Логические законы Муни

Кравченко А. И.

К 78История менеджмента: Учебное пособие для студен­тов вузов. —М.: Академический Проект, 2000. — 352 с. — (Gaudeamus)

ISBN 5-8291-0064-9

В книге рассматривается история мировой науки управления с древнейших времен до наших дней. Автор освещает проблемы антич­ного менеджмента, управленческих революций, концепцию лидерства Маккиавелли, классическую школу управления и в связи с ней — взгля­ды Фредерика Тейлора, Макса Вебера, Анри Файоля, а также воззрения представителей школы «человеческих отношений», в том числе теории мотиваций и (или)руководство Элтона Мейо, Фредерика Херцберга, Дугласа МакГрегора и др.

Проблемы мотивации поведения предпринимателей, стратегический менеджмент, управление качеством и другие концепции современного менеджмента.

Книга адресована студентам экономических и социологических специальностей, преподавателям и аспирантам, а также всем, кто интересу­ется проблемами управления.

УДК 334

ББК 65.29

ISBN 5-8291-0064-9

© Кравченко А. И., 2000

© Академический Проект, ориги­нал-макет, оформление, 2000

От автора

Еще недавно понятия «менеджмент» и «менеджер» зву­чали непривычно. Сегодня в стране возникли сотни курсов, семинаров, школ бизнеса и менеджмента. Некоторые опира­ются на солидный зарубежный опыт и привлекают иностран­ных консультантов. Но желающих приобщиться к основам современного менеджмента гораздо больше — спрос явно пре­вышает предложение.

И тогда остается единственный путь — самообразова­ние. Но и он мало кому доступен, особенно на периферии. В стране не хватает литературы. Предлагаемая книга призва­на в какой-то мере помочь изучающим социологию менеджмен­та. Конечно, она не охватывает всех проблем. В поле зрения автора попали прежде всего исторические аспекты, а из совре­менности — те методы и концепции, которые связаны с уп­равлением персоналом. Но это — сердцевина менеджмента.

Personnel Management включает социологические и со­циально-психологические концепции, принципы и конкретные методы эффективного управления персоналом. Изложение учебного курса обычно начинается с краткой истории пред­мета исследования, классификации основных школ и направ­лений, а завершается технологией «человеческих отноше­ний». Кроме того, в содержание цикла обучения включаются такие вопросы, как структура организации, динамика взаи­моотношений между руководителем и подчиненными, мо­тивация и стимулирование труда, модели организационного поведения людей, лидерство и стиль руководства, межлично­стные отношения в малой рабочей группе, разрешение кон­фликтов, прикладные программы повышения производительности, управления по целям, обогащения труда, партисипативного менеджмента и некоторые другие темы. Литера­тура по социологии управления в США, Японии и Западной Европе, учитывая научные монографии, статьи в десятках журналов, газетах и других периодических изданиях, а так­же учебники, пособия, методики, насчитывает сотни тысяч названий. В этой области мы неизмеримо отстаем от циви­лизованных стран.

Причин тому много. В 20-е годы у нас наблюдался расцвет исследований в области организации труда и управления. Се­годня мы с ностальгией вспоминаем имена крупнейших пред­ставителей отечественной науки — А.Гастева, П.Керженце­ва, С.Струмилина, Н.Кондратьева, Ф.Дунаевского, Н.Витке, которые достигли значительных успехов. В области НОТ тог­да действовало более десяти научно-исследовательских ин­ститутов во главе со знаменитым ЦИТом. На предприятиях существовали десятки, если не сотни, психотехнических и социоинженерных лабораторий — предшественников совре­менных служб социального развития.

В те годы мы не стеснялись учиться у капиталистов. В издававшемся Центральным институтом труда журнале «Организация труда» существовала специальная рубрика «За рубежом». Здесь помещались сообщения о всех сколько-нибудь примечательных конференциях по менеджменту, промыш­ленной гигиене, теории и практике администрирования. Све­жие новости поступали из Брюсселя, Парижа, Нью-Йорка, Лондона, Берлина. Редакция журнала, а в нее входили и зару­бежные ученые, не только держала читателей в курсе меж­дународной жизни, но и давала анализ передовых методик и программ управления, созданных за рубежом. Кроме цитовс-кого журнала зарубежная информация поступала и по дру­гим каналам. В стране переводилось тогда до 70 % зарубеж­ных монографий.

По отношению к отечественной науке управления слово «менеджмент» не применялось. В 20-е годы предпочитали го­ворить о «научной организации труда». Но многие приклад­ные исследования, социоинженерные проекты, методики профессионального обучения, психологические тесты, экспери­менты в области психологии труда и межличностных отно­шений, вне всякого сомнения, можно отнести к социологии менеджмента. Они получили признание за рубежом. Отдель­ные цитовские программы считались приоритетными, не зна­ющими аналогов в мировой практике. У А.Гастева и его коллег учились даже зарубежные специалисты.

Вслед за кратковременным всплеском наступил глубокий период застоя. С конца 20-х до конца 50-х годов в стране не было разработано практически ничего существенного, что могло бы обогатить отечественный или зарубежный опыт управления. Именно в эти три десятилетия за рубежом, преж­де всего в США, отмечается фундаментальный сдвиг в облас­ти науки управления. Знаменитые Хоторнские эксперименты (1927—1932), заложившие основания современной индустриаль­ной социологии и психологии, происходили в тот период, когда в нашей стране постепенно начиналось свертывание научных исследований. В период с 30-х по 60-е годы в США созданы те­ории управления, которые и по сей день считаются класси­ческими. Напротив, в СССР не произошло никакого накопления научных фактов, а то, что было создано раньше, безвозвратно потеряно. В тот момент менеджмент практи­чески исчез из поля зрения советских ученых и хозяйственных руководителей.

Начиная с 60-х годов наблюдается некоторое оживление по отношению к зарубежному опыту. Появляются первые кни­ги и переводы. В 1970г. переведен сокращенный вариант шес­титомного «Курса для высшего управленческого персонала», изданного в США в 1964 г. Пожалуй, впервые менеджмент пред­стал во всем своем объеме и сложности. Мы смогли узнать не только о подготовке управленческих кадров за рубежом, структуре и методах управления, организации сбыта, юри­дических вопросах бизнеса и руководстве финансами, но и о том, что можно было бы назвать социологией бизнеса. В осо­бой главе — «Советы управляющему» — приводились тради­ционные для сферы «человеческих отношений» типы делеги­рования полномочий, методы ведения беседы и разрешения конфликтов, правила межличностных отношений.

«Эпоха оттепели» вселила надежду и оптимизм. Думалось, что теперь-то отечественная социологическая и экономичес­кая мысль сможет вести открытый диалог с зарубежной нау­кой, приобщаясь к ее лучшим достижениям. Однако идеологичес­кие ограничения проникли и в эту, казалось бы, весьма далекую от политики сферу. Видный советский специалист по органи­зации и управлению В.Афанасьев вспоминал: «В 1967 году напи­сал книгу «Об интенсификации развития социалистического общества». Ее не хотели издавать все из-за той же тейлоровской «буржуазной» идеи «выжимания пота»... И само понятие «управление» вызвало волну протестов. Какое там управление! Есть у нас политика партии, научное политическое руковод­ство, а управление, менеджеризм — западное, «буржуазное» изобретение» (Правда. 1989.8 сентября).

В третьем томе «Философской энциклопедии», изданном в 1964 г., нет статьи о менеджменте, но зато есть о менеджеризме. В ней разъясняется, что менеджеризм является апо­логией капиталистического способа производства. Удиви­тельно, но и через 25 лет в «Кратком словаре по социологии», изданном уже в 1989 г., о менеджеризме говорится, что эта буржуазная управленческая доктрина имеет явно выражен­ную апологетическую окраску, игнорирует антагонистичес­кие противоречия и неадекватно отражает реальность.

Именно в 60-е годы сформировался своеобразный подход, который вплоть до середины 80-х годов определял официаль­ное отношение к зарубежной науке управления. Его суть со­стоит в следующем: из всего богатства капиталистического опыта для практики социалистического строительства мож­но брать только конкретно-практические методы руковод­ства, а теоретическое содержание, обозначаемое как идеоло­гия менеджеризма, надо отбросить.

Компромиссная формула, разорвавшая две органические составные части менеджмента — его теорию и практику, была, конечно, данью времени. В условиях господства идеоло­гических запретов иной подход, видимо, был немыслим. В прин­ципе, такая формула, взятая на вооружение в качестве мето­дологического руководства, ненаучна. Она превращает в абстрактную схему то, что создавалось десятилетиями как единый творческий процесс.

Но у нее были позитивные стороны. Благодаря ей мож­но было, не боясь обвинений в протаскивании чуждой нам идеологии, писать о конкретных исследованиях в области организации труда и подготовки управленческого персона­ла. Постепенно термин «менеджеризм» уступил место по­нятию «менеджмент». Сегодня это реальность, о которой говорят вслух и всерьез. Вместе со словами «рынок», «конъ­юнктура», «реклама» приходят и другие — «бизнес», «пред­принимательство». Они неразрывно связаны с понятием «ме­неджмент», отражающим специфическую реальность. Постепенно мы начинаем осознавать, что западный менедж­мент — прежде всего особая субкультура со своими ценнос­тями, нормами и законами, а не просто совокупность тех­нических процедур и методов.

Использование западной технологии без анализа филосо­фии менеджмента — путь, ведущий в никуда. Освоение ме­тодических приемов должно сопровождаться анализом фун­даментальных путей, на которых эти приемы создавались. Передовые технологии, разработанные за рубежом, будут совсем иначе выглядеть в нашей среде. Механическое заим­ствование лишь углубляет пропасть, отделяющую нас от За­пада. Вряд ли мы когда-либо разгадаем феномен успеха менед­жмента, если будем подходить к нему только как к технике управления. Менеджмент — прежде всего философия и куль­тура управления. Японский сталь управления технически ни­чего нового из себя не представляет. Его загадка — в культур­ном коде, новом типе поведения и отношений между людьми.

Социальная и экономическая реальность, с которой по­вседневно приходится сталкиваться нынешнему управленцу, имеет одно неприятное свойство. Она изменяется быстрее, чем меняются наши представления о ней. Не успеваешь огля­нуться, как жизненный опыт, накопленный за долгие годы, и устоявшиеся знания, почерпнутые из книг, уже не помогают, а мешают принять единственно верное решение. Забастов­ки и трудовые конфликты, сделавшиеся в наше дни массовым явлением, со всей очевидностью высветили тот факт, что многие хозяйственники не знают механизма человеческих отношений и мотивов поведения рабочих.

Еще сложнее обстоит дело, когда наши хозяйственники выходят на международную арену и вступают в деловые кон­такты с зарубежными партнерами. Незнание рыночных за­конов и коммерческой рекламы, конечно же, затрудняет об­щение. Но самое главное в том, что наши управленцы и их зарубежные визави говорят, если так можно выразиться, на разных концептуальных языках. За спиной у первых отрывоч­ные сведения, почерпнутые из курса исторического материа­лизма, а у вторых — фундаментальные знания основ социоло­гии управления, современных концепций мотивации и нововведения, практические курсы в области деловых игр, со­циальной технологии, прикладных исследований.

Диалог культур и приобщение к общечеловеческим ценнос­тям, о чем мы очень много говорим сегодня, не должны ограни­чиваться сферой гуманитарных мероприятий и философских симпозиумов. Нужны конкретные, ощутимые шаги в области делового взаимопонимания, человеческих контактов. Такие зна­ния и практические навыки призван дать именно менеджмент. По своей природе он интернационален: Ф. Тейлор, П.Друкер или А.Гастев в равной мере признаются классиками социологии организации труда и управления, творцами нового подхода к пониманию человеческого фактора во всех странах.

Книга задумана таким образом, чтобы постепенно сфор­мировать у читателя целостное знание о науке и практике социального управления, т. е. о социологии менеджмента. Пос­ле каждой главы даются вопросы, углубляющие понимание материала; некоторые из них сопровождаются конкретны­ми примерами. В конце книги приводятся задачи и упражне­ниям всему пройденному материалу. С их помощью преподаватель сможет контролировать качество знаний учащихся. Упражнения можно разбить на группы, по пять в каждой се­рии. Таким способом вы получите мшротест. Пять упражне­ний —пять баллов. От количества выполненных упражнений зависит оценка учащегося. Очень просто и очень эффектив­но. Если не верите — проверьте сами. В конце книги приведе­ны ответы.

Глава 1 ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТЕРМИНА «МЕНЕДЖМЕНТ»

Трудно установить с предельной точностью, како­ва этимология термина «менеджмент». Специальные работы нам не попадались. Однако истинное значение слова мы можем установить, выявляя его исторические корни.

Античный демагог

В античной Греции буквального аналога слову «ме­неджмент» не существовало. Самое близкое по звуча­нию и значению слово master имело значение «ведущий поиски», «умеющий разыскивать», но никак не «умею­щий руководить». Искусство управления людьми по-гре­чески именовалось «демагогией». Странно, но таким оскорбительным для нашего слуха словом называли тех, кто брал на себя нелегкие и ответственные функции. (Было еще одно слово — «кибернетика», т. е. корабле­вождение. Но об этом позже.) «Demagogia» переводит­ся как «руководство народом», «управление страной» (demos — народ, ago — веду). Расцвет древнегреческой демократии требовал специфической формы управле­ния — умения с помощью слова повести за собой массы людей. Расцвет риторики и ораторского искусства при­ходится, как правило, на периоды демократических ре­жимов. (И сегодня, в 90-е годы XX века, с установлением в России демократической власти, расцвели популизм, заигрывание с народом, стремление завоевать автори­тет словесными обещаниями и, если хотите, демагоги­ей.) Большие массы людей, имевших статус свободных граждан, принудить силой к чему-либо было практичес­ки невозможно. Другой метод управления — «рукоприк­ладство», т. е. умение вести за собой при помощи физи­ческого воздействия, представлявшее собой специфику тиранического режима, неограниченную власть госуда­ря, — назывался «деспотизмом».

Деспотия — неограниченная власть

Итак, греческое слово despoteia именовало нео­граниченную власть одного лица, стоящего над наро­дом, т. е. нечто противоположное демагогии. Однако первоначально словом «деспот» обозначали также домо­хозяина, владельца, начальника и предводителя. Есте­ственно, это совсем другой тип социальных отношений. Демагог имеет дело с равными себе гражданами, свобод­ными в своем волеизъявлении. Для того, чтобы как-то выдвинуться, стать вождем, надо воздействовать на со­знание, разум и душу людей. Отсюда и расцвет ораторс­кого искусства.

«Деспотия» — это прежде всего власть господина над рабами. Ни о какой свободе и равноправии речи быть не может. Деспотизм — тип руководства, осно­ванный на самовластии, стремлении человека к нео­граниченному господству. Методы принуждения здесь неизбежны (корень «дес» в древнегреческом означал «связывать», «сковывать»).

Своекорыстный искатель популярности

Если вначале слово «демагогия» означало искусст­во предводительствовать народом, то затем оно приоб­рело негативный оттенок. Демагогия стала синонимом заискивания перед народом. Логика перехода от «руко­водить» к «делать нечто, чтобы снискать благословение народа», весьма поучительна. У Аристотеля можно встретить мысль о том, что олигархи (олигархия — власть немногих) при помощи демагогических приемов, словес­ной эквивилибристики склоняли на свою сторону народ и меняли государственный строй. Демократия вырож­далась в олигархию благодаря демократическим же при­емам.

Таким образом, слово «демагог» обозначает одно­временно государственного деятеля и своекорыстно­го искателя народной популярности. «Демо-кратия» означает силу или власть народа, а «дема-гогия» — ис­кусство манипулировать этой властью во вред самому народу.

Педагог и наставник

Древнегреческое ago, даже не будучи соединен­ным с demos, несет в себе смысл руководства, управле­ния, а кроме того — ведения дела, воспитания. Стоит только поменять приставку «demos» на приставку «paid» (дитя), а корень «ago» оставить неизменным, и мы полу­чим новое слово — педагогика. Педагогика — это искус­ство воспитания и ухода за детьми. Вместе с тем, древ­негреческое «paidagogeo» обозначало не только «воспитывать», но и «руководить», «организовывать», «устраивать», «обучать». Первоначально педагогом на­зывался раб, провожавший ребенка в школу, либо слуга, приставленный к ребенку. Позже у этого слова появил­ся дополнительный смысл— «вождь», «руководитель».

О руководителе как воспитателе говорили не только древние. В течение семидесяти лет руководитель в на­шей стране ассоциировался в первую очередь с настав­ником, воспитателем. Коллектив брал тунеядца «на по­руки», а руководитель воспитывал его. Дело оказалось зряшным — воспитывать в условиях уравниловки невоз­можно. Наставничество оборачивалось морализатор­ством. Поглощенный им, руководитель отвлекался от своих профессионально-производственных функций, от управления делами.

Самое удивительное то, что и прагматичные амери­канцы склонны к наставничеству и воспитанию. Не все, конечно. Но и Тейлор в конце 80-х годов XIX века, и Р.Уотермен в начала 80-х годов XX века говорили об од­ном и том же: подчиненные — взрослые дети, а руково­дитель — отец и наставник. Собственно говоря, патер-налистский стиль управления (патернализм) означает именно «отечески-заботливый», ибо латинское «pater» переводится как «отец». Только у американцев воспитательно-наставительские функции никогда не вытесня­ли производственные.

Видимо, мотивы демагогии и педагогики — уни­версальные символы управления во все исторические эпохи и у всех народов. Но в Древней Греции они впервые были обнаружены со всей яркостью и оче­видностью.

Предприниматель и менеджер

Время шло, и на смену греческой цивилизации при­шла римская. В латинском языке существует слово mancepts — предприниматель, подрядчик. Первоначаль­но так назывался откупщик государственных доходов. В Древнем Риме mancipium обозначало право собствен­ности и само имущество, находящееся в чьей-либо соб­ственности. Но вот что характерно: мы опять сталкива­емся с «двоемыслием» слова. «Mancipium» обозначало, с одной стороны, неограниченную власть, а с другой — ее полное отсутствие, бесправное положение раба. По­чему такое стало возможным? Деловтом,что «mancipio» означает «передавать в собственность», покупать что-либо (или даже кого-либо). Рабы в Древнем Риме явля­лись частью имущества, собственностью рабовладель­ца. Их можно было покупать или передавать в собственность (наследовать).

Само по себе слово «mancipio» образовалось от сли­яния двух самостоятельных слов: «manus» и «capio». В латинском за словом manus тянется целая цепочка зна­чений: рука — насилие — власть — работа — труд — произведение. Экономическая категория «мануфакту­ра», определяющая конкретно-исторический способ производства, является производной опять же от двух слов: manus (рука) и factura (изготовление). Поэтому ма­нуфактура — форма предприятия, основанная на раз­делении труда и использовании ручной ремесленной техники.

А что же означает «capio» ? Нетрудно догадаться, что перед нами — прародитель самого главного термина со­временной экономики — капитала. Действительно, capio обозначает приобретать, наследовать, прибирать к рукам, присваивать. Теперь сравним ряды значений двух слов — manus и capio. Мы видим их смысловое и содержательное сходство: производить и накапливать, трудиться и присваивать. Поэтому mancepts и перево­дится как «предприниматель» — человек, заработавший капитал своими руками, своим трудом, не только упор­ством, но также хитростью и ловкостью.

Искусство выездки

Неожиданную интерпретацию современного тер­мина «менеджмент» предлагает немецкий историк И.Шайд. Он выводит его этимологию из итальянского maneggiare — умения управлять лошадью [48, с.291]. Но причем здесь лошадь? Никакого сходства между двумя терминами вроде бы нет. С одной стороны, пред­приниматель и капиталист, с другой — искусный наезд­ник. Что между ними общего? Слова, похожие только по звучанию, имеют совершенно разные, чуть ли не про­тивоположные смысловые ряды. Однако не будет торо­питься с выводами.

Английское слово «manage» означает не просто уп­равлять, но ухитряться, не просто руководить, но умуд­ряться. Иными словами, не «вкалывать» в поте лица, а ловчить, ловить удачу, укрощать или усмирять других. Умение управлять лошадью заключается в том, чтобы она «исполняла определенные движения, которые, бу­дучи на свободе, она выполняет в некоторых условиях совершенно свободно». «Управление есть совокупность искусства и науки, задача которых, во-первых, стиму­лировать людей и направлять их , чтобы они действова­ли в рамках порученного им дела так же, как они посту­пали бы по собственной инициативе при условии понимания ими всех взаимосвязей, причин и послед­ствий каждой конкретной ситуации; и, во-вторых, объе­динять деятельность всех людей внутри организации...» [48, с.291].

Мотивация добровольного подчинения

Конечно, управление лошадью и управление пер­соналом — вещи разные. Но не настолько, чтобы не видеть общие моменты, определяющие саму специ­фику управления как искусства. Оно, это искусство, как раз и заключается в умении или, если хотите, хит­рости так регулировать действия людей, чтобы они этого не замечали, чтобы они не чувствовали над собою ни­какого давления или насилия. Иными словами, вы­полняя поручение, подчиненные должны вести себя так, будто действуют по собственной инициативе. Стало быть, главное в искусстве менеджера — мотивировать и заинтересовать людей в добровольном подчинении.

Если вы принуждаете или манипулируете, т. е. дей­ствуете методом «кнута и пряника», то это не менедж­мент. Назовите его управлением, руководством или как-то еще, но с искусством менеджера оно не имеет ничего общего. С лошадью тоже можно обращаться по-разно­му, например, впрячь ее в тяжелую повозку и постоян­но подхлестывать плетью, когда она сопротивляется. Однако с искусством верховой езды это не имеет ниче­го общего.

Стало быть, искусство управления лошадью и искус­ство управления человеком может принимать самые раз­ные формы — от грубого понукания или прямой лести до очень тонкого стимулирования с таким расчетом, чтобы объект управления не чувствовал никакой скованности, выполняя чужие приказы как свои собственные задачи.

Невидимые факторы успеха

Великий немецкий социолог Макс Вебер писал: пос­ле того, как капитализм зародился и вошел в свою более зрелую форму, функции и деятельность менеджера из­менились. В период первоначального накопления успех предпринимателя зависел от размеров капитала, кото­рый он вкладывал в дело, наличия квалифицированных кадров и главное — современной техники и технологии. Они на 80% определяли успех бизнеса. Но в дальнейшем успех дела все сильнее зависел от умения предприни­мателя лавировать на рынке, выгодно сбывать продук­цию, знать маркетинг, обходить конкурентов, находить выгодных поставщиков и клиентов. Короче говоря, ус­пех определялся умением ловчить, лавировать в лаби­ринте невидимых факторов, включающих в себя пси­хологию потребителей, их установки, мотивы и пред­почтения.

Менеджер — наемный работник

Предприниматель — частный собственник, вла­делец капитала. Когда фирма небольшая, он самолич­но справляется и с экономическими, и с техническими, и с собственно управленческими задачами. Но когда масштабы предприятия расширяются, ему требуется профессиональный помощник. Менеджер — наем­ный работник, а не компаньон капиталиста. Он иску­шен в том, с чем предприниматель справляется не столь успешно. В профессиональные обязанности менед­жера входит тонкое искусство руководства людьми, умение мотивировать и заинтересовывать их.

Мальчик на побегушках?

В книге «Менеджмент и Макиавелли», получившей широкую известность на Западе, Энтони Джей делает весь­ма любопытные наблюдения о значении интересующих нас понятий [98, с.81—83]. Слово «менеджер», по мнению американского социолога, несет оскорбительный, уничи­жительный оттенок. Ведь в него вкладывается такой смысл: менеджер — тот, кто назначен собственником выполнять кое-какие дела в его отсутствие. Менеджера эпохи перво­начального накопления воспринимали то как «заместите­ля» капиталиста, то как «мальчика на побегушках».

Напротив, в слове «директор» присутствует нечто от богатства и солидности. Даже слово «рабочий» полно скромного достоинства, но «менеджер» звучит угрожа­юще. По существу «менеджер» всего лишь более мяг­кое выражение (эвфемизм) для обозначения надсмотр­щика или мастера. Если вспомнить, что при старой фабричной системе (мануфактуре) мастер был пол­новластным хозяином на производстве — он увольнял и принимал на работу людей, назначал норму выработки и определял размер зарплаты, наказывал (в том числе с помощью рукоприкладства) и вознаграждал рабочих, — то окажется, что угрожающие нотки в этом слове, не­сомненно, присутствуют.

Слово «менеджер», по мнению Э.Джея, восходит к тем незапамятным временам, когда собственник шахты или медеплавильного завода не мог поспеть сразу во все места, т. е. не мог осуществлять личный надзор за про­стыми, в сущности, производственными процессами. Вот он и нанял помощника, руководившего в его отсут­ствие. Менеджеры тогда рекрутировались даже из сре­ды рабочих и на них перекладывались самые неприят­ные задачи, которые до того выполнял работодатель.

Вопросы к главе

1. Чем различаются и в чем похожи термины «демагогия» и «пе­дагогика»?

2. Что такое патерналистский стиль управления?

3. Можно ли популизм считать разновидностью демагогии?

4. Почему Э. Джей выделяет уничижительный смысл слова «ме­неджер»?

5. Какой стиль — демократический или авторитарный — больше соответствует управлению персоналом?

Глава 2 УПРАВЛЕНЧЕСКИЕ РЕВОЛЮЦИИ

В первой главе мы рассмотрели историю понятия «менеджмент» и смену стилей руководства. А теперь обратимся к истории менеджмента как социального института и смене типов управления. Выберем толь­ко ключевые, самые главные моменты, когда менедж­мент изменялся настолько радикально, что в пору го­ворить об управленческих революциях. Таким образом, под управленческой революцией мы будем понимать пе­реход от одного качественного состояния менеджмен­та к другому.

Первая управленческая революция

Первая революция произошла 4—5 тыс. лет назад — в период формирования рабовладельческих государств на Древнем Востоке. В Шумере, Египте и Аккаде ис­торики менеджмента отметили первую трансформа­цию — превращение касты священников в касту ре­лигиозных функционеров, т.е. менеджеров. Эта транс­формация удалась благодаря тому, что жрецы удачно переформулировали религиозные принципы. Если раньше боги требовали человеческих жертв, то те­перь, как заявляли жрецы, они не нужны. Богам стали приносить не человеческую жизнь, а символическую жертву. Достаточно, если верующие ограничатся под­ношением денег, скота, масла, ремесленных изделий и даже пирогов [96, с. 5—б].

В результате на свет явился принципиально новый тип деловых людей — еще не коммерческий делец или капиталистический предприниматель, но уже и не религиоз­ный деятель, чуждый всякой наживы. Собираемая с насе­ления дань, под видом отправления религиозного обряда, не пропадала даром. Она скапливалась, обменивалась и пускалась в дело. Оборотливые шумерские жрецы вскоре стали самым богатым и влиятельным классом. Их нельзя назвать классом собственников, так как приносимое в жертву являлось собственностью богов, а не людей. Оно не могло присваиваться в личное пользование явным об­разом. Деньги для жрецов не служили самоцелью, они были побочным результатом религиозной и государствен­ной деятельности. Ведь жрецы, помимо соблюдения риту­альных почестей, заведовали сбором налогов, управляли государственной казной, распределяли государственный бюджет, ведали имущественными делами.

Деловые отношения и письменность

Сохранились глиняные таблички, на которых жрецы Шумера аккуратно вели юридические, исторические и деловые записи. Некоторые из них, говорит амери­канский историк, автор известного учебника по ме­неджменту Ричард Ходжеттс, относились к практике управления шумерских священников. Жрецы прилеж­но вели деловую документацию, бухгалтерские счета, осуществляли снабженческие, контрольные, плановые и прочие функции. Сегодня эти функции составляют со­держание управленческого процесса.

Побочный результат управленческой деятельности жрецов — появление письменности. Запомнить весь объем деловой информации было невозможно, к тому же приходилось производить непростые расчеты. Из чисто утилитарной надобности родился письменный язык, ко­торым в последствии овладели и низшие слои населения. И опять же, проникновение письменности в народные массы происходило не как благотворительная акция жре­цов, решивших просветить шумерцев. Рядовые шумер-цы овладевали навыками письменного языка в той мере, в какой им приходилось постоянно отвечать на различ­ного рода запросы, официальные приказы, вести тяжбы, рассчитывать свой бюджет.

Итак, в результате первой революции менеджмент сформировался как инструмент коммерческой и рели­гиозной деятельности, превратившись позже в соци­альный институт и профессиональное занятие.

Вторая управленческая революция

Вторая революция в области менеджмента про­изошла приблизительно через тысячу лет после первой и связана с именем вавилонского правителя Хаммурапи (1792—1750 гг. до н.э.). Выдающийся политик и пол­ководец, он подчинил соседние Мессопотамию и Асси­рию. Для управления обширными владениями требовалась эффективная административная система, с помощью которой можно было бы успешно руково­дить страной не по личному произволу или племенно­му праву, а на основе единообразных написанных за­конов. Знаменитый свод Хаммурапи, содержащий 285 законов управления различными сферами жизни обще­ства, — ценный памятник древневосточного права и этап в истории менеджмента.

Выдающееся значение кодекса Хаммурапи, регули­ровавшего все многообразие общественных отношений между социальными группами населения, состоит в том, что он создал первую формальную систему админист­рирования. Даже если бы Хаммурапи не сделал больше ничего, пишет Р.Ходжеттс, то и в этом случае он занял бы достойное место в ряду исторических персоналий ме­неджмента. Но он пошел дальше, считает американский историк. Хаммурапи выработал оригинальный лидерс­кий стиль, постоянно поддерживая в подданных образ заботливого опекуна и защитника народа [96, с.7]. Для традиционного метода руководства, который характери­зовал прошлые династии царей, это было явным ново­введением.

Итак, суть второй революции в менеджменте заклю­чается в появлении чисто светской манеры управления, возникновении формальной системы организации и регулирования отношений людей, наконец, в зарожде­нии основ лидерского стиля, а стало быть, и методов мо­тивации поведения.

Третья управленческая революция

Только через тысячу лет после смерти Хаммурапи Вавилон возрождает былую славу и вновь напоминает о себе как о центре развития практики менеджмента. Царь Навуходоноссор II (605—562 гг. до н. э.) являлся ав­тором не только проектов Вавилонской башни и вися­чих садов, но и системы производственного контроля на текстильных фабриках и в зернохранилищах. Выдаю­щийся полководец, он прославился и как талантливый строитель, возведший храм богу Мардуку и знаменитые зиккураты — культовые башни.

На текстильных фабриках Навуходоноссор приме­нял цветные ярлыки. С их помощью метилась пряжа, по­ступающая в производство каждую неделю. Подобный метод контроля позволял точно установить, как долго на­ходилась на фабрике та или иная партия сырья. В более современной форме этот метод применяется, по сведе­ниям Р.Ходжеттса, и в современной промышленности.

Итак, достижения Навуходоноссора II — строитель­ная деятельность и разработка технически сложных про­ектов, эффективные методы управления и контроля ка­чества продукции — характеризуют третью революцию в менеджменте. Если первая была религиозно-коммер­ческой, вторая — светско-административной, то третья — производственно-строительной.

Значительное количество управленческих нововведе­ний можно обнаружить в Древнем Риме. Но самые знаме­нитые из них — система территориального управления Диоклетиана (243—316 гг. н. э.) и административная иерар­хия Римской католической церкви, использовавшая прин­ципы функционализма уже во втором столетии. И сейчас ее считают наиболее совершенной формальной организа­цией западного мира. Ее вклад высоко оценивается в таких областях менеджмента, как управление персоналом, систе­ма власти и авторитета, специализация функций.

Четвертая управленческая революция

Четвертая революция в менеджменте практически совпадает с великой индустриальной революцией

XVIII—XIX веков, которая стимулировала развитие европейского капитализма. Если раньше те или иные от­крытия, обогатившие менеджмент, происходили от слу­чая к случаю и разделялись между собой значительны­ми промежутками времени, то теперь они стали обычным явлением. Индустриальная революция оказа­ла гораздо более существенное влияние на теорию и практику управления, чем все предыдущие революции.

По мере того как индустрия перерастала границы вначале мануфактуры (ручной фабрики), а затем старой фабричной системы (ранней машинной фабрики XIX века), и созревала современная система акционерного капитала, владельцы все более удалялись от занятия биз­несом как экономической деятельностью, нацеленной на извлечение прибыли. Руководитель-собственник, т. е. капиталист, постепенно был заменен сотнями, если не тысячами акционеров. Утвердилась новая, диверсифи­цированная (распыленная) форма собственности. Вме­сто единственного собственника появилось множество акционеров, т. е. совместных (долевых) владельцев ка­питала. Вместо единственного руководителя-собствен­ника — несколько наемных менеджеров-несобственни­ков, рекрутировавшихся изо всех, а не только из привилегированных классов.

Новая система собственности ускорила развитие промышленности. Она привела к отделению управ­ления от производства и капитала, а затем и к пре­вращению администрации и менеджмента в самосто­ятельную экономическую силу.

Профессионализация менеджера

Администрирование — формулирование общих це­лей и политики компании, а менеджмент — контроль за их реализацией. Таков первоначальный и узкотехнический смысл менеджмента. Демократизация собственно­сти привела к специализации контроля. Прежде соб­ственник контролировал и капитал, и производство. Теперь его заменило общество пайщиков, а контроль над производством был передан в руки сообщества профессионалов. Менеджеры и администрация, назначаемые акционерами, стали их представителями на промышлен­ном предприятии.