, о котором Вы упоминаете, я готов, конечно, написать. Для этого нужно будет все Ваше curriculum vitae {жизнеописание, краткие сведения о жизни какого-нибудь лица (лат.).}.
Жаль, задержка невольная будет в том, что я живу сейчас в Барвихе, под строгим присмотром: чуть дольше заработаюсь или засидится посетитель -- приходит сестра или сам доктор с деликатным выговором. Тем не менее буду хлопотать, а пока еще раз нежно Вас обнимаю.
К. Станиславский.
Тороплюсь с письмом, так как поздно, пишу его потихоньку, а завтра приемный день и будет, вероятно, оказия его послать.
И. М. Москвину
Телеграмма
12 октября 1936
Барвиха
Только сейчас в нашем уединении узнали о Вашем юбилее. Прежде всего шлем самые восторженные приветствия и восхищение перед большим артистом, думаем о его триумфальных сорокалетних художественных победах у нас, в Европе и Америке. Воспоминание о них бережно и с благодарностью храним в самых заветных тайниках ума и сердца. Второй привет другу, человеку и товарищу, с которым вместе мечтали, создавали, строили, укрепляли любимое дело. С ним связана вся лучшая часть жизни. Такое долгое содружество и совместная работа сближают до степени родства. Нежно любим, искренно благодарим, крепко обнимаем, радостно поздравляем.
Станиславский, Лилина
Л. Я. Гуревич
2 ноября 1936
Москва
Дорогая, милая, горячо любимая Любовь Яковлевна!
Настал Ваш юбилейный день, в который можно по существующему обычаю широко раскрыть сердце и сказать то, что в другое время не принято, неудобно, непривычно говорить.
Я пользуюсь этим радостным случаем. Нас связывают с Вами очень давняя искренняя дружба, горячая любовь к искусству и пытливое изучение его основ.
Вы были для меня всегда авторитетным зрителем, компетентным критиком и мудрым советчиком.
Вы знаете, что значит для актера такой ценитель среди разношерстной толпы.
Надо принять во внимание, что наша жизнь в искусстве протекала в том периоде времени, когда разгорелась революционная борьба в театрах, когда старое, отставшее актерское ремесло из последних сил боролось и топтало побеги зарождавшегося нового, нежного чеховского искусства. Среди нападок и поощрения, среди непонимания и преувеличенных требований, среди разногласий и революционного хаоса -- мудрый, понимающий, беспристрастный голос талантливого критика, каковым Вы были всегда, имел для нас, руководителей и артистов театра нового направления, совершенно исключительное значение.
Ваши оценки бывали нежны и любовны, бывали и суровы, но эту суровость согревала любовь и вечные искания прекрасного. Вы мучились, как и мы сами, неудачами, Вы ликовали, как и мы, при удачах. Вы яростно нападали на наших врагов и боролись с ними, Вы возглавляли группы наших друзей, все время пытливо изучая новые веяния. Вы интересовались всеми мелочами жизни нашего театра и его деятелей, его историей, жизнью, бытом.
Вы являли собой пример того, чем должен быть истинный художественный критик -- для театра, для его руководителей и артистов.
Такого друга и ценителя нельзя не любить, нельзя не быть ему до конца жизни признательным.
Такой критик участвует в создании театра, в воспитании артиста.
В моей жизни Вы были постоянным ободряющим и поддерживающим элементом. Когда сомнения, как туман, окутывали мои художественные перспективы, Вы рассеивали их и угадывали то, что еще бродило в моем подсознании. Вы в своих оценках и критике часто объясняли то, что мною было сделано интуитивно. Когда я был готов порвать свой конспект по "системе", Вы поддержали во мне поколебавшуюся веру в себя. Благодаря Вашему поощрению и большой помощи я смог выпустить в свет свою первую книгу. И теперь, при выпуске значительно более сложного труда, Вы продолжаете ободрять меня.
Все это такие услуги, за которые мало благодарить. За них можно крепко любить и быть до конца жизни благодарным.
Вот то, что мне надо сказать Вам в сегодняшний день Вашего 70-летия, когда сердцам позволено раскрываться и языку говорить о том дорогом и интимном, что давно накапливалось в душе.
Любящий и от всего сердца благодарный Вам
К. Станиславский
2/XI -- 36 г.