Формально логические и естественные рассуждения

Всегда ли люди мыслят логично? Бенджамин Спок, известный специалист в области воспитания детей, сформулировал, казалось бы, удивительный тезис: «Люди — самые нелогичные существа». Подтверждается ли это экспериментами?

На первых этапах становления психологии интерес исследователей, принадлежащих к разным направлениям, сосредоточился в основном на правильных формах логического мышления (В. Джеймс, Дж. Уотсон, Дж. Дьюи). Главной задачей был поиск путей совершенствования логических рассуждений (особенно путем обучения). Современная когнитивная психология, изменив ракурс анализа, снова вернулась на время к забытой тематике. Главной задачей стал поиск различий между «психологической логикой» (логикой «естественных» рассуждений) и формальной логикой. Активное внимание к этой проблеме вызвано стремлением разрабатывать «искусственный интеллект, близкий к естественному». Ведь процессы формально логических выводов легко моделируются в компьютерных системах, а человеческая логика оказывается гораздо сложнее и разнообразнее. Как же строится реальное рассуждение? Отличаются ли логические процессы, функционирующие как часть целостной системы человеческого мышления, от тех идеальных нормативных моделей, которые описываются логикой?

Многие циклы исследований зарубежных авторов (Дж. Эванс и др., 1995) были посвящены изучению правильности разных видов логических выводов. В качестве примера рассмотрим один из вариантов эксперимента. Испытуемым давались утверждения, построенные в модусе условных высказываний: «Если дано А, то имеется Б» (например, «Если у меня поднимется температура (А), то я не пой' ду на лекцию (Б)»). Менялись содержание второй посылки и, соответственно, вопрос, на который надо было дать логичный ответ, сделав выводы. Такой вид выводов называется импликации.

9.2. Мышление как процесс вывода нового знания

Оказалось, что лучше всего испытуемые (исследовались разные контингенты: студенты, менеджеры, юристы и др.) справляются с решением логических задач, когда «А дано» и надо определить «Имеется ли Б?» Эта форма логического высказывания называется modus ponens.

Дано: 1. «Если у меня поднимется температура (А), я не пойду на лекцию (Б)».

2. «У меня поднялась температура».

Правильность вывода почти не зависит в этом случае от содержания той предметной области, к которой он относится, — больше 95% ответов верны («Значит, я не пошел на лекцию»). Хотя, по данным К. Джилхули (K.Gilhooly, 1988), испытуемые были более точными, когда силлогизм задавался конкретным примером (как у нас), нежели абстрактным.

Количество правильных выводов резко снижается (около 40% неверных ответов), когда вторая посылка дана в форме «Не имеется Б» и нужно сделать вывод, касающийся А. Такая логическая форма называется modus tollens.

Дано: 1. «Если у меня поднимется температура (А), я не пойду на лекцию (Б)».

2. «Я пошел на лекцию».

Правильный ответ («У меня нет температуры») получен примерно от 60% испытуемых. Причем для этого типа рассуждения возможность проверки получаемого вывода опытом реальной жизни оказывается более важным условием. Подчеркнем еще раз, неправильные ответы («Невозможно сказать, есть температура или нет» и «У меня может быть температура») дают 40% участников эксперимента.

Около 20% современных людей с хорошим образованием устойчиво делает ошибки, когда вторая посылка дана^в форме «Имеется Б» и нужно сделать вывод, касающийся А (утверждение кон-секвента).

Дано: 1. «Если у меня поднимется температура (А), я не пойду на лекцию (Б)».

2. «Я не пошел на лекцию».

В 80% случаев испытуемые отвечают правильно: «Невозможно сказать, есть температура или нет». Однако каждый пятый (20%) Уверен, что «Температура есть». Точность этого вида вывода, так же как и предыдущего (modus tollens), во многом зависит от конкретного содержания исходных посылок: если логически полученный вывод при соотнесении со «здравым смыслом» (опытом жизни) и «логи-

Глава 9. Мышление и речь

кой морали» («Нельзя пропускать лекции без уважительных причин») не опровергается, то он выступает для субъекта как логичный

Последний из исследованных вариантов, где утверждается, чтб «Не имеется А» (отрицание антецедента) оказывается самым труд, ным для формулирования правильных выводов.

Дано: 1. «Если у меня поднимется температура (А), я не пойду на лекцию (Б)».

2. «У меня не поднялась температура».

Правильно отвечают («Неизвестно, пошел я на лекцию или нет») меньше 40% испытуемых, неправильно («Значит, я пошел на лекцию») — свыше 60%.

Какие же факторы влияют на точность логических выводов? Почему в процессе логических выводов может возникать ложное знание? Эксперименты, посвященные влиянию событий повседневной жизни на логические выводы, показывают, что «эффект снижения логичности»- можно усилить, используя содержание явно конф~ ликтующее «со здравым смыслом», ценностями или мотивацией. По данным М. Гейса и А. Цвикки (М. Geis, A.M. Zwicky, 1971), процент ошибок существенно повышается, если такая же логическая конструкция, как была рассмотрена выше (отрицание антецедента), противоречит «жизненной правде».

Дано: 1. «Если ты пострижешь газон, я заплачу тебе».

2. «Ты не постриг газон».

Неправильный ответ («Значит, я не заплатил тебе») получен более чем в 80% случаев, а логически правильный («Нельзя опреде" лить, заплатил ли я») дают меньше 20% людей. Однако в реальном общении способ вывода, демонстрируемый подавляющим большинством испытуемых, вполне убедителен.

Экспериментальные данные этого цикла доказывают, что у нас параллельно действуют два типа логик — формальная и «житейская». Формально логический ход рассуждений корректируется оценкой реалистичности («жизненной правды») полученного вывода. Если они совпадают, то возрастает параметр уверенности в ответе. При их противоречивости из имеющихся логических посылок может быть выведено ошибочное умозаключение, т.е. предпочтение может быть отдано «логике здравого смысла», тогда проявляется эффект сдвига определенности и правдоподобности результата. '\

Дж. Эванс с коллегами (J.St.B.T. Evans et al.,1983) детализировали представления о механизмах взаимодействия описанных выше. формальных и неформальных процедур вывода. Они просили ис* пытуемых определять правильность выводов (не посылок!) из сил-⁴ логизмов (например, посылки: «Все политики умные», «Все член»

9.2. Мышление как процесс вывода нового знания

Европейского парламента — политики», вывод: «Следовательно, _все члены Европейского парламента умные»). Было обнаружено, что 40% испытуемых сосредоточиваются только на содержании заключения, и еще 30% сначала изучают заключение и только потом обращаются к посылкам. Авторы считают, что существует тенденция к определенной реакции: если заключение правдоподобно, то с ним просто соглашаются. Если же оно неправдоподобно («политики не кажутся умными»), то испытуемые переходят к изучению посылок и пытаются найти логическую ошибку в выводах. Эта тенденция названа пристрастностью предубеждения и очень заметна в дискуссиях.

Наряду с формальной логикой и «логикой здравого смысла» («житейского правдоподобия») в последнее время активно исследуется «логикаморали» (В. Лефевр, В.В. Знаков). Правила в формальной логике, как мы уже знаем, не зависят от конкретного содержания истины и лжи и определяют алгебру логики. Лефевр пришел к мысли, что существуют правила оперирования с добром и злом и, исследовав их, написал книгу «Алгебра совести» (2003). Еще Нильс Бор заметил, что истины бывают глубокими и поверхностными. Как же мы мыслим о глубоких истинах, основанных на «логике морали»? Можно ли о хорошем и плохом рассуждать последовательно и непротиворечиво? Вытекают ли из одних оценок и норм какие-то иные оценки и нормы? Могут ли два человека, рассуждающие о хорошем и должном, противоречить друг другу? Очевидно, да, и мы постоянно сталкиваемся с таким несогласием мнений. Но как узнать, какое из них логично?

В экспериментах В. Лефевра испытуемым, относящимся к разным культурам (американской и русской), предлагалось сказать, истинно или ложно каждое из двух взаимоисключающих утверждений.

Например: «Можно послать шпаргалку, чтобы помочь близкому Другу на конкурсном экзамене» и «Нельзя пось!лать шпаргалку, даже чтобы помочь близкому другу на конкурсном экзамене». Первое утверждение считают истинным 62% россиян и только 8% американцев, второе — 90% американцев и 37,5% россиян. Или другой пример: «Можно дать ложные показания на суде, чтобы помочь невиновному избежать тюрьмы» (согласны 65% россиян и около 20% американцев) и «Нельзя давать ложные показания на суде, даже чтобы помочь невиновному избежать тюрьмы» (признают истинным 82% американцев и 42,5% россиян). Разница существенна! Эти Данные позволили В. Лефевру признать, что представители запад-Ной культуры строят моральные рассуждения, исходя из принципа

Глава 9. Мышление и речь

9.2. Мышление как процесс вывода нового знания

«Компромисс добра и зла есть зло», а представители восточной культуры рассуждают по правилу: «Компромисс добра и зла есть добро».

В.В. Знаков показал, что понимание истинности определенного утверждения, когда осмысление происходит в «логике морали», воспринимается как правда или неправда и оценивается как справедливость или несправедливость (кстати, «логика оценок» разрабатывается сейчас как отдельная проблематика). Так, рассуждая на тему: «Правильно ли делать достоянием гласности факты из личной жизни (или судебную информацию)», люди приходят к выводу, что это может навредить человеку (несмотря на то, что речь идет о фактически истинной информации), т.е. будет несправедливым ипотому неправильным.

Эти закономерности мышления в «логике морали» устойчиво определяют суждения людей в самых разных ситуациях.

Преобразованное логическими средствами мышление может разворачиваться в осознанных процессах рассуждения (логическое дис-курссивное мышление) или, автоматизируясь, происходить без контроля сознания (логическое интуитивное мышление). Дискурссивное мышление (от лат. discurse — рассуждение) может осуществляться как по формально логическим законам, так и по «житейской логике» («логике здравого смысла»). Интуитивное мышление как собирательный термин для разнообразных неосознаваемых процессов мышления ни в коем случае не ограничивается только использованием логических процедур, ставших автоматизированными, т.е. превратившихся из действий в операции (по А.Н. Леонтьеву).