Quot;Здесь никого, кроме нас, цыпляток" - цитата из песни БиБи Кинга 3 страница
"а то этот твой взгляд "за тысячу ярдов отсюда" меня пугает" - строго говоря, Ньютон называет взгляд Германа "1000 Yard Stare" - определение, появившееся во время войны во Вьетнаме, и описывающее взгляд солдата, находящегося в глубоком стрессе и не отвечающего на внешние раздражители, словно пытаясь разглядеть что-то "за тысячу ярдов".
У автора братья Арп - выходцы из Луизианы, явно потомки французских колонистов (собственно, автор в примечании уточняет, что они Cajuns - это такая вполне официально признанная в США этническая группа -en.wikipedia.org/wiki/Cajun - говорящая на местном диалекте французского. Очень местном. ) В результате братцыиспользуют в речи словечки, которые мы предпочли перевести, потому что это не легко опознающиеся немецкие ругательства у Германа и не (так же легко опознающиеся) испанские словечки у Мелеро. Но чтобы вы не чувствовали себя обделёнными, прилагаем здесь "авторский словарик братье Арп":
Couyon - большой дурак, идиот.
Mal Pris - застрять в дерьмовой ситуации.
Podna - друг, сердечный друг. Вполне применимо и к дрифт-партнёру.
Capon - трусливый, трус.
Форт "Буря" оказался реквизированным PPDC старым аэродромом c военным учебным лагерем. Это была одна из нескольких баз вдоль свежесформированной границы, и её ввели в строй с официального начала междоусобного конфликта.
Огромный самолётный ангар форта был недостаточно высок, чтобы Егеря могли стоять. Их укладывали на металлические тележки и грузовиками втаскивали на место хранения.
Каждому из четырёх Егерей, передислоцированных в "Бурю", был выделен свой угол старого здания. Их команды деловито инспектировали - целиком ли они добрались. Предполагалось, что сюда попадут Оккам, Морской Гигант, Дамаск и Геллион Джаз, но место Гиганта перехватили близнецы, и его отправили на соседний приграничный пункт. А Геллион сменила Химера, чтобы соответствовать политике "оба Форта на всех базах".
Германа не радовало, что Ханни и Нэнси были отправлены в Канзас - это было одно из самых недружелюбных мест среди этих пустошей.Кроме того, было неясно, почему Гарри Арчер попросился оставить его технологом "Бритвы...", но как раз это скорее радовало.
Готлиб медленно шёл мимо открытой двери ангара. Боль была сильной - куда сильнее, чем должна была быть... но он пытался экономить свои таблетки. Ньют шёл в его темпе, всю дорогу дружески болтая с его молчанием. Возле Сирены Карпатии близнецы ехидно разносили механиков за поцарапанную краску. Нога Германа подогнулась, и он остановился на полушаге, почти упав. Ньют мгновенно оказался рядом, чтобы удержать его вертикально.
- Чёрт... мы должны идти в лазарет?
- Нет, давай просто пойдём в комнату отдыха... мы же туда должны идти, верно?
- Да... хорошо, дружище, если ты уверен, что... тогда ладно...
С помощью Ньютона он оказался в состоянии дойти до приземистого серого здания, где были расположены столовая и офисы Форта. Там же была и комната отдыха - тесная, пахнущая затхлостью. Обогреватель едва работал, и из древних грязных окон просачивался холод.Для разбора полётов пилоты были выстроены в шеренгу напротив стены с облицовкой "под дерево". Герман мысленно застонал, но понял, что тоже должен стоять. Он и Ньютон заняли свои места. Вскоре к ним присоединились близнецы...
Через пятнадцать минут наконец-то собрались все рейнджеры и в комнату вошла высокая жилистая женщина, захлопнув за собой дверь.
- Так! Слушайте, рейнджеры! Меня зовут сержант Эдина Блэкберн, а вы будете звать меня "сэр" - такой у меня домен. Вы - королевская стража моего гребаного царства.
Солнце снаружи уже садилось, и Герман был готов залезть в любую кровать, которую предложат, чтобы дать отдохнуть ноге. Ему хотелось вытянуться... и, возможно, найти розетку для электрогрелки. Он слушал речь Блэкберн в пол-уха.
Г-н... Готлед?
Герман вытянулся, и не задумываясь отдал салют - он слишком устал, чтобы контролировать рефлекс. Он никому не отдавал честь со дня гибели Пентекоста. Не чувствовал такой необходимости.
- Доктор Готлиб... сэр.
- Вы слышали, что я только что сказала?
- Э-э... к сожалению, нет, сэр... Я несколько не в себе... несколько выпал из реальности.
- У вас и вашего напарника завтра патрулирование. Не думаю, что вы что-либо слышали о патрулировании. Возможно, вы бы предпочли вместо него какого-нибудь хрустящего печенья и сказку, ммм? Маленький поцелуйчик перед сном?
Герман слегка переставил трость, удачно заблокировав Ньюту возможность шагнуть вперёд, и искоса умоляюще посмотрел на близнецов, надеясь на их невмешательство.
- У вас нет... я пока не в полной мере понимаю смысл патрулирования, сержант Блэкберн. Но я обещаю предоставить вам всё своё внимание... сэр.
Заложив руки за спину, тонкая женщина с ястребиным лицом и подозрительным взглядом серых глаз расхаживала, внимательно изучая его трость, бледное лицо и усталую осанку.
- Здесь есть отчаянные люди. Процветает преступность и контрабанда наркотиков. Всюду тропы койотов. Вы в курсе, что такое койот?
Герман понимал, что это вопрос с подвохом, но честно ответил: - Четвероногое плотоядное млекопитающее из семейства псовых?
Она искренне рассмеялась и отступила на шаг назад.
- Нет. Койот - это человек, промышляющий контрабандой. Раньше они были проблемой только для людей, живущих на границе США и Мексики... и только. Теперь у нас есть люди, пытающиеся что-то перевезти из США в СВШ или наоборот. Койоты получают это по своей цене. Обычно это наркотики, или оружие, или боеприпасы - масса незаконного дерьма. Но не это самое страшное. СВШ нужен плутоний.
Негромкий женский голос вырвался из строя, и все удивлённо переглянулись.
- Граница между США и СВШ огромна. Почему мы все четверо сосредоточены здесь? Они могут пересечь границу где угодно. Это похоже на пустую трату времени.
Блэкберн прищурилась.
- Твоё имя, рейнджер?
- Рейнджер Косеки Юми... сэр.
Нахмурившись, Блэкберн подошла к ней. Косеки была очень маленькой. Герман думал, что если они встанут рядом, она будет ему по грудь. Она и её сестра были что-то около пяти футов трёх дюймов... ну или чуть выше.
- Рейнджер, вы знаете нынешнюю столицу СВШ?
- Я... не знала, что там есть столица...
- Вы знаете, где они производят своих Егерей?
- Я...
- Итак... СВШ, возможно, выращивает существенную часть нашей еды. Но у США все заводы. Большинство Егерей были сделаны в местах вроде Калифлорнии или Вашингтона. Теперь они сами могут заниматься их производством в Шаттердомах - но не тогда. Есть только один завод, способный прямо сейчас производить Егерей внутри СВШ. И одновременно это проклятое место - их столица - Солт-Лейк-Сити.
Она взяла эффектную паузу, яростно сверля Юми взглядм.Та смотрела вниз.
- Так, скажите мне, мисс, одну вещь... С одной стороны от нас лояльная к США Невада, с другой - пустыня Колорадо, и всего один прямой путь через опасные пустыни в Солт-Лейк Сити на много миль вокруг. Так где эти чёртовы контрабандисты будут провозить квалифицированную рабочую силу и компоненты для Егерей?
Юми молчала, уныло опустив глаза и ярко-покраснев.
- Может быть, в том самом месте, которое сейчас обходят три их Егеря? В том самом месте, где пограничные конфликты стали настоящей грёбаной проблемой? Хм-м... Ну, кто-нибудь догадался?
Ньютон, не в силах что-нибудь с собой поделать, поднял руку и прошептал: - Здесь?
- Эй, выдайте ботанику грёбаный приз! Он его заслужил!
Блэкберн склонилась над Ньютом, глядя ему в глаза: - Ты один из учёных? Должно быть, так. Один из немногих людей с мозгами в этой комнате.
Ньют поморщился от её крика над ухом и дёрнул головой, когда её слюна попала ему на щёку.
- А теперь, после того как меня так грубо прервали, вернёмся к разговору о патрулях.
Сержант Блэкберн указала на стену напротив рейнджеров, направив их внимание на висевшую там большую пожелтевшую карту. Она показала на красную линию, проведённую по границе государств, и зелёную зону, в которой находилась нейтральная территория Харрикейн.
- Граница разделена на зоны. Каждая зона должна патрулироваться по меньшей мере дважды в день двумя егерскими командами одновременно. Каждый помогает другому в случае, если возникнут проблемы... скорее всего, вы с ними не столкнётесь. Большую часть времени Егеря идут в противоположных направлениях. Вы ещё понимаете мои слова? Кому-то надо изложить помедленнее?
Герман делал пометки в уме, жалея, что без своих очков для чтения не может хорошо рассмотреть детали на карте.
- Вы будете регистрировать всё, что видите. Исправите стену, если обнаружите, что она сломана... если что-то странное - докладываете об этом. И основное - вы должны сообщать о любых перемещениях Егерей СВШ - это ваш главный приоритет. И если они попытаются пересечь границу, вы должны будете с ними бороться.
Ньют застыл. Германа чувствовал, как стук сердца отдаётся в висках напарника. Сендак обманывалась - совершенно очевидно, что они здесь были не только для запугивания. В комнате было тихо. Наконец заговорил младший из братьев Арп, его голос был слегка неуверенным: - А это часто случается, сэр? Нам часто с ними... драться... придётся?
Блэкберн просто взглянула на него без улыбки, заложила руки за спину и отвернулась.
- Вы свободны. Казарма рейнджеров находится в красном здании рядом с ангаром. Каждая команда получает общую комнату с именем вашего Егеря на двери. Экипажи Бритвы Оккама и Химеры Раздора выступят с докладом в 05.00 перед первым патрулированием.
Ещё с минуту все молча оставались на своих местах. Блэкберн, не глядя на них, плавно двинулась к двери и захлопнула её за собой, заставив всех посмотреть себе вслед.
Соня и Говард развернулись к двери, переглянулись и высунули языки.
- Какая тёплая и жизнерадостная дамочка.
- Наконец-то мы в своей тарелке. Прям уже вижу, как сильно полюблю эту работу.
- Ну да, всю дорогу солнце и щенки.
Герман посмотрел на сестёр-пилотов "Химеры Раздора". Девушка, на которую накричала Блэкберн, не пыталась скрыть слёз, и он ощутил укол сострадания. По крайней мере, они все были напуганы не меньше, чем он и Ньют. Он повернулся и последовал за Гейзлером и близнецами к казарме. На мгновение его глаза задержались на карте, прикреплённой к стене, прежде чем темнота поглотила его.
.......................................................................................................................................
Патрульная смена составляла семь часов. Герман чувствовал себя больным и дезориентированным, когда они оказались в камере подключения - к пяти утра у них было пять часов сна, а теперь их с Ньютом ожидали семь часов дрифта. Он зафиксировал ногу в скобках, и этой боли хватило, чтобы его разбудить. Гарри Арчер зевнул в микрофон, едва включив комм: - Ну, парни, готовы? Кофе выпили?
Ньют жалобно хмыкнул и натянул шлем, так и не открыв глаз. Те часы сна, что им удалось урвать, были не слишком хороши - двухъярусные кровати оказались шаткими, а одеяла - тонкими. Они спали, тесно прижавшись друг к другу на постели Ньюта, но и это не слишком помогло.
- Понимаю. парень, слышу тебя... Я скормил вам ваши координаты. Всё, что требуется - следовать заданному маршруту. К обеденному перерыву вы должны быть у Драконьей скалы. Там на полчаса отключаетесь, а потом возвращаетесь назад.
Герман попытался откашляться и сказал хриплым утренним голосом: - Спасибо, Гарри, мы поняли.
- Вы, ребята, уж будьте в порядке. Вы никогда подолгу не дрифтовали. Если что-то случится, ну или просто напугаетесь - возвращайтесь назад. Особо не напрягайтесь. Говорят, более опасный маршрут сегодня отдали Химере.
Ньют пробормотал что-то, и Герман кивнул: - Мы будем в порядке. Мы очень рады, что ты наш технолог - если бы назначили кого-то чужого, было бы тяжелее.
- Да. Нэнси и Ханни велели мне позаботиться о вас. Ньют, раньше не получалось сказать, но я ценю то, что ты сделал для Ханни, приятель. Этот парень Арп - настоящий мудак, но если бы технолог набил морду рейнджеру - смотрелось бы хреново. Я рад, что ты случился там в нужное время.
Ньют слабо улыбнулся внутри шлема. Его тело дёрнулось, когда стальной кронштейн Конн-Пoда зацепил позвоночный контакт, приподняв его вверх.
- Нет проблем, чувак. Не люблю эту женоненавистническую хрень.
- Ха... готовы? Я собираюсь начать соединение.
Герман вздрогнул, слыша в шлеме собственное громкое дыхание: - Мы готовы...
- Инициировано рукопожатие на 3... 2...
Синий колющий свет поднимается через полости его тела в мозг, смывая все связной мысли. Он поймал образ Ньюта, получившего отказ от девушки - он пригласил её на танец в средней школе... она на три года старше и смеялась, когда он её спросил. Его голос сочился половым созреванием. Он мог попробовать половину полусырой рыбы, только что пойманной и скверно приготовленной на костре. Он слышал, как отец рассказывает о привидениях. Поверх каждого чувства и мысли были знакомый запах кожи Ньюта и следящий взгляд Улья... Матери. Герман пришел в себя - возбуждённый, задыхающийся. Действительно, для этого было слишком рано.
- Левое и правое полушарие откалиброваны... сильная связь. Для полусонных у вас слишком бурная мозговая деятельность, ребята.
Герман нахмурился, не зная, что ответить, но Ньют пришёл на выручку: - Гарри, мы польщены, конечно, но подсматривать за нашей голой мозговой активностью? Это извращение!
Арчер рассмеялся и милосердно сменил тему.
..................................................................................
Готлиб и Гейзлер сделали свой первый шаг по холодной октябрьской пустыне, подняв левой ногой Оккама облако красной пыли. Дрифт принёс настоящее облегчение. Внутри Бритвы они были в безопасности.
- Желаю вам двоим насладиться прогулкой. Если что-то не так, просто сигнальте мне. Помните - отмечаемся каждый час пути, или я буду волноваться.
- Сделаем, Гарри. Конец связи.
Они молча шли, привыкая к совместному ведению Оккама, подбирая шаг, удобный обоим. Сначала Мех шёл нормально, но после мили или двух начал прихрамывать - мозг Германа пытался навязать Ньютону свою глубоко укоренившуюся за многие годы мышечную память. Это было исправлено довольно быстро. Они разговаривали через дрифт - без слов, просто чуть более сильными всплесками эмоций, приятными мыслями и общими воспоминаниями. Впервые Герман действительно наслаждался пилотированием - без страха или немедленной угрозы это было сродни совместной глубокой медитации. Это были психические игры, делавшие их ближе и позволявшие чувствовать себя... великолепно. Ни один из них не подгонял другого, не искал информацию в чужой голове, не было паники, никакой боли в груди Германа - только они, Оккам и пустыня.
Солнце поднялось над далёкими красными скалами, просвечивая утренний туман и делая землю бледно-розовой. Они остановились и повернулись лицом к восходящему солнцу, греясь во внезапном тепле. Великие голые скалы пустыни штата Юта горели золотом, шальной ветер гнал песчаный вихрь к ногам Оккама. Герман сказал за них обоих: - Это... красиво.
Он почувствовал счастье, омывающее тело Ньютона, и их связь сама стала словно крошечное солнце. Голос Гейзлера, приглушённый щитком, пискнул из шлема: - А утренняя смена не так и плоха...
Они повернулись и продолжили путь. Это было абсолютно восхитительное утро. Они останавливались несколько раз, чтобы поправить держащиеся на соплях куски металла и дерева, которые гордо именовались оградой, но не нашли никаких следов транспорта или пешеходных троп. Самые длительные задержки случились, когда Ньютон отвлек их обоих, заметив греющегося на скале ядозуба и остановившись на него поглазеть. Склока, спровоцированная этим, длилась полчаса и была удобна, как любимая старая пижама.
.....................................................................................................................
Драконью скалу Дракон было легко обнаружить. Она нависала прямо над границей, проходившая здесь халтурно сделанная Стена прижималась к ней вплотную. Несколько скальных уступов образовывали хвост дракона, а самая большая часть, высотой в несколько этажей были похожи на тело и голову рептилии. Возле неё был небольшой причал, построенный так, чтобы пилоты могли поставить Егеря и выбраться для перерыва. Оккам был ниже среднего Егеря, но его голова нормально дотягивалась до площадки, и они встали так, чтобы аварийный люк оказался к ней как можно ближе. Герман в последний раз отметился у Арчера и печально вздохнул, когда автоматика отключила питание Егеря, резко выкинув их из дрифта самым грубым образом.
Готлиб пошатнулся, и Ньютон тут же оказался рядом, протянул ему трость и снял с него шлем.
- Давай поедим.
Он даже не потрудился сказать «Я голоден» - Герман знал и так. Он кивнул и позволил Гейзлеру помочь ему открыть аварийный люк и выбраться на воздух. Они стояли, мигая от яркого света, выдыхая облачка пара. Воздух пах свежестью и был невероятно чистым. На плоской вершине скалы за небольшим ветрозащитным экраном стояло несколько потрёпанных стульев и диван, вероятно оставленные прежними группами рейнджеров. Они оба рухнули на грязный диван, собираясь насладиться видом – их тяжёлые дрифт-доспехи подняли в неподвижный воздух клубы пыли.
Герман посмотрел на ястреба, лениво кружащего над ними, и взял переданный Ньютоном сэндвич. Они сидели молча, прихлёбывая воду из общей бутылки, пот высыхал на шеях и в волосах… Герман машинально потёр ногу и слегка подпрыгнул, когда Ньютон произнёс вслух: - Тебе не кажется, что это отличное место, чтобы чему-то научить Мать? Ты не найдёшь ничего более удалённого, чем это…
Герман нервно огляделся.
- Я…
- Ой, да ладно, чувак… кто тут соберётся на нас доносить? Облака? Камни? Этот ястреб? Это ястреб-шпион?
- Не смейся надо мной, Ньютон. Это серьёзный вопрос.
Ньютон откусил от яблока, бывшего в пакете с обедом, и поморщился:
- Тьфу.. Вялое… Я знаю, что это такое. Это самое уединённое место, какое мы можем найти поблизости. Давай сделаем уроки во время обеда.
Герман оглядел пейзаж. Его взгляд охватывал мили пустыни, заросшей полынью и ступени далёких скал, вырисовывавшихся на фоне неба. Здесь не было даже дороги - машине здесь просто негде было проехать.
- Да… Думаю, ты прав. Как ты предлагаешь это сделать?
Ньютон бросил с обрыва недоеденное яблоко. Ветер продувал его волосы, и они застывали потными потными шипами.
- Улей с нами всё время, ведь так? Мать всё время слышит. Нам просто надо думать об одном и том же в одно время – с о-оочень сильно сконцентрироваться.
- Это смешно. Ничего лучше не смог придумать? Ну ОЧЕНЬ научно…
- Ну… блин, стоит попытаться. Или у тебя есть идея получше? Мы же не можем постоянно дрифтовать с мозгом кайдзю. Я имею в виду… я думаю, что у нас вырабатывается своего рода иммунитет. Или, возможно, Улей учится вести себя потише. После каждого дрифта мы оправляемся немного быстрее, но всё же я не думаю, что…
Герман откинулся назад и закатил глаза.
- Если это поможет тебе успокоиться – я постараюсь. Но я буду дурацки чувствовать себя в процессе.
-Хорошо, Хермс! Давай просто… мммм… Что бы нам попробовать рассказать ей в первую очередь?
Готлиб прикинул, рассматривая дрейфующее над головой большое серое облако. Его щёки и уши пошли от холода розовыми пятнами.
- Войну.
Ньют нахмурился и приподнял «хорошую» бровь.
- Войну? Херм, а мы не можем в первую очередь про что-то хорошее? Поговорить о… ну, я не знаю… дне рождения? Может быть, музыкальные инструменты?
- Нет, она должна знать о войне. Я думаю, она хотела бы понять, зачем ты и я здесь. То, во что мы вовлечены так близко. Она должна сильно путаться в этом. У неё есть память о её создателях… она знала тех кайдзю, что пришли раньше для убийства нам подобных. Но я не думаю, что она понимает, зачем…
Ньютон сел, дёрнув коленом.
- Да, думаю, ты прав… но в конце давай про что-то хорошее, чтобы на позитивной ноте. Как насчёт объятий? Это просто.
- Очень хорошо.
- Круто... снимай перчатку.
Герман снял дрифт-перчатку, положил её на колени и протянул Ньюту руку ладонью вверх.
Его поразило тепло кожи Ньюта и внезапный мощный приток ощущений от физического контакта.
- Как мы это сделаем? Просто… подумать, что такое война?
Готлиб переплёл свои длинные пальцы с пальцами Ньюта. Тот крепко стиснул руку.
- Нет, это не сработает. Помнишь рейнджерские игры? Когда я посылал тебе образ мятного леденца? Чтобы было понятно, надо собрать вместе воспоминания и чувства.
- Да-да! Хорошо, я врубился... ну просто…
- Подумай о любом воспоминании или знании, связанном у тебя с войной, и толкни туда, где ты её чувствуешь…
Ньют сделал глубокий вдох, его грудная клетка плотно вжалась в панцирь дрифткостюма. Выдохнув пар ртом и носом, он закрыл глаза. Герман сделал то же самое, успокаивая мысли и замедляя дыхание. Он сосредоточился на Улье и попытался пробиться к тому огромному присутствию, что было за ним скрыто.
Он начал с самого раннего, с воспоминаний о своих школьных товарищах, играющих в лесу в войну. От этого он перешёл к урокам истории о мятежах, восстаниях и революциях. Сражения за крошечные кусочки земли и войны из-за разной идеологии, две противоборствующие стороны, силой выясняющие, кто прав. Бомбы ... Самолеты ... солдаты. Кровь и огнестрельное оружие, пытки, ядерные взрывы. Он думал о холодной войне и войнах за веру, начиная с крестовых походов, двигаясь к кайдзю-войне, а потом к настоящему времени. Гражданская, а возможно и мировая война, в которую будут вовлечены он и Ньютон.
Улей гудел и перемещался, и где-то за братьями звучала единая печальная нота. Это было настолько сильным, что Герман ощутил слёзы, стекающие по лицу.
«Мне жаль, Мать. Прости, что люди бывают такими, но те, что создали тебя, были не лучше. Ты должна оставить в прошлом то, зачем тебя создали… как, я надеюсь, можем мы с Ньютом.»
Задыхаясь от волнения, Ньют сказал вслух: - Бога ради, позволь уже думать о грёбаных объятиях… это ужасно…
Герман переключился на другую тему и начал думать о матери, обнимавшей его, когда он был маленьким мальчиком. Он вспомнил то чувство безопасности, что испытывал в её руках. Знание, что ничто не сможет ему навредить, и что она будет любить его, что бы он не сделал… во всяком случае, тогда он думал так. Ньют придвинулся и притянул его к себе, крепко сжав в объятиях. Улей успокаивался… Ветер свистел в тишине, которую они оставили позади. Герман открыл глаза.
- Я верю, Ньютон, это сработает.
Шмыгая, Ньютон вытер глаза.
- Я чуть не потерял контактные линзы.
Герман улыбнулся и похлопал его по спине.
- Лучше пойдём. Надо вернуться и связаться с Арчером.
Ньют кивнул и несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что линза не выскочит.
- Серьёзно, чувак, в следующий раз рассказываем про дни рождения.
Они помогали друг другу идти к «Бритве…» - брели, спотыкаясь, слишком усталые, чтобы думать. Глубоко в Улье и внизу, в Щели, Мать обдумывала войну, любовь и ястреба, парящего в облаках. Внутри груди Германа она издала долгий медленный вздох.
Глава 16 The lawless West ( "Беззаконный Запад" )
Маленький мальчик потерянно брёл по темному коридору. Этому месту не было конца, сколько бы он ни шёл - оно всё продолжалось и продолжалось. Он не чувствовал Ньютона. Он не ощущал внутри болтовни Улья или всеобъемлющего присутствия Матери. Он очень давно не оставался в одиночестве, но сейчас все его друзья ушли, а коридору не было конца. Герман присел на корточки в пыльном углу, прислонившись к занозистой деревянной стене, изо всех сил стараясь быть смелым. Во мраке коридора он едва различал людей, идущих друг за другом по пыльному ковру. Они были призрачными - тени реальных людей, которых ему почти удавалось узнать, шли в этой зловещей бесшумной процессии. Герман вытянул маленькую руку и попытался прикоснуться к одной из проходящих фигур.
- Сэр?.. Не могли бы вы мне помочь?.. Я кое-кого ищу.
Призрачный силуэт остановился, пустота, бывшая на месте лица, взглянула на него и, слегка повернувшись, наклонилась в сторону, будто прислушиваясь. Герман проглотил слезы и, выпрямившись, как мог, попросил безликого призрака своим самым вежливым взрослым голосом: - Я ищу Ньютона... Он очень во мне нуждается.. Я должен его найти - без меня он может попасть в беду!
Призрак продолжал безглазо смотреть - и чем дольше Герман глядел на него, тем больше тот казался похожим не на человека, а на Егеря. Он не был безглазым... это был робот, а у роботов нет глаз, совсем нет, глаза были у людей внутри. Егерь-призрак, выглядевший, как Бродяга, а иногда - как Багровый Тайфун, протянул руку, сотканную из бурого дыма, маня за собой. Герман последовал быстро, как только мог. Это было непросто - торопиться, борясь со слишком большой тростью, а призрак двигался очень быстро. Он даже не замедлил движения, просачиваясь сквозь дверь в конце бесконечного коридора. Тяжелая тревога поселилась в животе Германа, когда он увидел дверь чёрного дерева. Это была одна из тех знакомых вещей, память о которых он изо всех сил старался похоронить в себе - вход в кабинет отца. За ним ждал человек, строгий, хмурый и разочарованный взгляд которого Герман знал слишком хорошо.
Мальчик оглянулся и увидел, что коридор исчез, сменившись тремя влажными металлическими стенами. На клёпаной поверхности каждой был логотип - угловато нарисованный большой чёрный орёл с широко распростёртыми крыльями, со звездой над резким профилем головы. Идти было некуда - он должен был открыть дверь. Подрагивающими бледными пальцами он медленно повернул безупречно отполированную латунную ручку и вошёл внутрь.
Комната была кроваво-красной, её левую стену от пола до потолка занимал аквариум. Он оказался в суши-ресторане в Хельсинки, в котором не бывал восьмилетним, но который отлично помнил. Пол был залит светящейся голубой кровью, и он отшатнулся назад, чтобы не вступить в неё. Его трость уже была изъедена кислотой, подошвы ботинок шипели в луже Блу.
За длинным столом в центре комнаты сидели несколько темных фигур. Они повернули свои бледные мёртвые лица, чтобы посмотреть на него. Они были знакомы Герману, в странном пугающем мареве мальчик узнал каждого из них. Первым он заметил Шона Патрика. Рейнджер был в дрифт-костюме, в котором умер. Сосуды его глаз полопались, белки были залиты кровью, кровь и рвота капали из носа и рта, засыхая плёнкой на броне.
Два человека с синими губами и белыми глазами без зрачков сидели рядом с ним. Их серые влажные тела были раздуты, рыхлая кожа местами сошла. Пилоты Чёрной Альфы окинули его своим обычным спокойным взглядом сверху вниз... Саша откашлялась с влажным булькающим звуком, поток солёной воды выплеснулся из её раздутых губ.
Стэкер Пентекост повернул голову, чтобы посмотреть на маленького испуганного мальчика, его обнажившийся череп блестел в тусклом свете. Он покачал головой, повторяя: - Вы - такое разочарование. Все мы умерли за Вас... Вы - предатель, доктор Готлиб.
Рядом с маршалом ярко-синим светилась миссис Мелеро, её кожа была сожжена и покрыта красными волдырями, один глаз вытек, а сквозь отверстие в щеке видны зубы. Но голос был её - мягкий, утешающий голос, который он знал, вот только слова были неправильные: - Почему, Cariño... почему ты причинил нам эту боль? почему ты сделал это с нами?
Во главе стола возвышался отец Германа...или это был майор Барлоу? Трудно было сказать. Аквариум увеличивался с каждой секундой. Котик медленно кружил за его красным стеклом, кровавый след тянулся за ним...
Герман переводил умоляющий взгляд с одного лица на другое, голос его был слабым и дрожащим. Он думал, как задать всего один вопрос... единственно важный: - Где Ньютон?
Первым рассмеялся Шон Патрик, кровь ручьями лилась из его глаз и ушей. Следом за ним - Кайдановские. Они смеялись легко, запрокинув голову, именно так, как он помнил - и вода сочилась между сгнившими зубами. Вскоре весь стол был охвачен смехом, словно сказанное им было отличной шуткой. Человек, который мог быть его отцом или майором Барлоу, приблизился на шаг: - Мы пригласили его на ужин. Он присоединится к нам в ближайшее время.
Миссис Мелеро улыбнулась маршалу, показав зубы в разорванной щеке, и налила ему чашечку чая: - Он очень скоро будет с нами.
Маршал отпил глоток чая и взглянул на Германа тёмными глазами - из его носа крупными густыми каплями текла кровь. Вокруг стола и в тени за ним мёртвые голоса шептали: - Он вот-вот будет... мы приберегли ему место за столом.
Герман зажал уши руками и опустился на пол: - Нет!
Шон Патрик сказал грубым, прокуренным голосом своего дяди: - Што, больно тебе? Ещё больнее будет.
Котик издал приглушенный рев, и голоса стали громче. Блу начала разъедать кожу Германа. Тень Ларса-Барлоу наклонилась и запустила когтистые руки глубоко в его голову, пробившись сквозь череп, погружая пальцы в мягкую ткань мозга. Тень неуклюже рылась в его мыслях и воспоминаниях до тех пор, пока плотно не обернулась вокруг принадлежащего Ньютону живого и тёплого света в глубине его разума - и дёрнула. Боль пронеслась через всё существо Готлиба. Если бы он верил в подобные вещи, то сказал бы, что тень разорвала его душу на части. Сам того не осознавая, он выкрикивал имя Ньютона... пока кто-то не прикоснулся к его плечу и прошептал в самое ухо: - Герман... Эй... эй, дружище, просыпайся. Ты глубоко на территории кошмара...