Итоги возвышенных размышлений

Давайте изучать не калек, а наибольшее, какое мы сможем найти, приближение к целостному, здоровому человеку. Мы найдем у таких людей качественные отличия, — другую систему мотивации, другие эмоции и ценности, другое мышление и восприятие. В некотором смысле только святые представляют собой человечество.

А.Маслоу, наверное о Синтоне

Способы человеческой жизни	В столкновении интересов ты кто?	В объединении с другими у тебя к ним...
Испорченное животное	Трус, Жертва и Агрессор (люблю драться и уничтожать)	Шакал-подлиза и Предатель
Здоровое животное	Эгоист (я сильнее — я прав)	Верность своим (вопрос "почему?")
Человек	Порядочный человек (кто достойнее? Какое решение оптимальнее для жизни?)	Свобода для (вопрос "зачем?")
Искривленный человек	Жертвующий собой альтруист(другой всегда важнее)	Независимость: свобода от

К колонке "Столкновение интересов" — комментарии минимальны.

Когда есть чем поживиться, но ты не один, здоровое животное присматривает, что ему нравится и как бы это захапать, жертвующий собой альтруист волнуется, от всего ли он уже отказался, человек порядочный заботится, чтобы были учтены интересы всех.

· Хотя, может быть, и по-разному. Я вполне допускаю, что порядочный человек может совсем даже не уважить интерес спившегося бомжа, отдав предпочтение тому, кто паразит в меньшей степени. Кто человек — в большей.

В объединении с другими закон жизни здоровых животных — это закон стаи: один за всех, все за одного, и все против чужих. Чтобы доставить вам удовольствие, очень хочу вместо собственных соображений выставить длинную цитату из Бориса Агапова, пишущего о Японии и рыцарском кодексе Бусидо:

"Без всякой иронии следует утверждать, что тут было сделано поис­тине гениальное открытие. Представьте себе феодалов, которым под­властны дружины самураев. Самураи ничего не умеют, кроме как сра­жаться, и ничего не знают, кроме своего клана. Они живут за счет хо­зяина, который, в свою очередь, живет за счет крестьян и ремесленников. У этих бесправных людей он отнимает все, или почти все, что они выра­батывают. Он может этим заниматься только потому, что обладает дру­жиной. Конечно, он должен ее кормить, одевать и, по-видимому, давать ей возможность пользоваться частью награбленного. Но такое положе­ние опасно.

Во-первых, оно уж чересчур откровенно смахивает на бандитизм. Оно может вызвать возмущение. Оно некрасиво. Оно подозрительно. Оно мо­жет дать легкие поводы к любым сплетням и козням соседей.

Во-вторых, кто может поручиться, что завтра эта самая дружина не перекинется к соседу полностью или частично?

Наконец, как обуздать "благородных рыцарей" в их преувеличенных поползновениях на добро народа, на честь женщин и даже на собствен­ность их господина? Ведь они специалисты, они одним ударом разру­бают человека пополам, им черт не брат?!

Вот тут-то и придумали трюк, который можно смело назвать гениаль­ным.

Было изобретено нечто, сразу решавшее все трудности. Это не ма­шина, не прибор, не метод возделывания почвы, не, даже, оружие. Это — понятие.

Понятие, которое должно обеспечить феодалу безоговорочное послу­шание вассалов, полное подчинение самурайства воле хозяина.

Поскольку никаких оснований к покорности тому, а не другому на­чальству придумать было невозможно, то за основу всего сущего, за главное качество человека вообще была принята... ВЕРНОСТЬ!

Верность как таковая. Сама по себе. Независимо от того, кому и во имя чего человек верен. Или чему человек верен. Верность была сделана колдовским заговором, она стала рыбьим словом. Ты верен не потому, что нечто, чему ты верен, хорошо, а ты хорош потому, что верен. Если ты верен — ты хорош, если ты не верен — ты негодяй.

Ничего более полезного для хозяина нельзя было выдумать. Хозяин мог предпринимать любые нелепости, готовить любые подлости, приме­нять любое коварство, ложь, обман — его подчиненные считали, что их первый и священный долг перед совестью — выполнить его требование. Убить сына, зарезать сестру, снять голову брату, украсть, надуть... — все можно и даже необходимо, если такова воля хозяина.

Верность хозяину стала самодовлеющей идеей. Она была сделана моралью. Семь веков торжествовал феодализм в Японии, и "рыцарский кодекс" Бусидо развевался над ним, как знамя".

"Верность своим" есть нормальная основа здоровой животной жизни: "мои" хороши не тем, что они хороши, а тем, что они "мои". "Мои" — то есть "родные", то есть самые мне дорогие... Верность любой тусовке — своей семье или стране, банде или фирме — делает ее крепче и жизнеспособнее.

· А что еще важнее — боеспособнее.

Поэтому любая стая с презрением и брезгливостью относится к тем, кто, как подлый шакал, жмется и ластится к сильным, но в трудную минуту готов свою стаю оставить. То есть — предать.

· Смерть предателям!

Человек, однако, выбирает не верность, а свободу. И то, что ты родился на территории этой стаи, еще вовсе не означает того, что ты "ее" и что именно ее особенности ты должен считать достоинствами и признавать за эталон. Свобода — ценность высокая, но у нее две стороны, две грани: есть "свобода ОТ" и есть "свобода ДЛЯ".

Свобода ОТ называется Независимость. Независимость понятна и вкусна, это вообще просто кайф. Потому что верность — это обязанности, а обязанности — это труд. И когда человек обретает независимость, то, сбросив путы, поначалу он переживает только прекращение прошлой несвободы. И не более. Ошалев от восторга, вырвавшийся на свободу человек орет во всю глотку: "Я свободен, блин!"

· Как я понимаю, одновременно проверяя: "А правда ли можно орать во всю глотку?

Потом выставляет заградительное: "Я никому ничего не должен!!" и — и ждет, чтобы ему кто-нибудь начал возражать.

· Потому как что ему делать, он вообще-то совершенно не представляет.

Как правило, вся его последующая программа строится на негативе: поспорить ("Ничего подобного!"), нарушить ("А я могу!"), отвалить ("Мое дело!") и отстоять (например, свои желания, называемые Принципами).

· Мне-то в этих случаях кажется, что человечек просто устал. Или с кем-то воюет. Иначе зачем же ему все время кричать о своей свободе и постоянно защищаться?

Когда человек успокаивается и набирается сил, когда искривленность проходит, то такой человек может уже выбрать свободу ДЛЯ.

Что это такое? Это просто. Чтобы что-либо сделать, нужна свобода. Но эта свобода — не независимость ото всех, а свобода для того, чтобы делать то, что ты считаешь нужным, добрым и правильным. Это снова обязанности и работа, но работа любимая и обязанности, которыми ты гордишься.

Вот такая жизнь и такая схемка.

Да, а самое любопытное здесь то, что, такие разные, полюса по жизни часто сходятся: романтики одновременно любят быть мучениками, борец за справедливость зачастую агрессивнее агрессора, зомби-трудоголик нередко срывается в самое глупое прожигательство жизни (тяги к которому в себе, похоже, он более всего и боится), у самого независимого, как правило, обнаруживается тайная совершенно рабская привязанность.

В любом случае, вопросы лично вам:

Кто вы сейчас? И куда, в сторону кого двигаетесь, растете?

Человек должен быть любым?

Психологическая литература, в том числе и мои книги, выполняет в большой мере функцию поэтическую — их читают, погружаясь в красоту смыслов, возносясь душой и не тяготясь необходимостью как-то всерьез приложить их к жизни. Читатель открывает красивую желтую книгу психолога Козлова и в умной главе про личностное само­со­вер­шен­ство­ва­ние под заголовком "Что мне делать с самим собой" среди других возвышенных размышлений встречает:

Человек должен быть любым!

И кивает головой: Да!

· То есть — красиво сказано! Действительно, а почему бы и нет?

Красивую фразу "Человек должен быть любым" читают именно как красивую фразу, не пытаясь прочувствовать, что за монстр такой получится при ее практической реализации.

Насколько я знаю, столь же сочувственно читатель воспринимает и пассажи из книги зеленой[35], где автор пишет о Характере и Принципах так:

"Характер же мне более всего напоминает палку, которую вставляют в тряпичную куклу, чтобы она держала хоть какую-то форму. Оно, конечно, разумно, только чем больше человека крепит его Характер, тем меньше у человека оказывается свободы маневра.

· Ну что вы хотите, ведь у меня такой характер! Я всегда уступаю!

· А что я могу, у меня характер такой: когда на меня прут, я отвечаю тем же!

Надеюсь, что у меня Характера почти уже нет. Я всегда мечтал быть бесхарактерным: то есть любым, таким, каким надо.

Принципы — это такой же личностный каркас, как и Характер, только вставляют его не в душу и не в тело, а в мозги. Со своими Принципами люди часто зажимают себя в щели и тогда пищат, а если задавили или зажали своими Твердыми Принципами кого-то, то пищат те.

· Что поделаешь, тут Дело Принципа.

Надеюсь, что у меня в душе нет ничего твердого: свои Принципы я размыл. Вместо них у меня есть Направление жизни, а это — как поток. Река иногда может даже поворачивать вспять, река может растекаться ручейками, река может даже воспарять и исчезать из виду — с тем, чтобы потом обрушиться потоком туда, куда она и стремилась...

Подобие Взрослого и Взрослый отличаются Стержнем: у одного это — закостенелость, у другого — энергия направленного роста".

· Конец цитаты.

Так вот. Я предлагаю не останавливаться на красивых фразах и пойти к той реальности, которая за ними стоит. Предчувствуете, какое славное путешествие нам предстоит?

Начнем, пожалуй, со свободных принципов. А после них — нас встретит свободная личность.

· Ужас-то какой!