Системы моделей мира и поведение

Таким образом, организм имеет свое субъективное представление о реальном мире, он хранит и постоянно совершенствует систему моделей среды и эффективно­го поведения. Она всегда приблизительна и схематична, что имеет глубокий приспособительный смысл в условиях вероятностной, не­стабильной среды. Рассчитанная на доработку система моделей по­зволяет ориентироваться в условиях относительной неопределенно­сти, что и дает возможность высшим животным приспосабливаться к обжитой сородичами экологической нише и осваивать новые.

Возможность моделирования мира основана на способности орга­низма улавливать существенные признаки объектов, а также отноше­ний между ними, способности, которая связывалась прежде только с деятельностью разума. Это хорошо иллюстрирует простой по поста­новке, но очень тонкий по замыслу опыт одного из основателей гештальтпсихологии Макса Вертгеймера. Курицу долгое время кор­мили, выставляя перед ней две чашки, одну потемнее, другую посвет­лее. Зерно всегда находилось в более светлой чашке. Когда же эту чашку заменили другой, очень темной по цвету, курица сразу напра­вилась к первой — той, из которой прежде никогда не брала зерно. Это означало, что курица уверенно использует, казалось бы, весьма абстрактное отношение «более светлое — более темное», не просто опознает отдельные объекты внешнего мира, но схватывает и удер­живает определенную схему связи между ними.

Схемы отношений между объектами используют даже только что вылупившиеся птенцы — они реагируют так же, как на родителя (раскрыванием клюва), на плоский и условный макет, в котором соблюдены необходимые пропорции (при нарушении пропорций реакции нет). Этологи обнаружили и еще более выразительный

{39}

эффект, который они назвали супероптимальностью: на макет, в ко­тором значимые признаки резко преувеличены, организм реагирует гораздо сильнее, чем на естественный объект. Такие факты указывают на то, что организм создает в своей системе моделей конструкции, являющиеся идеализацией, преувеличением свойств нормальных объектов. В реальном мире ничего подобного и не бывает, но в усло­виях этологического эксперимента они опознаются как, если можно так выразиться, «осуществление мечты».

Вероятно, способность создавать модели и конструировать идеалы сформировалась у выживших в процессе эволюции видов в связи с тем, что в среде всякий раз возникают уникальные ситуации, которые во всех деталях предвидеть невозможно, а адекватно реагировать на них необходимо для выживания.

В процессе деятельности по удовлетворению потребности то, что происходит здесь и теперь, постоянно сравнивается с имеющимися в системе моделей образцами — моделями потребного будущего, по Николаю Александровичу Бернштейну. Сигналом обратной связи, несущим информацию об успехе или неуспехе деятельности, служит эмоция, положительная или отрицательная. Стремясь к положитель­ным эмоциям и стараясь избежать отрицательных, организм совер­шенствует свою систему моделей среды.

Жизнедеятельность личности также направляется системой моде­лей мира — нераздельной системой понятий и представлений, кото­рая содержит образ мира и образцы приспособительной деятельности, необходимые для организации поведения. В процессе индивидуаль­ного развития человека от уровня организма до уровня личности совершается переход от только бессознательных форм представления мира и соответственно поведения к сложным, комплексным, форми­рующимся при непосредственном участии сознания. Этот процесс можно назвать переходом от природы к культуре.

Организм служит основой для формирования личности: новые структуры, соответствующие уровню личности, надстраиваются над более древними, причем это происходит одновременно в материаль­ном пространстве мозга и идеальном пространстве человеческой субъективности. Человеческое поведение значительно более сложно, более многопланово, чем поведение животных: оно включает все, что свойственно организму, но все органические проявления многократ­но усложняются наличием в человеческой психике сознания и его взаимодействия с бессознательным.

{40}

Поведение и образование

Образование — это не то, что человек знает и помнит, а то, что реально влияет на его поведение и прояв­ляется в нем. Наблюдая, как ведут себя ученики и учителя в данной образовательной системе, можно понять, какой именно опыт и какое образование сложились у них в результате пребывания в этой среде. В традиционной системе образования обычно приходится наблюдать образцы поведения, принадлежащие к авторитарному типу: роли учи­телей и учеников строго закреплены, формы взаимодействия ритуализированы. В некоторых альтернативных системах встречается иной тип образовательного взаимодействия: живой диалог, отсутствие жесткой закрепленности ролей, совместная деятельность учения.

Психика

Общая характеристика

«Псюхе» — по-древнегречески «душа», «психикос» — «душевный». Под психикой понимается свойство человека (и высших животных) создавать себе субъективную картину внешнего мира и использовать ее для руководства поведением. К психической жизни относятся чувства, мысли, переживания, представления — все, что составляет субъективное пространство существования. Она включает весь приобретенный опыт, воплотившийся в систему моделей мира и себя в этом мире, пронизанную эмоционально-ценностными отноше­ниями. При этом необходимо иметь в виду, что субъективное простран­ство не помещается в обычное трехмерное, оно имеет какие-то совершенно другие измерения, идеальные, а не физические, это — пространство воображения, идей, чувств и мыслей.

Грубо приближенное теоретическое расчленение человеческой психики можно произвести, рассматривая ее как единство сложно взаимодействующих между собой сознательной и бессознательной составляющих. Такое разделение принято связывать с именем Зиг­мунда Фрейда, что вполне справедливо, ибо именно он ввел в психологию представление о бессознательном. Однако такое пред­ставление, как и все в культуре, уходит корнями в очень давние времена. Еще в пифагорейской школе возникло представление о трех частях души, которое позже Платон метафорически пояснял с помо­щью мифа. Возничий — разум — управляет колесницей, в которую впряжены два коня: один — дикий и неукрощенный, рвущийся идти

{41}

собственным путем, а другой — породистый, благородный, поддаю­щийся управлению. Дикий конь символизирует низшую, необуздан­ную часть души, а благородный — высшую, идеальную, но обе эти части неразумны, их движения призван согласовать разум.

Понимание души как соединения разума и чувств свойственно уже ранней античности, а отличие животной (бессознательной) души от разума (сознания) обсуждалось с незапамятных времен и обсуждается доныне. Клавдий Гален, обобщивший во втором веке новой эры до­стижения античной медицины, определил сознание как знание о соб­ственных психических проявлениях, умственных и волевых актах и тем самым отделил сознание от иной психической деятельности. Декарт тоже рассматривал сознание в основном как самосознание — созерцание субъектом собственного внутреннего мира. Парадокс здесь состоит в том, что человек пытается осмыслить устройство своей пси­хики, которая является одновременно сознательной и бессознатель­ной, при помощи разума, т.е. сознания, причем о самом существова­нии бессознательной части души люди начали строить догадки го­раздо позже, чем ощутили работу своего сознания.

Бессознательное и сознание

Сознание и бессознательное по-раз­ному действуют, обладают различными свойствами. Можно, навер­ное, сказать, что с сознанием в психике связано все то, что более или менее упорядочено внутри себя и стремится упорядочить все во­круг, — логика, разум. Сознание обрабатывает информацию после­довательно, линейно, избегает противоречий, стремится к однознач­ности своих утверждений и общезначимости их толкования. Бессо­знательное способно одновременно обрабатывать различные потоки информации, при этом допуская возможность их противоречивости, выдвигая в результате своей работы некую более или менее вероятную идею в образной форме.

Простейший пример работы бессознательного — опознавание образа. Оно совершает, вероятно, сложнейшую совокупность дейст­вий, но не умеет рассказать сознанию, как это происходит: когда человек встречает знакомого, он узнает его сразу, но не может и даже никогда не пытается дать себе отчет в том, как это проделано. Ве­роятно, бессознательное одновременно схватывает многие особен­ности внешности, и после того, как узнавание уже совершилось, человек готов описать рост, цвет волос, манеру передвигаться и морщить нос, но какие именно черты необходимы и достаточны для

{42}

узнавания, указать невозможно. Странно и отчасти даже страшно сознавать, что наш собственный мозг неведомо для нас и неизвест­ным образом совершает такую сложную деятельность.

«Когда мы ходим, поднимаемся по лестнице, поворачиваемся вокруг себя, мы не только знаем, но и ощущаем со всей наглядностью и непосредственностью, что перемещаемся мы, в то время как про­странство с наполняющими его предметами неподвижно, хотя и все рецепторы говорят нам обратное. Если можно так выразиться, каж­дый субъект еще с раннего детства преодолевает для себя эгоцентри­ческую, птолемеевскую систему мировосприятия, заменяя ее коперниканской» (Н.А. Бернштейн).

Часто ли мы вспоминаем, что видим мир перевернутым? На на­шей сетчатке все расположено «вверх ногами», но бессознательная деятельность мозга переворачивает изображение и дает нам возмож­ность видеть все предметы соответственно их реальному расположе­нию. Или возьмем другой пример: поскользнувшийся человек, пы­таясь удержаться на ногах и добиваясь этого, проделывает каскад сложнейших движений, совершенно не осознавая ни одного из них. Сделать это при помощи сознания, скорее всего, оказалось бы невоз­можным. «Задача построения движения в уникальной реальной пред­метной ситуации является фантастической по своей сложности» (Александр Владимирович Запорожец и Владимир Петрович Зинченко).

Проблема объективного (не связанного с самонаблюдениями и самоотчетами субъектов) определения сознания, установления его качественного своеобразия и отграничения от иной — бессознатель­ной — деятельности мозга до сих пор остается насущной. Современ­ной науке неизвестны какие-либо конкретные материальные законо­мерности, позволяющие вычленить работу сознания из деятельности целостной психики.