Где уж там слышать о каком-то Иване, неудачном подполковнике, прошедшем сквозь огни и воды во вторую мировую войну?
Сын не писал о нём книгу, не воспел в своих стихах. Оказался не очень талантливым. А если и был тот талант первоначально, то загубил его и водкой, и женщинами… Дай бог, тебе Алёша, хоть что-нибудь написать хорошее об отце и вспомнить, что была ещё кипучая душа офицера Ивана Устименко. Истинно родной тебе дед… И ты, наверное, знаешь не только Путина, Ельцина, но и кто такой Миша Горбачёв? Хотя о нём многие писали: «Талантлив, красавец, бог и благородная душа… Бездарность, тупой предатель, спелся с западом, развалил страну и не подумал, что же делать потом? Чем кормить народ и где ему дать работу?» Заваливали и взрывали шахты, растаскивали по деталям заводы, топили крейсера и подводные лодки… Всё сделал в угоду западу, который давил «северного грозного медведя». А за это на западе ему пели дифирамбы. Отделились республики, внося диссонанс в каждую республику, диссимиляцию не только страны, но и в жизнь каждого человека…
Так кто ж такой Горбачёв? Миша Горбачёв? Экспансивный, авторитарный, комплементарный эпохальный, сибарит, идентичный педанту… Или в нашу великую эпопею, в нашу эпоху ворвался и пробежал свой марафон гаер? Просто шут… История воспоёт его или сотрёт, как неудачную пылинку… бездарного политика, из-за которого пролилась рекой человеческая кровь… Так как пошли переделы в каждой республике. Один Афганистан пролил сколько крови! Вернувшийся к власти клан вырезал сверженный, уничтожая даже и детей…
И последнее: Ганна часто вспоминает один момент из её жизни. Казахстан. Жаркий летний день. Она, девчонка, лет двенадцати, сидит на лавке в коридоре с земляным полом. Направо от неё мать и две какие-то старые бабки-соседки. На небе только одно маленькое облачко, ни дождя, ни грома. И вдруг в кухню, в открытую настежь дверь, вкатился огненный, раскалённый шар величиной с детскую головку. Он прокатился на высоте двадцати сантиметров от земли по направлению к матери. Остановился около неё, вроде подёргался в нерешительности: нет пути катиться дальше. Резко повернулся под углом 90° и покатился к выходу. Дошёл до Ганны и вдруг прошёл между её ног и ушёл в землю. Все, как под гипнозом, молчали, но почему-то ни у кого не было испуга. Только одна из женщин сказала: «Быть тебе, доченька, всю жизнь вдовой.
Ганна после смерти мужа через годы встретила вроде очень хорошего человека, родила ещё одного сына, но второй муж ушёл в море… Ушёл на торговом судне, оснащённом и надёжном…
Но судно то никогда не вернулось в свой порт. Погибло в море, унесённое цунами… Ганна долго ещё потом работала в школе, ещё после пенсии двадцать лет стояла у доски с мелом и указкой в руках: «Милые, мои родные, говорила она ученикам. Будьте всегда людьми, не пройдите мимо другого человека, когда ему будет трудно. Жизнь бывает порой каверзной, но всегда нужно помнить, что доброму человеку и солнце греет теплее, и небо роднее, и каждый кустик, и каждая травинка посылает ему своё дыхание. И это дыхание своей Родины вы должны помнить, куда бы вас не забросило время…» Да, она была учительница и добрая, чуткая мать детям…
Но время безжалостно уходило, вырывая из-под ног события и здоровье. Но Ганне порой казалось её жизнь заводной машиной. Дом, школа, ученики, бесконечные уроки, совещания с проработкой и редкой искоркой похвалы… И иногда от этого однообразия находила тоска. Вспоминала мужа Ивана, который её не любил, а сердце отдавал другой женщине. Да, другой… Но её сердце принадлежало только ему, только ему…
Тогда она уезжала с младшим сыном в какую-нибудь деревню. Поселялась в деревенской хате, работала и там директором школы года два-три. Садила маленький огород, утопавший в цветах, и писала стихи. Порой и прозу. До перестройки её не издавали. Печатали изредка сына, а потом и внука. Оставив работу в школе, стала писать и сама прозу. Не усыпала розами свои строчки, слишком труден был её путь. Но писала о людях своего времени. Жизнь уйдёт и сотрёт многое с лица земли, а книги останутся. Эти строчки будут живыми свидетелями эпохи двадцатого века. Сложного века. Когда развалят страну, будут разлагать моральный облик человека новыми пошлыми песнями и кинофильмами, которые повлекут за собой страшную жестокость нового человека с грабежами, убийствами и насилием. И жалким голосом будет казаться голос учителя, стоявшего у доски: «Люди, берегите друг друга. Сохраняйте всё то, что дала нам природа и предыдущие поколения… Ведь в космосе мы пока одни… Любите не только себя, но всё то, что вас окружает… Оберегайте каждый кустик и каждый листик… Жизнь – загадка, и она порой бывает сложная. Но умейте разобраться в любой ситуации и остаться человеком…»
Да, голос учителя был далёким эхом морали и добра… Эхом людей её времени, времени Галины Фёдоровны. И это эхо звучало, как затерянный маятник с красным огоньком среди бескрайней морской пустыни с грозными волнами и безжалостными цунами…