Гипермнезия — усиленное вспоминание, которое сочетается с ослаблением запоминания текущей информации.

Гипомнезия - нарушение способности запоминать, удерживать, воспроизво­дить отдельные события и факты или их отдельные части.

Амнезия — полное выпа­дение из памяти событий, фактов и ситуаций, имев­ших место в определенный временной отрезок жизни.

Парамнезия — ошибоч­ное, ложное, превратное воспоминание.

Эйдетизм — явление, при котором предмет или явление после исчезнове­ния сохраняет в сознании человека свой живой на­глядный образ.

Вопросы для повторения

1. Что такое психическая норма и психическая болезнь?

2. В чем различия между психиатрией и клинической психологией?

3. Какова роль психики в возникновении и течении болезней?

4. Опишите основные формы нарушений ощущения.

5. Что называется иллюзией? Приведите примеры иллюзий у здоровых людей и больных.

6. Что такое галлюцинация? В чем состоит основное различие между иллюзиями и галлюцинациями?

7. Каковы основные формы нарушений внимания?

8. В чем выражаются основные формы расстройств памяти?

Рекомендуемая литература

Александров А. А. Современная психотерапия. — СПб.: Академический проект, 1997.

Еникеева Д. Д. Популярные основы психиатрии. — Донецк: Сталкер.1997. — 525 с.

Зейгарник Б. В. Патопсихология: Учебник. — М.: Изд-во МГУ, 1976. — 238 с.

Каплан Г. И., Сэдок Б. Дж. Клиническая психиатрия: В 2 т. / Пер. с англ. В. В. Стрелец; — М.: Медицина, 1994.-1192 с.

Карвасарский Б. Д. Медицинская психология. — Л.: Медицина, 1982. — 271 с.

Лурия А. Р. Основы нейропсихологии. — М.: Изд-во МГУ, 1973. — 374 с.

Соколова Е. Т. Мотивация и восприятие в норме и патологии. — М.: Изд-во МГУ, 1976. — 128 с.

Тарабрина Н. В. Психологические последствия войны // Психологическое обозрение. — 1996. — № 1(2).

Хамская Е. Д. Нейропсихологическая диагностика / Под ред. Е. Д. Хомской. — М.: Изд-во МГУ, 1994. — 226 с.

Хэзлем М. Т. Психиатрия / Пер. с англ. Г. А. Лубочкова. — Львов: Инициатива, 1998. — 609 с. — (Класси­ки зарубежной психологии).

Глава 28. Расстройства познавательной деятельности и личностно-эмоциональной сферы

Краткое содержание главы

Нарушения интеллекта. Органическая деменция. Тотальное слабоумие. Частичное (дисмнестическое) слабоумие. Олигофрения. Основные синдромы нарушений памяти и интел­лекта.

Нарушения мышления. Расстройства формы мышления. Нарушения содержательной сто­роны мышления (навязчивые, сверхценные и бредовые идеи). Основные бредовые синдро­мы.

Нарушения эмоций. Нарушения эмоционального реагирования. Симптомы расстройств настроения (гипертимия и гипотимия).

Нарушения сознания. Симптомы помрачения сознания. Синдромы выключения созна­ния. Синдромы помрачения сознания.

Нарушения личности. Нарушение структуры иерархии мотивов. Формирование патоло­гических потребностей и мотивов. Нарушение смыслообразования. Нарушение саморегуля­ции и опосредования. Нарушение критичности и спонтанности поведения.

Нарушения интеллекта

Целостная познавательная деятельность человека осуществляется с помощью интеллекта, который, как известно, обеспечивается совокупной деятельностью по­знавательных психических процессов, среди которых особое значение имеют мыш­ление и речь. Расстройства интеллектуальной деятельности — это изменение процес­са рационального познания, умозаключений, суждений, критических способностей. Из расстройств, относящихся непосредственно к интеллектуальным, выделяют груп­пу нарушений психики под общим названием «слабоумие».

Различают так называемую деменцию (приобретенное слабоумие) и олигофрению (врожденное слабоумие).

Органической деменцией называется слабоумие, вызванное главным образом со­судистыми заболеваниями головного мозга, сифилитическими и старческими психо­зами, травмами головного мозга. Органическое слабоумие обычно делят на две груп­пы: тотальное (диффузное, глобальное) и частичное (дисмнестическое, парциальное, лакунарное).

Тотальное слабоумие — это стойкое снижение всех интеллектуальных функций, слабость суждений, отсутствие критики своему состоянию. Примером тому может служить так называемая сенильная деменция (слабоумие старческого возраста), также слабоумие при прогрессивном параличе.

Частичное (дисмнестическое) слабоумие характеризуется выраженными нарушениями памяти. Остальные интеллектуальные функции страдают главным образом вторично, поскольку нарушается память —«входные ворота интеллекта». Такие больные сохраняют способность к суждениям, у них наблюдается критическое отношение к своему состоянию. Им трудно усваивать новое, но старые знания, особенно профессиональные, хорошо закрепленные, могут сохраняться у них довольно долго. Ввиду критического отношения к себе такие больные понимают свое положение, стараются избегать разговора, в котором они могли бы обнаружить расстройства памяти, пользуются постоянно записной книжкой, пишут заранее, что им надо сказать или сделать. Типичная картина частич­ного слабоумия может наблюдаться при церебральном атеросклерозе или сифилисе головного мозга.

Среди приобретенного слабоумия выделяют также шизофреническое и эпилеп­тическое слабоумие.

Шизофреническое слабоумие, называемое еще апатическим, или атактическим, характеризуется интеллектуальной бездеятельностью, безынициативностью, в то вре­мя как предпосылки к умственной деятельности еще могут сохраняться длительное время. Интеллект таких больных сравнивают со шкафом, полным книг, которыми ни­кто не пользуется, или с музыкальным инструментом, закрытым на ключ в футляре.

Эпилептическое слабоумие выражается не только в значительном снижении па­мяти, но и в своеобразном изменении мышления, когда человек начинает терять спо­собность различать главное и второстепенное, ему все кажется важным, все мелочи — значительными. Мышление становится вязким, непродуктивным, патологически об­стоятельным, больной никак не может выразить свою мысль (недаром эпилептиче­ское мышление называют иногда лабиринтным). Характерно также сужение круга интересов, концентрация внимания исключительно на своем состоянии (концентри­ческое слабоумие).

Олигофрения (умственная отсталость) — наследственное, врожденное или при­обретенное в первые годы жизни слабоумие, выражающееся в общем психическом недоразвитии (с преобладанием в первую очередь интеллектуального дефекта) и в затруднении вследствие этого социальной адаптации. Эти дефекты интеллекта долж­ны проявиться в возрасте до 18 лет. Существует более 300 наследственно обуслов­ленных заболеваний, которые могут стать причинами умственной отсталости. Оли­гофрения — это не болезненный процесс, а патологическое состояние, возникшее в результате воздействия различных вредоносных факторов (помимо наследственно­го) в период внутриутробного развития или же в младенчестве. По тяжести олигофрения делится на три ее формы: дебильность, имбецильность и идиотию. Основная особенность олигофрении заключается в диффузном и тотальном недоразвитии или

поражении психики в целом. При тяжелых формах олигофрении (идиотии и имбецильности) больные практически неспособны к интеллектуальной деятельности. При дебильности нарушены высшие формы мышления — способность к анализу, синтезу и абстрагированию. Отсутствует также логическое мышление. Речь олигофрена так­же нарушена. В эмоциональной сфере преобладают «низшие» эмоции, отсутствует способность контролировать свои влечения.

Деменция— приобретенное слабо­умие.

Олигофрения - (умственная отста­лость)— наследствен­ное, врожденное или приобретенное в пер­вые годы жизни слабо­умие, выражающееся в общем психическом недоразвитии (с пре­обладанием в первую очередь интеллекту­ального дефекта) и в затруднении вслед­ствие этого социаль­ной адаптации.

Основные синдромы нарушений памяти и интеллекта. Синдром Корсакова явля­ется разновидностью амнестического синдрома. Его основу составляет невозмож­ность запоминать текущие события (фиксационная амнезия) при более или менее сохранной памяти на прошлое. В связи с этим возникает нарушение ориентировки (так называемая амнестическая дезориентировка). В первую очередь это касается времени. Кроме того, имеется дезориентировка в месте и окружающей действитель­ности. И еще один характерный симптом этого синдрома — парамнезии.

Органический (энцефалопатический, психоорганический) синдром состоит из три­ады Вальтера—Бюеля, включающей в себя:

1) эмоциональную лабильность, эмоциональное недержание;

2) расстройство памяти;

3) снижение интеллекта.

Больные становятся беспомощными, с трудом ориентируются (прежде всего на­рушается ориентировка во времени, так как постоянно приходится запоминать но­вые числа), сложно адаптируются к новой ситуации, плохо ее понимают. У них ослаб­ляется воля, снижается работоспособность, они легко переходят от слез к улыбке и наоборот. Нередки варианты психопатоподобного поведения.

К. Шнайдер выделяет четыре варианта (стадии) психоорганического синдрома: астенический, эксплозивный, эйфорический, апатический.

Органический синдром может возникать при самых разных заболеваниях: при непосредственном поражении головного мозга (опухоли, травмы, сосудистая пато­логия атеросклеротического, сифилитического и иного происхождения); при соматогениях (как следствие заболевания печени, почек, легких и т. д.); при алкоголизме, наркоманиях, токсикоманиях, отравлении различными токсическими веществами; при заболеваниях, протекающих с атрофическими процессами в головном мозге (на­пример, болезнь Альцгеймера, болезнь Пика и др.). Этот синдром сопровождается различными неврологическими расстройствами.

Психоорганический синдром, как правило, необратим, хотя и может дать некото­рое обратное развитие в результате применения соответствующей терапии.

Подобные нарушения также встречаются при психиатрических заболеваниях позднего возраста.

Нарушения мышления

Нарушения мышления являются одним из наиболее часто встречающихся симп­томов при психических заболеваниях. При установления диагноза заболевания пси­хиатр часто руководствуется наличием того или иного вида нарушений мышления. Однако единой классификации или единого принципа анализа этих расстройств нет. Происходит это потому, что при описании и анализе нарушений мышления иссле­дователи базировались на различных философско-методологических положениях и различных психологических теориях мышления. Симптомы патологии мышления крайне разнообразны. Один из подходов к их классификации заключается в разделе­нии симптомов нарушений мышления по формам и содержанию.

К расстройствам формы мышления относят нарушение темпа (динамики) мысли­тельной деятельности. Оно выражается в ускорении или замедлении мыслительных процессов. Ускорение мышления проявляется в том, что мысли очень быстро сменя­ют друг друга, их так много, что больные, несмотря на очень быструю ( «пулеметную» ) речь, все-таки не успевают их высказывать. Внешне такая речь больных может напо­минать шизофазию (разорванную речь), однако если ее записать, например на маг­нитофон, то потом можно найти в ней определенный смысл, чего нет при шизофазии. Наиболее демонстративно этот вид нарушений выражается в «скачке идей» (fuga idearum), когда мысли больных, молниеносно сменяя друг друга, переключаются с одного предмета на другой так быстро, что уже трудно бывает уловить в них какой-нибудь общий смысл.

Замедление мышления характеризуется бедностью ассоциаций, замедленным те­чением ассоциативного процесса, его заторможенностью. Больные с такими явлени­ями жалуются, что у них «часами не бывает в голове никаких мыслей». Подобные нарушения часто встречаются у больных эпилепсией, иногда они встречаются у боль­ных с отдаленными последствиями тяжелых травм головного мозга, при некоторых формах умственной отсталости. Такие больные обычно отвечают на вопросы очень лаконично, односложно, иногда только словами «да» и «нет».

Нарушение подвижности мышления, или патологическая обстоятельность, за­ключается в чрезвычайной вязкости, тугоподвижности мыслительных процессов; больным очень трудно переключиться с одной темы на другую, они застревают на самых незначительных деталях, им все кажется важным, нужным — каждая мелочь, каждый штрих; они не могут выделить главного, основного, существенного. Патоло­гическая обстоятельность мышления характеризуется очень малой продуктивностью, подчас же вообще непонятно, что больной хотел сказать, какой смысл имела его длин­ная витиеватая речь (лабиринтное мышление).

Персеверация мышления — патологическое застревание, задержка на одних и тех же представлениях, что клинически выражается в повторении (иногда очень длитель­ном) одних и тех же фраз или слов. Чаще всего такие больные могут правильно отве­тить только на первый вопрос врача, а затем уже однообразно повторяют тот же ответ или части его.

Нарушение операциональной стороны мышления проявляется в снижении уров­ня обобщения, при котором в суждениях больных доминируют непосредственные представления о предметах и явлениях, оперирование общими признаками заменя­ется установлением сугубо конкретных связей между предметами.

При искажении процесса обобщения словесно-логические связи мало опираются на конкретные свойства и признаки предметов и явлений, характерно возникновение очень большого числа ненаправленных, случайных ассоциаций, отражающих лишь чрезвычайно общие связи.

Резонерство — это расстройство мышления, которое определяется клиницистами как «склонность к бесплодному мудрствованию», тенденции к непродуктивным мно­горечивым суждениям. Механизмом «резонерства» является не столько нарушение интеллектуальных операций, сколько повышенная аффективность, неадекватное от­ношение, стремление подвести любое, даже незначительное явление под какую-ни­будь концепцию.

Паралогичное мышление характеризуется расстройством логических связей в мыш­лении; выводы, которые делает больной в таких случаях, не только не закономерны, но часто абсолютно нелепы.

Разорванность мышления выражается в отсутствии связи между отдельными мыс­лями или даже отдельными словами. Речь такого больного может быть совершенно непонятной, лишенной всякого смысла, и поэтому ее нередко называют словесной окрошкой, словесным салатом.

Паралогичное мышление, резонерство и разорванность мышления наиболее ха­рактерны для шизофрении.

К нарушениям содержательной стороны мышления относят навязчивые, сверх­ценные и бредовые идеи.

Навязчивые идеи относятся к навязчивым состояниям (навязчивостям, или обсессиям) и рассматриваются как их частный вариант.

При навязчивых состояниях у человека помимо его воли возникают («навязыва­ются») какие-то мысли, страхи, влечения, сомнения, действия. Человек не может избавиться от них, несмотря на критическое к ним отношение. Навязчивые состоя­ния — не обязательно симптом болезни, они могут встречаться и у здоровых людей.

Навязчивые мысли (навязчивые идеи) заключаются в появлении совершенно не­нужных мыслей (умственная жвачка, мысли-паразиты), например, о том, почему у человека две ноги, а у собаки — четыре, почему у людей глаза разного цвета и т. п. Возникновение этих мыслей не зависит от желания человека, они носят неотступный характер, от них невозможно избавиться. Как правило, навязчивости сопровождают­ся неприятными переживаниями, душевным дискомфортом.

Навязчивости проявляются в таких формах, как навязчивый счет — непреодоли­мое стремление считать все, что попадается на пути: количество ступенек на лестни­це, окна в домах и т. п., а также в стремлении к более сложным действиям, например складывать цифры, составляющие номер того или иного телефона, подсчитывать об­щее число всех букв на странице книги.

Навязчивые сомнения — это навязчивые мысли с мучительной неуверенностью в правильности и завершенности своих действий, сопровождаемые обычно неприят­ным, тягостным чувством. Больные постоянно стремятся проверить себя, при этом не успокаиваясь. Нередко страдающий такими сомнениями человек по нескольку раз возвращается домой, чтобы проверить, закрыл ли он дверь, выключил ли перед ухо­дом газ, погасил ли свет, но стоит ему отойти, как он вновь начинает беспокоиться, завершил ли он это действие.

Навязчивые воспоминания характеризуются непроизвольным появлением ярких воспоминаний, обычно о чем-то неприятном, о том, что человек хотел бы забыть (на­пример, навязчиво вспоминается какой-то тягостный для больного разговор, все де­тали смешного положения, в которое он когда-то попал, обстановка экзамена, на ко­тором он с позором провалился и где ему было так стыдно).

Навязчивые страхи называются фобиями. В структуре этого симптома — высок удельный вес эмоционального компонента, однако традиционно фобии рассматриваются при изучении патологии рационального познания.

Фобия – навязчивый страх.

Нозофобии — это навязчивые страхи заболеть тем или иным заболеванием (кардиофобия, сифилофобия, канцерофобия) или даже умереть от этой болезни. Суще­ствует и навязчивый страх смерти — танатофобия. Нередко встречаются фобофобии: человек, тяжело переживавший приступ навязчивого страха, потом испытывает уже страх самого страха (нового приступа).

Страх пространства, а также процессов и явлений, происходящих в нем, может проявляться как боязнь открытых пространств (агорафобия), закрытых помещений (клаустрофобия), пустых помещений (кенофобия), как страх ходить (базофобия) и т. д.

Социофобии — это страхи, содержанием которых являются различные аспекты межперсональных отношений: лалофобия — страх публичных выступлений; антро­пофобия — боязнь общения с людьми; мифофобия — страх солгать, невольно сказать неправду; эрейтофобия — страх покраснеть в общественном месте, особенно во время щекотливого разговора, когда все могут подумать, что у больного «не совсем чистая совесть»; гинекофобия — боязнь общения с женщинами; андрофобия — страх перед половым актом и т. д. Разнообразие фобий поражает воображение здоровых людей, свободных от них, хотя справедливости ради необходимо отметить, что наличие тех или иных страхов, не доходящих до уровня фобий, присуще многим людям.

Фобии обычно сопровождаются появлением выраженной вегетативной реакции: человек резко бледнеет или краснеет, потеет, у него учащается дыхание и сердцебие­ние. Характерно, что обычно вполне критическое отношение к своему состоянию, понимание несостоятельности, необоснованности навязчивых страхов в момент при­ступа последних исчезает, и тогда человек действительно уверен, что «немедленно умрет от инфаркта», «скончается от кровоизлияния в мозг», «погибнет от заражения крови».

Навязчивые влечения (навязчивые желания) выражаются в появлении неприят­ных для человека желаний (плюнуть в затылок впереди сидящего человека, дернуть за нос встречного, выскочить из машины на большой скорости), всю нелепость и бо­лезненность которых он понимает. Особенность подобных влечений в том, что они не переходят в действие, но для человека очень неприятны и мучительны.

Очень мучительны для больных и контрастные навязчивости, выражающиеся в хульных, кощунственных навязчивых мыслях, чувствах и страхах, оскорбляющих морально-этическую, нравственную сущность человека. Подобно навязчивым жела­ниям, влечениям и т. д., контрастные навязчивости также никогда не реализуются.

Навязчивые действия характеризуются непроизвольным выполнением движений, чаще всего совершаемых автоматически: человек во время разговора крутит в руках кусок бумаги, ломает спички, чертит карандашом фигуры, накручивает на палец прядь волос, без всякого смысла переставляет предметы на столе, во время чтения грызет ногти, дергает себя за ухо. Сюда же относятся и такие действия и движения, как шмыгание носом, прищелкивание пальцами, покусывание губ, постоянное одергивание пиджака, непроизвольное потирание рук и др. В отличие от массы других навязчивостей эти движения и действия совершаются автоматически, выполнение их не сопровождается никакими неприятными чувствами, их просто не замечают. Более того, человек усилием воли может их задержать, помня о них, может их не совершать, но стоит ему чем-то отвлечься, как он снова начинает непроизвольно крутить в руках карандаш, перебирать лежащие перед ним на столе предметы.

Ритуалы — это навязчивые действия и движения, совершаемые больными в каче­стве необходимого обряда при наличии у них фобий или мучительных сомнений. Эти ритуальные движения или действия (подчас очень сложные и длительные) выполня­ются больными для защиты от ожидаемого несчастья или успокоения при навязчи­вых сомнениях. Например, больная с навязчивым страхом загрязнения так часто моет руки, что в день расходует по куску мыла. Больной с навязчивым страхом пожара время от времени поворачивается трижды вокруг своей оси, испытывая после этого на какой-то период успокоение.

Сверхценные идеи выражаются в убеждениях и мыслях, возникающих в связи с какими-то действительными фактами или событиями, но приобретающих для человека особую значимость, определяющих все его поведение. Они характеризуются большой эмоциональной насыщенностью, выраженным эмоциональным подкрепле­нием. Например, человек, действительно пишущий стихи и, может быть, удостоив­шийся за это когда-то похвалы, начинает думать, что он гениальный поэт, и вести себя соответствующим образом. Непризнание же его окружающими он расценивает как происки недоброжелателей, зависть, непонимание и в этом своем убеждении уже не считается ни с какими фактами. Такие сверхценные идеи собственной исключи­тельности могут возникать и по поводу других чрезвычайно переоцениваемых спо­собностей: музыкальных, вокальных, писательских. Может переоцениваться и соб­ственная склонность к научной деятельности, изобретательству, реформаторству. Возможны сверхценные идеи физического недостатка, недоброжелательного отноше­ния и т. д. Сверхценные идеи особенно характерны для психопатических личностей.

Бредовые идеи (бред) — наиболее качественно выраженное расстройство мышле­ния. Это такое расстройство, при котором возникают непоколебимые суждения и умозаключения, не соответствующие действительности. Бред является формальным признаком психоза, выступая одним из основных признаков психических заболева­ний. От обычных человеческих заблуждений бред отличается следующим:

1) он всегда возникает на болезненной основе, это всегда симптом болезни;

2) человек полностью убежден в достоверности своих ошибочных идей;

3) бред не поддается никакой коррекции, никакому разубеждению со стороны;

4) бредовые убеждения имеют для больного чрезвычайную значимость, так или иначе они влияют на его поведение, определяют его поступки.

· Бред — расстройство, при котором возникают непоколебимые сужде­ния и умозаключения, не соответствующие дей­ствительности.

Человек, который просто заблуждается, при разубеждении может отказаться от ошибочных умозаключений. Никакими фактическими доказательствами бредового больного разубедить не удастся. По клиническому содержанию (по теме бреда) все бредовые идеи с известной долей схематизма можно разделить на три большие груп­пы: 1) бредовые идеи преследования; 2) бредовые идеи величия; 3) бредовые идеи самоуничижения (депрессивный бред).

Бред преследования (персекетурный бред) означает патологическую убежденность в том, что «преследователи» находятся в непосредственном окружений больного, хо­дят за ним по улице, подстерегают его под окнами дома, под видом больных проникают вслед за ним в клинику.

К бредовым идеям преследования относится бред отношения — патологическое убеждение человека, что все имеет к нему отношение: окружающие смеются над ним, перемигиваются по его адресу, он вызывает их насмешливое или даже брезгливое к себе отношение. Такие больные перестают посещать общественные места, пользовать­ся общественным транспортом, ходить в театр или на лекции, так как убеждены, что стоит им только появиться, как все тут же замечают их, насмешливо улыбаются, как-то подозрительно смотрят, плохо говорят о них Разновидностью бреда отношения является сенситивный бред отношения, который формируется, как правило, на осно­ве таких особенностей личности, как застенчивость, впечатлительность, ранимость, мнительность.

Бред отравления — это болезненная убежденность человека в том, что его хотят отравить, поэтому он отказывается от еды («постоянно яд в пищу подсыпают»), не принимает лекарств («под видом лечения отравить хотят»), не покупает расфасован­ных продуктов («я же знаю, что мне дадут бутылку с отравленным молоком»).

Бред воздействия может иметь много различных вариантов: больной убежден, что на него на расстоянии воздействуют гипнозом, электричеством, радиацией, влияя таким образом на его мышление, поступки, вызывая у него сексуальное возбуждение и т. п.

Бред материального ущерба — это убежденность в том, что окружающие постоян­но обворовывают больного, крадут его вещи и деньги, носят его одежду, получают за него его зарплату или пенсию, портят его имущество, морят его голодом.

При бреде порчи, или околдования, у больного появляется убежденность в том, что он стал жертвой колдовства, его «испортили заговором», «дали выпить какого-то зелья» и он «теперь стал совсем немощным», от него «осталась одна только тень», его «сглазили дурные глаза». Такой бред не следует смешивать с суевериями, когда подоб­ные идеи носят характер простого заблуждения и не являются следствием болезни.

Бред ревности — это убеждение в неверности сексуального партнера. Бред ревно­сти может встречаться при различных заболеваниях, в частности при алкоголизме.

Бредовые идеи величия также разнообразны. При бреде изобретательства боль­ной убежден, что он сделал выдающееся открытие: изобрел вечный двигатель, открыл причину рака, нашел средство для максимального продления человеческой жизни, изобрел «эликсир вечной молодости», «средство для усовершенствования человече­ской породы». Близок к этому и бред реформаторства, когда больной убежден, что «открыл идею преобразования мира» и совершит «гениальную реформу».

Бред высокого происхождения — это убежденность больного в том, что он сын все­мирно известного писателя, кинозвезды, «последний отпрыск дома Романовых» и т. д., а «те, кто считается сейчас родителями», всего лишь «воспитатели», «подставные лица», «родители в условном смысле».

Любовный, эротический (сексуальный) бред выражается в твердой убежденно­сти больного в необыкновенно сильной любви к нему какого-то человека, возможно, даже и незнакомого, но, как правило, это известные люди — артисты, музыканты, по­литики. Такие больные настойчиво добиваются встречи с «возлюбленным» или «любимой», буквально преследуют их, все поведение окружающих и особенно «предмета любви», по их мнению, подтверждает правильность их мысли.

Нелепый бред величия (мегаломанический бред) характеризуется фантастично­стью, грандиозностью, порой сказочностью событий, которые, по утверждению боль­ного, уже свершились. Этот вид бреда характерен для прогрессивного паралича.

Бредовые идеи самоуничижения (депрессивный бред) проявляются в форме бре­да самоуничижения, самообвинения, виновности, греховности. Это очень близкие по клиническому содержанию патологические идеи о своих мнимых ошибках, несуще­ствующих грехах, несовершенных преступлениях («вся жизнь — сплошная цепь оши­бок и преступлений»). Такие больные часто убеждены, что своими ошибками и по­ступками они погубили не только свою жизнь, но и жизнь своих близких, что они «всем в тягость» и т. д. Они ожидают наказания, убеждены в его необходимости или неизбежности (« не понимаю, как меня земля держит», «нет такой кары, которой я бы не заслужил»). Подобные бредовые идеи особенно характерны для больных с пресенильными психозами.

Ипохондрический бред — это болезненная убежденность в наличии заболевания (рак, сифилис, СПИД, «воспаление всех внутренностей», нарушение обмена веществ), по­ражения всего организма или отдельных частей тела («кровь свернулась, сердце не работает, конец уже скоро»). Иногда больные утверждают, что они уже не существу­ют, что у них нет внутренностей и т. д. Разновидность ипохондрического бреда назы­вается бредом отрицания, или нигилистическим бредом. Реже такое бредовое отри­цание касается не собственного организма, а внешнего мира: «все погибло», «солнце погасло», «земля провалилась», «мир куда-то исчез» (подобный бред так и называет­ся — бред гибели мира).

У одного и того же больного может быть либо одна бредовая идея, либо сразу не­сколько (например, существование одновременно бреда величия и преследования). Кроме того, один вид бредовых идей может переходить в другой (так называемая трансформация бреда).

Индуцированное бредовое расстройство возникает, когда близкий больному че­ловек начинает разделять его бредовые идеи. Такое «заражение» болезненными взгля­дами происходит при тесном совместном проживании, когда заболевший всегда пользо­вался большим авторитетом, безграничным доверием и сильной привязанностью, был умнее и образованнее того, кто стал в конце концов разделять его бредовые идеи. Облегчает «заражение» наличие у индуцируемого таких особенностей, как внушаемость, ограниченность, а в ряде случаев даже дебильность, а также медленное разви­тие и некоторое правдоподобие бредовых идей у «индуктора». По своему содержа­нию индуцированный бред может быть любого содержания (любовный, величия и т. д.), но чаще всего это бред преследования. Индуцированный бред встречается нечасто и обычно непрочен, он быстро и бесследно исчезает при разъединении с больным чело­веком. Изредка индуцированный бред возникает не у одного, а у нескольких человек. Этот факт был одной из причин широко распространенных (особенно в Средние века) так называемых психических эпидемий.

Конформный бред представляет собой одинаковые по содержанию бредовые идеи, возникающие у двух близких между собой психически больных (например, у матери и дочери).

Независимо от клинического содержания все бредовые идеи делятся на две основ­ные разновидности: первичный бред и бред чувственный (образный).

Первичный бред возникает вследствие нарушения логического познания, патоло­гической интерпретации действительности, при этом чувственное познание практи­чески не нарушается. При построении первичного бреда, основанного на субъектив­ной логике, больной опирается на реальные факты и события, но трактует их очень избирательно: берется только то, что подкрепляет бред и способствует его дальней­шему развитию, в то время как все контрфакты игнорируются и отбрасываются. Пер­вичный бред (называемый также интерпретативным, или систематизированным) очень стоек и является системой последовательных построений, все более расширяющей­ся, усложняющейся и детализирующейся. Примером первичного бреда может быть бред реформаторства, любовный, изобретательства и т. д.

Чувственный (образный) бред возникает при нарушении преимущественно чув­ственного познания. В его структуре превалируют яркие образные представления в виде воображения, различных фантазий, вымыслов, грез. В отличие от первичного бреда, который какое-то время может быть единственным психопатологическим об­разованием, чувственный бред сразу же возникает в сопровождении ряда иных рас­стройств в виде галлюцинаций, страха, тревоги, психомоторного возбуждения и т. д. Чувственный образный бред, в отличие от длительно, хронически существующего первичного бреда, возникает остро, как какой-то этап развития болезни, он обычно нестоек, фабула его изменчива, но в то же время яркая, образная. Помимо очень ти­пичных эмоциональных нарушений, главным образом в виде тревожного напряже­ния, страхов или, наоборот, экстаза, восторга, нередки такие симптомы, как бредовое восприятие, бредовая ориентировка, симптом инсценировки, симптом ложного узна­вания, симптом положительного и отрицательного двойника. Чувственный бред име­ет различное по своей клинической фабуле содержание (бред преследования, бред особого смысла, особого значения, бред величия). Одним из проявлений чувственно­го бреда может быть фантастический бред.

Основные бредовые синдромы. Паранойяльный синдром характеризуется по­степенным формированием систематизированного бреда, вначале он особенно эмо­ционально насыщен и до какой-то степени правдоподобен, лишен явных нелепостей. При этом бреде не бывает галлюцинаций (ни истинных, ни псевдогаллюцинаций). В ряде случаев рассматриваемый вид бреда может формироваться на основе сверх­ценной идеи. По содержанию это чаще всего бред изобретательства, ревности, физического недостатка, любовный, сутяжный. Как правило, он очень стоек.

Галлюцинаторно-параноидный синдром включает в себя бредовые идеи и галлю­цинации. Одной из разновидностей этого синдрома является синдром Кандинского-Клерамбо (синдром психического автоматизма), состоящий из псевдогаллюцинаций, бредовых идей воздействия (психического, физического, гипнотического) и явлений психического автоматизма. Последние выражаются в чувстве неестественности, от­чужденности, «сделанности» собственных движений, поступков, собственного мыш­ления. Все симптомы, составляющие синдром Кандинского-Клерамбо, тесно между собой связаны; псевдогаллюцинации сопровождаются чувством сделанности, т. е. связаны с бредом воздействия, с ним же связаны явления психического автоматизма и такие входящие в состав синдрома нарушения, как «чувство овладения» (больной «не принадлежит себе») и так называемый синдром внутренней открытости — устой­чивое убеждение, что все помыслы человека, в том числе и самые интимные, сейчас же становятся известны всем окружающим. Нередки и такие симптомы, как «эхо мыслей» (как только человек о чем-либо подумает, тут же слышит звучание этих мыс­лей и уверен, что все окружающие это обязательно слышат).

Парафренный (парафренический) синдром состоит из систематизированного бре­да преследования и величия (обычно фантастического характера), а также явлений психического автоматизма и псевдогаллюцинаций. Нередко сочетается с повышен­ным настроением.

Синдром Котара представляет собой сочетание тяжелой депрессии и бреда отри­цания. Однако в состав этого синдрома могут входить и такие бредовые идеи, как бред гибели мира, бред мучительного бессмертия и бред отрицательного величия (бред злого могущества). Бред мучительного бессмертия заключается в убежденно­сти, что больной никогда не умрет, будет вечно жить и вечно мучиться. Бред отрица­тельного величия, или злого могущества, характеризуется стойкой убежденностью, что уже само существование больного приносит всем окружающим, а то и всему миру, огромный вред, непоправимый ущерб.

Синдром дисморфомании-дисморфофобии состоит из идей физического недо­статка, бреда отношения и пониженного настроения, иногда вплоть до тяжелой де­прессии с мыслями о самоубийстве. Сама идея физического недостатка чаще всего является бредом паранойяльного типа (когда мысли об уродстве касаются совершенно правильной части лица или тела), реже — сверхценной идеей (в этом случае неболь­шой дефект, например несколько искривленные ноги, воспринимается как «жуткое уродство»). Больные с дисморфофобией настойчиво стремятся «исправить» мнимые физические недостатки, активно посещают хирургов, добиваясь непоказанной им косметической операции.

Бредовые синдромы не являются чем-то постоянным и неизменным, одна их фор­ма может переходить в другую. В частности, паранойяльный синдром может сменять­ся синдромом Кандинского—Клерамбо, а тот <