Вторая кульминация; микродинамика творческого процесса

Помимо динамики творческой продуктивности в возрастном аспекте, которой в целом посвящена данная работа, некоторые авторы, например И. Пэрна и У. Кольгаун, отмечали также некоторую ритмику в творчестве видных деятелей науки и искусства. Эта ритмика заключалась в частых имевших место в разном возрасте влетах и падениях продуктивности.

З. Есарева, исследовавшая активность ученых (преподавателей высшей школы), выделила даже не два, а три пика – оптимума активности: первый – на третьем-четвертом десятилетии жизни; второй – на четвертом-пятом; третий – на шестом-седьмом (!) и даже восьмом (!) десятилетии. В наших исследованиях попытки установления таких относительно коротких периодов спадов и взлетов были бы заведомо безуспешны из-за длительности создания большинства великих идей в науке, длинных романов в литературе и т.п. Однако мы попытались выделить закономерности микродинамики творческого процесса в выборках изобретателей, поэтов, художников (на создание изобретения или художественного полотна как правило уходит значительно меньший срок времени, чем на написание романа или создание фундаментальной научной теории). Никакой особой микродинамики творческого процесса – ни сходной с данными З. Есаревой, ни отличной от них – получить не удалось ни в одной из исследованных групп.

Следует отметить, что в целом творчество наиболее выдающихся ученых и деятелей искусства (выборка «А») характеризуется большей стабильностью в сравнении с менее выдающимися (выборка «Б»). Наибольшей стабильностью обладает деятельность ученых-гуманитариев и художников. У писателей и композиторов спады в течение продуктивного периода встречаются реже, чем у представителей точных наук, биологов и врачей.

На графиках и таблицах, характеризующих возрастную динамику творческой активности, у самых разных авторов часто можно заметить некоторое увеличение продуктивности на пятом десятилетии жизни. Причем данное явление, названное «второй кульминацией», отмечается многими исследователями (Г. Леман, У. Оберг, У. Деннис, Н. Крогиус). Первым обратил внимание на феномен второй кульминации американский ученый У. Оберг. У инженеров он обнаружил два подъема продуктивности – в 36–40 и в 56–60 лет.

Д. Пельц и Ф. Эндрюс объясняют вторую кульминацию переменами в микросоциальной среде, главным образом, ослаблением родительских ролей. Для крупных деятелей творческого труда такая интерпретация вряд ли подходит. Факторы микросреды тем не менее могут быть причиной внезапного подъема продуктивности в поздней зрелости и даже в пожилом возрасте. Например, французский композитор Ф. Ж. Госсек (1734–1829) в возрасте около 60 лет, вдохновленный идеями Великой Французской революции, переживает период второй кульминации. В целом же творчество наиболее выдающихся деятелей науки и искусства более стабильно в количественном отношении. Из этого не следует, что выдающаяся личность изолирует себя от окружающей среды и замыкается в себе. Напротив, степень взаимодействия с социальной микросредой, по всей видимости, прямо пропорциональна «степени гениальности». Тем не менее перемены в макросреде в большинстве случаев не ведут к спаду или подъему продуктивности выдающегося ученого или деятеля искуства: выдающийся человек может работать даже в неблагополучных условиях, последние отражаются (не всегда прямо) на его творчестве, но не снижают творческого потенциала.

Последние годы жизни представляют несомненный интерес для геронтолога. Именно в этот период в нервной системе происходят значительные деструктивные изменения, которые выражаются в резком спаде всех психических функций, мобилизуются все инволюционные сдвиги, акселерируется геронтогенез. Если в предшествующий период деструктивные процессы в организме встречали какую-то преграду, основанную на компенсаторных механизмах живой системы, в самом позднем возрасте эта преграда рушится. При этом более примитивные функции все же обнаруживают большую сохранность, в то время как высшие психические, в том числе интеллектуальные, подвергаются значительному спаду. В клинике этот процесс выражается в форме старческого слабоумия, которое на данном этапе отногенеза является патологической чертой.

По данным Е. Раскина, спад IQ (коэффициента интеллектуальности) наблюдается за 10 лет до смерти, безотносительно к хронологическому возрасту. Снижение интеллекта в позднем возрасте, в особенности за 2–3 года до смерти отмечали и другие исследователи. К. Ригель с сотрудниками, проведя лонгитюдинальное (продолжительные исследования одной выборки людей в разных возрастах) исследование 380 пожилых людей, сравнил показатели выживших и умерших до повторного тестирования. У первой группы наряду с высоким интеллектом он отмечает также меньший догматизм и косность, оптимизм и активность.

Резонно предположить, что снижение интеллекта и описанные личностные изменения оказывают неблаготворное влияние на творческую продуктивность. На спад ее в период, предшествующий смерти, обратил внимание Р. Бутлер. В качестве примеров он приводит Эмерсона, Канта, Сибелиуса и других выдающихся людей. По данным Г. Лемана, также наблюдается более резкое уменьшение продуктивности на пятом десятилетии жизни у лиц, проживших около 50 лет, чем у долгоживущих. В связи с этим стоит вспомнить, что саму сенильную деменцию некоторые авторы, в частности крупный специалист по психологии старения Дж. Орм, определяют как «потерю способности направлять и интегрировать умственную активность».

Особняком стоит вопрос о психической сохранности долгожителей. Об этом писали многие. Очень интересны данные Д. Сиглера и Д. Ботвиника, которые провели двадцатилетнее лонгитюдинальное исследование 246 долгожителей. Спад интеллектуальных функций был выражен у исследуемой группы очень слабо.

В нашей работе мы также провели анализ творческой активности в последние годы жизни. В группе Б (менее значительные деятели науки и искусства) спад, предшествующий смерти, встречается значительно чаще, особенно у долгоживущих, чем в группа А (наиболее менее значительные деятели науки и искусства). Более того, у многих выдающихся творческих работников в последние годы жизни обнаруживается немалый подъем продуктивности. В качестве примеров мы можем привести математиков Б. Больцано, Й. Лагранжа, Г. Минковского, Дж. фон Неймана, астрономов Н. Коперника и П.С. де Лапласа, биологов У. Кеннона и Й. Прохаску, физика Дж. У. Гиббса, философов Н. Гартмана, К. Гельвеция, Р. Оуэна, Ж-Ж. Руссо, К. де Сен-Симона, Ш. Фурье, писателей и поэтов В. Блейка, Ф. Петрарку, Ф. Рабле, М. де Сервантеса, Т. Смолетта, А. Стриндберга, художников Дж. Беллини и А. Матисса, композиторов Б. Бартока, Л. ван Бетховена, Ж. Люлли, Б. Мартину, К. Монтеверди, А. Онеггера, Ц. Франка, А. Шенберга, Г. Шюца, Л. Яначека.

Из этих перечисленных мы можем сделать два вывода: первый – снижение интеллекта и продуктивности в последние годы жизни очевидно не свойственно творческим работникам в целом; второй – вероятность снижения продуктивности в последние годы, по-видимому, меньшая у наиболее выдающихся ученых и деятелей искусства. Очевидно, величина творческого потенциала крупного ученого или деятеля искусства лишь в малой степени зависит от его календарного возраста, она не ослабляется часто даже в самые преклонные годы, предшествующие смерти. Все это заставляет нас искать иные факторы, определяющие динамический характер продуктивности крупных ученых и деятелей искусства.

В среднем и пожилом возрасте характер деятельности творческого работника, как правило, изменяется. Наряду с сугубо производственными ролями, связанными с самим процессом профессиональной работы появляются административные, учебные и другие роли, выполнение которых не ведет к созданию продуктов творческого труда. Сам Г. Леман склоняется к предположению, что спад объясняется загрузкой ученого административной работой. Причем, чем крупнее ученый, тем более значительные открытия он делает в молодые годы, тем скорее он получает руководящую должность. Если бы этого не происходило, высокая продуктивность продолжалась бы максимально долго. Поэтому, решение проблемы повышения творческой активности в этом возрасте он видел в освобождении ученого от всякого не научного труда.

Исторические факты, однако, опровергают это мнение. Всем известна деятельность И.В. Гете на посту тайного советника герцогства Веймарского. Жизнь великого немецкого математика и философа Г. Лейбница была предельно насыщена административной работой. Т. Гексли был президентом Лондонского королевского общества, а Жоффруа Сент Иллер – Парижской академии, выдающийся австрийский геолог Э. Зюсс – член рейхстага и президент венской академии, французский химик М. Бертло и венгерский физик Л. Этваш – министрами просвещения, выдающимися общественными деятелями были К. Маркс и Ф. Энгельс, Б. Франклин и многие другие философы и социологи. Писатели Данте, А. де Ламартин, Э. Золя, П. Мериме, Я. Гашек, композиторы Ф. Лист, Р.В агнер и Ц. Франк, художники Леонардо да Винчи, П-П. Рубенс, А. Матисс также интенсивно занимались общественной деятельностью.

Мы специально выделили группу творческих работников, интенсивно занимающихся административной и общественной деятельностью во второй половине жизни. Данная выборка составила 138 человек (37 представителей точных наук, 43 философа, 14 биологов, 25 писателей, 8 композиторов и 11 художников ) у 119 лиц, вошедших в данную группу ( т. е. 86% ) не было обнаружено спада продуктивности с возрастом.

Следовательно, административная, учебная и общественная деятельность не всегда препятствует творческой продуктивности видных представителей науки и искусства. Очевидно, общественная деятельность, напротив, может способствовать высокой сохранности творческого потенциала в среднем, пожилом и старческом возрасте. Механизм этого может быть связан с особой структурой мотивации лиц, занимающих высокое общественное положение. Р. Кюлен, в частности, обнаружил, что у подобных людей рост и экспансия интересов в позднем возрасте не вытесняется тревожностью, а спектр интересов не сужается.

Роль мотивации в сохранении продуктивности во второй

половине жизни

Английская исследовательница М. Картрайт, отметила, что спад творческой активности с возрастом связан исключительно с социальными или мотивационными факторами. Изучая биографию И. Ньютона, который прекратил научные занятия после 50-ти лет, она делает вывод о том, что творческая энергия ученого к этому возрасту отнюдь не иссякла, просто он утратил личный интерес к науке. Многие авторы склонны признать мотивационный компонент ведущим, детерминирующим качеством творческой личности. Так, Р. Кюлер предполагает, что существует два возможных направления возрастной эволюции мотивационной схемы: первая – рост и экспансия, вторая – беспокойство и тревожность. Как правило, первое направление характерно для молодого и среднего возраста, второе – для пожилого и старческого. Пожилой человек уже не стремится к перестройке, реорганизации своей жизни, его цель – сохранение прежнего статуса. Такая направленность ослабляет творческий потенциал, ведь творчество всегда связано с некоторой автономией, независимостью, риском.

Кроме изменения структуры мотивации (экспансии и беспокойства), с возрастом может изменяться пропорция доминирующих мотивов жизни. Эта закономерность хорошо иллюстрируется примером из монографии американских авторов Д. Пельца и Ф. Эндрюса «Ученые в организациях». Изменение с возрастом производительности второстепенных ученых имеет два «пика». Первый, приходящий на возраст 25–30 лет, и второй – в возрасте 50–55 лет. Спад продуктивности творческого труда на четвертом и пятом десятилетии жизни авторы объясняют изменением направленности и ведущей мотивации в этот период. У ученого в эти годы увеличиваются родительские и семейные роли, мотивация, имеющая отношение к семье, становится доминантной к производственной мотивации. Однако, у наиболее крупных ученых производственная роль в научном коллективе и соответствующая ей мотивация доминирует в течение всей жизни, поэтому спад у них может наблюдаться только в преклонном возрасте, и то не всегда. Авторы отмечают, что спад слабее выражен у «тех научных работников, для которых характерно чувство внутренней мотивации» (большой интерес к работе).

У творческой личности в связи с широким спектром интересов и во многих случаях высоким общественным положением и антиконформизмом рост и экспансия не ослабевают в течение всего жизненного пути. Тревожность и беспокойство несколько усиливаются даже у ученых и деятелей искусства. Последнее выражается в большей критичности по отношению к своей собственной работе. Самое главное заключается в том, что у выдающегося ученого или деятеля искусства творчество всегда остается ведущей сферой деятельности. Поэтому, мотивация к творчеству, к профессиональной деятельности никогда не вытесняется мотивами, связанными с семейным положением и пр.

Мотивация является не только фактором творческой деятельности, она сама перестраивается в ходе труда, в зависимости от его характера. Поэтому мотивационный «застой«, редукция мотивов к творчеству не может иметь место у лиц, жизнь которых насыщена напряженным творческим трудом. Вся мотивационная структура творческой личности, очевидно, стабилизируется в юности и в ранней взрослости она становится толерантной к старению.

Широта интересов является предпосылкой успешного творческого труда. Бытовое представление об ученом, как о человеке, мышление которого ограничено узкопрофессиональной сферой, а все, выходящее за ее границы, представляется чем-то вроде балласта для мозга, совершенно не соответствует действительности. Одна из наиболее ярких особенностей творческого человека – ученого или художника – это многосторонность интересов и многоплановость деятельности. Эйнштейн увлекался литературой и играл на скрипке; Винер писал романы, Делакруа увлекался математикой, Б. Шоу – бактериологией; многоплановость интересов и разносторонность деятельности характеризовала Г. Галилея, Ж. д'Аламбера, Р. Декарта, Г. Лейбница, Вуда и многих других выдающихся ученых. В то же время многие деятели искусства прошлого – Леонардо да Винчи, В. Гете – имели крупные научные заслуги.

Для того, чтобы оценить значимость данного качества нам придется кратко остановиться на некоторых сторонах механизма творчества. Базальным механизмом открытия или изобретения английский ученый А. Кестлер считает принцип бисоциации, т.е. установление новой связи между элементами двух систем, считавшихся прежде гетерономными. По его мнению, интеллектуальная зрелость является необходимой предпосылкой для разрушения прежнего стереотипа и синтеза новой идеи, основанной на сочетании двух систем.

Новые идеи рождаются на месте пересечения двух уже известных фактов. Интересы и занятия, выходящие за пределы узкопрофессиональных, дают возможность отойти на некоторое расстояние от изучаемого явления, чтобы увидеть его в перспективе. Однако, после того, как ученый или деятель искусства сделал вклад в определенную область, барьер может превратиться в тормоз для достижения дальнейших успехов. Творческий акт всегда требует разрыва с привычными схемами мышления: из самой сущности творчества вытекает необходимость как-то оторваться от реальности и отойти на некоторое расстояние, чтобы увидеть перспективу.

Можно привести примеры, подтверждающие положение, что широкий спектр интересов и разнообразное поле деятельности становится условием успеха профессионального труда. Например, и феномен изменчивости в живой природе и методы селекции были известны в биологии еще задолго до Ч. Дарвина, Значение его открытия заключалось в объединении этих двух закономерностей и выводе на основе этой ассоциации новой научной идеи.

В художественном творчестве преодоление барьера обычно происходит более постепенно. Ранние работы в большинстве случаев построены по всем канонам традиции, затем в старую схему начинают включаться новые оригинальные элементы, впоследствии эти элементы могут заместить и разрушить традиционную схему. Например, ранняя опера Р. Вагнера – «Риенци» (1840), построена согласно традиции «Большой французской оперы; следующее его произведение – опера «Летучий голландец» – еще достаточно традиционна по композиции, но в нее уже вплетена вагнеровская система лейтмотивов, которая становится преобладающей в новаторском искусстве зрелого Вагнера («Тристан и Изольда», «Кольцо нибелунгов», «Парсифаль»).

Широта интересов и многоплановость деятельности, очевидно, играют положительную роль в шахматном творчестве. Вероятно, постоянство шахматных уроков Эм. Ласкера, М. Ботвинника, а так же М. Эйве, М. Видмара, Г. Мароци, З. Тарраша, Г. Левенфиша объясняется также их высокой тренированностью в иных, помимо шахмат, видах умственной деятельности. Отметим в этой связи, что Эм. Ласкер был доктором философии, З. Тарраш – медицины, М.Видмар – электротехники, Г.Я. Левенфиш и Г. Мароци были известны как видные инженеры; М. Эйве – доктор математических наук; профессор М. Ботвинник – доктор технических наук. Особенно благотворное влияние на творческий потенциал оказывает синтез научного и художественного творчества. А. Эйнштейн как-то произнес «Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс!».

Творчество и старость

Ш. Бюлер, проанализировавшая 300 биографий деятелей науки и культуры, сделала вывод о существовании трех основных периодов онтогенетичсекой эволюции психики: экспансии, стабильности и сужения (restriction). Сопоставляя эти стадии с соответствующими этапами биологической эволюции, Ш. Бюлер пришла к заключению о детерминации изменений психики биологическими факторами. Американские психологи Дж. Ботвиник и Дж. Биррен исследовали «нетипичную группу старых людей«. Нетипичность их состояла в том, что даже скурпулезные медицинские исследования не выявили у них никаких, самых незначительных признаков типичной для старого человека патологии. Результаты оценки интеллекта в данной группе оказались даже более высокими, чем в контрольной группе молодых людей! С другой стороны эти же авторы отметили, что даже незначительное ухудшение физического здоровья ведет к заметному снижению показателей вербальных функций, в частности, словаря, тогда как у здоровых лиц в позднем возрасте запас слов часто превосходит лексические возможности молодых.

Е. Ландау и Б. Маоз, исследовавшие жителей домов престарелых в Израиле, выделили группу из 25 человек, продолжающих заниматься той или иной формой творчества. Эти люди оказались намного лучше других приспособленными к старости: их мировоззрение было более оптимистичным, они почти не думали о смерти и не страшились ее. По данным Х. Барри, выдающиеся шахматисты не только медленнее стареют, но и дольше живут.

Е. Рыбалко считала, что «у лиц, занимающихся творческим трудом, происходит мобилизация различных функций, включение их в общую структуру интеллекта как целостного образования, устойчиво противостоящее процессу старения. Однонаправленность личности и субъекта деятельности непосредственно на творчество, на социально полезный результат собственной деятельности определяет развитие человека как индивидуальности и, тем самым, вносит существенные коррективы в действие общих законов онтогенеза... Саморазвитие, целостность, внутренняя взаимосвязанность основных компонентоов индивидуальности являются следствием и условием творческой жизнедеятельности. Процесс экстеоризации, создание социально значимых ценностей способствует повышению уровня саморегуляции индивидуального развития».

Роль сердечно-сосудистой патологии многие авторы рассматривают как ведущее обстоятельство в генезисе спада высших психических функций в позднем возрасте. Все же другие данные противоречат этому положению. У. Холстед и Ф. Танз полагали, что, поскольку ухудшение состояния здоровья, в частности, повышение уровня холестерина в крови и атеросклероз не приводят к снижению интеллекта молодых людей в случае раннего проявления этих заболеваний, подобный фактор может не быть признан и спада интеллекта в пожилом возрасте. Следующая группа авторов подчеркивает роль деструктивных изменений нервной ткани в процессе старения. И, наконец, ряд авторов ставит во главу угла наследственные факторы. Поскольку в поперечных исследованиях спад IQ проявляется в любой выборке, вне зависимости от уровня образования, К. Майлс предположил, что генетические факторы играют решающую роль в онтогенетических изменениях психики. В пользу положения о ведущей роли наследственных факторов в состоянии психики на разных фазах жизненного пути свидетельствуют многочисленный изыскания американского ученого Ф. Кальмана и его учеников. На основании одного из своих исследований, в котором было проанализировано состояние психики 77 пар близнецов ( из них – 46 пар монозиготных ), достигших преклонного возраста, Ф. Кальман делает вывод «о ведущей роли наследственности в определении состояния физического и умственного здоровья до и в течении периода старения».

Изучение биографии выдающихся людей наводит на мысль о не столь жесткой зависимости старения высших психологических функций от старческих изменений патологического характера. Например, Резерфорд, Россини, Фальконе отличались хорошим физическим здоровьем в поздний период своей жизни, но, вместе с тем, творческая продуктивность у них в этот период была низка. И, напротив, больные физически Б. Барток, Р. Вагнер, Ч. Дарвин, О. Ренуар, М. Фарадей, Эль Греко сделали значительные вклады в мировую культуру в позднем возрасте. А. Эйнштейн страдал атеросклерозом, однако это заболевание не повлияло на эффективность его работы.

Среди великих людей мы не смогли найти ни одного примера, подтверждающего положение об обусловленности спада психики инволюцией органических функций (за исключением случаев крайне тяжелой патологии (Я. Больяй, Н. Ленау, Р. Шуман, П. делла Франческа). Очевидно, что старческие изменения других систем и могут приводить к старению психики (что, в общем, несомненно), психическое старение может компенсироваться факторами иной природы.

Подводя итоги, мы можем сделать следующие выводы:

1. Спад творческой активности в среднем возрасте распространен только в выборке Б (менее значительные представители творческого труда). У наиболее выдающихся деятелей науки и искусства спад наблюдается не чаще, чем в 10–35% всех исследованных биографий. В связи с этим мы можем сделать заключение, что данные Г. Лемана относительно спада творческой продуктивности на 5-ом десятилетии жизни являются артефактом неадекватного методического подхода. Явление положительной корреляции длительности периода оптимальной продуктивности со значимостью творческого работника (т.е. с уровнем творческого потенциала), мы склонны считать наиболее фундаментальным феноменом, вскрытым в нашей работе.

2. Окончание периода оптимальной продуктивности, как и окончание творческого труда в целом у наиболее выдающихся ученых и деятелей искусства происходит обычно позже, чем у менее выдающихся.

3. У наиболее выдающихся представителей творческого труда (выборка А) фазовый характер деятельности в целом проявляется слабее. Период обучения (первая фаза) у них обычно более длительный и не прекращается с началом самостоятельной творческой деятельности (вторая фаза), часто же продолжается до конца жизни. Третья фаза – спад продуктивная – обычно вообще не усматривается. У менее выдающихся деятелей искусства фазовый характер деятельности выражен более четко. Вторая фаза (период расцвета) в выборке А по длительности значительно превосходит таковую в выборке Б.

4. Явление второй кульминации (подъем продуктивности на 5-ом десятилетии жизни) довольно редко встречалось в нашей выборке (только у 15.3%). На этом основании мы предполагаем, что вторая кульминация не является некой закономерностью развития представителей творческого труда.

5. У представителей творческого труда редко наблюдается спад продуктивности в годы, предшествующие смерти. Напротив, у наиболее выдающихся деятелей науки и искусства в эти годы часто происходит подъем продуктивности.

Все перечисленные особенности творческой личности и закономерности ее развития, очевидно, являются следствием и одновременно условием творческой работы. Естественно, более значительные таланты обладали в дополнение ко всем указанным качествам выраженным стремлением к самоутверждению и борьбе за свое «Я», что не могло не способствовать их конечному успеху.

Рекомендуемая литература:

1. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. – М., 1999.

2. Александрова М.Д. Проблемы социальной и психологической геронтологии. Л., 1974.

3. Ананян Л.В. Характеристика морфотипов и анализ их структуры у девочек, родившихся доношенными и недоношенными. // Педиатрия, 1985, № 8, с. 50–52.

4. Бодалев А.А., Рудкевич Л.А. Как становятся великими или выдающимися? М., 2003.

5. Васильев С.В. Основы возрастной и конституциональной антропологии. М., 1966.

6. Веккер Л.М. Психические процессы (в 3-х томах). Т.1. Л.: ЛГУ, 1979.

7. Выготский Л.С. Соб.соч. в 6 т. Т.5. – М., 1984

8. Возрастная психология: личность от молодости до старости /М.В. Гамезо и др. – М., 1999

9. Годфруа Ж. Что такое психология. В 2-х томах. М., 1998

10. Грановская Р.М. Элементы практической психологии. СПб., 1997.

11. Гримм Г. Основы конституциональной биологии и антропометрии. М., 1967.

12. Климов Е.А. Общая психология. М., 1999

13. Кон И.С. В поисках себя. Личность и ее самосознание. – М., 1984

14. Крайг Г. Психология развития. СПб., 2000

15. Краткий психологический словарь /Ред.-сост. Л.А. Карпенко. Ростов н/Д: Феникс, 1998.

16. Крогиус Н.В. Возрастные различия интеллектуальных способностей. Саратов, 1972.

17. Ломов Б.Ф. Вопросы общей, педагогической и инженерной психологии. – М., 1991.

18. Марцинковская Т.Д. История детской психологии. – М., 1998

19. Мухина В.С. Возрастная психология. – М., 1999

20. Никитюк Б.А., Дарская С.С. Современное состояние учения о конституции у детей и подростков. // Оценка типов конституции у детей и подростков. М., 1975, с. 13–29.

21. Новиков В.В., Забродин Ю.М. Психологическое управление. – М., 1992

22. Обухова Л.Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. – М., 1995

23. Пельц Д., Эндрюс Ф. Ученые в организациях. М., 1963

24. Петровский А., Ярошевский М. История психологии. М., 1994.

25. Психология возрастных кризисов /Сост. К.В.Сельченок. – Мн., 2000

26. Практическая психология/под ред. М.К. Тутушкиной. – СПб, 2001

27. Рудкевич Л.А. Талант: психология и становление. // В сб. «Социальная психология личности, Л., 1974, с. 207–222.

28. Современная психология /Под ред. В.Н. Дружинина. М.: ИНФРА-М, 1999.

29. Фейдимен Дж., Фрейгер Р. Личность и личностный рост. – М.-Вып.1. – 1994, Вып.2. – 1992, Вып. 3,4 – 1994

30. Фельдштейн Д.И. Психология развития личности в онтогенезе. – М., 1989

31. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб, 1999.

32. Эльконин Б.Д. Психология развития. – М., 2001

33. Эткинд А.М. Психология практическая и академическая: расхождение когнитивных структур внутри профессионального сознания. //Вопросы психологии, № 6, 1987

34. Юревич А.В. Структура психологических теорий //Психол. журнал, 2003. Т.24, № 1.

35. Ярошевский М.Г. История психологии: От античности до середины ХХ века. – М., 1996

36. Lehmah H.C. Age and achievement . Princeton, 1953.

37. Sheldon W., Stewens S.S., Tusker W.F. The varieties of human physique. N.Y., 1940.