Ситуационный контекст взаимодействия

К факторам ситуации, определяющим взаимодействие участников конфликта, выбор ими тех или иных стратегий и тактик поведения, а следовательно, и развитие конфликтного процесса, традиционно относят общий контекст конфликтной ситуа­ции, наличие в этом контексте факторов, осложняющих или смягчающих остроту противостояния сторон. Кроме того, фактором «ситуации» для участника конфлик­та выступает позиция и поведение его партнера.

Сам по себе конфликт может развиваться в двух возможных контекстах — кооперативном или конкурентном. Речь идет об общем характере отношений сторон, связанных взаимными интересами или, напротив, соперничеством. Сопер­ничество побуждает участников ситуации к направлению своей энергии на соб­ственную победу. По мнению конфликтологов, «соперники» обычно имеют «крат­косрочную» ориентацию, т. е. более озабочены своей выгодой в данной ситуации, чем перспективами дальнейших отношений.

В работах М. Дойча было продемонстрировано, какое значение для взаимодей­ствия участников конфликта и разрешения ими возникших проблем имеет коопера­тивный характер контекста их отношений. В кооперативном контексте участники ситуации имеют «долгосрочную» ориентацию и озабочены не только достижением своих целей, но и поддержанием хороших отношений в дальнейшем. При заинтере­сованности в этом коммуникации будут более частыми, полными и точными, участ­никам выгодно информировать друг друга, так же как и быть информированными самим. Поскольку участники стремятся доверять и нравиться друг другу, они обыч­но стараются отзываться на желания, просьбы и потребности другого. «Кооперато­ры» настроены на признание легитимности интересов друг друга и поиск решения, удовлетворяющего потребностям обеих сторон. Конфликты имеют тенденцию рас­сматриваться как общая проблема, которая должна быть решена так, чтобы все так или иначе оказались в выигрыше (Deutsch, цит. по: Johnson, 1994, р. 118-119).

Оговоримся, что в своих исследованиях Дойч исходит из того, что психологи­ческие отношения сторон отвечают заданной модели, где в кооперативном контексте у людей возникают кооперативные отношения, а в конкурентном — конкурент­ные. Однако кооперативность или конкурентность отношений определяются не только (а может быть, и не столько) объективным характером взаимодействия лю­дей, но и тем смыслом, которым они сами наделяют свои отношения. Тогда члены семьи, например, превращаются в соперников, стремящихся «победить» друг друга.

Косвенно это подтверждается, в частности, данными, полученными Е. В. Цука­новой в ходе экспериментального исследования, заключавшегося в сравнении результатов решения задач в диадах с разным типом отношений. Если члены диады были связаны взаимоположительными или нейтральными отношениями, то их об­щение в процессе совместной деятельности значительно повышало эффективность

последней. Если же эти отношения были взаимонегативны, то общение участников диады снижало эффективность их совместной работы: часто им вообще не удавалось решить общую задачу, поскольку они переключались с решения деловой проблемы выяснение отношений. Таким образом, совместная деятельность и объективная необходимость кооперации реально не делали взаимодействие участников кооперативным, так как оно определялось их отношением друг к другу (Цуканова, 1991).

Среди ситуационных факторов разными авторами в той или иной форме отмеча­ется значение условий, которые могут выступать в качестве ужесточающих или ослабляющих конфликт. Р. Дарендорф, рассуждая о социальных конфликтах, пишет о том, что чем больше «условий» имеется, тем больше вероятность конфликта, а также вероятность того, что конфликт примет острый и насильственны» характер (Тернер, 1985, с. 288).

Развитие и протекание конкретного конфликта, например, в семье будет, безусловно, в какой-то мере зависеть от общего эмоционального фона и характера семейных отношений, благоприятных или неблагоприятных условий жизни семьи и т.д. В социологических работах указывается на зависимость остроты и разрушительного характера возникающих конфликтов от жесткости структуры, в рамках которой возникает конфликт. Иллюстрацией этого утверждения обычно служат социальна конфликты, возникающие в «жестких» и «гибких» социальных системах. Данном представление вполне согласуется и с психологическими данными: так, конфликта подростков с родителями (в том числе сопровождающиеся уходом из дома) принимают наиболее острый характер в тех семьях, где существуют жесткие правила подчинения детей взрослым, где дети лишены не только возможности высказать свои пожелания или свое несогласие с родителями, но и права голоса вообще.

Важнейшим с психологической точки зрения ситуативным фактором является наличие «третьих лиц», заинтересованных в усилении или ослаблении конфликта. Опыт международных отношений и конфликтов изобилует примерами влияния и того и другого рода. «Третий» как условие эффективной коммуникации разрешения конфликта будет в дальнейшем предметом нашего самого пристального внимания, а пока сошлемся на простейший пример. Очевидно, что конфликт между молодыми супругами зависит от влияния окружающих: одно дело, если близкие твердят, что они чудесная пара, что все будет хорошо, и другое, если мама начинает говорить дочери, что с самого начала предупреждала ее, что с «этим человеком» счастья ей не видать и лучше развестись, пока не поздно и т. д.

В качестве еще одного фактора ситуации, помимо указанных, для участника кон­фликта выступает также поведение оппонента, другой стороны. Здесь мы вновь вынуждены обратиться к работам Дойча, поскольку ни один исследователь не удалил столько внимания изучению стратегий конфликтного взаимодействия, как Методические приемы и процедуры его исследований были подробно описаны нее. В фокусе его внимания находились выбор (изменение) стратегии поведения под влиянием стратегии поведения партнера, фактически выступавшей в качестве фактора ситуационного контекста.

В лабораторных играх для двоих изучалась эффективность нескольких разных стратегий: игра допускала альтруистическое, кооперативное, индивидуалистическое, самозащитное или агрессивное поведение участников. Напомним, что в соответствии с методической процедурой Дойча один из участников игры всегда являл-

ся сообщником экспериментатора и следовал заранее оговоренной стратегии пове­ления в ответ на поведение настоящего испытуемого в игровой ситуации.

Одна из стратегий — «подставь другую щеку» — предполагала, что помощник экспериментатора реагирует на угрозы и нападки партнера в альтруистической манере, демонстрируя кооперативное поведение и вознаграждая другого. «Некара­тельная» стратегия предписывала ему самозащитное поведение в ответ на атаки и угрозы. «Сдерживающая» стратегия предполагала ответную угрожающую реакцию при любых некооперативных действиях партнера и ответные контратаки, при этом любому кооперативному действию соответствовала кооперативная реакция. Ос­тальные стратегии были различными вариантами стратегии типа «исправившийся грешник». Сообщник экспериментатора играл очень угрожающую и агрессивную роль на начальных этапах игры (пятнадцать проб), но затем «разоружался» и резко менял свое поведение на стратегию «подставь другую щеку», некарательную или сдерживающую стратегию (в разных сериях экспериментов).

По мнению Дойча, последние три стратегии направлены на стимулирование ко­оперативного взаимодействия. Стратегия «подставь другую щеку» взывает к совес­ти и доброй воле оппонента, этот подход характерен для многих религиозных на­правлений и сторонников ненасилия. Сдерживающая стратегия основывается на политике «кнута и пряника», поощряя кооперацию и наказывая некооперацию; она имеет более утилитарный характер и часто описывается как рационалистическая. Некарательная стратегия делает акцент на поощрении кооперации и нейтрализа­ции агрессивного поведения; она апеллирует к интересам человека скорее через позитивное, чем негативное воздействие. Предполагается, что тем самым удается избежать непонимания и враждебности, которые могут быть следствием наказа­ния, переживаемого субъектом.

Разнообразные эксперименты, проводившиеся Дойчем и его коллегами, были направ­лены на сравнение использования этих стратегий поведения в ситуациях разной степени конкурентности (от относительно слабой до сильно выраженной), а также на изуче­ние различных частных вариаций этих стратегий. Результаты данных эксперимен­тов оказались во многом схожими и были обобщены Дойчем следующим образом:

1. Некарательная стратегия была наиболее эффективной в стимулировании ко­оперативного поведения субъекта и, кроме того, приводила к наилучшему ре­зультату совместной деятельности участников игровой процедуры. Эффек­тивность этой стратегии оказывалась наиболее устойчивой от эксперимента к эксперименту и в наименьшей степени варьировала от ситуации к ситуа­ции. По сравнению с некарательной все остальные стратегии проигрывали в продуцировании кооперативного поведения и уменьшении агрессии испыту­емых субъектов.

2. Эффективность стратегии «подставь другую щеку» оказалась сильно зависи­мой от степени конкурентности ситуации. Чем более конкурентными были устремления участников ситуации, тем больше они были склонны эксплуа­тировать соббщника экспериментатора, использовавшего эту стратегию.

3. Сдерживающая стратегия вызывала более агрессивное и самозащитное и ме­нее кооперативное поведение субъектов по сравнению с другими стратегия­ми. Помощник экспериментатора, использовавший эту стратегию, оценивал­ся как наименее добрый и кооперативный и наиболее эгоистичный.

Многочисленные экспериментальные исследований М. Дойча легли в основу сформулированного им закона социальных отношений: «Характерные процессы и эффекты, вызываемые данным типом социальных отношений, имеют тенденцию вызывать данный тип социальных отношений» (Deutsch, р. 69). Этот закон означает, что кооперация вызывает и вызывается воспринимаемым подобием в представлениях и аттитюдах участников взаимодействия, их готовностью помогать, открытостью в коммуникации, доверяющими и дружественными установка­ми, восприимчивостью к общим интересам и не подчеркиванием противоположных интересов, ориентацией на объединение усилий в противоположность подчеркиванию различий в силе между участниками. Аналогично конкуренция вызывает и вызывается использованием тактики принуждения, угрозы и хитрости, попытками увеличить различия в относительной силе сторон в свою пользу, ограничениями» коммуникации, минимальным осознанием сходства в ценностях и усилении вос­приимчивости к противоположности интересов, подозрительными и враждебными установками, значимостью, жесткостью и величиной проблем в конфликте и т.д.

Несмотря на известный скепсис, который вызывают лабораторные исследова­ния Дойча и релевантность их результатов обычным человеческим конфликтам, выводы, безусловно, представляют и интерес, и практический смысл.

Наш опыт работы с конфликтами позволяет дополнить описание ситуативных факторов, связанных с партнером, такой, на наш взгляд, существенной детерминантой конфликтного взаимодействия партнеров, как опыт отношений сторон. В отличие от «социальных конфликтологов», нередко сталкивающихся с конфликтам; участники которых могут быть не связаны какими-то длительными и тесными отношениями, психолог имеет дело с трудностями и нарушениями в отношениях люде которые имеют свою историю. Муж и жена, родители и подрастающие дети, начальник и подчиненный, мама и учительница — всех их связывает, пусть и в разной пени, опыт уже имеющихся отношений. Позитивный опыт отсутствия разногласий или их успешного преодоления в прошлом становится положительным фактором точки зрения установки участников конфликта на новую ситуацию разногласий, негативный же опыт отрицательно влияет на развитие нового конфликта.

Общий вывод, которого требует указание на ситуационные факторы развит взаимодействия, привычен для психологии и аналогичен тому, к которому мы уже приходили при описании ситуативных факторов возникновения конфликтов: торы ситуации имеют влияние на поведение участников конфликтного взаимодействия, однако это влияние неоднозначно и опосредуется субъективными психологическими установками и особенностями участников конфликта.