Самый совершенный инструмент

Итак, мы уже знаем о долгой и непростой истории фортепиано, о популярности, которую инструмент приобрел в XIX и XX веках, и о том, как постепенно видоизменялась его конструкция.

Теперь давайте-ка подойдем поближе к современному роялю и выясним, как он устроен.

Осмотр инструмента мы начнем с клавиатуры, расположенной в его широкой части. В современных концертных роялях она состоит из 88 клавиш (из 51 белой и 37 черных), разбитых на семь с лишним октав. Справа от пианиста, сидящего за клавиатурой, — дисканты, «верхи». Слева — басы, «низы» фортепиано. В инструментах, предназначенных для домашнего музицирования, клавиатура несколько меньше — последняя («четвертая») октава в дискантах неполная. Напомним, что диапазон фортепиано, для которого писали Моцарт, Гайдн и создавал первые свои произведения Бетховен, не превышал пяти октав. Клавиатура предохраняется от пыли и разного рода нежелательных механических воздействий крышкой особого профиля. В XVIII веке на клавесинах эта крышка имела еще и «методическое» назначение: как считал, например, Франсуа Куперен, начинающим исполнителям ни в коем случае нельзя заниматься самостоятельно, без учителя. А чтобы этого не происходило, Куперен советует закрывать крышку клавиатуры на ключ.

Под средней частью клавиатуры, поблескивая «золотом», крепятся на специальных кронштейнах педали фортепиано. Обычно их две. Правая педаль служит для управления демпферами (глушителями), покоящимися на струнах. Напомним принцип действия этого механизма. Если в момент извлечения звука или чуть раньше пианист нажимает на правую педаль, звук свободно льется и затухает естественно. Возвращая педаль в исходное положение, исполнитель мгновенно прерывает звучание. Правая педаль не только продлевает звук, если клавиша отпущена, и позволяет связывать отдельно взятые ноты, но даже дает возможность получить на фортепиано незначительное усиление уже взятого звука. Делается это следующим образом: в медленном произведении (в подвижном или быстром фрагменте это будет просто незаметно) после нажатия на клавишу, то есть когда звук только начинает литься, пианист нажимает на правую педаль — следует небольшое усиление звука, или, как говорят музыканты, «крещендо». Правда, добиться этого эффекта может только очень опытный пианист, умеющий очень чутко себя слушать. Вообще владение правой педалью — это большое искусство. Ведь можно нажать ее до конца, подняв таким образом демпферы на максимальное расстояние от струн, и совсем немного. Пианисты называют это «полупедалью», «четвертьпедалью», однако измерить эти градации практически невозможно.

Рояль

Левая педаль позволяет сделать звук приглушенным, «матовым». Ее использование придает фортепианному звучанию особый колорит и в сочетании с другими приемами игры приводит к замечательным звуковым эффектам. В нотах момент взятия левой педали обозначается итальянским выражением «una corda», что значит «на одной струне». Его смысл объясняет принцип действия механизма левой педали на рояле. Каждой клавише среднего и верхнего регистров соответствует несколько струн («хор»)—обычно их три. Вне действия левой педали молоточек ударяет по всему «хору». При ее нажатии вся молоточковая механика сдвигается вправо, в результате чего молоточек может ударить только лто одной струне. Звук, естественно, будет тише. По-иному этот механизм сделан в пианино. Когда левая педаль приводится в рабочее состояние, вся молоточковая система приближается к струнам. Молоточки, находящиеся теперь на более близком расстоянии от струн, бьют несколько слабее.

Теперь исследуем «нутро» фортепиано. Для этого приподнимаем верхнюю крышку инструмента. Кстати, у нее тоже весьма важная функция: отражая звук, вылетающий из корпуса, она направляет его слушателям. Именно поэтому во время концертов рояль устанавливается на эстраде всегда определенным образом — открытой крышкой в сторону публики.

Корпус рояля — футор — покоится на трех массивных ножках. В инструменте футор играет роль резонатора. Поэтому он делается из нескольких слоев дерева строго определенных «резонирующих» пород.

Цифровой рояль

Роль «дна» в корпусе играет дёка — горизонтальная деревянная плоскость, повторяющая «крыловидную» форму футора. Обладая большой площадью поверхности, соединяющей ее с окружающей средой, дека отражает звук. От состояния деки во многом зависят акустические свойства инструмента. Дека, изготовляемая из широких досок, склеенных «встык», при резком изменении температуры или влажности в помещении, где стоит рояль, может дать трещины по месту склейки. Треснутая дека — это большой дефект инструмента.

Как мы уже знаем, самым важным конструктивным элементом современного рояля является рама, жестко скрепленная с футором. Поскольку на нее приходятся очень большие нагрузки, она, естественно, должна быть очень прочной. Поэтому рама отливается из чугуна. Сталь, тоже весьма прочный материал, для этой цели подойти не может: очень это «звонкий» металл. Не случайно из стали делают камертон — маленький прибор, имеющий форму двузубчатой вилочки, с помощью которого настраивают инструменты.

Над широкой настью рамы, обращенной к клавиатуре, расположены небольшие металлические штыри —колки, на которые наматывается один конец струны. Другой конец, завязанный петлей, надевается на металлические штифты, укрепленные на противоположной стороне рамы. Колки проходят через отверстия в раме и прочно крепятся в находящемся под нею деревянном брусе. Но при большом усилии они слегка поворачиваются. Именно таким образом — легким поворотом колков в ту или другую сторону — производится настройка инструмента.

Струны на фортепиано стальные. Те струны, что соответствуют нотам низкого регистра,— самые длинные и толстые. «Басовитость» им придает медная оплетка. В среднем и верхнем регистрах струны тонкие и по мере приближения к более высоким звукам становятся все короче. Короткая и тонкая струна не может, говоря на языке физики, иметь достаточно колебательной энергии. Поэтому их приходится утраивать, ставя против каждого молоточка по три струны. Весь «хор» струн одной ноты настраивается в унисон.

Под струнами располагаются молоточки. Они приводятся в движение сложным рычажковым механизмом, связанным с клавишей. Его конструкция обусловлена тем, какая система применена (вспомним «венскую» и «английскую» механики, о которых мы упоминали выше). От этого зависит ощущение пианиста при контакте с клавиатурой, степень ее податливости и т. д. Сам молоточек делается из упругих пород дерева. Головку молоточка, то есть его рабочую часть, покрывает фильцевая подушечка. Она препятствует тому, чтобы молоточек «увязал» в струнах, и создает определенный, характерный именно для фортепиано звук с его множеством различных оттенков, нюансов.

Такие же фильцевые подушечки приклеены к нижней (рабочей) поверхности демпферов. С нажатием клавиши глушитель поднимается вверх, давая струне звучать.

Настройка рояля — большое искусство, требующее от мастера-настройщика не только тончайшего слуха, но и большого терпения. Ведь в рояле около 200 струн, и к каждой из них приходится возвращаться во время настройки по нескольку раз.

Вот так устроено современное фортепиано, конструкция которого за многие десятилетия подтвердила свою надежность и удобство.

Значит, фортепиано уже не может быть усовершенствовано?

Разумеется, не значит. Какие-то отдельные его узлы, вероятно, будут меняться, совершенствоваться. Может быть, на смену войлоку когда-нибудь придет еще более «поющий» материал. Или появится, например, особая педаль, благодаря которой пианист без труда будет усиливать звук, как это делает скрипач или певец.

Ясно одно: то главное, чем дорого нам фортепиано, что составляет именно его, фортепианную сущность, обязательно останется, и само фортепиано будет жить и приносить радость людям.

Вторая жизнь клавесина

О нем не вспоминали более ста лет. Победа фортепиано была столь полной и безоговорочной, что почти ни у кого не оставалось сомнения: клавесин исчез навсегда.

Как мы уже знаем, «отставка» клавесина повлекла за собой забвение написанной для него музыки. Так было до XIX века, пока клавесинная музыка не зазвучала снова: лучшие ее образцы стали исполняться на рояле. И это казалось большинству музыкантов вполне естественным. Ведь клавесин расценивался в то время только как несовершенный предшественник фортепиано. Считалось, что, создавая произведения для клавесина, выдающиеся композиторы XVIII века — Иоганн Себастьян Бах, Франсуа Куперен, Доменико Скарлатти и другие вынуждены были довольствоваться им, но имели в виду некий идеальный клавишный инструмент, каким явилось фортепиано.

Однако такого мнения придерживались далеко не все. Некоторые музыканты — энтузиасты старинной музыки, начали ратовать за возрождение клавесина, за то, чтобы исполнять на нем старинную клавирную музыку. Они справедливо утверждали, что фортепиано, с его бесспорным богатством и разнообразием звучания, все-таки не может передать всей прелести и неповторимости клавесинных произведений, созданных специально для этого инструмента и рассчитанных именно на его звуковые особенности.

Действительно, некоторые клавирные сочинения гораздо выигрышнее, эффектнее звучали на клавесине, чем на фортепиано. Но убедиться в этом могли лишь немногие — те музыканты, которым посчастливилось разыскать чудом сохранившийся клавесин.

Проблема эта оказалась очень серьезной: если энтузиастам-исполнителям и удавалось найти в каком-нибудь чулане или на чердаке покрытый вековым слоем пыли флюгель или чембало, то они оказывались абсолютно непригодными для употребления.

Зародившийся интерес к клавирной музыке XVI —XVIII веков побудил некоторые фортепианные фабрики снова вспомнить технологию производства давно исчезнувших инструментов. Выпуск их налаживали с трудом: ведь передававшиеся в прошлом из поколения в поколение секреты клавесинного ремесла были давно забыты. И не удивительно, что первые инструменты, изготовленные в начале XX столетия, во многом уступали тем клавесинам, на которых играли музыканты XVIII века. Это было тем более досадно, что некоторые фабрики в прошлом, до освоения фортепиано, славились именно как клавесинные!

Первой выдающейся современной клавесинисткой стала польская музыкантша Ванда Ландовска. Возрождение клавесина на концертной эстраде обязано в значительной степени именно ей. Благодаря ее систематическим концертам в разных городах Европы началась вторая жизнь клавесина.

«Кто раз слышал, как Ванда Ландовска играет Итальянский концерт (И.-С. Баха.— М. 3.) на чудесном плейеле веком клавесине,— писал ее современник,—тому трудно представить себе, что его можно сыграть на современном рояле». Будучи первоклассной пианисткой, Ванда Ландовска в концерте часто исполняла одни и те же произведения старых мастеров и на клавесине и на фортепиано. Таким образом, слушатели могли воочию убедиться не только в различии обоих инструментов, но и понять, какие произведения на каком инструменте звучат лучше.

Благодаря разносторонней деятельности Ванды Ландовска как клавесинистки-исполнительницы, педагога, автора интереснейшей книги «Старинная музыка», стали открывать клавесин для себя не только слушатели, но и... композиторы. Замечательной польской музыкантше посвятили написанные специально для нее клавесинные концерты выдающиеся композиторы XX века — Мануэль де Фалья и Франсис Пуленк.

Традиции Ванды Ландовска продолжены многими музыкантами последних десятилетий. Сегодня клавесинисты стараются, если это возможно, исполнять старинную музыку именно на тех разновидностях клавесина, для которых она создавалась. Другими словами, произведения английских композиторов-верджинелистов звучат на верджинеле, сочинения французских клавесинистов — на клавесине.

Некоторые музыканты начали выступать и на так называемых «молоточковых» фортепиано — копиях инструментов времен Гайдна и Моцарта, то есть первых, «несовершенных», согласно распространенному мнению, предшественниках современного рояля. И делается это не ради желания быть оригинальным. Мы знаем, что Моцарт был вполне удовлетворен звуковыми особенностями «моло-точкового» фортепиано, в котором еще не было тех усовершенствований, которые были внесены в XIX веке. Именно для него он создавал свои произведения. И действительно, когда слышишь этот инструмент, начинаешь понимать, что его нежный, хотя и негромкий звук как нельзя более подходит для исполнения сочинений ранних венских классиков — Гайдна и Моцарта, некоторых других композиторов. Вот, например, Концерт ми бемоль мажор для клавесина и «молоточкового» фортепиано с оркестром Филиппа Эмануэля Баха. Это изумительное произведение было предано забвению на многие десятилетия. И это понятно. Играть его с участием современного рояля невозможно: его звучание не сочетается со звучанием клавесина. Когда же слушаешь это произведение в дуэте с «молоточковым» фортепиано, становится ясным замысел автора: показать, в чем различия между двумя этими инструментами и в чем они могут быть похожи.

Возрождение старинной музыки мы наблюдаем не только в сольном исполнительстве. Как, например, интересно послушать клавесин в ансамбле!

Кстати, некоторые авторитетные музыканты считают, что скрипка гораздо лучше сочетается с клавесином, нежели с фортепиано. Рихард Вагнер категорически утверждал, что рояль и скрипка вообще несовместимы. Много споров было вокруг Шести сонат Иоганна Себастьяна Баха для клавесина и скрипки. Исполнять эти пьесы с участием фортепиано, говорят сторонники такого мнения, нельзя, поскольку, создавая эти произведения, Бах рассчитывал на однородность скрипки и клавесина и на этом строил ансамбль.

Правда, такой точки зрения сегодня придерживаются далеко не все, и баховские шедевры нередко звучат в фортепианно-скрипичном дуэте.

Незаменим клавесин в ансамбле с некоторыми старинными инструментами: виолой да гамба — предшественницей виолончели, блокфлейтой и другими.

Заняло свое место чембало (так клавесин значится в партитуре) в составе камерного оркестра.

Как и в период расцвета клавирного искусства, клавесин сегодня выступает во всех своих амплуа: в роли солиста, в ансамблях, оркестре, помогая воссоздать перед современным слушателем произведения старых мастеров.

Из двух главных типов старинных клавишно-струнных инструментов меньше повезло клавикорду. Хотя он вызывает интерес музыкантов-профессионалов и любителей музыки, тихий звук остался непреодолимым препятствием для его появления на концертной эстраде.

Однако жизнь клавесина была бы неполноценной, если бы на нем исполнялись произведения только композиторов прежних эпох. Хотя и сегодня он именуется «старинным», клавесин — инструмент не только прошлого, но и настоящего. Его возможности, как считают современные композиторы, далеко не исчерпаны. И снова для него пишут музыку, музыку наших дней, звучащую в концертах наряду с произведениями ушедших веков.