Возможности кино и мультфильмов

У кино и мультфильмов имеются широкие, почти неограниченные возможности показывать наглядно выявления законов природы и человеческого организма.

Вот ссорятся два человека; один сердится сильнее другого. Вспышки аур вы­зывают взаимный пожар, и вихрь алого пламени охватил ауры обоих, заражено и пространство. В другом случае, вибрирующая алыми молниями аура устремлена на собеседника, но собеседник уже другого калибра. Он сидит спокойно, окруженный голубым сиянием ауры, как бы лучи исходят от него, окружая антагониста. Синее пламя, высшее по шкале вибраций, подавляет, нейтрализует и тушит алое. Здесь победа высшего над низшим. Но может быть и наоборот, когда алая вспышка по­давляет слабое голубое пламя, и в голубой ауре появляются алые тона. А вот совсем иная картина: две фиолетовые ауры в гармоничном единении создают мощ­ное фиолетовое пламя и насыщают его эманациями всё пространство вокруг себя. И всё это изображается в ярких убедительных красках.

Можно показать, какие эманации излучает толпа перед произведением искусс­тва, или на арене, где происходит бой быков, и вот та же толпа во время пожа­ра, кораблекрушения и т.д., без конца.

Огни, огни и огни проявляются во всех видах, законах и гармоничных сочета­ниях и воздействиях. Их выявление, сознательное и бессознательное, от высшего до низшего, - точно, определенно и подчинено неизменным законам. И над всем властвует человек, но человек познавший. Невежда - раб всего и всякого огня. Но познавший уже управляет волнами пламени.

РАССКАЗЫ

ВСТРЕЧА

В сущности говоря, её положение было совершенно безвыходным. Но что же бы­ло делать и как поступить? Маленькая сестрёнка и брат, и тяжело заболевшая мать. Нужно кормить, и поить, и лечить, а денег нет. Контора, единственный источник заработка, закрылась как-то сразу, неожиданно. Обегала весь городок - работы нет. Что делать? Денег взять негде. Нужно ехать, скорей ехать в бли­жайший большой город. Может быть, там можно найти что-то. Но говорят, что и там ходят толпы безработных, лопаются банки, закрываются магазины, и люди ры­щут в поисках куска хлеба. Всё, что дала контора, - это билет второго класса. И вот теперь она едет в большой город искать работу. А дома ждут больная мать и голодные ребята. Ждут. Соседка обещала кормить их три дня. Она тоже ждет денег.

Тяжело. Но почему всё-таки жизнь так трудна? Вспомнила всю свою двадцати­летнюю жизнь. Двадцать лет! И всё время, как помнит себя, нужда, - упорная, безрадостная. А потом труд, труд, работа и нужда, и больше ничего.

Вот умер отец, и забота легла на её молодые плечи. Бегала по урокам, как-то зарабатывала, помогала матери. Вот уж три года служит в конторе, вер­нее, служила. Контора... С утра до вечера однообразная, унылая, скучная рабо­та, и к тому же утомительная до крайности. Было трудно, трудно сверх сил че­ловеческих. И за всю жизнь не было ни одного радостного дня, ни одной улыбки. Это у неё. А у других? Ведь где-то живут люди по-иному, ездят за город, имеют отдых, видят природу, читают книги, ходят в театры, кино... А у неё работа, работа, работа... И в конторе, и дома, до одури, до отупения... Особенно тя­жело стало после смерти отца, ибо мать была человеком, сломленным жизнью, и она, тогда ещё пятнадцатилетняя девочка, сделалась главой и опорой всей семьи. Одна за всех. Одна. Где же выход?

Равномерно стучат колёса вагона, словно твердят: так было, так будет, так было, так будет, так было, так будет.

Мимо окна вагона проносились пейзажи, а она смотрела сквозь стекло скорб­ными, ничего не видящими глазами. На душе было тяжело. Хорошо хоть в купе ни­кого нет, и вагон почти пуст. Так хочется побыть спокойно, одной, без людей. Устало закрыла глаза и задремала. Но как хорошо, что нет людей и можно тут в вагоне отдохнуть хоть эти минуты.

Но что такое? Неожиданно постучали. Дверь купе открылась. Вошёл человек очень высокого роста и, не говоря ни слова, сел напротив. Прошло некоторое время. Вошедший молчал. А она продолжала сидеть, закрыв глаза. Сколько так прошло времени, она не знала, но вдруг почувствовала, что в ней самой и вок­руг неё всё как-то просветлело, что всё её существо наполняет какая-то тепло­та, которая, идя от сердца, разливается по всему телу. Ощущение было совер­шенно необычное. Оно властно наполнило всё её существо. Но что это? Почему такая радость? Откуда? Почему вдруг ей стало так легко и радостно? Она, озяб­шая от холода жизни, она, никогда не знавшая радости, первый раз за всю свою двадцатилетнюю жизнь испытывала нечто подобное.

А чувство радости всё усиливалось и усиливалось. Она открыла глаза. Незна­комец сидел напротив, прямо и неподвижно, как изваяние, и смотрел на неё. Взглянув в его глаза, она уже не могла оторвать своих глаз от его. Она вдруг почувствовала, что эти глаза смотрят внутрь её души, видят всю её насквозь, всё её существо, все сокровеннейшие закоулки её мыслей, что для него она ­открытая книга. И в то же самое время ей казалось, что из этих загадочных глаз струятся лучи и льется в неё какая-то необыкновенная сила, несущая с со­бой и любовь, и ласку, и мир, и радость. Глаза были огромные, сильные, словно излучающие могучую, непонятную силу. А лицо! Какое это было лицо! Не молодое и не старое, но прекрасное и мужественное, поражающее чистотой своих очерта­ний, неподвижное в своём величавом спокойствии, словно высеченное из мрамора. Неподвижное, застывшее лицо и жизнь, яркая, могучая жизнь, сосредоточенная вся в глазах. Жизнь того невидимого мира, чудесного и далёкого. Вся жизнь в глазах, глубоких, бездонных, как глубины звёздного неба. Но страннее всего было то, что это лицо казалось каким-то необычайно близким и знакомым, как бы давно, давно известным, но непонятно, непостижимо забытым. Да, да, и лицо, и глаза, и ощущение этого необычного счастья и радости, граничащей с восторгом.

Ей казалось, что она в яркий солнечный день вошла в цветущий сад, наполненный ароматом распускающихся растении и пением птиц.

И вдруг незнакомец заговорил. И сразу же, при звуке его мелодичного, властного голоса и он сам, и слова его показались ей простыми и естественны­ми, как будто всё должно было быть так, а не иначе. "Дитя моё, - сказал он, ­тебе тяжело. Знаю, потому и говорю. Не горюй, не тревожься ни о чём, не бойся ничего. Тяжкая полоса твоей жизни закончилась. Впереди тебя ждут счастье и радость. Забудь прошлое, оно сожжено для тебя. В городе, куда едешь, встре­тишь человека, скоро встретишь, - которого устам времени я заповедал принести на путь твой. В нём твоё всё. Помни это, не пройди мимо. Упущенное не возвра­щается. И вот, возьми на память и всю твою остальную жизнь храни, как самое ценное и высочайшее, что когда-либо имела, имеешь или будешь иметь". Незнако­мец вынул небольшую шкатулочку из слоновой кости, тончайшей резьбы и редкой, странной формы. "Ты думаешь - случайность, чудо, - ответил он на её немой вопрос. - Нет, ни случайностей, ни чудес не бывает. Просто есть то, что ты знаешь, и то, чего ты не знаешь и не можешь ещё знать на данной ступени твое­го сознания. Но ты сможешь познать, если захочешь. Запомни: сможешь познать, если захочешь!"

Радость, наполнявшая её сердце, зазвучала ещё сильней. Она властно захва­тила её всю. В изнеможении от полноты счастья она закрыла глаза. Голова уста­ло склонилась. Поезд продолжал двигаться. Колёса выстукивали свой ритм.

Сколько времени пробыла она в состоянии сна, она вряд ли смогла бы сказать. Но вдруг почувствовала прикосновение к плечу. Оно становилось всё силь­нее и сильнее. Кто-то настойчиво теребил её за плечо. Ей так не хотелось про­сыпаться. Открыла глаза: "Ваш билет", - перед ней стоял контролёр. Достала из бокового кармашка билет, показала контролёру - вышел. Она с удивлением огля­делась кругом. Купе было пусто. Внезапно в её сознании, как яркая зарница, вспыхнуло воспоминание о сне. Сон... но какой яркий, живой. Сон... увы!.. это был только сон.

Вся эта радость, это счастье, эта лёгкость, когда с сознания свалилась вся тяжесть, эти странные надежды, озарившие будущее, и ощущение какой-то необы­чайной свободы, всё это - сон, только сон, мираж... А впереди опять нужда, опять беспросветность, опять непосильная борьба за существование, без единого луча света. А колёса, будто подтверждая это, неумолимо выстукивали: так было, так будет, так было, так будет, так было, так будет. Только сон... но какой яркий, какой реальный, словно всё это было наяву. Она помнила все детали, каждое слово. Лицо незнакомца, величавое и прекрасное, как живое стояло перед ней. В ушах звучал его голос. Неужели только сон? Неужели бывают такие сны? Неужели всего лишь только сон? Сон...

Две крупные слезы скатились по щекам. Нет, нет! Скорее достать платок, чтобы люди не заметили этих слёз. Вдруг кто-нибудь войдёт. Она не плакала ни­когда в жизни, и никто никогда не увидит ни одной её слезы.

Поспешно она схватила сумочку и открыла её, чтобы достать платок. Но что это такое? Шкатулочка? Из слоновой кости? Да, да, та самая, с тончайшим ри­сунком необычайной резьбы, та самая, которую она видела во сне. С бьющимся сердцем, дрожащими руками она открыла её. В шкатулочке лежал лист бумаги, на нём было написано чётким, красивым почерком: "Есть то, что ты знаешь, и есть то, чего ты не знаешь и не понимаешь. Но запомни: надо устремиться, чтобы познать. Сможешь познать, если захочешь. Но надо уметь захотеть. Случайностей не бывает. Кольцо носи как знак доверия и избрания, и никогда не забывай то­го, что имеешь. Всё то, что сказал, то и будет. Не бойся ничего, не тревожься ни о чём. Верь". На дне шкатулочки лежали кольцо и медальон. В нём было изоб­ражение незнакомца. То же прекрасное лицо, с теми же необыкновенными глазами; точь-в-точь, как она видела во сне. Машинально надела кольцо. На гладком по­лированном камне было изображение чаши.

"Что же это такое? - вдруг спохватилась она. - Я схожу с ума! Что же это было? Сон? Действительность?" Она вскочила со своего сиденья и стала смотреть в угол, где сидел незнакомец. Чехол дивана был тщательно выглажен, видимо, только что из прачечной, сохранились все складочки. Свежевыглаженный, он лежал совершенно не тронутым. Она снова взглянула на кольцо. Но всё-таки, как же это всё случилось? Ведь таких снов не бывает, ведь она видела и слышала! Непостижимо! Непостижимо всё, от начала до конца.

Быстро повернувшись, она нажала кнопку звонка. Вошёл проводник: "Что угод­но?" - "Скажите, пожалуйста, заходил ли кто-нибудь из пассажиров в моё купе? Я спала, и мне показалось, что кто-то входил и затем вышел на остановке". ­"Что вы, помилуйте, никого не было ни в вашем купе, ни во всём вагоне. Я си­дел в коридоре и никого не видел, ведь это самый глухой перегон. В это время никаких пассажиров не бывает". Проводник вышел.

Она подняла руку и долго, задумавшись, смотрела на кольцо. На камне было изображение чаши.

УЧИТЕЛЬ ЗАЩИЩАЕТ

В одной изумительной книге автор ее (очень большой Человек - именно Чело­век с большой буквы) приводит свидетельство о том, как в далёкой Монголии ла­ма спас людей от преследователей. Лама велел им встать неподвижно в стороне от дороги, когда погоня будет их настигать. Они так и сделали. Вот преследо­ватели поравнялись с ними. "Что это там, в стороне? - спросил один конный, ­никак, люди?" "Какие там люди, это камни. Ослеп ты, что ли?"- ответил второй всадник, и они поскакали дальше.

Сергей хорошо запомнил этот случай, и он остался совершенно спокойным, когда Гуру призвал его и дал задание, и даже тогда, когда Учитель добавил: "Помни, наши поручения всегда опасны. Поедешь в чужую далёкую страну и пере­дашь весть о мире. Выполнишь успешно - спасёшь малый братский народ от ужасов и бедствий войны. В твоих руках - жизнь женщин, детей и стариков. Помни".

И вот он, наконец, подъезжает к чужому незнакомому городу - конечной цели своего долгого и утомительного путешествия. Сходя на ближайшей к городу стан­ции, чтобы перекусить, Сергей незаметно, но быстро и зорко осмотрелся. Сомне­ний не было, за ним следили. Недаром последние два-три дня он начал испыты­вать чувство какого-то неясного, неопределённого беспокойства. Итак, всё-таки выследили. Да, да, вон тот в серой шляпе, в клетчатом пальто - номер первый. А вот и другой - в кепи. Этот прошёл за ним в буфет.

Наскоро выпив стакан кофе и съев два пирожка, Сергей вернулся в вагон и занял своё место. Серая шляпа встала у двери вагона. Кепка заняла место на площадке соседнего вагона с другой стороны. Что же делать? Один в чужой стра­не. Очень устал. Не спал две ночи. Сейчас город. И там схватят, не на перро­не, конечно, нет, а в самом вокзале. Если бы проскользнуть в город. Там ждут друзья. Но как? Как это сделать? До города оставалось двадцать минут.

Его стало клонить ко сну. Вспомнил слова: "В случае опасности надо опоя­сать себя сознанием личной неуязвимости и посылать сознание навстречу..." "Учитель, помоги", - прошептал он. И вдруг, находясь в полудремотном состоя­нии, он услышал слова: "Сходя с поезда, в городе, пройди в буфет. Там у входа стоит диван, между двух пальм. Встань за диваном и стой неподвижно. Нужно полное спокойствие". Он знал. Чьи это слова. Он повторил их несколько раз, чтобы выжечь в памяти. Сон как рукой сняло.

Вот и город. Поезд остановился. Сергей быстро прошёл к зданию вокзала, протиснулся сквозь поток пассажиров. Вот он входит в буфет. У входа, слева, перед зеркальной стеной - две пальмы, между ними - диван. Подошёл к пальмам и встал за диваном, спиной к входу. В зеркале увидел себя, главный вход с пер­рона, ещё далее - центральный выход на площадь и две боковые двери.

У входа с перрона появилась серая шляпа в сопровождении нескольких человек весьма специфической наружности. Двое встали у дверей, другие проследовали дальше. Скоро все входы оказались занятыми. У центрального выхода, видимо, уже стояли, так как серая шляпа что-то сказала двум личностям, там находив­шимся. Затем они направились прямо к нему. Вот они приближаются к дивану. Ок­ружён со всех сторон. Все пути отрезаны, думает Сергей и, стиснув зубы, про­должает спокойно стоять и наблюдать в зеркало. Но странно, в зеркале он видит три пальмы. Да, да, три пальмы вместо двух. Но что такое? Он смотрит в зерка­ло широко открытыми глазами. Да, да, три пальмы, а его, Сергея, нет. В зерка­ле вместо себя он видит большую пальму в зелёной кадушке, как бы дополняющую собой две другие пальмы, стоящие по бокам, а его, Сергея, нет! Серая шляпа в сопровождении четверых встала у самого дивана, по другую сторону от него.

"Он прошёл сюда, в буфет, - сказал человек в серой шляпе, - тут-то мы его и накроем. Попался, голубчик". Отдав ещё несколько распоряжений, он двинулся в буфет, остальные - за ним. Народу было много. Все столики были заняты. В зеркало Сергей видел, как они обошли весь зал, как растерянно остановились, смотря по сторонам. Серая шляпа дала резкий свисток. Человек двадцать вбежало в зал ресторана из всех дверей. Стали смотреть везде: за стойкой, под стола­ми, в комнате буфетчика, но никого не нашли. Вот, совершенно растерявшиеся, они гурьбой направляются к выходу на перрон.

Опять остановились около его дивана. "Куда он исчез? - взволнованно повто­ряла серая шляпа. - Куда? Ничего не понимаю".

Сергей продолжал смотреть. Он был совершенно спокоен. В зеркале отражались три пальмы. Его, Сергея, не было. Он не видел себя. Не видели его также и преследователи, стоявшие от него в трёх шагах.

"Все наружные выходы охранялись, - продолжала серая шляпа, - он не мог пройти на площадь. Здесь его нет. Значит, он вернулся на перрон и снова сел в поезд. Все на перрон! - крикнул он, - остановить поезд! Осмотреть закоулки!" Снова свисток. Вся свора ринулась на перрон. Ушли те двое, стоявшие у наруж­ного выхода. Путь был свободен.

Сергей глубоко вздохнул. "Спасибо, Учитель", - прошептал он. Взглянул в зеркало. Увидел две пальмы и себя, стоящего посреди. Понял: опасность минова­ла. Быстро двинулся к выходу, спокойно миновал двери и пересёк площадь. За ним никого не было.

Свободен. Спокойно, аналитически посмотрел вглубь своего сознания. Сохра­нил ли спокойствие и хладнокровие? Да. Всё время? Да, всё время, ибо верил Учителю. Удивился ли? Да, но не особенно, ибо был готов ко всему. Опять вспомнил случай в Монголии. Ну, что же, те увидели камни, а его преследовате­ли - пальму. Не всё ли равно, в какой форме выявляется мощь Учителя. Сергей знал, что поручение было опасно, и считал, что должен его выполнить, чего бы это ни стоило, и был уверен, что выполнит его. Учитель помог, ибо сила Учите­ля там, где развевается Знамя Мира.

СОН

Мама, милая мама! Какой мне сегодня приснился сон, если бы ты только зна­ла!" - воскликнула Майка, вставая с постели и собираясь в школу. "Нет, ты только послушай: красивая высокая женщина подошла ко мне. Она вся была в бе­лоснежных одеждах, а вокруг её головы излучался свет, в руках она держала го­рящую лампаду. Эту лампаду она протянула мне и сказала: "Пронеси её неугаси­мой через всю свою жизнь!" От её рук исходил какой-то особенный аромат. Тако­го я никогда не ощущала. У меня сильно-сильно забилось сердце, и я приняла лампаду из её рук. Глаза её так ласково смотрели на меня, и мне казалось, что тот свет, который они излучали, входил в меня. Мне было так хорошо, хорошо. Вот и сейчас, как только вспомню о ней, мне станет так радостно, радостно, как будто бы я нашла что-то дорогое и ценное для себя".

Немного помолчав, девочка спросила: "Мама, а там тоже есть духи? От неё так приятно пахло!" "Глупенькая моя Майка, это вовсе не духи. Женщина, кото­рую ты видела во сне - это святая женщина. Это белая Тара, так называют таких женщин. Благодаря неустанному самосовершенствованию их дух сияет, и они стоят уже на высокой ступени духовного восхождения. Тот аромат, который ты ощутила, исходил от неё самой, как результат её духовной чистоты. Понимаешь, как прек­расный цветок излучает из себя аромат, так же и её сущность благоухает. Ты счастливая. Майка, что увидела такой сон. Будь же достойна той лампадки, ко­торую ты получила, и не загаси её!"

"Как ты, мама, всё у меня знаешь и всё можешь объяснить. Я непременно хочу быть такой же, как ты!" Растроганная мать обняла свою девочку и произнесла: "А я хочу, чтобы ты была лучше меня!"

Счастливая и радостная Майка, поцеловав мать, убежала в школу. В школе да­же девочки-подружки заметили её особенное состояние и спрашивали её, отчего она такая сегодня светлая, но Майка никому ничего не сказала. Своим детским сердцем она чувствовала, что это сокровенное её души, и ни с кем, кроме мате­ри, она не поделилась.

Мать же, проводив дочку в школу, невольно задумалась над тем, как много лет протекло с тех пор, когда она встретила в своей жизни того человека, которого впоследствии избрала своим Гуру, и сколько радости принесли ей встречи с ним. Правда, его здесь не было, но его заветы и книги, которые он ей оста­вил, были путеводной звездой всей её жизни. В этом была вся её жизнь. И вот теперь уже и её Майка, несмотря на свои четырнадцать лет, отмечена Судьбой, и как приятно сознавать, что и её дочь пойдёт по тому же самому Пути. Глаза ма­тери наполнились слезами, и чувство признательности и благодарности наполнило всё её существо. Она мысленно устремилась к Тому, Чью Руку всегда чувствовала над собой, и прошептала: "Владыка, благодарю Тебя".