Гвин не вошёл бы в Институт.

Кит не знал, принципиально это или предпочтение, но несмотря на факт, что его рука кровоточила, пропитывая серые доспехи, лидер Дикой охоты только кивнул головой, когда Алек радушно пригласил его в Институт.

- Я глава Лондонского Института, хоть и временно, - сказал Алек, - я наделён полномочиями пригласить внутрь, кого захочу.

- Я не могу зря терять время, - возразил Гвин, - ещё много нужно сделать.

Начинался дождь. Алек стоял на крыше вместе с Марком, который поприветствовал Ливви и Тая со смесью ужаса и облегчения. Близнецы всё ещё стояли близко к своему брату, одна его рука обхватывала плечи Ливви, другая сжимала рукав Тая.

Здесь не было никого, кто мог встретить Кита так. Он стоял чуть поодаль, наблюдая. Поездка от реки верхом – казалось, что Гвин вызывал лошадей из воздуха, как фокусник монеты – была размазанным пятном; Тай и Ливви ехали с Дианой, Кит трясся позади Гвина, отчаянно хватаясь за ремень и пытаясь на упасть с лошади в Темзу.

- Я не могу остаться среди всего этого холодного железа, - сказал Гвин, выглядя измождённым, по мнению Кита, - и вы, Блэкторны, должны пойти в Институт. Внутри этих стен вы в безопасности.

- А что насчёт Эммы и Джулса? – спросила Ливви, - они могут быть снаружи, Всадники могут найти их...

- Магнус отправился их искать, - заверил их Алек, - он убедиться, что они в порядке.

Ливви кивнула, но всё равно выглядела обеспокоенной.

- Возможно, нам понадобится твоя помощь, Диана, - сказал Алек, - мы отправим детей в Аликанте, сразу как вернётся Магнус.

- Каких детей? – спросила Диана, у неё был мягкий, низкий голос; сейчас он был хриплым от усталости, - только ваших или…

- Тавви и Друзилла тоже, - ответил Алек.

Он посмотрел на Ливви и Тая: Кит задумался, если бы у него был выбор, Алек тоже взял бы близнецов, но знал, что они никогда не пошли бы на это.

- А, - сказала Диана, - могу ли я предложить вместо того, чтобы остановиться в резиденции Инквизитора в Аликанте, вы могли бы остаться со мной на Флинтлок Стрит? Было бы лучше, так как Когорта не догадается, что вы там.

- Это прямо мои мысли, - ответил Алек, - лучше оставаться вне радаров Дирборнов и их рода, особенно прямо перед встречей Совета, - Алек нахмурился, - надеюсь, что мы сможем снять связывающее заклинание с Марка и Кристины, прежде чем нам нужно будет уходить. Иначе они не будут в состоянии…

- Один из Всадников был убит, - сказал Кит.

Все уставились на него. Он не знал, почему заговорил. Мир, казалось, колебался вокруг него, и странные вещи были важны.

- Ты помнишь, - сказал он, - поэтому они и улетели, в конце. Один из них умер, и остальные почувствовали это. Возможно, Джулиан и Эмма сразились с ними и выиграли.

- Никто не может убить одного из Всадников Маннана, - сказал Гвин.

- Эмма могла, - сказала Ливви, - если Кортана…

Колени Кита подогнулись. Это было резко, и он совсем этого не ожидал. Только что он стоял, и в следующее мгновение колени в холодной луже, и он, удивлённый, почему не может встать.

- Кит! – закричала Диана, - Алек, он ударился головой во время сражения, он сказал, что она не болит, но…

Алек уже направлялся к Киту. Он был сильнее, чем казался. Его руки обвили Кита, поднимая; горячая стрела боли пронеслась через голову Кита, когда он двинулся, и тягучая темнота накрыла его.

* * *

Они лежали на кровати в сумеречной темноте, голова Эммы покоилась на плече Джулиана. Она слышала его сердцебиение сквозь мягкий материал его футболки.

Они высушили волосы полотенцами, надели сухую одежду и свернулись вместе под одеялом. Их ноги касались друг друга; Джулиан медленно и задумчиво проводил рукой сквозь её распущенные волосы.

- Скажи мне, - проговорил он, - ты сказала, что я должен что-то знать. И я остановил тебя, - он сделал паузу, - скажи мне сейчас.

Она положила руки на его грудь и опустила подбородок сверху на них. Было что-то расслабляющее в изгибе его тела напротив её. Но выражение его лица было более чем любопытным; она видела напряженность в глубине его глаз, его необходимость знать. Чтобы понять значение всех тех вещей, которые раньше не имели смысла.

- Я никогда не встречалась с Марком, - сказала она, - это была ложь. Я попросила его притвориться, что мы вместе, он сказал, что обязан мне жизнью, и поэтому согласился. Это никогда не было по-настоящему.

Его пальцы замерли в её волосах. Эмма сглотнула. Она должна была пройти через это всё, не думая о том, что Джулиан, возможно, будет ненавидеть её в конце. Иначе она никогда не закончит это.

- Почему ты сделала это? - осторожно спросил он, - почему Марк согласился сделать мне больно?

- Он не знал, что это навредит тебе, - ответила Эмма, - он никогда не знал, что между нами что-то было - до того момента, как мы пошли к фейри. Тогда он узнал и сказал мне, что нужно прекратить это. Вот почему я закончила это в Лондоне. Марк не понимал. Мы не чувствовали друг к другу ничего подобного.

- Значит, Марк не знал, - сказал он, - тогда зачем ты это сделала?

Он поднял руку.

- Не бери в голову. Я знаю ответ: чтобы заставить меня перестать любить тебя. Чтобы разлучить нас. Я даже знаю, почему ты выбрала Марка.

- Я бы хотела, чтобы это был кто-то другой…

- Никто другой не заставил бы меня ненавидеть тебя, - наконец, сказал он, - никто другой не заставил бы меня отказаться от тебя.

Он приподнялся на локтях, смотря на неё сверху.

- Помоги мне понять, - сказал он, - ты любишь меня и я люблю тебя, но ты хотела разрушить всё это. Ты была настолько решительна, что вовлекла в это Марка, что ты, я знаю, никогда бы не сделала, если бы не была в отчаянии. Что довело тебя до такого отчаяния, Эмма? Я знаю, что быть влюблённым в своего парабатая строго запрещено, но это глупый Закон…

- Это не… - ответила она, - глупый Закон.

Он моргнул. Сейчас его волосы уже были сухими.

- Что бы ты ни знала, Эмма, - сказал он низким голосом, - самое время рассказать мне.

Так она и сделала. Ничего не упуская, она рассказала, что Малкольм сказал ей о проклятии парабатаев, как он показал своё милосердие, убивая её, иначе она и Джулиан увидели бы смерть друг друга. Как нефилимы ненавидят любовь. Что Джем подтвердил ей: ужасная судьба парабатаев, которые влюбились; смерть и разрушение, которые они будут нести. Как она узнала, что никто из них никогда не сможет стать примитивным или жителем Нижнего мира, чтобы разрушить связь: что быть Сумеречным охотником является частью их души, часть самих себя, как изгнание из семьи, тем самым разрушив семью.

Свет огня бросал тёмные золотые блики на его лицо, его волосы, но она могла видеть насколько бледным он был, и опустошённость, которая захватывала его лицо, пока она говорила, и тени как будто становились резче. Снаружи монотонно лил дождь.

Когда она закончила, он молчал довольно долго. Рот Эммы пересох, как будто она проглотила хлопок. Наконец, она больше не могла это переносить и придвинулась к нему, скидывая подушку на пол.

- Джулс…

Он поднял руку.

- Почему ты ничего из этого мне не рассказала?

Она печально посмотрела на него.

- Из-за того, что сказал Джем. Понимание, что то, что было у нас запрещено не просто так, сделало бы всё только хуже. Поверь мне, знание этого не заставило меня любить тебя меньше.

Его глаза были настолько тёмно-голубыми в сумеречном свете, что были похожи на глаза Кита.

- И ты решила сделать так, чтобы я ненавидел тебя.

- Я пыталась, - прошептала она, - я не знала, что ещё сделать.

- Но я никогда не смог бы ненавидеть тебя, - сказал он, - ненавидеть тебя - значит ненавидеть идею о любых хороших вещах в этом мире. Это словно смерть. Я думал, что ты не любишь меня, Эмма. Но я никогда не ненавидел тебя.

- А я думала, что ты не любишь меня.

- И это ничего не изменило, не так ли? Мы всё ещё любим друг друга. Сейчас я понимаю, почему ты была так расстроена тем, что мы сделали в церкви Порталлоу.

Она кивнула.

- Заклятие делает тебя сильнее, прежде чем разрушает.

- Я рад, что ты рассказала мне, - он коснулся её щеки, её волос, - теперь мы знаем, что ничего из того, что мы можем сделать, не изменит наших чувств друг к другу. Мы должны найти другое решение.

На лице Эммы появились слёзы, но она не помнила, когда начала плакать.

- Я думала, если ты перестанешь меня любить, ты просто погрустишь некоторое время. Но если я буду грустить всю жизнь, то это ничего страшного. Потому что ты будешь в порядке, а я всё ещё буду твоим парабатаем. И если однажды ты будешь счастлив, то и я буду счастлива, ради тебя.

- Ты идиотка, - сказал Джулиан.

Он обвил её руками и прижал к себе, поцеловал ее в макушку, и прошептал так, как шептал, когда у Тавви были ночные кошмары, что она была смелой, сделав то, что сделала, что они всё исправят, что они найдут выход. И, несмотря на все то, что Эмма все ещё не видела выхода из всего этого. Она расслабилась, прижимаясь к его груди, позволяя себе на мгновение почувствовать облегчение из-за разделенного бремени.

- Но я не могу злиться. Есть кое-что, что я тоже тебе не рассказал.

Она резко поднялась.

- Что?

Он теребил свой стеклянный браслет. Так как Джулиан редко демонстрировал своё беспокойство, Эмма почувствовала тяжелый удар сердца.

- Джулиан, - проговорила, - скажи мне.

- Когда мы были у фейри, - сказала он низким голосом, - Пука сказал мне, что если я войду в Земли, то я встречу того, кто знает как разрушить связь парабатаев.

Сердце Эммы бешено забилось, будто пытаясь вырваться из груди. Она села прямо.

- Ты говоришь, что знаешь, как разрушить связь?

Он затряс головой.

- Формулировка была правильной - я встретил того, кто знал, как разрушить её. Королева Благого двора, если быть точным. И она сказала, что знает, что это можно сделать, но не как.

- Это часть уговора? - спросила Эмма, - мы отдаём ей Черную книгу, а она говорит, как завершить связь?

Он кивнул. Он смотрел на огонь.

- Ты не сказал мне, - сказала она,- это потому что ты думал, что мне всё равно?

- Отчасти, - ответил он, - если ты не хотела разрушать связь, то я тем более. Я лучше буду твоим парабатаем, чем никем.

- Джулс - Джулиан…

- И есть ещё кое-что, - сказал он, - она сказала, что за это будет цена.

Конечно, цена. Всегда есть цена, если в этом участвуют фейри.

- Какая цена? - прошептала она.

- Разрушение связи требует использование Черной книги, чтобы исследовать путь всех церемоний парабатаев, - сказал Джулиан, - это разрушит нашу связь, да. Но также разрушит все связи в мире. Они все будут разорваны. Больше не будет парабатаев.

Эмма в шоке уставилась на него.

- Мы не можем это сделать. Алек и Джейс - Клэри и Саймон - и ещё так много других…

- Ты думаешь, что я не знаю? Но я не мог не сказать тебе. У тебя есть право знать.

Эмма почувствовала, что едва может дышать,

- Королева…

Резкий удар эхом пролетел через комнату, как будто кто-то запустил фейерверк. Магнус Бейн появился на их кухне, закутанный в черный плащ, его правая рука горела синим пламенем, он выглядел внушающим ужас.

- Почему во имя девяти принцев Ада никто из вас не отвечает на телефон? - потребовал он.

Эмма и Джулиан изумлённо смотрели на него. Спустя мгновение, он также посмотрел на них.

- Мой Бог, - сказал он, - вы что…?

Он не закончил вопрос. Он не должен был.

Эмма и Джулиан вскочили с кровати. Они оба были почти одеты, но Магнус смотрел на них так, будто поймал их в скандальном виде.

- Магнус, - сказал Джулиан.

Он не стал развивать своё приветствие, говоря, что это не так или Магнус понял всё неправильно. Джулиан не сказал таких вещей.

- Что происходит? Что-то случилось дома?

Магнус смотрел, некоторое время так, будто почувствовал свой возраст.

- Парабатаи, - сказал он и вздохнул, - да, кое-что произошло. Нам нужно вернуть вас в Институт. Соберите вещи и будьте готовы уходить.

Он оперся на кухонный остров, скрестив руки. На нём было своего рода пальто, состоящее из нескольких накидок. Он был сухим – он использовал Портал прямо из Института.

- На твоём мече кровь, Эмма, - сказал он, смотря на прислонённую к стене Кортану.

- Кровь фейри, - добавила Эмма.

Джулиан натянул свитер и провёл пальцами сквозь взъерошенные волосы.

- Говоря кровь фейри, - сказал Магнус, - ты имеешь в виду кровь Всадников, не так ли?

Эмма заметила движение Джулиана.

- Они искали нас – как ты узнал?

- Они не просто искали вас. Король отправил их найти Чёрную книгу. Он приказал им охотиться на всех вас – на всех Блэкторнов.

- Охотиться на нас? – переспросил Джулиан, - кто-нибудь пострадал?

Он пересёк комнату так, будто намеревался схватить мага за воротник и встряхнуть его.

- Кто-нибудь из семьи пострадал?

- Джулиан, - голос Магнуса был твёрдым, - все в порядке. Но Всадники приходили. Они атаковали Кита, Тая и Ливви.

- И они в порядке? – встревожено спросила Эмма, надевая ботинки.

- Да – я получил огненное сообщение от Алека, - ответил Магнус, - Кита ударили по голове. У Тая и Ливви ни царапины. Но им повезло – Гвин и Диана вмешались.

- Диана и Гвин? Вместе? – Эмма была озадачена.

- Эмма убила одного из Всадников, - сказал Джулиан.

Он собирал портфолио Аннабель, дневники Малкольма, засовывая их в сумку.

- Мы спрятали его тело на утёсе, но, возможно, нам не стоило оставлять его там.

Магнус свистнул сквозь зубы.

- Никто не убивал Всадников Маннана за…впрочем, за всю историю, что я знаю.

Эмма вздрогнула, вспоминая то холодное чувство, когда клинок вошёл в тело фейри.

- Это было ужасно.

- Остальные ушли не навсегда, - сказал Магнус, - они вернутся.

Джулиан застегнул свою сумку и Эммы.

- Тогда нам нужно отвезти детей в безопасное место. Куда-нибудь, где Всадники их не найдут.

- Прямо сейчас Институт самое безопасное место за пределами Идриса, - ответил Магнус, - он защищён, и я защищу его снова.

- Коттедж тоже безопасен, - сказала Эмма, располагая сумку за плечами.

Она была в два раза тяжелее, чем раньше, из-за добавившихся книг Малкольма.

- Всадники не могут приблизиться к нему; они так сказали.

- Предусмотрительный Малкольм, - сказал Магнус, - но вы будете в ловушке, если останетесь, и я не могу представить, что вы захотите остаться без возможности покинуть эти четыре стены.

- Нет, - ответил Джулиан, но он сказал это спокойно.

Эмма видела, как Магнус оценил взглядом обстановку коттеджа – беспорядок из чашек, которые они не убрали, признаки того, что Джулиан что-то готовил, разбросанные покрывала, остатки пепла от огня. Место, построенное для двух человек, которые любили друг друга, но не смогли остаться здесь, и которое укрыло двух других спустя двести лет.

- Я думаю, что мы не захотели бы.

В глазах Магнуса было сочувствие, когда он посмотрел на Джулиана, а затем на Эмму.

- Все сны заканчиваются, когда мы просыпаемся, - сказал он, - а теперь пойдёмте. Я перенесу нас домой.

* * *

Дрю наблюдала, как дождь барабанил в окно её спальни. Снаружи Лондон был одним серым пятном: уличные фонари, размытые в дожде, становились жёлтыми одуванчиками света, венчавшими удлинённые металлические стойки.

Она была в библиотеке достаточно времени, чтобы сказать Марку, что она в порядке, прежде чем он забеспокоился о Кристине и ушёл её искать. Когда они оба вернулись, живот Дрю крутило от страха. Она была уверена в том, что скажет Кристина – расскажет всё о Джейми, раскроет свой секрет, раскроет его.

Выражение лица Кристины не было утешающим.

- Я могу поговорить с тобой в холле, Дрю? – сказала она.

Дрю кивнула и положила книгу. Она всё равное её не читала. Марк ушёл к Кирану и детям, а Дрю последовала за Кристиной в холл.

- Спасибо, - сказала Кристина, сразу как закрылась дверь, - за помощь Джейми.

Дрю прочистила горло. Благодарность выглядела хорошим знаком. По крайней мере было знаком, что Кристина не в ярости. Может быть.

Кристина улыбнулась. У неё были ямочки. Дрю мгновенно захотела такие же. Есть ли они у неё? Она должна проверить. Хотя улыбаться самой себе в зеркале - это немного странно.

- Не переживай, я никому не скажу, что он был здесь, или что ты ему помогла. Это, наверное, было непросто, справиться с ним так, как ты.

- Я не обратила внимание, - ответила Дрю, - он послушал меня.

Тёмные глаза Кристины были грустными.

- Он тоже послушал меня, однажды.

- С ним всё будет хорошо? – спросила Дрю.

- Я так думаю, - ответила Кристина, - он всегда был умным и осторожным, - она коснулась щеки Дрю, - я скажу тебе, если услышу что-нибудь от него.

Вот и всё. Дрю вернулась к себе в спальню, чувствуя пустоту. Она знала, что ей следовало остаться в библиотеке, но она нуждалась в месте, где могла подумать.

Она села на край кровати, вяло болтая ногами. Она хотела, чтобы Джейми был здесь, чтобы у неё был кто-то, с кем можно поговорить. Она хотела поговорить о том, что Магнус выглядел уставшим, что Марк был обеспокоен, что она волновалась об Эмме и Джулсе. Она хотела поговорить о том, как она скучает по дому, по запаху океана и пустыни.

Она сильнее качнула ногами – и её пятка наткнулась на что-то. Наклонившись вниз, она с удивлением увидела вещевой мешок Джейми под своей кроватью. Она достала его, стараясь не вывалить содержимое. Он уже был расстёгнут.

Наверное, он в спешке спрятал его, когда вошла Кристина, но зачем он оставил его? Значило ли это, что он планировал вернуться? Или он просто оставил позади вещи, которые ему не нужны?

Она не собиралась копаться внутри, или, по крайней мере, она так говорила себе потом. Это не значило, что ей нужно было узнать, вернётся ли он. Это просто случайность.

Вещи внутри были кучей мальчишеской одежды, несколько джинс и футболок, немного книг, запасные стило, неактивированные клинки серафимов, нож-бабочка, ничем не отличающийся от ножа Кристины, и несколько фотографий. И кое-что ещё, что-то, что светилось так ярко, что на секунду она подумала, что это ведьмин огонь – но свет был менее белым, чем этот. Он горел глубоким золотым цветом, как гладь океана. Прежде чем она осознала, её рука уже была на нём…

Она почувствовала, как её сбило с ног, как будто она прошла через Портал. Она отдёрнула руку, но она больше ничего не касалась. Она больше не была в своей комнате.

Она была под землёй, в длинном коридоре, прорытом сквозь землю. Корни деревьев вились вниз, как лента, обвязанная вокруг дорогого подарка. Коридор далеко простирался по обе стороны от неё в тени, которых не могло быть под землёй.

Сердце Дрю упало. Ужасное чувство недействительности душило её. Это было так, словно она прошла сквозь Портал, но без понятия куда, без представления о том, где она. Даже воздух пах как что-то странное и тёмное, как некий аромат, который она никогда раньше не вдыхала.

Дрю автоматически потянулась к оружию на поясе, но там ничего не было. Она оказалась здесь совершенно неподготовленной, только в джинсах и чёрной футболке с кошками. Она издала истерический смешок и передвинулась к стене подземного коридора, пытаясь исчезнуть в тенях.

В конце холла появился свет. Дрю могла слышать высокие сладкие голоса. Их разговор был словно чириканье птиц. Фейри.

Она стала вслепую продвигаться в противоположном направлении, и практически упала, когда стена сзади оказалась тканью. Она прошла через неё и оказалась в большой комнате из камня.

Стены были из зелёного мрамора, испещрённого чёрными линиями. На некоторых плитах были вырезаны золотые образцы – ястреб, трон, корона, разделённая на две части. В комнате также было оружие, распределённое по разным столам – мечи и кинжалы из меди и бронзы, крюки, шипы и булавы из всех видов металла, кроме железа.

В комнате был мальчик. Мальчик её возраста, может быть, тринадцати лет. Он обернулся, когда она вошла, и сейчас он смотрел на неё в изумлении.

- Как ты посмела войти в эту комнату? – его голос был резким, повелительным.

На нём была дорогая одежда, шёлк и бархат, тяжёлые кожаные ботинки. Его волосы были белыми, цвета ведьминого огня. Они были коротко подстрижены, и бледная полоса металла венчала его голову.

- Я не хотела, - Дрю сглотнула, - я просто хочу выбраться отсюда, - сказала она, - это всё, чего я хочу.

Его зелёные глаза горели.

- Кто ты? – он сделал шаг вперёд, хватая кинжал со стола рядом с ним, - ты Сумеречный охотник?

Дрю подняла подбородок и посмотрела на него.

- Кто ты? – потребовала она, - и почему ты такой грубый?

К её удивлению, он улыбнулся, и было что-то знакомое в этом.

- Меня зовут Эш, - ответил он, - моя мать послала тебя? – он говорил с надеждой, - она волнуется обо мне?

- Друзилла! – позвал голос, - Дрю! Дрю!

Дрю в замешательстве огляделась: откуда шёл голос? Стены в комнате начали темнеть, таять и исчезать. Мальчик в дорогой одежде с его резкими чертами лица фейри смотрел на неё также в замешательстве, поднимая кинжал, когда всё больше дыр стало открываться вокруг неё: в стенах, в полу. Она закричала, когда земля исчезла под ней, и она провалилась в темноту.

Кружащийся воздух снова поймал её, холодный вихрь - почти Портал, и тогда она вернулась к реальности на полу своей спальни. Она была одна. Она задохнулась, пытаясь встать на колени. Её сердце билось так, будто было готово вырваться из ее грудной клетки.

Её сознание было измученно – ужас от нахождения под землёй, ужас от незнания вернётся ли она когда-нибудь домой, ужас от незнакомого места – картинки ускользали от неё, как будто она пыталась удержать воду или ветер. Где я была? Что произошло?

Она поднялась на колени, чувствуя тошноту. Она моргнула, борясь с головокружением – там были зелёные глаза, где-то в глубине её сознания, зелёные глаза – и она заметила, что вещевой мешок Джейми исчез. Её окно было распахнуто, а пол под ним влажным. Он, должно быть, вошёл и вышел, пока она…отсутствовала. Но где она была? Она не помнила.

- Дрю! – снова послышался голос.

Голос Марка. И очередной нетерпеливый стук в дверь.

- Дрю, ты меня слышишь? Эмма и Джулс вернулись.

* * *

- Вот так, - сказала Диана, проверяя бандаж на руке Гвина в последний раз, - хотела бы я дать тебе Иратце, но…

Она позволила голосу стихнуть, чувствуя себя глупой. Именно она настояла, чтобы они пошли в её комнаты в Аликанте, чтобы она могла обработать его рану, и Гвин всё это время молчал.

Он хлопнул лошадь по боку после того, как они залезли с неё в окно, отправляя её в небо.

Она задумалась, когда Гвин осматривал её комнату, его разноцветные глаза исследовали все видимые следы её жизни – использованные кофейные кружки, пижаму, брошенную в углу, запятнанный чернилами стол – приняла ли она верное решение, приведя его сюда. Она подпускала так мало людей к своему личному пространству на протяжении многих лет, показывая им только то, что она хотела показать, контролируя доступ к её внутреннему так осторожно. Она никогда не думала, что первым мужчиной, которого она пустит в свою комнату в Идрисе, будет странный и прекрасный фейри, но она поняла, что поступила правильно, когда он резко вздрогнул, опустившись на её кровать.

Она стиснула зубы, словно почувствовав боль, когда он начал снимать свою подобную коре броню. Её отец всегда хранил дополнительный бандаж в ванной; когда она вернулась из своего путешествия туда, с марлей в руках, то обнаружила не очень довольного Гвина без рубашки, его коричневые волосы были почти того же цвета, что и её деревянные стены. Его кожа была на пару оттенков бледнее, гладкая, натянутая на костях, как у пришельца.

- Мне не нужно прислуживать, - сказал он, - я всегда сам заботился о своих ранах.

Диана не ответила, просто приступила. Сидя сзади него и работая, она осознала, что сейчас была ближе к нему, чем когда-либо. Она думала, что его кожа будет ощущаться как кора, словно его доспехи, но это было не так: она была как кожа, самая мягкая, которую используют для изготовления ножн для тонких лезвий.

- У нас у всех бывают раны, о которых лучше позаботиться кому-то другому, - сказал она, располагая коробку с бандажом.

- Как насчёт твоих ран? – спросил он.

- Я не пострадала.

Она поднялась на ноги, чтобы доказать ему, что она в порядке, ходит и дышит. В каком-то смысле она сделала это, чтобы увеличить дистанцию между ними. Её сердце пропускало удары в том ритме, которому она не доверяла.

- Ты знаешь, что я не это имел в виду, - сказал он, - я вижу, как ты заботишься о тех детях. Почему ты просто не станешь главой Института в Лос-Анджелесе? Ты бы стала таким лидером, которым Артур Блэкторн никогда не стал бы.

Диана сглотнула, но во рту было сухо.

- Разве это имеет какое-то значение?

- Имеет, так как я хочу узнать тебя, - ответил он, - я бы поцеловал тебя, но ты ускользнула от меня; я бы узнал твоё сердце, но ты прячешь его в тени. Это из-за того, что я тебе не нравлюсь или ты не хочешь меня? Потому что в этом случае, я не буду беспокоить тебя.

В его голосе не было обвинения, просто сухая констатация факта.

Если бы он сделал это с большими эмоциями, возможно, она не ответила бы. Но она обнаружила саму себя, пересекающую комнату и берущую с полки книгу.

- Если ты думаешь, что я что-то скрываю, то ты прав, - ответила она, - но я сомневаюсь, что это то, что ты думаешь.

Она подняла подбородок, думая о своей тёзке, богине и воине, которой было не за что извиняться.

- Я ничего такого не сделала. Я не стыжусь; у меня нет на это причин. Но Конклав… - она вздохнула, - вот. Возьми это.

Гвин взял книгу из её рук, с торжественным лицом.

- Это книга Законов, - сказал он.

Она кивнула.

- Правила вступления в должность. Здесь детали церемонии, на которой Сумеречный охотник занимает новую позицию: присяга Консула, Инквизитора или главы Института, - она наклонилась к нему, открывая книгу на хорошо исследованной странице, - здесь. Когда ты даёшь присягу главы Института, ты должен держать Меч Смерти и отвечать на вопросы Инквизитора. Вопросы – это закон. Они никогда не меняются.

Гвин кивнул.

- Какие это вопросы? – спросил он, - на что ты не хочешь отвечать?

- Представим, что ты Инквизитор, - сказала Диана, как будто он и не говорил, - задавай мне вопросы и я отвечу, как будто я держу Меч Смерти, абсолютно честно.

Гвин кивнул. Его глаза были тёмными с любопытством и чем-то ещё, когда он начал читать вслух.

- Ты Сумеречный охотник?

- Да, - ответила Диана.

- Ты родилась Сумеречным охотником или была Посвящена?

- Я родилась Сумеречным охотником.

- Твоё родовое имя?

- Рэйберн.

- И какое твоё имя, данное при рождении? – спросил Гвин.

- Дэвид, - ответила Диана, - Дэвид Лоуренс Рэйберн.

Гвин выглядел озадаченным.

- Я не понимаю.

- Я женщина, - сказала Диана, - я всегда была. Я всегда знала, что я девушка, что бы ни говорили Безмолвные Братья моим родителям, независимо от моего тела. Моя сестра, Арья, тоже знала это. Она сказала, что поняла это в тот момент, когда я начала говорить. Но мои родители… - она сломалась, - они были добры ко мне, но они не видели вариантов. Они сказали, что дома я могу быть сама собой, но на людях - быть Дэвидом. Быть мальчиком, которым я знала, что не была. Оставаться под надзором Конклава. Я знала, что это будет двойная жизнь. Эта тайна была сохранена нами четырьмя. Но всё же, с каждым годом, моё сокрушительное отчаяние росло. Я избегала общения с Сумеречными охотниками своего возраста. Каждое мгновение, во сне или бодрствуя, я чувствовала себя тревожно и некомфортно. И я боялась, что никогда не буду счастлива. Тогда мне исполнилось восемнадцать. Моей сестре было девятнадцать. Мы вместе уехали в Таиланд, чтобы учиться в Институте Бангкока. Там я встретила Катарину Лосс.

- Катарина Лосс, - сказал Гвин, - она знает. Что ты…что ты была… - он нахмурился, - извини. Я не знаю, как это сказать. Что ты была названа родителями Дэвидом?

- Она знает, - подтвердила Диана, - она не знала в то время. В Таиланде, я жила как женщина, которой я и являюсь. Я одевалась, как хотела. Арья представляла меня как свою сестру. Я была счастлива. Первый раз я чувствовала себя свободной и я выбрала имя для себя, которое олицетворяло эту свободу. Оружейный магазин моего отца всегда назывался «Стрела Диана», в честь богини охоты, которая была свободной и гордой. Я назвала себя Дианой. Я Диана, - она сделала неровный вдох, - и когда я и моя сестра отправились исследовать остров, где по слухам были демоны. Оказалось, что там совсем не было демонов, но были восставшие – голодные призраки. Десятки. Мы сразились с ними, но обе были ранены. Катарина спасла нас. Спасла меня. Когда я очнулась в маленьком доме не так далеко, Катарина заботилась о нас. Я знала, что она видела мои раны – что она видела моё тело. Я знала, что она знает…

- Диана, - сказал Гвин своим низким голосом и протянул руку. Но Диана покачала головой.

- Не надо, - сказала она, - или я не смогу пройти через это.

Её глаза были наполнены непролитыми слезами.

- Я обвязала себя кусками одежды. Я звала сестру. Но она была мертва, умерла, когда Катарина пыталась её спасти. Тогда я была абсолютно сломана. Я потеряла всё. Моя жизнь была разрушена. Вот о чём я думала.

Слёзы текли по её лицу.

- Катарина восстановила моё здоровье и психическое состояние. Я была с ней в этом коттедже на протяжении недель. И она говорила со мной. Она дала мне слова, которых у меня никогда не было, как подарок. Тогда я первый раз услышала слово «трансгендер». Я расплакалась. Я никогда раньше не осознавала, как много можно взять от кого-то, не давая ему тех слов, которыми бы ты сам себя описал. Как ты можешь знать, что есть такие же люди, как ты, если у тебя никогда не было имени, чтобы назвать себя? Я знала, что должны быть и другие трансгендеры среди Сумеречных охотников, что они должны были существовать раньше и существуют сейчас. Но у меня нет возможности найти их и слишком опасно спрашивать об этом, - вспышка гнева за старую несправедливость сделала её голос резче, - тогда Катарина рассказала мне о переходе. Это дало мне возможность жить с собой в согласии, и принять себя такой, какая я есть. Я знала, что это то, чего я хотела.

- Я поехала с Катариной в Бангкок. Но не как Дэвид. Я поехала как Диана. И не как Сумеречный охотник. Я жила с Катариной в маленькой квартире. Я рассказала родителям о смерти Арьи и что теперь я Диана. Они ответили, что сказали Совету, что только Дэвид погиб. Что они любили меня и понимали, но теперь я должна была жить в мире примитивных, так как я обращалась к их докторам, а это против Закона. Для меня было слишком поздно их останавливать. Конклаву сказали, что Дэвид умер на острове, сражаясь с призраками. Они отдали Дэвиду смерть моей сестры, смерть с честью. Я хотела бы, чтобы они не соврали, но если им нужно было носить белое в честь ушедшего мальчика, даже если он никогда и не существовал, то я не могла винить их за это. Катарина работала медсестрой несколько лет. Она знала медицину примитивных. Она отвела меня в клинику в Бангкоке. Там я встретила таких же, как я. Я больше не была одна. Я была там на протяжении трёх лет. Я не планировала снова становиться Сумеречным охотником. То, что я получила, было слишком ценным. Я не могла рисковать стать раскрытой, позволить моим секретам открыться, быть названной мужским именем, которое я отрицала. На протяжении этих лет, Катарина помогала мне проходить через медицинские процедуры примитивных, которые дали мне тело, в коже которого я чувствовала себя комфортно. Она спрятала необычные результаты тестов от докторов, чтобы они никогда не озадачились моей кровью Сумеречного охотника.

- Медицина примитивных, - повторил Гвин, - это запрещено, или нет, Сумеречным охотникам искать средство среди лекарств примитивных? Почему Катарина просто не использовала магию, чтобы… помочь тебе?

Диана покачала головой.

- Я не хотела этого, - ответила она, - магическое заклинание всегда может быть разрушено другим заклинанием. Я не могла позволить себе быть по-настоящему самой собой, если бы это исчезло от случайного зачарования или прохождения через какой-нибудь магический ход. Моё тело – это моё тело – тело, в котором я выросла в женщину, как все другие женщины вырастают.

Гвин кивнул, но Диана не могла сказать, понял ли он.

- Значит, это то, чего ты боишься, - всё что сказал.

- Я не боюсь за себя, - ответила Диана, - я боюсь за детей. Пока я остаюсь их наставником, я чувствую, что могу защитить их. Но если Конклав узнает, что я сделала, что я посещала примитивных докторов, я закончу в тюрьме Безмолвных Братьев. Или в Базилиас, если они будут добрыми.

- А твои родители? – лицо Гвина было нечитаемым.

Диана хотела, чтобы он дал ей хотя бы какой-нибудь знак. Были ли он зол? Насмехался ли он над ней? Его спокойствие заставляло её пульс убыстряться.

- Они приходили к тебе? Ты, должно быть, скучала по ним.

- Я боялась подставить их перед Конклавом, - голос Дианы дрогнул, - каждый раз, когда они говорили о тайном посещении Бангкока, я откладывала это. И тогда пришли вести о том, что они умерли, погибли от атаки демонов. Катарина была той, кто сказал мне. Я плакала всю ночь. Я не могла рассказать своим примитивным друзьям о смерти родителей, так как они бы не поняли, почему я не поехала домой на похороны. Затем пришли новости о Темной Войне. И я осознала, что всё ещё Сумеречный охотник. Я не могла позволить Идрису пасть без боя. Я вернулась в Аликанте. Я сказала Совету, что я дочь Аарона и Лиссы Рэйберн. Потому что это была правда. Они знали, что были брат и сестра, и брат умер: я представилась как Диана. В хаосе войны никто не спрашивал меня. В битве я была Дианой. Я сражалась той, кем я являюсь, с мечом в руке и ангельским огнём в венах. И я знала, что никогда не вернусь к жизни примитивного. Среди своих примитивных друзей мне приходилось отрицать существование Сумеречных охотников. Среди Сумеречных охотников мне приходилось скрывать, что пользовалась медициной примитивных. Я знала, что везде придётся скрывать часть себя. Я выбрала Сумеречных охотников.

- Кто ещё знал об этом? Кроме Катарины?

- Малкольм знал. Есть лекарства, которые я принимаю, чтобы поддерживать баланс в гармонии моего тела – обычно я получала его от Катарины, но было время, когда она не могла этого делать, и это делал Малкольм. После этого, он знал. Он никогда напрямую не говорил мне, но я всегда была начеку. Ведь он мог навредить мне.

- Это могло навредить тебе, - проговорил Гвин.

Его лицо было маской. Диана слышала своё сердцебиение, отдающееся в ушах. Это было так, словно она пришла к Гвину с сердцем в руках, обнажённым и кровоточащим, и сейчас она ждала, когда он вытащит нож.

- Всю свою жизнь я искала место, где я могла быть самой собой, и я до сих пор ищу его, - сказала Диана, - поэтому, я прятала вещи от людей, которых я люблю. И я скрывала это от тебя. Но я никогда не скрывала правду о себе.

То, что дальше сделал Гвин, изумило Диану. Он встал с кровати, сделал шаг вперёд и опустился на колени перед ней. Он сделал это грациозно, как вассал преклонялся перед рыцарем или рыцарь перед леди. Было что-то древнее в смысле этого жеста, что уходило в сердце и душу народа фейри.

- Это то, что я знаю, - сказал он, - когда я увидел тебя на ступенях Института, и увидел огонь в твоих глазах, я знал, что ты самая смелая женщина, которая ступала по этой земле. Я только сожалею о том, что такая бесстрашная душа была ранена невежеством и страхом других.

- Гвин…

- Можно я обниму тебя? – спросил он.

Она кивнула. Она ничего не сказала. Она опустилась напротив лидера Дикой охоты и позволила заключить её в его сильные руки, позволила ему погладить её волосы и прошептать её имя голосом, который всё ещё звучал как грохот грома – но сейчас это был гром, который слышат в тёплом, закрытом доме, где все в безопасности.

* * *

Тавви был первым, кто почувствовал возвращение Эммы и Джулиана, когда они прошли через Портал и оказались в библиотеке Института с Магнусом. Он сидел на полу, разбирая старые игрушки и демонстрируя их Максу. Как только Джулиан почувствовал твёрдый пол под ногами, Тавви вскочил и бросился вперёд, врезаясь в него, как поезд, сошедший с рельс.

- Джулс! – закричал он, Джулиан подхватил его на руки и сжал в объятиях, пока Тавви цеплялся за него и бормотал о том, что он виде<