Диагностика психологической готовности детей к школьному обучению

Рис 1. Работа по образцу

Рис. 2. Графический диктант

Рис. 3. «Образец и правило»

Рис. 4. Разрезные картинки

Рис. 5. Лабиринт

Рис. 6. Последовательность событий

Рис. 7. Четвертый лишний

Литература

Абалкин Н.А. О творческом методе К.С. Станиславского. М., 1952.

Авдеева Н.Н., Мещерякова С.Ю. Вы и младенец: у истоков общения. М., 1991.

Бауэр Т. Психическое развитие младенца. М., 1979.

Бернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание. М., 1986.

Богоявленская Д.Б. Интеллектуальная активность как проблема твор­чества. Ростов н/Д, 1983.

Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968.

Божович Л.И. Проблемы формирования личности. Избранные психо­логические труды. М.; Воронеж, 1995.

Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением. М.; Екатеринбург, 1999.

Буянов М.И. Ребенок из неблагополучной семьи. М., 1988.

Валлон А. Психическое развитие ребенка. М., 1967.

Венгер А.Л. Психологическая готовность детей к обучению в школе // Развитие мышления и умственное воспитание дошкольника. М., 1985.

Венгер Л.А., Венгер А.Л. Готов ли ваш ребенок к школе? М., 1994.

Волков И.П. Приобщение школьников к творчеству. М., 1982.

Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. М., 1984.

Галигузова Л.Н., Смирнова Е.О. Ступени общения: от года до шести. М., 1996.

Гуткина Н.И. Психологическая готовность к школе. М., 1993.

Давыдов В. В., Маркова А.К. Развитие мышления в школьном возрасте // Принцип развития в психологии. М., 1978.

Енджеевский М. Тусовка. М., 1990.

Зак А. З. Развитие теоретического мышления у младших школьников. М., Г984.

Запорожец А.В. Избранные психологические труды. М., 1986.

Захарова А.В. Генезис самооценки. Тула, 1998.

Калмыкова З.И. Продуктивное мышление как основа обучаемости. М., 1981.

Кле М. Психология подростка (психосексуальное развитие). М., 1991

Колюцкий В.Н. Сущностный жизненный мир; феноменология и воп­росы онтогенеза // Вестник Университета РАО. 1997. № 2.

Кон И. С. Дружба. М., 1987.

Кон И. С. Открытие «Я». М., 1978.

Кон И.С. Психология старшеклассника. М., 1982.

Кочубей Б.И., Новикова Е.В. Эмоциональная устойчивость школьника. М., 1988.

Кравцов Г.Г., Кравцова Е.Е. Шестилетний ребенок. Психологическая готовность к школе. М., 1987.

Крайг Г. Психология развития. СПб., 2000.

Кулагина И.Ю. Возрастная психология (развитие ребенка от рожде­ния до 17 лет). М., 1996.

Кулагина И.Ю. Личность школьника. От задержки психического раз­вития до одаренности. М., 1999.

Леонгард К. Акцентуированные личности. Ростов н/Д, 1997.

Липкина А.И. Самооценка школьника. М., 1976.

Лисина М.И. Обшение, личность и психика ребенка. М.; Воронеж, 1997

Личко А. Е. Типы акцептуаций характера и психопатий у подростков. М., 1999.

Маслоу А. Мотивация и личность. СПб., 1999.

Менчинская Н.А. Развитие психики ребенка (дневник матери). М., 1957

Мухина B.C. Шестилетний ребенок в школе. М., 1990.

Наш проблемный подросток / Под ред. Л.А. Регуша. СПб., 1999.

Обухова Л.Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. М., 1995.

Общение и формирование личности школьника / Под ред. А.А. Бодалева, Р.Л.Кричевского. М., 1987.

Орлов Ю.М. Самопознание и самовоспитание характера. М., 1967.

Особенности обучения и психического развития школьников 13—17 лет / Под ред. И.В. Дубровиной, Б.С. Круглова. М., 1988.

Отстающие в учении школьники: проблемы психического развития / Под ред. З.И. Калмыковой, И.Ю. Кулагиной. М., 1986.

Петровский А. В. Проблема развития личности с позиций социальной психологии // Вопросы психологии. 1984. № 4.

Петрунек В.П., Таран Л.Н. Нервные дети. М., 1971.

Подросток на перекрестке эпох / Под ред. С.В. Кривцовой. М., 1997.

Психическое развитие младших школьников / Под ред. В. В. Давыдова. М., 1990.

Психолого-педагогические проблемы обучения и воспитания детей шестилетнего возраста // Вопросы психологии. 1984. № 4—5.

Развитие личности ребенка / Пер. с англ. М., 1987.

Развитие творческой активности школьников / Под ред. A.M. Maтюшкина. М., 1991.

Ремшмидт X. Подростковый и юношеский возраст: проблемы станов­ления личности. М., 1994.

Соколова Е. Т. Нормальные трудности подросткового возраста // Учи­телям и родителям о психологии подростка. М., 1990.

Студия: литературный альманах детского и юношеского творчества. М., 1994.

Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 22 т. Т. 1.

Флейвелл Дж. Генетическая психология Жана Пиаже. М., 1967.

Формирование личности в переходный период от подросткового к юношескому возрасту / Под ред. И.В. Дубровиной. М., 1987.

Формирование личности старшеклассника / Под ред. И.В. Дуброви­ной. М., 1989.

Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы. М., 1993.

Цукерман Г.А. Школьные трудности благополучных детей. М., 1994.

Чудновский В.Э. Нравственная устойчивость личности. М., 1981.

Чудновский В.Э. Смысл жизни и судьба. М., 1997.

Чуковский К.И. От двух до пяти. М., 1990.

ЭльконинД.Б. Избранные психологические труды. М., 1989.

ЭльконинД.Б. Детская психология. М., 1960.

ЭльконинД.Б. Психология игры. М., 1978.

ЭльконинД.Б. Размышления над проектом // Коммунист. 1984. № 3.

Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.

Раздел III. РАЗВИТИЕ ЗРЕЛОЙ ЛИЧНОСТИ

Глава 1. Юность (от 17 до 20—23 лет)

Юность — это время выбора жизненного пути. Юноши строят планы, которым суждено или не суждено будет сбыться в зрелости. Начинается и реализация поставлен­ных целей — работа по выбранной специальности, учеба в вузе, иногда создание семьи.

Юность — всего лишь начало взрослой жизни, и иногда воспринимается как черновик, который можно отложить в сторону и начать все писать заново. Ощущение того, что вся жизнь впереди, дает возможность пробовать, ошибать­ся и искать с легкой душой. Но «дороги, которые мы выби­раем» в это время, обычно очень многое определяют в жизни взрослого человека.

Кризис 17 лет

В детстве границы возрастных периодов определенны. Когда детство остается в прошлом, все психические функ­ции в основном сформированы и началась стабилизация личности, рамки отдельных возрастов становятся все бо­лее условными. Но кризис 17 лет возникает точно на рубе­же привычной школьной и новой взрослой жизни.

В последние годы, как уже отмечалось, все больше под­ростков покидают школьные стены после 9-го класса. При нежелании учиться и низкой успеваемости не все стремят­ся потом пойти в технические колледжи (бывшие ПТУ); кто-то не проходит туда по конкурсу. Значительная часть из них идет работать, в лучшем случае посещая вечернюю школу. Если подросток выбрал для себя этот путь, пере­ходный период (15 лет) превращается в ярко выраженный кризис, и кризис 17 лет, таким образом, смещается, на­ступает раньше.

Кризис 15 лет характерен в основном для тех, кто имеет сильную гедонистическую установку (не обязательно на­правленность личности в целом), и отчасти для подрост­ков с эгоистической направленностью. Из беседы с маль­чиком, заканчивающим 9-й класс и собирающимся ра­ботать:

« — ...Что ты хочешь от жизни?

— Деньги и семью.

- Но деньги важны не сами по себе. Что они дают?

- Если деньги есть, живи как хочешь. В баре посидишь, би­льярд, хорошее вино. Водка меня не привлекает, от нее тошнит.

Вообще, главное в жизни — удовольствие. Нужно кайф ло­вить, хотя он проходит, конечно... Можно сказать — выгода. Все живут ради выгоды. И то, что вы все говорите: «духовность», -тоже выгода. Вот вы работаете и от работы удовольствие получа­ете. Это тоже выгода...

- Ты способный, мог бы хорошо учиться. Получить высшее образование.

- Ой, нет! Еще столько лет штаны протирать! Я окончатель­но решил: школу брошу. В вечерку пойду, наверное. Там если прогуливаешь, тройки ставят, а если сидишь, четверки и пя­терки.

Здесь надоело все. Скучно. Все одно и то же. Полдня в школе, потом домой придешь, тоже делать нечего...

А вообще, я на море хочу. Чтобы роскошный номер в гости­нице, и ты один. Окно открываешь — и ветер с моря. Чтобы денег много было. Ресторан, пляж. Так недели две. А потом все равно надоест. Ведь все приедается...

- Где же ты собираешься зарабатывать деньги?

- Не знаю. С этим сейчас проблема. Трудом много не зарабо­таешь. Там видно будет. До этого еще надо дожить. Устроюсь куда-нибудь. Хорошо бы в какую-нибудь фирму...

— А семья? Наверное, это будет главное в твоей жизни. Ког­да ты влюбишься...

— А если она меня не полюбит? Это еще хуже. Кому я ну­жен? Сейчас любят или бандитов, или ботаников. А я непонят­но что. Но вообще, я не представляю, как можно жениться без любви...»

Такие подростки, особенно во время кризиса, бывают циничны и достаточно откровенны, ясно формулируя свое жизненное кредо. Живя настоящим, они не всегда четко планируют будущее, и период юности для них будет, ско­рее всего, временем проб и ошибок. Но и им обычно свой­ственны элементы той духовности, против которой они протестуют, — например, стремление к глубокому чувству. Если интеллект высок, они достаточно критичны к своему характеру, причинам низкой успеваемости и конфликтов в школе.

Одиннадцать классов кончают более благополучные дети. Но в 17 лет кризис протекает не менее остро, чем в 15. Как отмечал Д.Б. Эльконин, это наиболее тяжелый кризисный период наряду с кризисами 3 и 11 лет.

Большинство 17-летних школьников ориентируются на продолжение образования, немногие — на поиски работы (последние не решились на это раньше, после 9-го класса). По нашим экспериментальным данным, выпускники шко­лы, собирающиеся поступить в вузы, ценят свой соци­альный статус, даже если учатся средне, и считают себя выше многих сверстников. Особенно это касается учеников тех школ, в которых производится большой отсев: напри­мер, из трех девятых классов составляют один десятый. Высшее образование им нужно для того, чтобы получить профессию, позволяющую «достойно жить», «много зара­батывать», «обеспечивать себя и семью». Кто-то надеется на блестящую карьеру («Моя мечта - Белый дом»). Их мнение существенно отличается от мнения ушедших из школы 15-летних подростков («Высшее образование денег не дает. Интеллигенция живет хуже остальных»). Ценность образования — большое благо, но в то же время достиже­ние поставленной цели сложно, и в конце 11-го класса эмоциональное напряжение может резко возрасти.

Выпускники школы, связывающие свои ближайшие жизненные планы с вузом, иногда делят себя на две кате­гории: первые надеются на помощь родителей, скорее все­го платный вуз, и не теряют душевного равновесия; вто­рые рассчитывают на свои силы. Именно те, кто собирает­ся пробиваться в жизни сам, больше всего трудятся, осва­ивая школьную программу и дополнительный материал, посещая различные подготовительные курсы. Они должны выдержать конкурс в государственный вуз и наиболее под­вержены связанным с поступлением стрессам. Часть из них — юноши и девушки с духовно-нравственной направ­ленностью личности, готовые бороться за свое призвание, часть — с эгоистической направленностью, порой силь­ной престижной мотивацией, побуждающей поступить во что бы то ни стало в определенный вуз или в любой вуз — лишь бы поступить, не остаться «за бортом».

Для тех, кто тяжело переживает кризис 17 лет, харак­терны различные страхи. Ответственность перед собой и своими родными за выбор, реальные достижения в это время — уже большой груз. К этому прибавляется страх перед новой жизнью, перед возможностью ошибки, перед неудачей при поступлении в вуз, у юношей — перед арми­ей. Высокая тревожность и на этом фоне выраженный страх могут привести к возникновению невротических реакций, таких как повышение температуры перед выпускными или вступительными экзаменами, головные боли и т.п. Может начаться обострение гастрита, нейродермита или другого хронического заболевания.

Индивидуальные различия в переживании кризиса 17 лет велики. Но даже если выпускник мало тревожен и все скла­дывается для него удачно, резкая смена образа жизни, вклю­чение в новые виды деятельности, общение с новыми людь­ми вызывают значительную напряженность. Новая жизнен­ная ситуация требует адаптации к ней. Помогают адапти­роваться в основном два фактора: поддержка семьи и уве­ренность в себе, чувство компетентности.

Условия развития

Юность, как считает А.В. Толстых, становится вторым переходным периодом в развитии личности. Юноша, как и подросток, еще не совсем взрослый человек. Но подросток тесно связан со своим уходящим детством, а юноша тяго­теет к молодости и зрелости, более поздним возрастным этапам.

Возраст — категория конкретно-историческая. И подро­стковый, и юношеский возраст появились тогда, когда период подготовки к взрослой жизни в обществе стал бо­лее сложным и длительным. С юностью связано продолже­ние обучения или начало освоения профессии. В психоло­гическом плане юность решает задачи окончательного, дей­ственного самоопределения и интеграции в общество взрос­лых людей.

Социальная ситуация развития в юности (так же как и в старшем школьном возрасте) — ситуация выбора жизнен­ного пути. Начинается реализация планов, намеченных в 16—17 лет, иногда удачная, приносящая удовлетворение, иногда приводящая к осознанию ошибочности сделанного выбора, разочарованию, метаниям, устремленности к но­вым целям. Цена сделанной в этот период ошибки велика: это не школьная двойка, а упущенные годы, необходи­мость начинать все сначала. 19—20-летние юноши основ­ные трудности твоей жизни связывают с появлением от­ветственности, которой не было раньше. В то же время они ценят свой возраст, приносящий не только новые пробле­мы, но и новые, более широкие возможности. Приведем в качестве примера фрагмент из описания юности современным студентом-второкурсником, в котором она сравнива­ется с отрочеством*.

* Здесь и далее используются материалы исследования, прове­денного нами в московских государственных вузах в 1999 г.

«Этот возраст для меня легче, светлее, хотя и сложнее по заг­руженности, но приятнее в сто раз. Юность легче для меня, это вход во взрослую жизнь (хотя не освобождает от ответственнос­ти, но все же). Подростковый возраст — это школа, семья, раз­меренная и рутинная жизнь, а сейчас открывается больше воз­можностей».

Для юности характерны три основных варианта жизнен­ного пути: обучение в вузе, поиски работы и для юношей служба в армии. Мы не будем рассматривать редко встреча­ющиеся варианты — уход в криминальный мир, иждивен­чество (жизнь за счет родителей или мужа при отказе от работы и учебы) и др., коснемся лишь возможностей «бег­ства» от общества.

Обучение в вузе. Поданным санкт-петербургских пси­хологов, в начале 90-х годов в нашей стране резко снизи­лась ценность образования, школьники перестали относить­ся к нему как к возможности материально обеспечить себя в будущем. В конце 90-х годов наметилась другая тенден­ция: образование снова входит в систему ценностей. Мно­гие выпускники школ хотели бы продолжить обучение. Кто-то нашел свое призвание и ему нужно получить знания в интересующей его области, кто-то следует желанию роди­телей или идет поступать в вуз за компанию с другом, кому-то нужен диплом, чтобы затем продвигаться по служебной лестнице или удачно выйти замуж, избежать армии и т.д. Современные студенты чаще всего отмечают следующие преимущества и недостатки продолжения обучения и по­ступления на работу: вуз дает необходимые знания и уме­ния, т.е. определенную квалификацию и тем самым гото­вит «к взрослой жизни», «продвижению вверх», становит­ся «дверью в более-менее обеспеченную жизнь при заня­тии любимым делом»; дает возможность «отсрочить окон­чательный выбор», попробовать, «твое это или нет», и «еще немного побыть ребенком». Но, продолжая учиться, юно­ша не приобретает «практический опыт» и. главное, оста­ется зависимым от родителей.

Работа привлекает прежде всего приобретением мате­риальной независимости, самостоятельности, что удовлет­воряет потребность «ощутить себя по-настоящему взрос­лым»; кроме того, дает жизненный опыт и практические навыки.

Недостатками раннего включения в работу считаются высокая ответственность, невозможность найти интерес­ную работу при отсутствии квалификации («загруженность неинтересными делами», «работать — значит сдаться и плыть по течению, так как работа... станет лишь источни­ком заработка», она «не способствует личностному рос­ту») и низкая заработная плата («работа, которую предла­гают сейчас, малооплачиваема»).

В последнее время студенты нередко сочетают учебу с работой, т.е. более или менее серьезно подрабатывают. До­статочно распространенным в связи с этим становится та­кое мнение:

«В данной ситуации многие вынуждены и работать и учиться. Это тяжело и мешает получению качественного образования. А в идеале — сначала человек должен иметь возможность поработать, попробовать себя в разных сферах жизни, чтобы определить свое призвание и отнестись к учебе осмысленно, знать, зачем ему нужно образование и нужно ли вообще. Попадая в институт со школьной скамьи, многие сохраняют детскую инфантильность, учатся, «потому что мама сказала». (Студентка 20 лет.)

То, какой выбор будет сделан в юности, решение пой­ти в тот или иной конкретный вуз, зависит от направлен­ности личности, доминирующих мотивов, основных цен­ностных ориентаций. Этот вопрос подробно рассматрива­ется в следующем параграфе.

Мотивы поступления в вуз определяют и стиль студен­ческой жизни. Если вчерашний выпускник школы отправ­лен в вуз родителями и его обучение оплачено, а свою зада­чу он видит в продлении детства и отсрочке жизненного выбора, учебная деятельность вряд ли окажется продуктив­ной. Больше, чем лекции и библиотеки, его будут занимать общение с новыми приятелями, развлечения на том уров­не, который он может себе позволить. Такие студенты могут окончить институт с посредственными отметками и без глу­боких знаний или же могут быть отчислены за неуспевае­мость. Еще один вариант — наконец заинтересуются своей будущей профессией и с N-гo курса начнут серьезно зани­маться. Но в последнем случае изменится их образ жизни.

Если студент пришел в вуз с желанием учиться, если он нашел свое призвание или, выдержав конкурс, стремится получить максимум знаний, чтобы потом «выйти в люди», он будет поглощен учебной работой и на развлечения, от­дых будет выделять не слишком много времени.

Стиль студенческой жизни в западной психологии свя­зывают с особой субкультурой. Ф. Райс выделяет 4 типа субкультур колледжей.

Первый тип, называемый студенческой субкультурой, превращает колледж (вуз) в загородный клуб. Основным содержанием жизни становятся вечеринки и свидания, выпивка, автомобили, спорт, а учебные предметы отходят на второй план.

Второй тип — профессиональная субкультура — пред­полагает целеустремленность в учебе, желание обеспечить себе профессиональную подготовку и продвижение; обра­зование приобретается так же, как необходимые продукты в магазине.

Третий тип — академическая субкультура — ее ценнос­ти не диплом, а знания и идеи; углубленное изучение пред­метов выходит за рамки учебной программы.

И наконец четвертый тип — нонконформистская суб­культура, которую отличает инакомыслие, ее создают ин­теллектуальные «социальные мятежники», студенты, ве­дущие богемный образ жизни, и прочие яркие личности.

В США сейчас наблюдается тенденция к преобладанию профессиональной субкультуры, что связано с повышени­ем стоимости обучения и жесткими условиями на рынке занятости.

Поиски работы. Выпускники школы, решившие рабо­тать или не поступившие в вуз, сталкиваются с различны­ми трудностями. Для части из них трудно выбрать опреде­ленную деятельность. По данным опросов, проводимых сотрудниками Управлений труда и занятости, многие не могут четко указать требования к своей будущей работе, не имеют ясной цели своих поисков. Если же есть представле­ния о будущей работе, сделан выбор, трудно найти соот­ветствующее место.

Количество людей (в том числе взрослых), ищущих ра­боту, в настоящее время достаточно велико. Юноша или девушка, оказавшись одними из претендентов на вакант­ную должность, должны уметь общаться с людьми, от ко­торых зависит их будущее, т.е. в какой-то мере владеть тех­никой делового общения и уметь произвести благоприятное впечатление. Обе эти проблемы, в особенности про­блема самопрезентации, обостряются из-за отсутствия опы­та, уверенности в себе или излишнего юношеского напора. Сложности поиска работы и важность умения держаться были описаны Р. Ролланом в «Очарованной душе». Приве­дем небольшие отрывки, из которых видно, как такого рода умения приобретаются с годами.

«Анкета была недостаточно ловка, не умела показать себя с выгодной стороны. Она держалась надменно, сердила людей сво­ей разборчивостью: позволяла себе привередничать, вместо того, чтобы соглашаться на любую работу...»

«Гордость не позволяла ей соглашаться на унизительные ус­ловия, на которые шли другие. Аннета была не из тех кротких овечек, которые охают да вздыхают, но соглашаются. Она не оха­ла — и не соглашалась. И, против всякого ожидания, такая так­тика имела успех. Люди трусливы. Аннета говорила «нет» с высо­комерным спокойствием, которое делало невозможным всякий торг. С ней не смели обходиться так, как с другими, и предлагать такую мизерную плату. Но и ей платили немногим больше».

«...Она знала, что преимущество ей дает еще и уверенность в себе, глаза, голос, костюм, умение пленять нанимателей. Когда нужно было выбрать между ней и другими кандидатками, нани­матели редко колебались».

Найти место работы, добиться, чтобы приняли туда, куда есть желание пойти (привлекает вид деятельности, или легкая работа, или учреждение находится недалеко от дома и т.п.), обойти конкурентов — значит, согласиться и на определенную оплату труда. Самая большая трудность -это заработать на жизнь, достичь той материальной неза­висимости от родителей, к которой стремятся почти все в юношеском возрасте. Реальный заработок становится не­обходимостью, если в родительской семье нет достатка или создается собственная семья. Браки, заключаемые в это время, принято называть ранними. Ранняя женитьба обыч­но вынуждает искать работу, иногда резко менять жизнен­ные планы и бросать учебу в вузе.

Как показывают отечественные и зарубежные исследо­вания, чем меньше возраст, в котором заключается брак, тем больше вероятность развода. Особенно хрупкими ока­зываются семьи, созданные по причине беременности, а также при подражании рано женившимся сверстникам, желании не отстать от них, не упустить свой шанс, не ос­таться одиноким. Юные супруги сталкиваются с большими трудностями: они еще не вполне зрелые личности, не очень хорошо понимающие другого и склонные принимать лег­кую увлеченность за любовь, недостаточно ответственные, надеющиеся на счастливое стечение обстоятельств и чу­жую помощь. Финансовые проблемы и бытовая неустроен­ность, необходимость обеспечивать семью и, тем более, ухаживать за ребенком их обычно угнетают. Неудачные по­пытки найти хорошо оплачиваемую работу, материальная зависимость от родителей, с которыми могут возникнуть конфликты, способны окончательно разрушить отношения, если в их основе не лежит глубокое чувство.

Когда заработок не очень важен и работа найдена, юно­ше или девушке предстоит период адаптации на новом рабочем месте. Приобретение практических умений, при­способление к коллективу взрослых и новым требовани­ям оказываются в разной степени трудными для юношей и девушек с различными чертами характера и разным уров­нем интеллекта. Облегчает адаптацию ориентировка в про­фессии, наличие определенных навыков. В принципе на­чинать работать легче после окончания ПТУ, а не школы. Полезно и получение среднего специального образования.

В юности, если нет собственной семьи, можно доста­точно долго искать работу, которая устраивала бы во всех отношениях, менять трудовые коллективы и виды дея­тельности. Сейчас нет массовых романтических порывов, возникавших у молодежи в периоды освоения целины и «великих строек». Последние поколения более прагматич­ны и оседлы. Но, тем не менее, юности свойственно ис­кать себя. И поиски работы, если ими движет желание обрести призвание, прекрасны. Их только следует отли­чать от беспорядочной смены рабочих мест скучающим, всем недовольным и не выносящим трудностей молодым человеком.

Армия. Здоровые юноши, не обучающиеся на дневных отделениях вузов, призываются на срочную службу в Воо­руженные Силы. Служба в армии — это еще одна резкая смена образа жизни. Жесткий режим, большая физическая нагрузка и беспрекословное подчинение старшим по зва­нию становятся для многих тяжелым испытанием. В то же время армейская жизнь в каком-то плане проще и легче гражданской. Она четко регламентирована, солдату не нужно самому планировать свои действия, отвечать за их послед­ствия. Для юношей с определенным складом характера она вполне подходит, разумеется, при благоприятных услови­ях службы.

В настоящее время служба в армии связана с двумя тя­желыми проблемами: наличием «горячих точек» и «дедов­щиной». Служба в регионах, где идут или могут возникнуть возобновиться) военные действия, опасна, связана с рис­ком потерять жизнь или здоровье. Самосознание, мировоз­зрение, ценностные ориентации и другие личностные осо­бенности тех, кто прошел через войну, потерял друзей, был ранен или пережил плен, изменяются. С таким жиз­ненным опытом потом нелегко вернуться к мирной жиз­ни, и во многих случаях бывшим солдатам необходима пси­хотерапевтическая помощь.

«Дедовщина» связана с проникновением в армию кри­минальной субкультуры. Устанавливаются иерархические отношения; солдаты делятся на группы: старых — нович­ков, вожаков — «низов». В последнее время становятся важны также национальная принадлежность и землячества.

«Низы» вынуждены выполнять часть работы за вышесто­ящих в иерархии, они подвергаются унижениям и физичес­кому насилию. Групповая агрессия «верхов» осуществляется на фоне сужения группового сознания: группа как бы не дает себе отчета о возможных последствиях. Включаются та­кие механизмы, как эмоциональное заражение, состязатель­ность (когда члены группы выделяются, самоутверждаются, придумывая особые «приколы» для новичков). Защитный механизм идентификации с агрессией позволяет многим униженным солдатам избавиться от тяжелых переживаний и, принимая и оправдывая жестокость отношений, ждать повышения своего статуса. Став «дедами», они по закону бумеранга возвращают вновь прибывшим накопившиеся обиды, вместо понимания и сочувствия воспроизводя те же отношения, жертвой которых не так давно были сами. Глав­ным стимулом агрессии является желание испытать власть над людьми. При этом те, кто пострадали в наибольшей мере, наиболее рьяно реализуют возможность проявить власть над слабыми. Появляющееся чувство превосходства компенси­рует сформировавшееся ранее чувство неполноценности.

Известны случаи побегов из части и самоубийств из-за «дедовщины» (во время прохождения службы и даже после демобилизации). Если юноша проходит через все испыта­ния, он меняется личностно — становится взрослее и пси­хологически сильнее либо останавливается на уровне пси­хологии «деда», агрессивного и мстительного.

Бегство от общества — еще один вариант организации жизни в юношеском возрасте. Независимо от того, учится юноша или работает, он может выбрать этот путь: бегство в наркотики, религиозные секты, нарциссическую погру­женность в себя и т.д. Если подобное стремление становит­ся преобладающим, работа и учеба бросаются.

Этот вариант нельзя назвать сознательным жизненным выбором. В подобных случаях задача самоопределения обыч­но не решена и указанные поиски становятся следствием серии серьезных неудач или образовавшегося вакуума: дет­ство кончилось, взрослым себя не чувствуешь и что де­лать, не знаешь. К наркотикам и сектантству могут подтол­кнуть скука, желание получить новые впечатления, забыть о «серой» жизни, неумение трудиться.

Западные психологи отмечают притягательную силу так называемых юношеских религий. X. Ремшмидт считает, что эти религии и соответствующая идеология предлагают уп­рощенную перспективу на будущее, подчинение вождю (гуру, мессии, пророку), якобы обладающему рецептом спасения всего мира и каждого человека в отдельности; организуют насыщенную общими переживаниями группо­вую жизнь (используя медитацию, транс и экстаз, иног­да — наркотики). Юношеские религии нередко приводят к разрыву с семьей, передаче гуру всего своего личного иму­щества. В личностном плане последствия не менее разру­шительны: приобретается болезненная зависимость от груп­пы, неспособность к эмоциональным связям с другими людьми, утрачивается способность самостоятельно мыслить. Это достаточно распространенное на Западе явление в пос­леднее время появилось и у нас.

Что касается наркомании, в юности по этой причине погибают многие из тех, кто начал принимать наркотики в подростковом и раннем юношеском возрасте. Деформации личности при наркотической зависимости общеизвестны. О состоянии и жизни наркоманов никто не может знать то, что знают они сами. Приведем отрывок из рассказа молодого писателя, впервые «уколовшегося» в армии, пе­режившего годы зависимости и освободившегося от нее в одной из немногих клиник, где способны такую зависи­мость снять*.

* См.: Радов Е. Опиум умеет ждать // МК. 2000. 24 марта.

«Наркомания — некая параллельная реальность, всту­пив в которую постепенно теряешь все связи с той, где ты был изначально рожден. Есть такая песня у «Роллинг Стоунз»: «Две тысячи световых лет от дома». Ты как будто бы живешь, ходишь по улицам, заходишь в метро, покупаешь газеты, читаешь книжки. Но на самом деле ты вне всего этого, ты не задействован в этом мире, ты живешь по за­конам, установленным опиумом.

От тебя постепенно отворачиваются друзья и приятели... На место старых друзей приходят новые знакомые, свя­занные с тобой единственным интересом, — от каких-то исковерканных судьбой бомжей до высокоинтеллектуаль­ных или делающих такой вид субъектов. Опиум уравнивает всех, хотя каждый раскрывается в его царстве именно как он. И только он. Если человек «дерьмо», то он проявится как вдесятерне «дерьмо». И очень-очень мало кому удается сохранить какие-то истинно человеческие черты...

Наркомания — мир чудовищно жестокий. Каждый день, каждое пробуждение утром или, точнее, глубоким днем - ибо наркоманы начинают какую-то жизнедеятельность не раньше чем в три-четыре часа дня, — связаны только с одним вопросом: есть или нет. Если у тебя есть вещество — ты счастливейший из смертных. Если же нет, тебе лучше вообще не вставать с кровати — ничего хорошего тебя не ждет. Ты будешь лежать, вертясь от бесконечных ознобов (вот она, ломка!), а весь мир вокруг будет враждебно ра­нить тебя своим немыслимым, непереносимым присутстви­ем. Для нормального, здорового человека характерно в прин­ципе ровное состояние — чуть лучше, чуть хуже, а для наркомана постоянно: ад — рай — ад — рай. И так до бес­конечности...

Я все время думал, почему самый изысканный кайф, каким, на мой взгляд, является опиум, приводит к полной человеческой деградации? Кажется, дело в том, что его действие направлено на сам принцип удовольствия — но не опосредованно, как все остальное, а напрямую, биохи­мически. Вот почему для наркомана все блага мира не за­менят одного набранного шприца! Эти блага он должен как-то приобретать, бороться за них, а в конце концов испытать лишь маленькую толику того, что может ощутить прямо тут, сразу, сделав всего один укол. Поэтому — «про­валиться всему этому миру...»*

* Мнение автора цитированной публикации требует, конечно, пояс­нения и комментария. Мы сделаем это ниже, в следующей главе, при обсуждении связанных с кризисом 30 лет экзистенциальных проблем.

Крайняя и наиболее трагичная форма бегства от обще­ства — суицид, уход из жизни

Основные линии онтогенеза

Как было сказано выше, после окончания школы и на­чала самостоятельной жизни продолжается выбор жизнен­ного пути, завершающийся в конце периода окончатель­ным самоопределением. Основные линии онтогенеза обус­ловлены сформировавшимися в ранней юности типами жизненного мира (табл. I. 3).

Линии онтогенеза, связанные с гедонистической направ­ленностью личности (атавистические аналоги простого и лег­кого и простого и трудного жизненного мира), вообще не пред­полагают самоопределения; «выбор» предопределен самой ге­донистической установкой. В случае простого и легкого жиз­ненного мира она реализуется посредством паразитического существования. Одним из его вариантов является существова­ние за счет родителей. Неспособность к систематическому тру­ду, сформировавшаяся на предыдущих возрастных этапах, при­водит к неспособности самостоятельного обеспечения своей жизни. Попытки найти работу, совместимую с этой неспособ­ностью, обычно кончаются неудачей. Вспомним, как прохо­дила и чем закончилась служба у гончаровского Обломова:

«...Будущая служба представлялась ему в виде какого-то се­мейного занятия, вроде, например, ленивого записывания в тет­радку прихода и расхода, как делывал его отец.

Он полагал, что чиновники одного места составляли между собой дружную, тесную семью, неусыпно пекущуюся о взаим­ном спокойствии и удовольствиях, что посещение присутствен­ного места отнюдь не есть обязательная привычка, которой надо придерживаться ежедневно, и что слякоть, жара или просто не­расположение всегда будут служить достаточными и законными предлогами к нехождению в должность.

Но как огорчился он, когда увидел, что надобно быть по край­ней мере землетрясению, чтоб не прийти здоровому чиновнику на службу, а землетрясений, как на грех, в Петербурге не быва­ет; наводнение, конечно, могло бы тоже служить преградой, но и то редко бывает.

Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него в глазах пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его за­ставляли делать разные справки, выписки, рыться в делах, пи­сать тетради в два пальца толщиной, которые, точно на смех, называли записками; причем все требовали скоро, все куда-то торопились, ни на чем не останавливались: не успеют спустить с рук одно дело, как уж опять с яростью хватаются за другое...

...Все это навело на него страх и скуку великую. «Когда же жить? Когда жить?» — твердил он.

...Он отправил однажды какую-то нужную бумагу вместо Ас­трахани в Архангельск. Дело объяснилось; стали отыскивать ви­новатого...

Обломов не дождался заслуженной кары, ушел домой и при­слал медицинское свидетельство.

В этом свидетельстве сказано было: «Я, нижеподписавшийся, свидетельствую, с приложением своей печати, что коллежский сек­ретарь Илья Обломов одержим отолщением сердца с расширением левого желудочка оного, а равно хроническою болью в печени, уг­рожающею опасным развитием здоровью и жизни больного, како­вые припадки происходят, как надо полагать, от ежедневного хож­дения в должность. Посему, в предотвращение повторения и усиле­ния болезненных припадков, я считаю за нужное прекратить на время г. Обломову хождение на службу и вообще предписываю воз­держание от умственного занятия и всякой деятельности».

Но это помогло только на время: надо же было выздороветь, — а за этим в перспективе было опять ежедневное хождение в дол­жность. Облом