Что посеял, то и пожал. Глупая пословица. Посеял кошелёк, а пожать нечего. В руках одна пустота. Спичек коробок и то не купишь.

Семья Тараса посеяла многое. Почти всё, а главное – родину. Привезли только домашнюю утварь и золото. Но уже это было немало, чтобы жить. «А если не все потеряно, то значит ничего не потеряно», − говорит другая мудрость. Но не будем дискутировать эту мудрость: правильна она или нет.

Для семьи Тараса были потеряны два сына: Тихон и Ефим. У их жён вся родня там, и они не захотели срываться с места:

− Останемся здесь, будь, что будет.

− А як начнут сгонять в колхозы? − пригрозил Тарас перед отъездом.

− Ну что ж? Что людям – то и нам.

Ульяне с детьми нашли Фёдора. Вернее, Ярына свела их. Кроме песен тут были и другие аргументы: беден, бывший батрак. Это немалое прикрытие для семьи Тараса. Спускались с высоты вниз. Доходили до родства с бывшим конюхом сестры Тараса. Ульяна с детьми и ушла к нему. Хотя и не нравился ей Фёдор, курносый, лысый; о, господи, о таком ли мечталось? Но выхода пока никакого не было: «Поживём – увидим! Всё-таки лучше, чем быть прислугой у родной тётки. Да и у матери жить нахлебницей стыдновато. Там ещё трое подростков: Гриша, Андрей, Иван… А тут всё-таки мужик будет и хатёнка у него есть. Хоть немудрящая, но крыша над головой будет – не ветер в поле. Прикроет и в дождь, и в снег…

Стыдно, конечно, было, что нашли ей бывшего курносого конюха, но что ж поделать? Правда, Фёдор работал уже на сплаве брёвен. Но матери понравился зять. Запоют они вместе – весь Лесозаводск их слушает, люди удивляются: «Господи, до чего же хорошо поют! На сцену бы их двоих. Заткнули бы всех артистов за пояс. Шаляпин и в подмётки не годится Фёдору!..

А когда Ульяна уже жила отдельно от матери, приехали с Украины брат Тихон и ещё кто-то. Ульяне передали: «Приходи к матери завтра. Приноси и детей…»

Детей с вечера помыла, переодела. Но утром сами приехавшие явились к ней в вышитых рубашках, красавцы. И все гуртом (конечно без Фёдора) пошли к матери. Один из приезжих нёс Ганнушку на руках, прижимал её к себе, целовал ручонки: «Голубушка ты моя, родненькая…» Ганька гладила его вышитую рубашку, обнимала за шею:

− Оцэ вы мабуть мий батько? − спросила неизвестно почему девочка. Наверное память её выхватила что-то из забытых событий. Но ведь мать уже внушила дочерям, что Фёдор – их отец. Значит, что-то осталось в детской памяти из прошлого. Всё можно забрать у человека: деньги, дом, но вот память иногда остаётся даже в маленькой душе. И её не выбросишь ни за окошко, ни в мусорное ведро…

А дети наивные. Они легко открывают людям душу, ничего не стоит их обмануть, обидеть, что-то внушить лживое, может даже порочное…

Рядом шла мать и вела за ручку Наташу, тут же сбоку шёл брат матери Тихон.

− Не батько он тебе, а чужой дядько, поняла? − зло сказала Ульяна и замолчала. Долго шла, не разговаривая даже с приезжими…

Но как всё это врезалось в память маленькой Ганнушке. С годами этот эпизод жизни забылся, но потом, потом почему-то вспоминалось.

И только, много-много лет спустя, Ганна узнала от брата матери Андрея, что приезжал её нянька. Она не помнила, как они расстались. Детская память не сохранила это. Больше она о своей няньке никогда ничего не слыхала, хотя мать о нём наверняка кое-что знала. А самое главное, что почти всю жизнь не только не знала своего отца, но и не знала, даже не предполагала историю своего рождения, историю замужества матери… Тогда ребёнком она только подумала: «Почему мать была так недовольна приезжим?»

А, наверное, потому, что не хотела, чтобы прошлая жизнь снова, как ветер, ворвалась в её новую семью, не узнал о ней Фёдор. А может, вместо няньки-солдата ожидала увидеть кого-то другого: Петра или даже Савку?..

Не радуйся когда находишь кошелёк, потому что потерянное – это чья-то боль, огорчение или даже слёзы. Твоя радость не стоит их. Ульяна потеряла не кошелёк, а вместе с молодостью уходила надежда выйти из этой пропасти, найти оазис среди выжженной пустыни. Ведь не о такой жизни мечталось в девичьи годы. Теперь оставались только боль и тоска, обрывалась последняя ниточка выбраться из ямы, куда её забросили проклятые советы…

Конечно, жизнь – не царская шапка. Она часто одевает кому платок вдовы, кому и серый колпак, но как хотелось верить в будущее, иметь рядом, если и не любимого, то хотя бы не такого курносого и лысого, пусть и с широкими плечами тупого мужика. А его песни? Да плевать ей на те песни, если поёт их неказистый человек.

По Сеньке – шапка. Но её жизнь слишком дорогая, чтобы быть украшением этому чужому ей человеку. Однако, не зная броду, не заходи в воду. Нет, она не знала свой брод, куда ей идти, где найти тот угол, чтоб хоть малейший был просвет? Остаётся только, сцепив зубы, молчать, терпеть убогость и нелюбимого…

Эх вы женщины, женщины, не будьте инфузориями, смотрите реально на мир. Не всем нам жизнь готовит весёлый танец чардаш и красивых сизарей. Кому-то достанется ярыга, кому-то орлекин – шут, паяц, кому-то выпадет ферзя – самая главная фигура в шахматах, не всем нам поют осанны – восторженные песни. И всё-таки как-то нужно жить. Нужно учиться жить. Трудно? Да! Но мы, женщины, − символы доброты на нашей грешной земле… Мы – цветы, и срывать их в бутонах грешно. Мы должны отцвести и дать семена. А мужчины? Да, это сильная половина общества. Недаром они лезут везде, затмевая женщин: в армии, в море и в воздухе, на земле и под землёй в шахтах и, конечно, в парламентах и правительстве. Они не терпят рядом с собой превосходство женщин. Попала Галина Старовойтова в парламент – убили. Писатели прямо заявляют талантливой поэтессе: «Трудно вам будет пробить среди нас дорогу. В своё общество мы не пропускаем женщин…»

А почему? Женщине сама природа-мать дала большую чувствительность. Она знает души людей лучше мужчин. Чувствительнее к окружающему миру, прозрачнее видит красоту и пороки. Она с болью впитывает в себя боль другого человека, она умеет любить и редко, очень редко ненавидеть. Ура женщине-поэтессе! Ура женщине-матери и великой труженице!