Азиатская часть российской империи

^Тобогшск'^,..д '* ХуиР '<■ V ^<>' _г ) ■

Лурга^'0мскХ

¹ " Благовещенск Хабаровск

О /V >

.'Красноярск рЦйт!

з

Эривань

Семипалатинск ^ИР^КУ^ТСК китай _с

Хива'

/;•' - •-^*- Монголия . Влад|восток

!_тАШхабад- Верный

Учебные заведения для глухих: (з) открытые с 1884-1914 гг. Номер соответ-^ ствует таблице 3 (^ учреждения, открытые до 1884 г. Населенные пункты, где были открыты

•_ \@ и-о. •-. о ,

&

Бухара ^ Ташкент , /

миарканд ^Л^

ттчшш Границы даны на 1914 г. ° учреждения для глухих

Гппг

Развитие сети учреждений для глухих (1884—1914)

1~а,(ч*.

;*Д.

«/„А'^сйлак ;■ * ;?;*■ -;;

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

зрения и обучения глухонемых детей, члены которого берут на себя поиск финансовых средств, а также разработку собственного уста­ва. Губернатор к филантропической затее отнесся благосклонно и согласно действовавшему закону направил устав на утверждение в МВД (1884). Родительская мечта воплотилась в жизнь через шесть лет, в октябре 1887 г. Казанское общество призрения глухо­немых детей получает официальный статус.

Пока документы вершили неспешный путь от одного бюрократиче­ского стола к другому, энергичный родитель не терял времени даром и начал поиск достойного учителя. Выбор пал на Марию Александров­ну Беллер, наставницу из столичного училища, дочь глухих родителей. Занятия можно было начинать, Городская дума безвозмездно предо­ставила под школу небольшой дом. Первые уроки прошли в нем осе­нью 1885 г., а в январе 1886 г. состоялось официальное открытие Ка­занского училища глухонемых (до утверждения устава оно пребывало в статусе частного училища И. Я. Павловского). Не располагая боль­шим капиталом, Иван Яковлевич при жизни пожертвовал на учебное заведение 5800 р. и отказал 1200 р. после своей смерти. За свои тру­ды и пожертвования на пользу образования глухих детей И. Я. Пав­ловский был удостоен золотой медали на Владимирской ленте.

В последние годы XIX в. в процесс школьного строительства включаются все новые силы. Так, попечительница новочеркасских детских приютов княгиня К. М. Святополк-Мирская¹ основала при Мариинском детском приюте (1886) Донское попечительство о бедных с особым «отделением для обучения и нравственного воспитания глухонемых детей обоего пола»².

Перемены, стремительно происходившие в жизни русского об­щества, наконец привели к тому, что и церковно-приходские школы открыли свои двери для глухих детей. Специаль­ное образование пришло в российскую глубинку, круг его сторонников пополнили представители православного духовенства, зажиточные мещане, т. е. выходцы из прежде пассивного в сфере благотворительности слоя россиян. Так, в небольшом уездном городке Вязники (Владимир­ская губерния) с населением в 7000 человек школа появляется благодаря усилиям почетного гражданина Василия Никандровича Дедюхина и протоиерея Веселовского (1892). Стараниями по­следнего в финансировании учебного заведения принял участие Святейший синод, выделивший ежегодную субсидию в размере 1500 р.

¹ Святополк-Мирская (урожденная Ханыкова) Капитолина Михайловна
(1845—1910) — княгиня, супруга князя Н. И. Свягополк-Мирского, войско­
вого наказного атамана Войска Донского (1881 — 1898).

² Дворянство, проживающее на землях донского казачьего войска, в 1845 г.
высказало пожелание открыть в Новочеркасске женский институт. На его
проекте рукой монарха сделана пометка: «Главная цель для заведения на До­
ну—образовать в крае как бы рассадник благоразумно просвещенных мате­
рей» [34, с. 301. В 1852 г. женское учебное заведение открылось, а через 34 го­
да (т. е. через поколение) «рассадник просвещенных матерей» дал желаемый
результат: образованные матери задумались об обучении глухих детей.

4

ГЗ^Э^гг-1'»1^

А»

,^11* %^кМмл^&й

Школа в селе Максимовичи Киевской губернии возникла бла­годаря заботе местного священника М.Яворского (1897), впослед­ствии и ее финансирование взял на себя Синод. После того как высший церковный орган ясно обозначил свою позицию относи­тельно обучения глухих, православные священнослужители все активнее включаются в новое для них направление деятельной благотворительности.

Настоятель церкви Св. Пантелеймона (Харьков) отец Василий (Ветухов) столь страстно убеждал местные власти в богоугодности училища глухонемых, что Городская дума безвозмездно выделила под его строительство участок земли стоимостью в 3000 р., да еще по 800 р. на каждого городского ученика. (Правда, численность глухих воспитанников изначально представлялась малой.) Харь­ковское уездное собрание тоже проявило участие, определив учи­лищу ежегодную стипендию (200 р. в год). Налицо перемены во взглядах членов Городской думы и обывателей-харьковчан на не­обходимость общественной помощи глухим. Отец Василий пишет именно об этом: «Сочувствие различных учреждений и частных благотворителей, горячо откликнувшихся на мои первые призывы о помощи глухонемым, придало уверенности, что в нашем интел­лигентном обществе созрело сознание бороться с этим недугом». На освящение училища (1900) пожаловал викарий Иннокентий и генерал-губернатор Г. А. Тобизен. По завершении торжественной церемонии почетные гости выразили желание осмотреть школу и познакомиться с ее воспитанниками. Знание учениками молитв и качество их устной речи настолько поразили владыку, что он, как повествует официальный отчет, прослезился от умиления. За ко­роткое время Харьковское отделение Попечительства о глухоне­мых расширило городское училище, открыло ремесленную школу в селе Кочетке (ею руководил местный священник Проскурни-ков), организовало школу-хутор в Клучиновке. На хуторе возвели храм, который расписывали глухие иконописцы. Все стройки осу­ществлялись на средства благотворителей.

Уникальна история появления специальной школы в селе Немда Макарьевского уезда, близ города Юрьевец Костромской губернии, устроенной по просьбе крестьянина Балабанова! Его глухой сын учился в церковно-приходской школе села Вязники, а отцу хотелось видеть сына подле себя, о чем он и поведал отцу Василию. Молодой священник воспринял слова прихожанина близко к сердцу и посвя­тил немало времени и душевных сил созданию особого учебного за­ведения в родном селе. Вероятно, не без соответствующих пропове­дей духовного лица местные крестьяне обратились с ходатайством к епархиальным властям разрешить им позаимствовать из приход­ского церковного капитала 2000 р. на строительство школы для глу­хонемых. Епископ Виссарион не только удовлетворил просьбу, но и учредил «особое попечительство» (1899), вменив тому курирование почина. Решив финансовые и организационные вопросы, отец Васи­лий отправился в Петербург на курсы, организованные Попечитель­ством ВУИМ. В том же 1899 г. священник начинает занятия с глухи­ми детьми, а в конце 1901 г. состоялось торжественное открытие

_Л^А,^'1;^:Сг.:..,г.;Х

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

в селе Немда церковно-приходской школы для глухонемых. В 1903 г. «Государыня Императрица всемилостивейше разрешила принять в состав учреждений Попечительства о глухонемых Немденскую школу глухонемых» [14, с. 55].

Итак, впервые в отечественной истории заказчиком специального обучения выступает родитель из крестьян! Это важное свидетельство перемен в сознании соотечественников, ширится круг сторонников образования глухих, в него входит отдельный человек, частное лицо, гражданин.

Сеть специальных учебных заведений быстро разрасталась, чему способствуют и школы-первенцы, накопившие опыт успешного спе­циального обучения. К концу XIX в. они добились стабильного фи­нансирования, доверия местной и центральной власти и, что осо­бенно важно, поддержки местного населения. Проиллюстрируем сказанное на примере Прибалтийского региона, где обучение глу­хих началось существенно раньше относительно исконных террито­рий империи.

Как мы помним, к концу 1860-х гг. лидирующее положение в крае принадлежало Рижскому училищу, во главе которого до 1879 г. стоял деятельный сурдопедагог швейцарец Штюнзе. После его кончины руководство заведением перешло в руки другого швей­царца — Эттера, не менее талантливого педагога, но не столь успеш­ного организатора. В годы работы Эттера (1879—1887) качество обучения в училище оставалось на высоком уровне, «но сохранить ту же связь, то же авторитетное отношение к провинциальным шко­лам ему, к сожалению, не удалось; последние волей-неволей стали существовать как учреждения самостоятельные, тем более что лиф-ляндское дворянство назначило им особую денежную помощь» [3, с. 177]. Прочно встать на ноги училищу удастся с приходом но­вого директора — сурдопедагога Э. Инзельберга (1888), тогда благо­даря росту пожертвований оно переедет (1889) в специально по­строенное «прекрасное каменное здание со всеми современными усовершенствованиями и удобствами» [3, с. 178]. Преподавание шло на немецком языке, набор осуществлялся дважды в год, а на поступление могли претендовать «все здоровые глухонемые дети в возрасте от 7 до 11 лет». Численность учащихся колебалась в пре­делах 60 человек, перечень учебных дисциплин не отличался от пе­речня предметов столичного училища.

Вторая школа, открытая в 1870 г. в пригороде Риги — Кирх-гольме, вскоре выходит из-под управления Рижского училищного совета, чему способствовал ее перевод в усадьбу Каролиненгоф, расположенную неподалеку от Митавы. Усадьбу приобрело Кур-ляпдское попечительство, а потому училище становится «собст­венностью Курляндской губернии». Здесь параллельно работали классы для детей из немецких и латышских семей, в силу чего обучение велось на немецком и латышском языках. В конце XX в. и это учебное заведение обрело новое специально оборудованное здание. «Источником дохода служит частная благотворительность и субсидии от разных учреждений, среди которых первое место за­нимает Митавское городское общественное управление» [3, с. 185].

..<-.Л*А5".

:

, «р*

х: ■■;-.•:■■ л.^:;.. • е.-: ''"■''^^:

^Д««и>С'

: XX

'Х--,.*. '/.■'•"ЫРУ^-

Как и в сопредельных немецких землях, городская управа стала уделять больше внимания судьбе специальной школы.

Похожим образом складывалась судьба Вольмарского учили­ща, теперь находящегося в прекрасно оснащенном здании, куплен­ном на средства графини Меллин. Управляло и финансировало училище Лифляндское общество образования глухонемых.

В Эстляндии, где первое учебное заведение открылось в 1866 г. (Феннерн), через полтора десятка лет (1882) создается Пярнусское общество обеспечения глухим эстонцам образования (Нерна1а). Ак­тивная деятельность членов Нерпата и сурдопедагогов Феннернского училища увенчается открытием эстонских специальных школ на ост­рове Сааремаа (Пюхтенталь, 1893) и в селе Пильве (1897). Феннерн-ское училище знаменито тем, что одним из первых в России (1895) организовало слуховую работу по новаторскому в ту пору методу профессора Урбанчича¹.

Стоит несколько слов сказать об истории появления училища на острове Сааремаа, в те времена называвшемся Эзель. Жизнь ост­ровитян-рыбаков не отличалась достатком, тем не менее местное население мечтало научить грамоте своих глухонемых детей. Об­щее число глухих на Эзеле превышало 60 человек. Обеспеченные родители отправляли своих детей в Феннернское училище, но таких счастливчиков на Эзеле насчитывалось не много. Пастор Громанн из местечка Пюха (Рипа) задумал помочь землякам и привлек к делу открытия специальной школы пасторов из соседних приходов. Со­обща немногочисленная группа духовных лиц с помощью пропове­дей и благотворительных базаров сумела собрать некоторую сумму денег, оказавшуюся достаточной для организации школы на 10 уче­ников. Нашелся и педагог, им стал уроженец Эзеля, учитель из на­родной школы М. Ракель. Патриотично настроенный молодой чело­век прошел стажировку в Феннернском училище и по возвращении возглавил местное учебное заведение. И здесь генерал-губернатор благосклонно отнесся к прожекту и передал его в МВД, там вопрос решили положительно, и в 1893 г. глухие дети острова перешагнули порог новой школы, разместившейся в имении Пюхтенталь. Вслед за этим создается Общество образования глухонемых детей остро­ва Эзеля.

Несмотря на бедность и тяжелый труд, рыбацкое население острова, лютеранское по преимуществу, признает необходимость знания грамоты. Более того, родители глухонемых детей знают о том, что их можно учить, и хотят этого. Находится пастор, ре­шивший создать для глухих детей единоверцев, живущих на ост­рове, свою школу. В качестве образца он использует имеющееся в крае училище. Замысел пастора активно поддерживает церков­ное братство, разделяет местное население, одобряют губернатор и верховная власть. Правда, теперь мы не нуждаемся в оговорке: «все происходит как на Западе», отныне это и российская практи-

¹ Урбанчич (ШБагЛвсЬИясЬ У1кгог) Виктор (1847—1921) — австрийский врач-отоларинголог. Автор системы развития остаточного слуха у глухого ребенка.

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

ка, точно так же обстояло с частной школой И. Я. Павловского в Казани, ЦПШ протоиерея Веселовского в Вязниках или отца Василия в Немде, училищем отца Василия в Харькове. К концу 1902 г. под крылом Святейшего синода обреталось 27 учебных за­ведений для обучения глухонемых.

Восемь губерний Великого княжества Финляндского¹ на рубе­же XX столетия располагали восемью же учебными заведениями для глухонемых. К училищам городов Або, Куопио, Якобштадт и Борго добавились училища в Сант-Михеле (1893), Ювескуле (1894), Улеаборге (1898), в селе Лемболово (близ Санкт-Петер­бурга) (1889) и местечке Куррика (1899). Городские учебные заве­дения стабильно финансировались из казны сейма и городских бюджетов. Заведение в Куррике являлось трехлетней школой для взрослых (14 учащихся, 2 педагога) и содержалось на частные средства. Финская сельская школа под Санкт-Петербургом (Лем­болово) открылась стараниями местного пастора и существовала на средства евангелическо-лютеранской общины. Деньги собира­лись по 20 приходам Ингермландии, ежегодно передававших в училищную кассу средства из расчета по 5 р. с тысячи прихожан. Получаемой суммы хватало, чтобы учить 10—12 приходящих глу­хих детей и выплачивать сурдопедагогу зарплату (360 р. в год). Царский манифест (1905) подтвердил политическую автономию Великого княжества Финляндского, более того, в 1906 г. в его гра­ницах вводится всеобщее избирательное право, впервые в Европе его обрели и женщины. Специальные учебные заведения, действо­вавшие в губерниях Царства Польского, Великого княжества Финляндского, Лифляндии, Курляндии и Эстляндии, жили по своим (региональным) законам и правилам и к Попечительству ВУИМ о глухонемых не относились. А как обстояло дело там?

На 1 января 1906 г. в училищах Попечительства ВУИМ о глу­хонемых суммарно обучалось 1109 человек, из которых почти по­ловина находилась в учреждениях Санкт-Петербурга.

Столица и Петербургская губерния имели разветвленную струк­туру разнообразных специальных учреждений:

• Мариинская школа. Мастерские. Школа-ферма. Учебная пра­чечная. Больница (имение Мурзинка по Шлиссельбургскому тракту).

Мариинская школа. Мастерские. Богадельня для престаре­лых женщин (Санкт-Петербург, Средняя Подьяческая ул., д. № 1—92).

Педагогические курсы для подготовки учителей школ для глу­хих. Классы для приходящих. Амбулатория для бесплатного приема больных, страдающих болезнями уха, носа и горла (Санкт-Петербург, Гороховая ул., 18). Детский сад (Санкт-Петербург, Крюков канал, 7).

¹ По данным статистического бюро Гельсингфорса, численность населе­ния Великого княжества Финляндского на 31 декабря 1896 г. составляла 2 555 462 чел.

Сестрорецкий приют-школа (станция Школьная, пригород

Сестрорецка).

Нарвская школа (местечко Смолка, пригород Нарвы).

Школа глухонемых в деревне Мурзинка (под Санкт-Петербургом)

Петербург и Москва оказались средоточием образова­тельных, лечебных и благотворительных учреждений, а впоследствии и профильных научных центров.

В ведущих российских городах концентрировались лучшие сурдо­педагогические силы, в столичные училища собирали воспитанни­ков по всей империи. Достаточно сказать, что из 490 призревае­мых¹, обитавших в заведениях Петербурга и его пригородов, только 192 человека являлись уроженцами Петербургской губер­нии, остальные же съехались в столицу из 60 российских регио­нов. Попечительство заговорило о нецелевых тратах на содержа­ние в подведомственных учреждениях иногородних, о необхо­димости скорейшего открытия профильных заведений во всех ад­министративных территориях империи. Финансовые соображения начинают влиять на политику школьного строительства. Чиновни­ки центрального аппарата ВУИМ, еще недавно мало интересовав­шиеся инициативой на местах, сами начинают стимулировать ре-

«По сословиям число глухонемых, воспитывающихся в Петербургской губернии, распределилось в следующем порядке: крестьянского сосло­вия — 237, мещан — 79, детей нижних чинов — 71, дворян — 21, духовного со­словия - 19, почетных граждан — И, детей чиновников — 9, купеческого со­словия - 2, детей ремесленников — 4, детей учителей — 2, питомцев Воспитательного дома — 30, иностранных подданных — 2, неизвестного про­исхождения — 3. Всего — 490. По вероисповеданиям учащиеся распределя­лись следующим образом: православных — 440, лютеран — 19, католи­ков - 23, иудеев — 8. Всего — 490» [15].

гиональные отделения к энергичным действиям по сбору средств и открытию специальных учебных заведений.

Событием стало открытие осенью 1900 г. в Москве первого «детского сада — пансиона для глухонемых детей в возрасте от 2 до б лет». Порог уникального учреждения, расположившегося на съемной квартире (ул. Калужская, д. 2), перешагнули 5 малы­шей. Вскоре их число увеличивается, и организаторы арендуют смежную квартиру, но и это не спасает положения. В 1903 г. дет­ский сад переезжает в более просторную квартиру, а спустя еще два года занимает большой особняк, принадлежащий Московско­му попечительству о слепых. К 1917 г. число воспитанников спе­циального дошкольного учреждения превысит 50 человек.

Идеолог и создатель детского сада — пансиона Наталья Алек­сандровна Рау¹ так формулировала цель воспитания детей в уч­реждении: «Физическое развитие, сенсомоторная культура, трудо­вые и общественные навыки. Во главе всех занятий стояли синтетическое чтение с губ и рефлекторное произношение, подра­жание устной речи — все в связи с игрой и интересами, отвечаю­щими возрасту ребенка. Все сводилось к главной цели — играючи приучить ребенка понимать речь и выражать свое желание живым, устным словом»².

Торжественный вечер, посвященный десятилетию московского детского сада — пансиона для глухонемых детей, украсил доклад Ф. А. Рау об истории уникального для России и Европы дошколь­ного учреждения.

Ф. А. Рау объясняет мотивы, побудившие москвичей сделать шаг в сторону более раннего начала обучения детей с нарушением слуха.

«Идея — создать учебно-воспитательное заведение для глухо­немых детей дошкольного возраста, так называемый детский сад, возникла вскоре после того, как я был призван к управлению Арноль-довским училищем для глухонемых. Видя, в каком запущенном фи­зическом, нравственном и умственном состоянии глухонемые 9 и 11-летнего возраста поступают в училище, моя жена, Наталья Александровна Рау, решила устроить заведение, в котором глухоне­мые дети с самого раннего возраста, с 3, 4 лет, могли бы получать то воспитание, которое, за редким исключением, родная семья не может им дать вследствие незнания необходимых специальных приемов. Что глухонемых детей уже с такого раннего возраста мож­но обучать, в этом не было сомнения; это доказал опыт Запада и Америки, где детские сады для глухонемых все больше и больше

¹ Рау Наталья Александровна (1870—1947) — российский сурдопедагог, организатор дошкольного воспитания глухонемых в России. Жена Ф. А. Рау. Автор первого отечественного пособия по обучению глухонемых дошкольни­ке ж, а также букварей и учебников для школ глухих. Преподавала (1925—1947) на дефектологическом факультете 2-го МГУ (с 1930 г. МГПИ ИМ. 15. И. Ленина). В течение 40 лет осуществляла методическое руководство дошкольными учреждениями, вела консультационную работу с родителями глухих детей.

Из выступления Н. А. Рау на юбилейном вечере 1925 г. Архив ГНУ «ИКП РАО».

15 Малофеев. Ч. 1 225

распространяются. <...> 28 октября 1900 г. был открыт с 5 ученика­ми первый в России детский сад — пансион для глухонемых. <...> Число воспитанников из года в год постоянно возрастало и дошло в прошлом году до 35 человек. Это число мы считаем предельным, чтобы сохранить семейный характер и иметь возможность вникнуть в индивидуальность каждого ребенка»¹.

Сообщив присутствующим о том, что за десять лет в дошколь­ном учреждении получили помощь 92 ребенка, Ф. А. Рау перехо­дит к вопросу, равно беспокоившему всех организаторов специаль­ных заведений, — к проблеме недостаточного и нестабильного финансирования. Сад выживал благодаря денежной помощи доче­ри П. М. Третьякова, Любови Павловны Гриценко-Бакст, Эммы Максимовны Банза, Марии Федоровны Морозовой. Однако посто­янная зависимость от благодарителя и унизительный поиск средств отнимали силы, а главное — не позволяли вывести помощь глухим детям на тот уровень, который могли обеспечить имевшие­ся в Москве квалифицированные сурдопедагоги. «Нормальное ли это положение, — восклицает Ф. А. Рау, — чтобы учреждение, кото­рое за 10 лет доказало свою полезность, которое пользуется пол­ной симпатией всех родителей, отдавших ему своих детей на вос­питание, а также широким сочувствием всех слоев общества, — чтобы это учреждение ежегодно волновалось решением вопроса: быть или не быть?» Свою речь Федор Андреевич закончил патети­ческим пассажем: «Здесь затрачивается огромное количество энер­гии и терпения для того, чтобы достичь крошечных результатов. Но эти крошечные результаты являются важным условием для успешности дальнейшего обучения. Детский сад исполнит свое на­значение, если он создаст прочный фундамент по отношению устной речи, т. е. внятное произношение, уверенное чтение с губ и охоту глухонемых к самостоятельному употреблению устного сло­ва, хотя бы в виде простых фраз»².

Вплоть до 1917 г. детский сад Н. А. Рау являлся образцом и пропагандистом дошкольного воспитания глухих, из разных угол­ков империи приезжали в него энтузиасты обучения детей с нару­шением слуха, дабы познакомиться с модельным учреждением. Примеру москвичей следуют Петербург (1902), Киев (1905), Алек-сандровск Екатеринославской губернии (1910).

По мнению Ф. А. Рау, в Первопрестольной в 1902 г. проживало 108 глухих детей в возрасте от пяти до девяти лет, для оказания им необходимой педагогической помощи требовалось открыть как минимум 5 детских садов (каждый на 20—25 воспитанников). С 1913 г. при модельном учреждении открываются подготовитель­ные курсы «с целью создать для детских садов и для домашнего воспитания глухонемых кадры подготовленных воспитательниц и дать матерям возможность ознакомиться с приемами воспитания

¹ Рау Ф. А. Десятилетний юбилей детского сада для глухонемых
Ф. А. Рау и Н. А. Рау // Вестник попечительства Государыни Императрицы
Марии Федоровны о глухонемых. — 1910. — № 3—4. — С. 51—58.

² См. там же.

глухонемых детей дошкольного возраста»¹. Вскоре городское са­моуправление поручает Н. А. Рау организовать и возглавить еще три детских сада для глухих детей (1915).

Прежде всего отметим, что успешный практический опыт работы с глухими детьми школьного возраста навел сур­допедагогов на мысль о целесообразности переноса нача­ла обучения на более ранний возраст. Подобная инициатива не могла исходить ни от родителей, ни от филантропов, ни от 15УИМ, ни тем более от Министерства народного просвещения, она стала возможной благодаря многолетней работе специальных школ. Сторонники идеи обучения глухих малышей легко нашли организационную форму — детский сад. К началу XX в. эта модель воспитания и обучения получила известность в России. Многие необходимые условия для открытия детского сада имелись, Н. А. и Ф. А. Рау удачно воспользовались ими ради практической реали­зации своей педагогической идеи.

Модель специальной школы Россия хотя и творчески, но заим­ствовала, а вот модель специального дошкольного учреждения создана в нашей стране. Россия опередила многие европейские страны — лидеры в построении этого важнейшего компонента на­циональной системы специального образования.

Что же касается внутреннего соперничества российских сто­лиц, то Москва сумела обогнать Петербург. Поначалу Император­ское училище проигнорировало инициативу, рожденную соперни­цей, и не сочло нужным воспользоваться московским опытом, (голица обзаведется детским садом с двухлетним опозданием (1902). Примечательно, что Ф. А. Рау в своей речи ни разу не упо­мянул о петербургском опыте. Так, обстоятельства, далекие от проблемы специального образования, могут влиять на его распро­странение по территории страны. Если в Москве дошкольным учреждением заведовал педагог, то в Петербурге его возглавили врачи М. В. Богданов-Березовский и Е. С. Боришпольский. К 1 ян­варя 1904 г. сад посещало 16 глухих детей, педагогический персо­нал состоял из шести человек, включая М. А. Захарову. Мария Анастасиевна участвовала в работе российских съездов деятелей по воспитанию, обучению и призрению глухонемых. Со временем она займет пост заведующей детским садом, а в 1912 г. примет ру­ководство первым в стране приютом для слепоглухонемых детей.

Итак, количественные изменения постепенно переходили в ка-чественные. Вокруг первых школ создавались некие силовые поля, втягивающие в проблему все большее число росси­ян. По стране распространялась информация о школах глухих, причем происходило это на фоне переосмысления и переоценки населением роли школьного обучения.

«Жажда просвещения, — писал М. В. Богданов-Березовский, — особенно за последнее время, действительно повлияла и на наплыв

¹ 11.1 выступления Н. А. Рау на юбилейном вечере 1925 г. Архив ГНУ «ИКП РАО».'

I ;•

глухонемых в большие и столичные города, легко можем убедиться из ежегодных отчетов почти всех учебных заведений для глухонемых в России; цифры эти наглядно показывают, что число отказов в при­еме учеников в училища увеличивается с каждым годом, несмотря ни на рост самих училищ, ни на открытие новых учебных подобного ро­да заведений, и цифры эти нарастают в прогрессии значительно большей, чем та, которую можно было бы объяснить обычным при­ростом населения. Но администрация и интеллигентное общество больших городов и столиц не были достаточно подготовлены удов­летворить требования всех жаждущих той или иной помощи; непод­готовленность эта особенно сказалась по отношению к глухонемым. Приблизительный, теоретический подсчет глухонемых в России по­казал: число их близко к 200 000 человек; почти все они, без сомне­ния, умственно нормальные люди, все они, без сомнения, хотят пить и есть, и все они, конечно, хотят дать в жизни применение своим фи­зическим и умственным силам» [3, с. 3].

Согласно скрупулезным расчетам доктора П. И. Якобий¹ (офи­циальная статистика отсутствовала), только в европейской части страны в начале XX столетия проживало около 90 000 глухонемых [45]. Действовавшие на тот момент училища, конечно, не могли принять и малой доли глухих детей, способных к обучению. И все же не станем пускать критические стрелы в прошлое. М. В. Богда­нов-Березовский вольно или невольно сформулировал одну из главных причин отечественной ситуации: «...администрация и ин­теллигентное общество больших городов и столиц не были доста­точно подготовлены удовлетворить требование всех жаждущих той или иной помощи». По убеждению человека, владеющего полной информацией, далеко не все россияне даже из числа «администра­ции и интеллигентного общества» Петербурга, Москвы, губернских городов задумывались о необходимости социальной опеки инвали­дов, об обучении глухих. Если вспомнить, что городское население империи едва достигало 13%, то выражение «далеко не все» может означать половину, а то и менее горожан. Произведя подсчеты, мы поймем, сколь незначительная часть российского общества на рубе­же XIX—XX столетий готова была принять специальное образова­ние. Но если вспомнить, что в XVIII в. вопросы обучения глухих интересовали только А. Н. Радищева да еще нескольких россиян из числа вчерашних иностранцев, в первую треть XIX в. над этой проблемой думало несколько сотен человек, то показатель в 6—8% населения можно считать явным движением вперед.

Итак, в дореволюционной России учреждения для глухих имелись только в европейской части страны², да и то не во всех губерниях.

¹ Якобий Павел Иванович (1842—1913) — врач-психиатр, этнограф, рево­
люционер-шестидесятник, член «Земли и воли». Окончил Михайловское ар­
тиллерийское училище, учился в Гейдельбергском и Цюрихском универси­
тетах. Участвовал в Польском восстании 1863—1864 гг. Во время
Франко-прусской войны 1870—1871 гг. служил врачом-добровольцем в ар­
мии Дж. Гарибальди. Автор монографии «Глухонемые» (СПб., 1907).

² За пределами Западной и Центральной России учебные заведения для
глухих появляются в начале XX в. — Тифлис, Уфа (1902); Томск (1912).

I $се они возникали благодаря частным инициативам и не имели ста­бильной финансовой поддержки от правительства за исключением I к'тербургского и Варшавского институтов. Живя на частные по­жертвования и благотворительные средства ВУИМ, шко­лы испытывали постоянную зависимость, в том числе в выборе целей и содержания обучения, от меценатов. В от-личие от немецких или скандинавских специальных институтов рос­сийские училища не курировались Министерством просвещения и, следовательно, не получали от государства не только материальной, по и административной и методической помощи. На государствен­ном уровне никто не проявил заинтересованности в распространении прогрессивного сурдопедагогического опыта лучших училищ среди других учебных заведений страны, в силу чего научные достижения петербуржцев, москвичей и учителей Прибалтики долгое время оставались недоступными для большинства коллег-сурдопедаго­гов. Каждая школа оказалась вынужденной самостоятельно гото­вить для себя педагогические кадры. Все перечисленные факторы тормозили создание в масштабах страны сети специальных образова­тельных учреждений, соразмерной числу нуждающихся.

И все же экономические и политические реформы делали свое дело. Общественное сознание медленно, но менялось, все больше лю­дей, еще вчера далеких от вопросов специального обучения, оказыва­ются вовлеченными в их решение. Россияне помогают попечителям деньгами, но главное — задумались о гражданском праве глухих де­тей на образование. Доказательством тому служит появление на рос­сийской «карте школ глухих» казачьей станицы Горячеводской.

1 октября 1911 г. отставной урядник казак Иван Сергеевич Кли­мов на собственные сбережения открыл в родной станице¹ класс для глухонемых детей. Что же это был за человек? Военную службу Климову выпало проходить в столице в составе личного император­ского конвоя. Сегодня невозможно установить, какие причины побудили казака задуматься об обучении глухих. Быть может, сопро­вождая императора Александра III в придворное училище, он позна­комился с воспитанниками и решил изменить карьеру, а быть может, повод оказался совсем иным, не это важно. Военный человек, казак из элитного подразделения записался слушателем педагогического курса в Петербургском училище глухих. Парадокс? Но ведь и Гаюи начинал служебную карьеру шифровальщиком в Министерстве ино­странных дел. Правда, в отличие от Гаюи урядник Климов не общал­ся с Ж.-Ж. Руссо и вряд ли читал знаменитые письма Д. Дидро. Как же сумел уроженец кавказской станицы, православный казак Климов сравняться с просвещенными парижанами Дидро, Гаюи, Руссо, Эпе?

Обогнать время, по которому жили земляки-станичники, Кли­мов смог в силу особой гражданской позиции. На проблему обуче­ния глухих, точнее, его отсутствия в границах земель Терского каза­чьего войска урядник взглянул глазами свободного, грамотного

Станица Горячеводская Пятигорского отдела Терской области. Населе­ние области около полутора миллионов. В Пятигорский отдел входило 14 казачьих станиц с населением более 60 000 человек.

фщ ,.,*«

человека, гражданина, патриота-государственника. Им двигало не православное благочиние, не протестантское понимание важности обучения грамоте, не просвещенческие идеалы прав личности. При­надлежа к особому сословию, Иван Сергеевич с молоком матери впитал не только чувство преданности царю и Отечеству, но и убежденность в ответной заботе государя о казачестве. Однако на глухих казачат эта забота, как выяснилось, не распространялась.

Живя в родной станице, И. С. Климов, конечно, смотрел на глу­хих детей с присущей русскому человеку жалостью, но после знаком­ства со столичным училищем, тем более после стажировки в нем, представления урядника изменились. В Петербурге он узнал, что, во-первых, глухих детей, как и обычных, можно учить грамоте, во-вторых, что во многих странах их давным-давно учат, в-третьих, глухих давно учат и в России. Если первые два положения могли оказаться для военного человека только любопытной информацией, то третье задело за живое. Казаки, в том числе отцы и братья глухих детей, исправно несут военную повинность, тогда почему государство не предоставляет их глухим сородичам бесплатное школьное обуче­ние, как всем остальным казачатам? Вряд ли И. С. Климов заподо­зрил верховную или войсковую власть в нарушении слова, скорее он предположил, что та просто «не в курсе», и решил исправить поло­жение. Глухота, по мнению Климова, не должна была служить при­чиной лишения ребенка гражданского права на образование.

Располагая статистикой о распространенности глухоты на ев­ропейском континенте, урядник воспользовался опубликованны­ми данными переписи населения 1897 г. и вычислил вероятную численность взрослых глухих в крае, а затем — приблизительное количество таких детей в близлежащих станицах. По мнению об­разованного урядника, в Терской области должно было проживать около 375 глухих детей в возрасте от 7 до 14 лет. По его заявле­нию атаман Пятигорского отдела полковник И. Д. Попов распоря­дился подсчитать истинное число глухонемых детей обоего пола по станицам вверенного ему отдела. Полученная информация (18 человек) не устроила энтузиаста, который сам проехал по ста­ницам и выявил 40 детей с нару<