Талант решает задачу только оригинально (10.90 – 19)

Для раба поведение таланта попахивает блажью. И в самом деле: задача решена; опыт показывает, что решена она неплохо - полученная гармония устраивает всех; так на кой ляд сходить с асфальтированного шоссе, продираться через рытвины и колючки - искать другой путь?

Очень просто: если механизм таланта находится в рабочем состоянии, он не может не работать. И если нашему умельцу приходится выполнять работу раба - действовать шаблоном (при этом механизм таланта крутится вхолостую), он оказывается во власти скуки. Сразу. Еще не приступив к работе, а лишь познакомившись с тем, что ему предстоит делать, - с первого же мгновения он понимает, что попал на прокрустово ложе.

Скука - это знак отрицательных эмоций. Вы еще не поняли, что она здесь, а она уже присосалась, как вампир, и наш энергопотенциал стал стремительно таять.

Психомоторика при работе шаблоном функционирует на холостом ходу. Но она не может без действия! Ей требуется мысль! - и чтобы заполнить огромную пустоту, она ищет занятия и впечатления на стороне (разговоры, мечты: все чувства - вместо предмета работы - нацелены вовне).

Критичности делать нечего, и она (пока энергопотенциал позволяет) начинает вытаскивать из памяти задачи, от которых еще вчера пренебрежительно отмахнулась. Либо вовсе отключается (когда скука истощит энергопотенциал).

Мораль: путь наименьшего сопротивления - гибельный для таланта. (Зато для раба и потребителя - это идеальная дорога.)

Значит, вынуждаемый работать шаблоном талант оказывается перед дилеммой:

1) если он примиряется с обстоятельствами, идет на компромисс, он должен пройти через дискомфорт; шаблон ему не с руки - и причиняет страдание, как слишком узкий ботинок; но талант терпит это, теряя энергопотенциал, пока энергетически не окажется на уровне рабов, когда шаблон перестанет его раздражать; это значит, на месте стертой в самый первый момент раны образовался мозоль;

2) если он остался верным себе, идет наперекор обстоятельствам, - он решает задачу по-своему (понимай так: растоптал узкий ботинок).

Талант дает оригинальные решения не потому, что стремится именно к ним - оригинальность возникает сама по себе. Потому что любая оригинальность - в материале задачи, а не в таланте. Он ее обнаруживает и фиксирует - только и всего.

Например, если писчее стальное перо у раба начинает драть бумагу - раб его выбрасывает. Талант может поступить точно так же - если его интересы далеки от этой темы. Но таланта от раба отличает то, что он может задуматься: отчего так произошло? И тут же найдет ответ: перо стерлось. Следующий шаг естественный: а что сделать, чтобы оно не стиралось? Ответ напрашивается: повысить твердость. Он наплавляет на конец пера слой иридия - и перо становится «вечным».

Обыкновенная талантливая работа.

Раб учился писать, макая перо в чернильницу. И даже не задумывается, что процесс может быть каким-то другим. Талант «ленив» - и потому, чтобы не макать каждый раз, переносит чернильницу в стержень ручки. Потом - как вы помните - он наплавил на перо иридий. Наконец - чтобы чернила не выливались и иридий тратился экономней - вместо пера вставил шарик...

Где таились идеи самописки, «вечного» пера и нового писчего инструмента? В голове таланта? В том, с чем он работает. В материале.

Но талант потому и талант, что смог более точно выявить его функциональность. Повысил КПД функциональности материала хотя бы на 1 процент - уже талант.

Кстати, гений от всего этого отказывается - и от самописки, и от шарика. И знаете - почему? У него с талантом разные методы действия. Если талант подступается к задаче наскоками, то гений решает проблему сразу (а уж задачу - тем более!), и записывать то, что ему уже известно (пусть даже только ему одному), - гению скучно. Даже пересказывать только что (!) открытое - и то сопряжено со скукой. Не зря Сократ не оставил нам ни слова: как истинный гений, он был слишком «ленив», чтобы записывать свои бессмертные мысли; и, как истинный гений, он не был тщеславен (ведь тщеславие - это чувство бывшего потребителя, переболевшего апсией и теперь претендующего на территорию всех людей, которые его окружают).

А кто не помнит известного случая с Паганини? Скрипач вышел на сцену, изготовился играть, постоял, постоял - и вдруг ушел. Когда к нему бросились за кулисами: что случилось, маэстро? - он спокойно объяснил: а зачем еще раз играть, ведь я только что всю пьесу исполнил в уме...

Вот почему, если гений вынужден много писать, он возвращается к старому способу: ставит чернильницу и пишет перьевой ручкой, макая перо через каждые несколько слов. Он приходит к этому бессознательно, чувственно. (Для окружающих это - причуда; он же искренне считает, что просто любит писать таким старомодным способом: видите ли, лучше получается.) Зачем он это делает, вы уже знаете: таким действием он спасается от скуки.

Если вас смущает малость такого действия, даже видимая ничтожность его, вы это зря. Бессознательно - спасаясь от монотонности - мы постоянно поддерживаем себя такими действиями. Следовательно, для психомоторики (и для души, и для памяти, и для мысли) нет малых действий; есть большой ущерб, если мы лишены защиты этими малыми действиями. Если ребенок вертится за партой, находит себе посторонние занятия, даже просто без нужды листает книжку, этими действиями его организм старается спасти от скуки свой энергопотенциал. Если мусульманин умеет и любит размышлять, он не расстается с четками.

Между прочим - о себе. До чернильницы и пера мы не дотянули, остановились на авторучках. Но сущность нашего письма та же: через каждые несколько слов - задумываясь над очередной их порцией - мы закрываем авторучку колпачком. Разумеется, не для экономии чернил; просто это действие (закрыть - открыть) вносит разнообразие в процесс письма и подзаряжает наши аккумуляторы.

Сам просится

закон дискретности талантливой работы:

ЭПК таланта диктует его режим работы: он не глотает задачу сразу, а обкусывает мясо дискомфорта маленькими кусочками, пока не останется чистая кость гармонии.

Так устроен человек: продуктивно он действует только квантами. Без разнообразия его жизнь превращается в муку.

И чем выше уровень его ЭПК - тем острее его потребность в новизне. Тем невыносимей для него даже малейшая вынужденная скука. Потому что любая новизна прибавляет свободы - и любая скука убивает ее.

Быстрые на ум читатели уже ерзают, вертится у них на языке вопрос: а что же Достоевский? тем более - Лев Толстой? Ведь гении - бесспорно, а сколько написать успели - миллионы слов! Значит, не «ленились»? И не скучно было писать? Почему?

Потому что гениальный писатель, пиша - мыслит. Для него писать и мыслить - неразрывный процесс. Не зря про таких говорят: его мысль - на кончике пера.

Конечно же! - гениальный писатель много думает до. Терзается. Ищет. Составляет планы. Но сел писать - и все планы рассыпаются, первые же страницы сдвигают центр тяжести произведения; что-то начинает выпирать, что-то скукоживается - и потом выбрасывается за ненадобностью. Отчего это происходит?

Как вы обратили внимание, здесь сосуществуют две формы: состояние и процесс. Состояние возникает от решенной проблемы и воплощено в идее или плане. Или их сочетании. Оно - целостность. Процесс - это действие по материализации состояния. Он - дискретен. Каждая мысль, каждая фраза - это маленькая задача, которую гений решает походя. Он успевает решать их в самом процессе письма. Теперь вы поняли, отчего ему не скучно писать? Задачу, даже самую маленькую, предвидеть невозможно; мы замечаем ее, лишь ощутив ее укол. Значит - пиша гений реагирует только на очередной укол. И понятия не имеет, каким будет следующий. Он идет на свет, но каждый его шаг - это шаг в темноту. Потому что здесь работает закон творческого действия:

задача порождает задачу (а проблема - проблему).

Если решенная задача вызывает ощущение законченного действия, значит, это была не задача. Задачки и примеры из школьных и студенческих учебников - это всего лишь головоломки на тренировку применения известных правил. В них учащийся выполняет чужую волю. И при этом теряет энергопотенциал. Истинная задача требует от самого человека волевого импульса и расплачивается за решение, отдавая свой энергопотенциал.

Следствие: не бывает чужих задач; задача всегда твоя личная.

А как же назвать то, что поручает или предлагает тебе другой?

Это приказ. И если даже он облечен в форму просьбы (например, ребенка к родителю) - от этого сущность не меняется. Потому что он навязывает исполнителю свою волю. Лишает его свободы.

Для тех, кто и теперь не видит разницы между заданием и задачей и считает это просто игрой в слова («мне шеф дал задание - и я улучшил функциональность материала на 1 процент»), разжевываем: задание - это «что» сделать, а задача - это «как».

Задача - всегда «как»!

Примечание.

Не исключено, что среди читателей найдутся шустряки, которые решат, что авторы здесь не додумали (золото приняли за кусок меди), или не поняли, что перед ними закон, - и сами поспешат сделать заявление: вот, мол, я открыл закон истинности задачи: истинная задача беременна новым качеством. Если лезть из кожи, лишь бы запечатлеть еще один закон, можно и так повернуть дело. Но у нас в загашнике еще так много полновесных законов, что этот случай мы не хотим поднимать столь высоко, обозначив его скромно: признак истинности задачи.

Но мы так и не разобрались с гениальным писателем до конца. Мы договорились, что до того, как сесть за письменный стол, он придумал постиг - осознал нечто. Потом начал воплощать это в слова - фраза за фразой, задача за задачей, - ему интересно, да вот только получается не то, что он задумал, а совсем, совсем другое. Почему?

Потому что образ, который он пытается материализовать в тексте, не был им додуман до конца, не превратился в мысль. Банальная трактовка, которую мы обычно слышим в таких случаях: не хватило материала, и теперь писатель добирает необходимый материал в процессе письма. Истинная причина: энергопотенциал был меньше массы проблемы - и поэтому приходится накапливать его (щелкая задачи) в процессе работы.

Следовательно, гению нет необходимости специально собирать материал. Для нормального творческого процесса ему нужны лишь:

1) достаточно высокий энергопотенциал и 2) понимание проблемы.

В зависимости от энергетической наполненности его понимание проблемы останавливается на одном из трех уровней.

1) Ощущение.

При этом гений знает точно: истина здесь (точно так же талант ощущает по уколу: здесь задача). Он ее не видит, но чует - как черную кошку в темной комнате. Значит, у этого чувства нет ни формы, ни границ; есть только направление.

2) Образ.

Гений осветил комнату - и увидал кошку. И понял, что перед ним именно кошка. Небольшая. Черная. Сидит в углу. Но больше ничего о ней он сказать не может.

3) Идея.

Он знает об этой кошке все. И вот представьте, что наш гениальный писатель решил поделиться своим: 1) ощущением либо 2) образом либо 3) идеей с публикой. Что при этом произойдет?

В первом случае он будет двигаться на ощупь, и все его напряжение, вслушивание, сотни лишних нащупывающих движений - все ошибки будут воплощены в тексте. Вот почему «писать мучительно трудно», вот почему бесконечно мараются страницы и выбрасываются (если накопил энергопотенциал) уже готовые варианты.

Во втором случае, предчувствуя (но не признаваясь себе в этом), что сущность предмета ему пока неведома, гений с предельной добросовестностью воссоздает то, что видит. Там было напряжение, здесь - внимание. Он ставит на то, что в какой-то момент количество перейдет в качество. И тут его судьба зависит от того, куда он свернет с развилки: 1) если его гонит чужая воля, необходимость писать, и он делает это через силу - он растратит энергию и потерпит фиаско; 2) если же он работает, подчиняясь только потребности творить, решенные по ходу задачи выведут его к истине.

В третьем случае, владея предметом - свободно, - он кратчайшим путем ведет читателя к истине. Каждая его фраза (решенная задача) ясна, неожиданна и интересна. Страницы его рукописи почти не знают правки. Его книга - совершенная гармония, значит, ее энергопотенциал будет подпитывать рабов - положительными эмоциями, потребителей - чувствами, таланты - задачами еще много поколений.

10.

Итак, мы выяснили, что гениальному писателю (математику, естествоиспытателю) важно лишь одно: видеть цель. Его работа - это движение к цели, которую он видел с самого начала. И маршрут движения зависит лишь от того, насколько он цель видит ясно. (Он может долго блуждать и путаться, но едва идея выкристаллизуется, маршрут становится практически прямым, хотя каждый шаг на этом маршруте - шаг в неизвестное.)

А как же быть с теми писателями, которые работают по плану? Например, известно, что Золя вначале составлял подробнейший план романа - и лишь затем пунктуально его выполнял. Где здесь свобода, если он видит не только цель, но и каждую ступеньку? Может ли быть такая комбинация: пока формируется цель - работает гений, когда реализуется цель - работает раб?

Скажем сразу: гений не может работать как раб - это ему скучно. Если он не имеет возможности спастись от монотонности решением задач, он не будет работать вообще; если его все же вынудят к монотонной работе, он быстро растеряет свой энергопотенциал и окажется среди рабов.

Значит, гений не может работать по плану.

Зато с этим неплохо справляется талант.

Когда он решает задачу? Когда составляет план. Задача решена - он в комфортном состоянии. Чем теперь занят талант? Ведь не может быть так, чтобы механизм таланта лишь по необходимости включался; уж если он работает, так работает постоянно, это мы усвоили давно.

Он занят тем, что поддерживает комфортное состояние.

Талантливый человек не может не работать; но ведь дураков нет, никто специально работу себе не придумывает; значит, в комфортной ситуации механизм таланта нацелен на сохранение комфорта. Человек работает ровно столько, чтобы успеть к завтрашнему дню полностью восстановиться. Раз он при этом не решает задач, он и не знает мгновений свободы. Но он ото дня ко дню освобождается - и живет в предвкушении того единственного мгновения свободы, которое ждет его в конце пути.

Пусть простят нас любители детективов, но гении детективов не пишут. И даже не придумывают: скучно. Потому что в детективе нет проблемы. Даже задачу в них редко обнаружишь. Чаще всего это головоломка, собранная из стандартных блоков. Максимальная задача, которую способен решить детективщик, - это обман интеллектуальных чувств. А поскольку он пишет по заранее составленному строжайшему плану... все остальное про него вы уже знаете.

А теперь мы ответим на один вопрос, который мучает многих наших читателей уже давно: как создается текст, который вы в данную минуту читаете? Как вообще пишется эта книга?

Здесь нет ни сложностей, ни секретов.

Конечная цель вам известна: природа таланта. Конкретно: концепция ЭПК. Которую вы уже тоже представляете - с первых же страниц книги. Если б мы писали по плану, вы бы давно бросили эту книгу, потому что вам это было бы скучно: составив наш алгоритм реализации материала, вы бы предугадывали почти каждый наш шаг, и если бы поначалу самоутверждались угадками, то очень быстро это бы вам надоело. Но вот вы прочли уже не одну сотню страниц - и продолжаете читать. Мало того - мы готовы биться об заклад - что вы почти никогда не угадываете не только поворотов нашей мысли, но даже и содержания следующего абзаца. О чем это говорит? - О том, что мы не знаем его содержания. А следующую нашу фразу предвидеть вы можете? Нет? И мы тоже.

11.

Текст, который вы сейчас читаете, оригинален потому, что оригинальны задачи, решаемые нами на каждом шагу. А наша - авторская - забота сводится лишь к одному: чтобы решения задач преподносить вам в простой и ясной форме. Чем точнее мы решили задачу, тем решение проще; чем больше энергии вложили в информационное переложение этого решения, тем оно для вас яснее.

Продолжая это рассуждение, любой разумный человек неминуемо (а самое главное - самостоятельно) придет к мысли, что если человек оригинальничает - это не талант. Мысль не бог весть какая ценная, а все же мысль, к тому же известная нам давно. И вот почему-то нам показалось обидным, что эту мысль, к которой мы приставили читателя буквально носом, кто-нибудь примет за свою. Ну - вот такая минута слабости; как видите, и у нас случается. Возможно, будь мы в лучшем энергетическом состоянии, выйди мы на это место с утра, полные сил, - может, мы б и скинули его, как шубу с барского плеча: пусть дойдут своим умом да получат удовольствие... Но сейчас уже вечер, мы устали, щедрости у нас поубавилось - и потому мы перекручиваем этот кусок мяса на своей мясорубке: отведайте, дорогие читатели, наших котлеток...

Почему талант оригинален?

Потому что нестандартен его подход к работе. Пусть вся его оригинальность - это отражение оригинальности, обнаруженной им в материале. Мы судим о таланте именно по этому результату. Значит, оригинален или нет - зависит от нашей (желательно - объективной) оценки.

Станет ли талант оригинальничать?

Талант - никогда. Даже если он захочет произвести впечатление, он это сделает своею работой. Этого достаточно. И талант знает, что этого достаточно: его чувство меры утверждает его достоинство, его и без того высокую цену. Он талант - и уже тем интересен.

Кто в таком случае оригинальничает?

Человек на уровне чувств. Потребитель.

Зачем ему это нужно?

А как же! Ведь он должен действовать, а инструмент у него такой неудобный, такой неэффектный: шаблон. Дай ему волю - он тут же удрал бы от этой работы подальше. Но обстоятельства вынуждают его оставаться здесь. Как спастись от монотонности? Напомним: у него для этого есть два приема:

1) он разрушает монотонность работы чередованием шаблонов (там, где раб покорно работает одним); его великолепная память позволяет это делать в огромном диапазоне;

2) он отключается от монотонности (и работает одним-единственным шаблоном), замкнувшись на зрителей, от которых и получает положительные эмоции. Следовательно, он должен произвести на зрителей впечатление. Сделать это ему не стоит большого труда: он отыскивает в своем багаже самый неожиданный для зрителей шаблон - и работает по древнему правилу потребителей: «Новое - это хорошо забытое старое».

Потребителю важен результат (но это не конечный продукт, к которому он равнодушен; для него результат - только удовольствие) - вот почему он оригинальничает. Таланту важен процесс - вот почему он оригинален.

Между ними - не различие в нюансах; между ними - пропасть.

Примечание. Не сомневаемся, что для некоторых читателей различение понятий «продукт» и «результат» сопряжено с трудностями. Мы привыкли небрежно обращаться с языком, привыкли к приблизительности, расплывчатости, многозначности понятий. Принцип - «главное, чтобы тебя поняли» - работает лишь на самом примитивном уровне. И на этом уровне знак равенства между «продуктом» и «результатом» - вполне уместен. Авторы не могут позволить себе роскошь, чтобы каждый читатель понимал их «по-своему». Мы хотим, чтоб вы понимали нас «по-нашему», чтоб вы понимали именно то, что мы хотели вам сообщить.

В таком случае давайте условимся, что «продукт» - это нечто реальное, существующее вне нас. Оно имеет форму и содержание; его можно увидеть, пощупать, услышать, обонять - либо все это сразу. То есть «продукт» - это некогда решенная задача.

«Результат» - это субъективная оценка «продукта»; он зависит от личного «аршина» (мерки) каждого из нас. Конечно, в тех аспектах, где «продукт» поддается точному измерению, «результаты» сближаются; и все же - практически - равными они не бывают никогда.