Это было очень-очень давно. Детьми их возили в Агрелию – город-музей.

«Что такое? Галлюцинации? Принудительное внушение местных жителей? Зачем?»

Гриан пристально вглядывается в старые, обглоданные временем мраморные скульптуры. Обнаженные, идеально красивые тела.

Гриан устанавливает телепатосвязь с Анализатором и передает ему фрагменты развалин. Через несколько секунд получает информацию.

– Копии развалин Агрелии на нашей Фелии. Перед тобой храм богини любви Нифи. Не удивляйся. Я тут кое-что вычислил. Дело в том, что мы, очевидно, попали в один из…

– Хорошо знаю твои неограниченные возможности, Ан. Но мы договорились – я сам. От тебя – только информация по потребности.

Гриан зашагал от развалин к зданиям, очевидно, современной постройки.

Ан торопился объяснить ситуацию, облегчить исследования. Но кое-что Гриану и самому уже известно. Облетая планету, он сменил десятки орбит. Огромные континенты, точные копии континентов Фелии, с тысячами прекрасных городов были пусты! Ничего живого, кроме буйной, неконтролируемой растительности, наступающей на улицы и дома. Жизнь бурлила лишь в океане, но она не блистала разумом.

Гриану с трудом удалось отыскать лишь один город, в котором еще теплилось нечто, похожее на разумное существование. Он увидел его с орбиты ночью. На всей темной планете, страшной своей пустынной гулкостью безжизненных многоэтажных домов и многочисленных обездвиженных улиц, этот город кое-где светился разноцветными огоньками в ночи. И Гриан обрадовался, обрадовался искренне, словно встретил хороших знакомых далеко, бесконечно далеко от дома…

И он заспешил, даже несвойственно для себя засуетился, врубил на полную мощь аппаратуру орбитального разведчика, просвечивая, прощупывая город по кускам и кусочкам, разглядывая крупным планом в различных ракурсах внутренние помещения зданий, лица людей…

И через несколько минут его радость бесследно испарилась, как и надежда на встречу с братьями по разуму. Неприглядная, страшная картина развернулась перед ним. Ознобный холод прошелся по телу и достиг сердца, отзываясь в нем беспросветным эхом одиночества.

«А может быть, все-таки врут приборы? И сам я ошибаюсь?» - опять и опять говорил себе Гриан, шагая от пыльных мраморных развалин к разнокалиберным зданиям нового города.

Мгновенникам не рекомендуется целиком полагаться на свои знания и опыт других, потому что космос настолько велик и бесконечно разнообразен, что каждый новый рейс – это нечто исключительное и необычное, приходится начинать с нуля, летят ко всем чертям все предшествующие представления о ранее известных физических законах и бесполезно копаться в прошлом, выискивая аналоги – они поразительно крайне редки.

Планета развернулась на несколько градусов по оси и Светило исчезло. Гриан шагает по пустым полутемным улицам заброшенного одичалого города. Эти грустные старинные улицы, каменные странные дома, смешные примитивные водородные четырехколесные машины, стоящие на дорогах и обочинах – как это все знакомо ему! И как давно забыто! Он попал в мир своего детства! Да-да, в тот самый мир, ушедший на Фелии тысячу с лишним лет назад, когда еще не покорили Время…

Но что это?! Навстречу Гриану шагает, чеканя шаг, отряд.. собак?! Или это просто неизвестные ему животные? Но очень похожи, хотя и идут на задних лапах. А в передних лапах… руках! они сжимают дубинки… В собачьих глазах очевидный, но злобный блеск разума.

– Рр-ы, рр-у, гы, га-гав-рав, рр… – Гриан включил встроенный в мозг лингвистор и вступил в одностороннюю телептосвязь.

– Здесь новый запах! Ррав!

– Новый запах!

– Искать! Гав!

– Запах мыслящего!

Гриан защищен полем, он невидим и недосягаем, но запах… До чего же чувствительны эти мокрые носы…

Но что это?! С противоположной стороны улицы появляется другая колонна. Довольно крупные существа, размером сходные с «новособаками», они движутся в каких-то примитивных колясках, на головах железные шлемы, в руках или лапах нечто, похожее на первобытное стреляющее стрелами или камнями оружие. Но морды… или лица? выглядывающие из-под шлемов поразительно похожи… на кошачьи! Ну да, конечно, «новокошки»!

Новособачья колонна ощеривается, дыбится шерсть, грозные взмахи дубинок, обе колонны бросаются друг на друга, превращаясь в огромный шевелящийся, катящийся, мяукающий, визжащий ком, который укатывается по проросшим травой улицам куда-то в темень…

Гриан телепатирует Ану.

– Да-да, мутанты, - мгновенно выдает информацию Ан. – У нас на Фелии впервые появились в зонах аварий ядерных станций. Облученные собаки и кошки группировались в стаи, менялась психика, бросались на людей. Сохранившиеся неотсрелянные экземпляры мутировали, мутация усилилась генетически. Мутанты размножились в закрытых зонах облучения, достигли племенного уровня «диких мыслящих». В дальнейшем, с уменьшением уровня радиации, вымерли…

Гриан направляется к освещенным многоэтажным блокам. Он пытается вспомнить – как называются эти светящиеся в ночи квадратики… Окна! Ну да, окна! Он забыл, все забыл! Эти дома… Микрорайон! Вот так назывались группы домов когда-то на Фелии. И если… Если он сейчас пройдет вот так прямо, вон там, слева будет… как же это называлось? «Гастроном»! Конечно, гастроном! Тогда еще питались отраженной энергией Светила – через желудок и кишечник…

Потом… Направо и еще прямо. И вон, вон там!...

«Я иду по родному городу, в нем промчался конвеер лет…» − опять стихи, стихи, написанные им тысячу лет назад, это был период его пессимизма, когда исчезла Миэла и судьба ее еще ему была неизвестна.

«… я иду в любую сторону, но нигде лиц друзей нет. Я иду по родному городу – много лет, много лет! Я иду в любую сторону, но нигде любви нет…»

Мой дом! Светятся окна… Какой же этаж? Десятый, конечно, десятый… Занавески… Кто там?

Ноги Гриана тяжелеют, сердце оглушительно бьется и пульсируют в мозгу строки, написанные в другой бесконечности: «… Лица молодых женщин – жителей чужого века. Жизни во мне уже меньше, но я ищу человека…»