Звучит «Крюк (Не зарекайся)»
Но это — правда, ведь все равно!
Рокси: Интервью со Свиньей
Это был один из последних дней безвозвратно уходящего лета. Ощущение подобравшейся осени с холодами, мокротами и прочими ломками сквозило во всём. Все спешили ухватить последнее, тёплое, торопились и путались. Идти — не идти. Стоять — не стоять. Все вопросы решил выброшенный в магазине «Ереванский» (многим будет полезно в качестве решения самых разнообразных вопросов вовремя сбегать в магазин и затариться). Итак, мы пошли, хотя боялись. Седьмой этаж, дверь как дверь. Самая обычная кнопка для звонка. Но как-то боязно прикоснуться к этому большому, необузданному, сильному, которое может ударить по голове бутылкой. Но уже стаканы налиты, и не по первому разу. Мы сидим на полу в комнате, где обоев меньше, чем плакатов с панк-звёздами. А он не так уж грозен, этот обмазанный наполовину какашками Свинья.
— Вот так, придут репортёры, магнитофоны требуют (магнитофон хороший — то и дело перестаёт крутить или писать).
— Самое раннее, что я о себе помню — сижу под столом, здесь мне уютнее всего в высокой и большой комнате, где не переставая звучит музыка Брубека, прелюдии Листа, Чайковский в бит-обработках. Папаше спасибо. Этакий, сякой, нехороший (как плавно льется речь Свиньи, если выбросить из нее 60 процентов богатого русского устного).
— Т.е. твоё детство было полно музыки?
— И шампанского. Первый раз дали в четыре года. Сказали: осторожно, оно может ударить в голову. А вы пейте. Я вам ещё чего-нибудь наговорю. Козлы. Но только обязательно напечатайте, что бельё я ношу исключительно женское. Могу всё показать (и показал). А ещё всё мое несчастное детство было испорчено тем, что меня не взяли в детский сад. Бюрократы, падшие женщины. И просидел я за кулисами. Матери спасибо. Наблюдал почти голых женщин (балет). С тех пор у меня к нему страсть, любить не перелюбить его, и так, и этак, тошнит меня от него.
— Так с чего началось твоё увлечение музыкой?
— А ни с чего, я вообще, как вам одноглазым хрипунам, наверное, известно, я пою.
— А вот увлечение панком…
— Не перебивай. Я работал в магазине. В трудовой книжке у меня 18 мест работы. Пришёл ко мне чурик один — Монозуб. И начал какую-то лапшу на уши вешать. Ему макароны нужны были. Я дал ему макароны, речь свою расчленил и обложил его имя со всех сторон. Он тогда хотел организовать группу. Он ударник (этого ударника … отовсюду, … он, а не ударник…). Я — вокал, Севин брат — гитарист. Собрались. У каждого своё. Кто — БЛЭК САББАТ, кто — панк-рок. После недолгих пьяных разборок со страшным мордобоем и боем всего остального мне пришлось самому учиться играть на гитаре. Затем прошли четыре смены состава, и теперь мы АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ. Чего вы все спрашиваете, микрофон с места на место переставляете? Корреспонденты?!?! Дерьмо вы на букву Г, а не корреспонденты, (прим. редакции: вмешавшийся троюродный дедушка Свиньи, администратор, спас положение фразой весьма и весьма спорной: «Они такие же корреспонденты, как я — лётчик!»)
— Что больше оказывает на тебя влияние: слова или музыка ПИСТОЛЗ?
— Вот чего никогда не знал, так это английского. Буржуйский язык и люди поганые, не люблю англичан.
— Значит, ты пишешь тексты, совсем не зная, о чём поют они?
— Да. Разве что такие пижоны вонючие, как вы, придут и переведут со стенки. Расскажу одну историю. Это было, когда я в первый раз встретил отца советского панка Юфа, ну ещё Вольдемара и остальных. Вы бы их назвали просто - ковбои (в плане морду начистить) или звери. Но вот пришёл ко мне Пейдж (самка собаки) в больницу, принёс статью о новом течении. Я думал — ничего интересного, а начитались до того, что сидели и били бутылки об раковину. Уборщица долго ругалась, меня чуть не выгнали из больницы. Когда мы прочитали первую статью: «Я спускаюсь в дурно пахнущий подвал и т.д.», я подумал, как Маяковский в своё время: «Принимаю, мой панк-рок». (Беззлобный, саркастический хохот чудом не разжиревшего человека.)
— А вот панк в чём…?
— Панк-люди — это там, а здесь вонючки малорослые. Там панк идёт, его за километр видно. А наших даже в рестораны пускают.
— Но ты понимаешь, что твоя музыка никогда и нигде не будет звучать в таком виде (корреспонденты горячатся).
— А мы и не музыканты, и не считаем себя ими, не позируем. Сейчас коллектив постоянный. В армию не собираемся. Нам хорошо. Самим хорошо.
— Какого чёрта вы соглашаетесь на концерты? Тут вся пьяная компания (кроме Свиньи — гитарист Сева и дедушка-администратор) начинает бурно впадать в амбицию.
— Каждому нужна слава, чтобы доказать Ордановскому, что он дурак. Нас привлекают популярность и деньги. Мы против буржуев. Играли вот у Троицкого. Сначала в Москве месяц бухали у него. Собрались уезжать. А ему взбрело в голову, чтобы мы поиграли в какой-то компании. Чего нам — мы пьяные, бацаем всё, что нам нравится, а они все заторчали от нашего идиотизма. Мы им в рожу плюём. Стебёмся, а они рты открыли, заохали. Я думал, нам морду набьют, а они охают. Козлы сипатые. А морду мне набили недавно, а потом я набил. (Все смеются. Голос дедушки: «Простой народ врубается и бьёт Свинье харю. А интеллигенты сопли от радости глотают»).
Администрация редакции просит прощения за посылку к алкоголикам корреспондентов-алкоголиков.
— Чем вы объясняете свою популярность?
— Тем, что вы козлы! Сами тут припёрлись, интервью берёте, … страдаете.
— Народ взволновался, вот мы и пришли пролить свет, — бурчит себе под нос пьяный гитарист Сева.
— Почему взволновался? Просто этот идиот Троицкий посчитал, что у нас кайфовая музыка. А музыка действительно кайфовая, мы с этим и не спорим. Она очень проста. Все остальные хватаются за верхи, пи-пи-пи, гу-гу-гу всякие. А принципов никто не знает. А мы в своей музыке приёмы знаем. Технические и музыкальные, на них и держимся. Никто лучше нас сыграть нашу музыку не может. Однажды мой папаша, а за ним и Роттен, сказал, что любая популярность достигается через скандал. Наливайте ещё.
— Тебе не кажется, что за скандал, который вы делаете на сцене, вам крепко достанется? Вот МИФЫ, Ордановский, АКВАРИУМ когда-нибудь выйдут в люди, а вы — нет.
— Они играют на да, а мы на нет, поперёк этим Ордановским, Мифам и прочим буржуйским прихвостням.
— Вот вы играете панк-рок…
— Анархический рок. Панк-рок там, а здесь мы только отталкиваемся от СЕКС ПИСТОЛЗ. Они классики, а мы с них дерём. Дерём, потому что лучше не родимся, чем они. Это действительно гениальный вариант. То, что мы играем хуже некуда, и то, что мы настоящие охламоны, никто не отрицает.
— Есть ориентация на них?
— Да, прямая. Этому охламону не наливайте. Он соображать перестал.
— Название оттуда же?
-Да.
— Вот Майк. Он слушает Циммермана, торчит, потом, наверное, ходит, думает, потом по памяти поёт то же самое, но на русском. А у вас?
— А мы послушаем СЕКС ПИСТОЛЗ, врубимся в суть. Текст не интересует. Главное — музыка. Берём элементарные ходы, аккорды, и на этот размер делаем русский текст. Всё откровенно (здесь, читатель, он тебя помянул). У меня секретов нет.
— Как ты думаешь, есть разница между панк-людьми и панк-музыкой?
— Конечно. Там всё и вся — жертва рекламы. Попадись Роттен другому менеджеру — и он пел бы, как Кобзон. Понял? А панк-люди — этого я вообще не знаю. У нас чертовщина какая-то: летом панк, а зимой в шубе.
— А вот на вас булавки. Это зачем?
— Мы говорили уже, что мы не панк, а анархическую музыку играем, и люди мы не панк, а просто шалопаи. Мы просто весёлые шалопаи. У нас в компании все клоуны, нам так весело, куда веселее, чем любым цветным. Вот бы нам за клоунство деньги платили. А булавки — это просто так, для понта. Поймите, мы самые обыкновенные люди. Вот вы говорите, что мы милые, интеллигентные (если честно, то Свинья производит впечатление действительно интеллигента, да ещё в третьем колене, тут уж любой рок напрасен, видно сердцевину… но, с другой стороны, выпей с кем хочешь пять бутылок, и он покажется тебе не работягой, а королевой Марго или графом Витте. То-то.), а мы можем с любым мужчиной у пивнухи найти общий язык, мы и он — одно, а интеллигентов бьём (это он врёт).
— Народ взгрустнул, и мы явились включить, нет, пролить свет (Сева).
— Значит, ваше искусство глубоко народно с одной стороны и носит на себе налёт примитивизма и авангардизма, а вы говорите, что играть совсем не тянете…
— Нудло ты сипатое, ничего не понимаешь. Давайте ему харю намылим! (Шутка. Почти все весело смеются.)
— Вот художник Пиросмани был тоже народный примитивист…
— Я люблю Игги Попа, а этот ваш — дурак, и родственники его…
— А авангард?
— Вы этого заткните, он уже готов… Авангард?! (Все смеются.) Авангард?! (Все смеются ещё громче.) Смешно. Я закругляюсь. Я на сцене с микрофоном чувствую себя хозяином, хотя и здорово позирую. Жаль, что не у нас, а в Англии вонючей пришли к СЕКС ПИСТОЛЗ. Больше всего люблю их, Высоцкого уважаю, мне до него далеко, хотя думаю, что он первый в России рокер. На войне Роттена застрелил бы, как врага. Готов вступить в любой Рос, Гос, Моc, Обл, Лен, Сельхоз — концерт, где платят деньги, причешусь и так и эдак, но анархию оставлю. Ха-ха. Всяких гопников, буржуйских прихвостней от музыки не уважаю очень (сильнее было сказано). А сейчас спою вам песню.
Но не поёт, потому что все пьяны, устали и мирно посапывают в комнате, где нет никакой мебели, кроме драной дерюги на полу.
Хороший человек, от которого есть что ждать.
М.Брук, В.Сорокин. «Рокси» №5, 1982.
Рокси: Толкование на Cвинью
Дорогой брат мессир! Ты просил высказаться меня по злободневному вопросу. Что ж, изволь. Назовем это «эссэ» так: «Толкование на СВИНЬЮ».
Мы знаем из истории литературы и философии, что нередко чрезвычайно высокие, новые и полезные суждения извлекались из шизоидного, мистического и прочих видов вдохновленного творчества. Поэтому мы будем даже неоригинальны, если извлечем сегодня квинтэссенцию из творчества пьяного.
…Так говорил (пел, орал, вы……) Свинья…
Или иначе: «психология панка».
Чтобы покончить с предисловиями, скажу здесь, что многие выразят протест против чрезмерно широкого распространения понятия «панк». Например, московские концептуалисты «мухоморы» панками себя не считают. Но это ребятки из той славной когорты, которая считает каждое свое пердение оригинальным вкладом в развитие цивилизации. Признать свою вторичность или хотя бы приверженность чему-либо — для них все равно, что Солоухину сплясать в дискотеке.
Кстати, это еще один аргумент в пользу того что «мухоморы» — самые натуральные панки (см. ниже).
Ну прик с ними. Если кому-то не нравится, что я подвожу под статью «панк» слишком разношерстную команду хулиганов, тот может обозвать сей континуум каким-либо другим модным словом, скажем, «а-позиционизм» или «нью-инфант-териблизм». Я не обижусь.
В реальности континуум существует — ибо существует, как я постараюсь показать, четкий набор объединяющих признаков. Остальное же спор о словах.
Мне прошедшего не жальУ меня своя, своя, своя мораль! Нам с тобой не повезлоВ отношении… в отношении всего. («Остальное ерунда» — Свинья, 1981)ПРОШЕДШЕЕ… Стоит ли в натуре о нем жалеть? Макаревич вот плачет. Он обстриг свой прославленный кучерявый хаэр и теперь поет, почесывая щетину на затылке:
Как жаль, поверь мне Что ты забыл И это времяИ то, каким ты был. («Старый рок-н-ролл» — Макар, 81)Понять его можно. В самом деле, только что на наших глазах умерла целая цивилизация. Назовем ее «цивилизация хиппизма» — опять же, терминология условна.
Престижный имидж, предлагавшийся этой цивилизацией «юношам, обдумывающим делать жизнь с кого», включал не только лохматую голову и трузер в заплатах. Он включал еще и «жизненную позицию», простите за неприличное словосочетание. Причем, мировоззрение хиппизма имело в 10 раз более широкое хождение, чем всякая модная символика «цветов» и оказывало влияние на, казалось бы, весьма далекие социальные и политические группы.
Хрестоматийно, что хиппи пришли в сей мир как отрицательная реакция молодежи на гнусное буржуазное общество. Только они возникли на 10 лет раньше, чем Роттен и Ко, в середине 60-х.
Но есть и более глубокое различие между контестацией(*) хиппи и панка. Для первого отрицание окружающего мира — это прежде всего уход от него. По-научному говоря «эскапизм». Причем не обязательно ведь бежать в коммуны, в Гималаи, в глюкотину ЛСД. Скажи, разве бегство «бригадистов», городских партизан в пара-действительность революционной догматики, не имеющей ничего общего с повседневной жизнью за окном, чем-нибудь лучше наркомании?
Кстати, это была наиболее деловая часть хиппианского поколения. А вот панку не стремно глядеть в окно.
Просекаете? Если нет, то возьмите пленку «Воскресенья» и послушайте. Самая подходящая иллюстрация.
Свинье тоже не в кайф бывает. Но Никольский пожалуется: «По дороге разочарований снова очарованный иду», а Свинья сплюнет, махнет стаканчик и нарисует другую картину:
Вот снова целый деньЯ снова у ларька,Так дайте пистолетСкорее мне сюда!Во всех своих аффектах(**) панк — это житель бренной земли. Жизненный путь апологетов хиппизма — Макара, Величанского, Липницкого теряется среди ущелий, замков и прочей паласно-ЛСДовой романтики. Окружающая среда Свиньи куда как более конкретна:
Пошел я раз на помоечкуА там нашел баночку,В ней была съеденаЧерная, черная, черная икра!Потому-то ужас его и ужаснее: как верно заметил один кент на Западе, хиппи демонстрировали кошмар, а панки страшны сами по себе без всякого понта. Если же методику панка усваивает талантливый поэт и композитор (Да простит меня Свин, но он по натуре скорее актер и пророк) — итак, если за панк берется такой гигант мысли как Боря Гр-в, то результат получается психоделический. Один московский критик сказал, что песня «Того ли ты ждал» достойна 9 симфонии Бетховена. Я добавлю, что она достойна стать новым похоронным маршем.
Но трагизм ее настолько ажитирован(***), что применение А на похоронах становится опасным: покойники могут восстать из могил (см. работы Муди о загробной жизни).
Любопытно проследить, как относится та или другая фракция к необходимости социализироваться, то есть делать карьеру, продавать душу за цветной телевизор, за теплую мягкую жену и домашние тапочки. Для хиппи это трагедия. Наверное, самая крутая в жизни. Во всяком случае это ситуация витaльнoго(****) выбopa: дo сих пор я был один, а потом интегрировался и стал другим. Как сам человек расценивает свое превращение: как мудрость или как подлость — зависит от глубины интеграции. А панк? Свинья об этом особо не поет, но по биографиям конкретных представителей мы можем сделать интересные выводы. Многие из них — вполне социализированные люди. Как ни странно!
Хватит дурью заниматься, хватит шутитьБез причины смех в тебе встает.Мне бы только больше денег получить,Вот это хоть бы что-нибудь дает.Закрывать глаза на то, что для существования в этом мире нужны и деньги, и приличное шмотье — короче, косить под святого — эта хиппианская ипостась Свинье и Ко отвратительна. Это те «шуточки», которым посвящена злая песня Удовлетворителя. Это просто дешевый понт. Он ведет к аутизму и разрушению личности. Он мешает. В «уставе» одного из новейших спорт-фановских объединений так прямо и сказано: «вы, мол, должны нормально учиться и работать, чтобы вечером иметь возможность делать то, что вам нравится».
Или можно сопоставить сильных, здоровых «мухоморов», которые могут и герлов трахать, и в морду дать, и бабульку на стройке зашибить — например, с испитыми и отягощенными комплексами знаменитыми СМОГами, чтобы представить себе масштаб изменений.
Быть вечно пьяным стало во всех отношениях немодно.
Как же — закричите вы, — Свинья-то киряет, и на концертах тоже! Это дело, да и аз грешен… Но дело ведь не в физическом процессе, а в установке. Можно пить так, как сказал Хайям:
Мы пьем не потому, что тянемся к весельюИ не разнузданность себе мы ставим цельюМы от самих себя на миг хотим уйти И только потому к хмельному склонны зелью.И такое пьянство — это, друзья мои, ништяк.А можно пить так, как пили наши предки при св. князе Владимире, т.е. для веселья и именно, так сказать, разнузданности. Чтобы потом поорать, подичать, снять телку, затеять остроумную шутку и розыгрыш. И это будет добрый панк.
Выбирай сам, что тебе по-кайфу. Если же ты считаешь, что я тебе этой философией только мозги засераю, то вспомни, что панки на Западе отменили все наркотики, кроме плана, который, как известно, не подавляет личность и даже стимулирует половую способность. На фоне этого факта утверждение о двух разных подходах к алкоголю, надеюсь, не покажется тебе высосанным из 21 пальца!
Но панковский реализм имеет свой предел. Он установлен песней Свиньи «Дохлые гады». Пророк указывает:
Успехи в науке идут тебе в руки От них наживешь ты себе только рак.Этим он обращает внимание на то, что ни к каким карьерно-статусным делам нельзя относиться серьезно. Иначе они порабощают тебя и ты, по образному выражению Свиньи «не живешь, а гниешь».
В итоге мы имеем мудрое и диалектическое отношение к житейским благам. Их не нужно шугаться, как триппера, но в то же время ими нельзя и дорожить. Есть у тебя финский гарнитур — прекрасно! Нет — и не надо.
Главное, что ты сам себе хозяин.
На первый взгляд, эта установка менее прогрессивна, чем хиппианский максимализм. Да, она не такая твердая. Зато она гибкая и не ломается.
Не удивительно, что по мере распространения панка все более острой становится его враждебность отмирающему хиппианскому миру. Вернее, той его части, которая, позабыв заказать себе спектра, ничего не видит вокруг и пилит мьюзик 10-летней давности. Замечательный портрет этих пленников мертвого имиджа нарисовал БГ, сам хиппи-отступник, в песне «Электрический пес».
Вот Макар слушает ЗООПАРК (команду, очень близкую панку). Он говорит: «Какое хулиганство». Заметьте, его шокирует не хреновый уровень исполнения, а сама суть. Как вообще можно петь про ванну, про портвейн, про аборты? Да, это хулиганство. А Свинья ему за ЗООПАРК отвечает:
Я забыл о бурях и о громе, Мне теперь милее тишина.И живу в своем я старом доме,Где так много говна! («Подражание Макаревичу»)Если для хиппи панк — это глупый урлак (подчеркивается все время его низкий эстетический уровень, как 10-12 лет назад это делали «блюстители» по отношению к самим хиппи), то для панка хиппи — просто шизофреник.
Психопату и шизофренику — как Востоку и Западу — не понять друг друга!
Но ведь психопатия — это не болезнь, а тип характера.
Конечно, я не хочу обвинить уходящую цивилизацию в поголовной крейзовости. Но наклон в эту сторону был моден. Поэтому конфликт волн мы можем рассматривать еще и как вытеснение болезненности реализмом.
Говорят, что панки застебали все. Действительно, когда начитаешься «мухоморов», каждый самый обычный твой жест станет тебе смешон. Даже над Лимоновым, своим предтечей, они готовы поржать: он-де вы…
На основании всего этого делается вывод, что панки — циники, и ничего для них не свято и не ценно.
Не свято? Пожалуй. Есть у меня дружок, представитель младшего поколения. Он ничуть внешне не похож на панка, и одет солидно, и обиделся бы, назови я здесь его имя, но в первое время меня поразила в нем одна черта, которую я потом осознал как черту поколения, резко и откровенно выраженную именно в панк-искусстве. Он ни о чем не говорил в приподнятой манере. И обо всем — с легкой иронией.
Я вспомнил свою юность, когда мы с пеной у рта где надо и не надо лупили лозунги, и решил, что за его ироничным спокойствием скрывается пустая и дешевая душа. Но странно: шло время, и оказалось, что в жизни и в деле этот чувак во всяком случае не менее надежен, чем мои крикливые ровесники.
И я понял, что на утверждение педагогов «юность — пора непримиримости» пора ставить крест.
То же и «мухоморы». Для них действительно не существует кумиров, но это еще не значит, что они циники.
Циник — это, в натуре, тот, кто закупает гарнитуры, хрусталь. Это настоящий циник, потому что ему на все насрать. А тот, кто устраивает концерты и хеппенинги с риском ночевать в ментовке, и ночует там, и вылетает из институтов и с работы и т.д. — тот, простите, если и циничен, то, в крайнем случае, в древнегреческом, благородном значении этого слова. У него есть нечто за душой. И немало.
Высокие слова, убеждаемся мы, еще не тождественны стоящим за ними высоким реалиям. Религиозный фанатизм под гимны и песнопения — явление прошлого. Деловая целеустремленность — явление будущего. И если в панковском тбилисском цикле БГ поет о себе:
Порой мне кажется, что мы герои, Порой мне кажется, мы просто срань,то это не мешает нам все равно относиться к нему как к герою, поскольку мы знаем, что он не бог, а нормальный человек, а все люди — немного отчасти срань. Это естественно. А что естественно, то не стыдно.
Отрицая высокие слова, панки, безусловно, отрицают мораль — это и есть, собственно, высокие слова. Современные ученые очень справедливо различают моральные нормы: временные, присущие только данной конкретной общности, и нравственные: абсолютные, общечеловеческие. Первые — от человека. Вторые — от Бога. Например, «не ругаться матом» — это из морали, а «не предавать своих друзей» — из нравственности. Через 100 лет слово «х…» станет литературным, но предатель всегда будет х…… человек.
Особенно ярко отношение панков к морали выступает в вопросе любви. Здесь новая здоровая психология оказывает целебное воздействие. Сколько клевых людей погибло, ушло в штопор от т.н. несчастной любви. Как бабочки на огне они сгорели, или как мухи на липучке (издохли). Вот я недавно сильно и глубоко любил одну подругу, и когда понял, что ловить больше нечего, то совсем уж было собрался поиграть в старую игру «я несчастный» (см. Шекспир, другие писатели). Но тут я вспомнил изречение Свиньи:
Не говори, что я тебя люблю,Твою любовь я видел на х…и сразу почувствовал облегчение, как будто бы произнес мантру. В самом деле: какая ерунда. Я пошел на сейшен, выпил с друзьями, подписал биксушку и вскоре окончательно поправился. Нет, пойми меня правильно, я не против любви — любовь, особенно сильная и глубокая, это очень интересное занятие, куда более интересное, чем простой фак, но именно поэтому я советую всем испытывать ее почаще и побольше, а не выходить в аут (в пьянство, в тюрьму, психушку) после первого неудачного опыта. Всегда важно вовремя посмотреть на себя и улыбнуться. Не слишком рано, но и не слишком поздно.
Что касается нравственности, то пока панкам, несмотря на все громкие заявления, трудно быть ее противниками, хотя бы в силу тяжелых условий своего бытия, которые требуют солидарности, дружеского доверия и взаимопомощи. Конечно, и среди панков могут быть говенные люди, но все, кого я знаю, к этой категории не относятся. И сам Свинья в личном общении — неплохой чувак.
По такой же модели, как и этика, строится и эстетика панка. Она основана на презрении ко всему внешнему, второстепенному, и прежде всего, к художественной форме.
«Какая разница, настроена или не настроена!» — кричит Свинья в ответ на замечания публики. Его же во время выступления в кафе какая-то дама спросила: «Молодой человек, где ваш голос?» «А на X… он нужен?» — ответил знаменитый певец. (Хотя голос у него, кстати, очень клевый).
Поэтому искусство панков в музыке, живописи и литературе, нарочито небрежное, принимается в штыки многими старшими товарищами. Говорят, что это вовсе не искусство. Приводят всякие ученые аргументы. На самом деле, это искусство недостаточно красиво для среднего застоявшегося ума.
У одного молодого концептуалиста спросили: «Что такое концептуализм?» Он ответил: «Представьте, что вам нужен образ голой бабы. Джорджоне нарисует вам свою Венеру. А я просто приведу бабу с улицы и попрошу, чтоб она разделась.»
Панк-искусство есть обнаженная суть нашей действительности.
Если его не все понимают, то ведь иконопись и японскую живопись тоже не все понимают.
Кстати, ты наверное заметил трезвым взором, что я делаю самые кретинские ошибки в орфографии: скажем, пишу кафэ через Э. Мне так нравится. Я так говорю. И такое правописание — тоже презрение к условностям, тоже маленький панк.
Я не стану базарить о том, насколько все эти новые левые расклады органичны именно для нас (многовековые казацкие блатные традиции етс), поскольку это вопрос более социологический, мы же стараемся держаться в рамках науки психологии. Так же без мазы нам с тобой вдаваться в идеологию: я уверен, что можно быть панком и христианином, равно как панком и ницшеанцем. Ибо это не идеология, это иной уровень общественного сознания.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ уровень. В нем бросаются в глаза: активность и довольно здоровый оптимизм, но эти качества панка как оружие, допускающее весьма разнообразное применение.
(Интересно, что Свинья — убежденный атеист, единственный, кстати, убежденный атеист из всех, кого мне приходилось встречать. А второй по известности наш панк-музыкант — кличка Зеленый — верующий православный. и т.д.).
Правда, прогоняется такая тюля, что новое поколение склонно-де к фашизму, и в пример приводятся движения т.н. спортивных фанов (хотя к спорту это массовое увлечение имеет примерно такое же отношение как портвейн к Португалии). Лично я смотрю на этих чуваков с симпатией, когда они кричат: «Спартак — чемпион!» и вижу весьма мало фашизма в их примитивной религии.
Но сам по себе панк далек от фашизма, я бы сказал тотально — поскольку он не приемлет никаких авторитетов. Свинья любого пошлет на член — но не обидится, если пошлют его. Тот в этом мире, кто перестанет быть «простым чуваком» сразу же станет объектом искреннего презрения и издевательства.
Всякие там Мэнсоны, гайянские коммуны и прочие издержки хиппизма вырубаются этой установкой под корень. В крайнем случае может получиться небольшая запорожская сечь в виде бардака.
В заключение несколько слов о внешнем виде. Так как у нас вообще буквальное следование любой моде, особенно экзотической, дорого и стремно, слишком правильные панки особо подозрительны. Свинья одевается просто как бич.
В конце концов все эти булавки неудобно расстегивать, если случится необходимость быстро раздеться. Глядишь, за это время аппарат опустится. Главное, советует Свинья, усвоить полезную философию и применять ее в жизни. Желаю успехов в любви, дружбе и сексе.
Твой
Р.S. Кстати, насчет бардака. Неплохо бы снарядить сэйшенок за городом, походец, у?
(*) — Контестация — от «то контест» — противостоять чему-либо (англ.)
(**) — здесь: «понтах», «выфакиваниях»
(***) — Ажитация — возбуждение (психиат.)
(****) — Витальный — от слова «вита» — жизнь (лат.)
«РОКСИ» №6, ноябрь 1983г.
Один из московских менеджеров или кто-то из его друзей