Глава 10 крепость: нижний уровень

Лифт привез их в небольшую естественную пещеру, и голос Борга донесся из динамика над дверями:

– Быстро идите дальше. Здесь опасно из-за проломов.

Это была обширная карстовая пещера, которую освещал прожектор, стоящий возле входа в тоннель на другой стороне. Кабан, прихрамывая, пошел вперед, за ним – Ожог и Цыган с Настькой, замыкал Жарик. Огненные шары полтергейста обожгли ему шею и плечо, теперь Из-под ворота куртки торчал слой бинтов.

От пещеры отходила еще пара тоннелей, их черные зевы виднелись справа и слева от лифта.

– Может, проверить, нет ли засады? – тихо сказал Цыган и взглядом показал на две огромные катушки с кабелем, возвышающиеся возле тоннеля по правую руку. Рядом стояла платформа с наклонной стрелой подъемного крана, крюк его едва заметно покачивался. Ожог кивнул.

– Кабан, ты впереди! – велел он, жестом показывая Жарику, чтобы проверил за катушками. Подняв «Печенег», здоровяк осторожно пошел в ту сторону. Цыган взял На-стьку за руку.

Она первая заметила Лесника, появившегося из левого тоннеля с поднятой двустволкой. Вскрикнула, оборачиваясь. Ружье было направлено на нее.

– Отдайте девочку, – сказал он.

Цыган толкнул Настьку себе за спину, крикнул:

– Беги к Кабану!

Он вскинул «ТТ», двустволка громыхнула, Рамира развернуло вокруг оси, он упал на одно колено, держась за левое плечо. Пуля прошла вскользь – но это было плечо, покусанное призраком. Сталкер выпрямился, скрежеща зубами от боли. Настька кинулась обратно к нему, но Кабан перехватил ее, и девушка замолотила кулаками по огромной руке, сжавшей ее талию.

Выстрелив по Леснику, Ожог бросился под платформу. Лесник отпрыгнул, вновь скрылся в тоннеле.

– Жарик, задержи его! Это важно! – приказал Ожог. Он вылез позади платформы и встал за катушкой рядом с пулеметчиком. – Выходи, я прикрою.

Сунув пистолет в кобуру, капитан сдвинул на грудь «АКМ». Жарик широко улыбнулся:

– У меня к деду старый счет, командир. Жару я ему задам, не сомневайся.

Из темной дыры тоннеля высунулось ружье, Ожог дал очередь, и оно исчезло. Жарик переступил через свернутый конец кабеля, выйдя на открытое пространство, вдавил спусковой крючок. Когда забухал «Печенег», Ожог побежал ко входу в главный тоннель, куда уже спрятались Кабан с Настькой и Рамиром.

– За мной! – бросил он на ходу. Выдолбленный в породе коридор шел наклонно, правую стену затянула пленка тихо журчащей воды, под которой сероватая порода стала желтой. Влага скапливалась в выемке .под стеной, вдоль прохода тек ручеек.

Возле большой бронированной двери пришлось остановиться. Предбанник перед дверью представлял собой один большой металлоискатель, непрерывно пищащий. Табличка на стене гласила: «Реагирует на металл».

– Это еще че такое? – Кабан зло глянул на Цыгана. – Я рядом с ним без ствола не останусь!

Ожог несколько секунд глядел на табличку, потом сказал:

– Борг, отключи автоматику!

– Не могу, – откликнулся голос после паузы.

– Врет он! – рявкнул Кабан, скалясь. Ожог повторил, шагнув к Настьке:

– Борг!

– Металлоискатели нижнего уровня не подчиняются мне, – сказал тот. – Там ручное управление, ими ведал только глава охраны проекта, он давно погиб. Пульт находится в его кабинете, это далеко отсюда.

Ожог поглядел на Цыгана с Настькой, на Кабана. Сняв «АКМ» и кобуру, положил оружие на пол снаружи возле стены.

– Какого проекта? – спросил Рамир, внимательно слушавший разговор.

– Проекта «Пси-Конвертер».

– Командир, да он же опасный, как кровосос, – прогудел здоровяк. Остаться без пулемета для него было равнозначно потере руки.

– Ты себя в зеркало видел?! – вызверился Ожог. Он был так близко от цели, что не мог больше ждать. – Ты ему хребет голыми руками сломаешь! Снимай пулемет!

Заворчав, как разбуженный посреди зимы медведь, Кабан вышел из будки, стянул ремень «Печенега», положил оружие на пол. Скинул рюкзак с боеприпасами, бросил рядом.

– Пистолет давай, – хмуро посмотрев на Цыгана, сказал он. Рамир вытащил «ТТ» и швырнул ему под ноги. Туда же отправился запасной магазин.

– Борг! – позвала Настька несмело. – Ты ведь рядом, правда? Я скоро увижу тебя?

– Да, – произнес он странным тоном.

Они опять вошли в камеру, и теперь толстая стальная панель отъехала в сторону.

Первым шагнув вперед, Ожог окинул взглядом большую естественную пещеру. В стенах слева и справа были проемы, из одного доносился плеск воды, за другим что-то тяжело рокотало.

Настька вошла следом, потом, косясь друг на друга, Цыган с Кабаном.

– Где пси-конвертер? – спросил капитан, и эхо подхватило его голос.

Посреди пещеры лежал наполовину разобранный кожух большой турбины, из-за него донеслось:

– Здесь.

Настька бросилась туда, Ожог, что-то прорычав, за ней. Цыган с Кабаном тоже поспешили в обход кожуха.

В дальней части пещеры находился приземистый помост, каменный пол там был закрыт рифленым металлическим настилом. Под стеной располагался компьютерный терминал – длинный пульт, большой экран и несколько мониторов. Сбоку стояла будка без дверцы, размером с телефонную кабинку, на крыше ее крепились какие-то приборы.

– Борг! – позвала Настька и вдруг, вскрикнув, зажала рот ладонью.

На треногах по краям настила горела пара больших прожекторов – они освещали лежащий на четырех подпорках стеклянный саркофаг, от которого к терминалу тянулись десятки кабелей и проводов.

* * *

Подождав, когда остатки отряда отойдут подальше, Жа-рик вышел изтза катушки. Он крикнул, опустив ствол:

– Дед, сюда давай! Проверим, кто быстрее стреляет?

Мрачный Лесник показался из проема, ружье он держал за ствол.

– Разрядился драндулет? Могу дать фору, – ухмыльнулся Жарик, покачивая в руках тяжелый «Печенег». Голос звучал гулко, эхо разносило его по всей пещере.

– Давай, – хмуро сказал сталкер. Жарик заржал, Лесник нагнулся, положил ружье на пол и сунул руку в мешочек на поясе. – Сейчас кое-что увидишь, – сказал Лесник.

– Гранату, что ль?

– Другое. – Сталкер полез во второй мешочек и показал раскрытые ладони, на которых лежали два артефакта.

– Голыми руками, ты че, дед, спятил? – забеспокоился Жарик. Сумасшедших он побаивался, а какой нормальный сталкер возьмет артефакты прямо так... Долговец слегка попятился, поднимая «Печенег».

– Какой я тебе дед, свиная туша? Я вас всех переживу! – Лесник сумрачно глянул в ствол пулемета и резко свел руки. Нервы Жарика не выдержали – вскинув «Печенег», он открыл огонь.

Но Лесника на том месте уже не было. Он упал, откатился к тоннелю и швырнул сборку. Кроваво-красный шар, раскидывая во все стороны струйки огня, полетел к долговцу, за ним тащился дымный хвост. Жарик ударил очередью по сгустку пламени, но тот не взорвался, не рассыпался, не исчез – шар будто впитывал пули, они врезались в него и пропадали, не падали на пол, но и не улетали дальше. Сборка жадно заглатывала летящий в нее металл и разбухала, раздувалась. Она вспыхнула, и Жарик возблагодарил судьбу за то, что в лифте, когда ему бинтовали шею, снял ремень пулемета и дальше понес его в руках.

Он действовал, как во сне, – закрывшись оружием, разжал пальцы и боком повалился за катушку. «Печенег» завис в воздухе, будто приклеился к артефакту, мгновенно раскалился, полыхнул вишневым светом – и вдруг с хлюпаньем втянулся внутрь огненного солнца.

После этого сборка взорвалась.

Комья огня разлетелись по всей пещере. Жарик прикрыл голову руками, между пальцев он видел, как Лесник, пригнувшись, бежит к главному тоннелю.

Выхватив «ТТ», долговец вскочил. Лесник, обернувшись на бегу, выстрелил с разворота. Пулеметчик повалился на спину, тело выгнулось поверх рюкзака, удивленное лицо запрокинулось, кровь из пробитого лба потекла по виску и волосам.

– Борг! – Настька бросилась к нему.

Бритый череп мужчины в саркофаге усеивали поблескивающие крепления электродов. На лбу и за ушами, на висках, на темени...

У него не было левой руки. И левой части торса. В отверстии на груди билось искусственное сердце – клубок ребристых шлангов и гармошки-насосы – от которого в глубь саркофага отходила прозрачная трубка. По ней толчками бежала алая жидкость. Такие же трубки тянулись от локтевых вен.

– Почему ты такой? – прошептала Настька.

Борг молчал. Вместо одного глаза было гнездо, от него спиралью шел оптический кабель, но второй, целый, тусклый и полный затаенной боли, не моргая, глядел на девушку сквозь прозрачный гель, наполнявший саркофаг.

Ожог встал рядом, изучая оборудование. Кабан, что-то бормоча, обошел пластиковую будку, стараясь не упускать из вида Цыгана.

Тот осмотрелся. Как и в предыдущей пещере, справа и слева здесь были проходы, но там было тихо, здесь же из одного доносился рокот, а из другого лился приглушенный плеск. Подойдя к саркофагу, Рамир поглядел на лежащего внутри и сочувственно спросил:

– Как тебя угораздило, приятель? Ты сталкер?

Губы человека зашевелились, из динамика в верхней части саркофага полился голос:

– Я был сталкером. Или, вернее, исследователем Зоны. Артефакты я собирал только для того, чтобы как-то финансировать свои экспедиции. Нашел эту лабораторию, начал спускаться. Другим путем, не тем, каким пришли вы, через сеть катакомб, к которым комплекс примыкает на севере. Это было давно, комплекс еще действовал. И охрана подстрелила меня. Потом ученые вернули к жизни, засунули в эту машину. Они как раз проводили эксперимент... Подключили мою нервную систему к системам комплекса. Охранным, коммуникационным, вывели на меня контуры схем жизнеобеспечения...

– И ты помогал им? – удивился Цыган.

– Глава проекта велел системщикам прошить в мой мозг утилиты, принуждавшие меня к этому. В конце концов я привык. А потом стало даже интересно. Я стал больше чем человек. Не я был приставкой к комплексу, это он был продолжением меня. К тому же я помогал в опытах, был важной частью экспериментов. Как только к нему подключили живой мозг, дело пошло лучше, – из динамика донесся слабый смешок. – До этого у мозголомов ничего не получалось.

– Что не получилось, что? – почти выкрикнул Ожог. – Что они делали здесь? Моя информация верна? В этом месте создали первых контролеров?

– Здесь проводили опыты, в результате которых человек должен был превратиться в пси-оружие, – в голосе, льющемся из динамика, не было эмоций. – В суггестивный излучатель. Представьте себе, как один такой, выйдя перед боем вперед, на расстоянии превращает солдат противника в послушных марионеток... Контролеры? Я не знаю. Было землетрясение, авария, подопытные вырвались... Был большой бой, часть сбежала, некоторые остались. Они убили персонал. Все это было так давно... прошли десятилетия, я уже плохо помню.

– Что такое пси-конвертер? – спросил Ожог.

– Излучатель. Излучатель, сконструированный здесь. Главная часть эксперимента. Конвертер создали позже, уже после того, как я... – Борг ненадолго замолчал. – Вскоре после того, как я попал сюда.

– С его помощью можно уничтожить контролеров? Всех контролеров Зоны?

– Да, вероятно. Я мало интересуюсь тем, что происходит вне комплекса. Контролеров там много? Они расплодились? И откуда ты знаешь про конвертер?

– К нам попал один из ученых, когда-то работавших здесь, – сказал капитан. – Глубокий старик, к тому же сумасшедший. Он все твердил про подземелья и особую машину, импульс излучения которой, накрыв Зону, уничтожит контролеров. Он ненавидел их и одновременно любил. Странный человек.

– Это возможно, – согласился Борг. – При определенной калибровке волновой резонанс может полностью расстроить жизнедеятельность определенного вида живых организмов. Надо только провести тонкую настройку, чтобы импульс затронул только их.

– Ну так где он? – спросил Ожог. – Где конвертер? Борг посмотрел на него из своего саркофага и сказал:

– Здесь. Это я.

– Ты?! – поразилась Настька.

– Точнее, я усилитель, без которого конвертер действует лишь на очень ограниченном пространстве. Нейроны моего мозга использовали как естественный каскадный ретранслятор.

Ожог нахмурился, приглядываясь к саркофагу.

– И как тебя включать?

– Я сам делаю это, – донеслось из динамика. – Но я не уверен, что...

Цыган выступил вперед, склонившись над стеклом, сказал:

– Эй, приятель, а как насчет того, чтобы снять мое проклятие? Протестируем твою штуку?

– Проклятие? – повторил Борг. – О чем ты говоришь?

– Я убил контролера, но он успел... ну, проклясть меня. Теперь у меня аура, которая отпугивает людей. Вызывает омерзение и... – Рамир развел руками, не зная, как объяснить.

– Интересно, – сказал Борг, подумав. – Возможно, какой-то вид биоизлучения... Да, наверное, я бы мог погасить его. Видишь кабинку возле терминала? Стань в нее, я просканирую тебя.

– Ты не тем занимаешься! – Ожог положил руку на пояс, но не нашел там кобуру. Цыган усмехнулся, пятясь к будке с прозрачными стенками. От нее к терминалу и саркофагу тянулись провода.

– Командир, убить его? – прогудел Кабан. – Меня, блин, тошнит от этой рожи! – Великан покраснел, на лбу выступил пот. Ожог тоже смотрел на Цыгана с отвращением: проклятие контролера действовало на них.

– Конвертер не включали много лет, – сказал Борг. В кабинке зажегся слабый синий свет. Цыган, пригнув голову, вошел туда, повернулся к саркофагу. – Могут быть всевозможные флуктуации. Я должен проверить, не сбились ли настройки. Малейшие нарушения частоты резонанса – и пострадают не только контролеры.

Ожог скривился, плюнул себе под ноги. Он был возбужден и с трудом сдерживал ярость. Он достиг цели – и должен медлить! Правая половина лица побагровела, глаз налился кровью.

– Тогда быстрее! – крикнул он. – Проверь на нем свои настройки!

Как только Рамир отошел от них, Кабан вздохнул с облегчением.

– Гадостная какая морда, – пробормотал он, отирая пот широкой, как лопата, ладонью.

Настьке больно было глядеть на Борга – больно и почему-то стыдно. Он всегда казался ей очень сильным, всемогущим в пределах Крепости, а еще – красивым. Хотя она никогда не пыталась представить, как он выглядит, но подсознательно думала о нем как о крупном сильном мужчине... ну вот таком, как Рамир, только почему-то светловолосом и светлокожем. А в саркофаге она видела калеку-киборга с бледной рыхлой кожей.

– Я посмотрю тут? – полувопросительно сказала она, попятилась от саркофага, развернулась и медленно пошла прочь, сутулясь, опустив голову.

Кабинка негромко заурчала. Рамир выпрямился, сложил руки на груди и замер, глядя перед собой. Он сильно волновался, то хмурился, то через силу пытался улыбнуться. Левую щеку подергивало в нервном тике.

– Долго это? – спросил Цыган.

– Стой спокойно, не шевелись пару минут, если понадобится больше времени, я скажу.

Пройдя вдоль терминала, Настька заглянула в пещеру, откуда доносился непрерывный рокот. Ей было не очень интересно – но хотелось скрыть от Борга душившие ее слезы. В детстве она не задавалась вопросом, кто такой на самом деле Хозяин Крепости. Он ее друг – и этим все сказано. Позже, в интернате, когда ей было плохо, тоскливо (а такое случалось часто), Настька думала о Борге – но даже не пыталась понять, кто он. Она помнила, что он говорил с ней, открывал двери, рассказывал что-то интересное, водил по странным помещениям... Борг представлялся ей ангелом-хранителем, и этого было достаточно ее детской душе. И только сейчас она узнала правду: Борг – одинокий калека, которого заперли здесь, чтобы он работал на ученых без отдыха, не мог ни ходить, ни делать что-то руками... Она рукавом смахнула слезы. Тут везде видеокамеры, через которые он может за ней наблюдать, а ей не хотелось, чтобы Борг думал, будто она его испугалась.

Войдя в пещеру, она остановилась и задрала голову. От каменного пола поднимались три больших трубы, они изгибались, две крайних соединялись со средней, она расширялась и примыкала к огромному круглому барабану в стене. Оттуда неслось ровное мощное гудение.

– Что это? – робко спросила Настька, обходя трубы. Под барабаном стоял двигатель, от него отходили кабели, упрятанные в решетчатый металлический кожух, исчезали в стене. Рядом – железная дверь, на ней висела табличка с черепом и надпись «Опасно, высокое напряжение!».

– Газопаровая турбина, – голос Борга донесся непонятно откуда, эхо разнесло его по пещере.

Настька вздрогнула, когда сзади раздалось:

– Она дает электричество и горячую воду в трубах? Девушка обернулась – Ожог вошел в пещеру следом.

Вид у него был совсем безумный, левый глаз сверкал, губы кривились, капитан часто облизывался.

– Это геотермическая электростанция, – сказал Борг. –

Турбинный зал, эксплутационная и нагнетательная скважины, парогенератор. Частично охлажденная в парогенераторе вода идет в систему отопления комплекса, после чего сбрасывается в скважину. Трубу в том месте частично демонтировали как раз перед катастрофой, но пока что случаев затопления не было.

Ожог ухватил Настьку за руку и потянул обратно.

–. Ладно, идем, – процедил он. – Сейчас твоего дружка лечить будут. Потом скажешь Боргу, чтобы включил конвертер. Ты поняла? Поняла, я спрашиваю?

Она кивнула, закусив губу.

Когда они вернулись, синий свет в будке стал ярче. Затем он превратился в фиолетовый и немного потускнел, будто часть излучения ламп перешла в невидимую область спектра. Сверху вниз внутри кабинки побежали полосы белого света, они словно ощупывали Цыгана. Это длилось несколько секунд, потом фиолетовое сияние вокруг сталкера замерцало, высвечивая нечто вроде прилипшей к нему пленки. Рамир опустил глаза, завороженно разглядывая сиреневые огоньки, мерцающие на запястьях.

Борг сказал:

– Это визуализация излучения, влияющего на определенные участки мозга и вызывающего стойкие отрицательные эмоции.

На одном из мониторов позади саркофага бежали зеленые синусоиды, на другом извивалась красная кривая.

– Я попробую стереть его. Могут быть неприятные ощущения, терпи и не выходи. Я вызову синаптический резонанс, активное выделение нейромедиаторов... если без специальных подробностей – ты почувствуешь то, что чувствуют другие рядом с тобой, только сильнее. Постарайся сдержаться и не кинуться на кого-нибудь. Готов?

– А что, пусть кинется, – кривя рот, произнес Кабан, успевший закатать рукава куртки и громко хлопавший себя по бицепсам, будто разогревая их. – Пусть, я не против...

В гудение кабинки вплелся новый звук. Поначалу очень низкий, он становился все выше и пронзительней, вызывая вибрации где-то в солнечном сплетении. Ожог по-351 морщился, Настька закрыла уши. Кабан, казалось, ничего не слышал, он кровожадно глядел на Рамира, неторопливо потирая ладони, похожие на ковши экскаватора. Пулеметчик явно готовился открутить сталкеру голову. А звук все нарастал – и наконец перешел в визг. Кабинка мелко задрожала, зазвенел металлический настил. Рамир сжал зубы, сцепил руки на груди, лицо его, светящееся фиолетовым, стало маской отвращения и ненависти, глазные впадины превратились в темные провалы. Белые полосы стремительно бежали сверху вниз, казалось, что фигура сталкера мерцает.

– Еще немного, потерпи, – с легким беспокойством произнес Борг.

Полосы пожелтели. Цыган нагнул голову, набычившись, уставился на стоящих перед ним. Залепившая кожу пленка из фиолетовой стала кроваво-красной. Настька невольно отступила – не только лицо, вся фигура сталкера полыхала ненавистью. Его начало трясти, лицо перекосилось, Рамир дернулся вперед, чтобы выскочить из будки, но напрягся, сдерживаясь. До них отчетливо донесся скрип зубов. На руках набухли вены, лицо покраснело... Наконец, не выдержав, Рамир запрокинул голову и заорал. И тут же окутавшее сталкера алое свечение лопнуло, взорвалось мелкими брызгами.

И растворилось в воздухе.

Красная синусоида исчезла с монитора, теперь там, как и на соседнем, бежали зеленые кривые. Цыган покачнулся и упал, ударившись о стенку будки.

– Рамир! – крикнула Настька, бросаясь к нему, но Ожог схватил ее за руку. Последнюю минуту капитан о чем-то напряженно размышлял и теперь, крепко ухватив девушку за кисть, потянул к себе.

– Все прошло удачно, – бесстрастно произнес Борг.

Синий свет в кабинке погас. Рамир поднял голову, посмотрел на Настьку и долговцев, кое-как выпрямился и вышел наружу. Размял шею, глянул на свои руки, растопырив пальцы, вытянул одну перед собой – она дрожала.

– Я не чувствую никакой разницы, – сказал он.

– Зато я чувствую, – проворчал Ожог. – Всё, закончили с проверкой? Теперь включай конвертер.

– Я не уверен, что есть необходимость... – начал Борг, и тогда капитан, зарычав, дернул Настьку на себя.

– Я это предвидел! – хрипло крикнул он. – Девка дорога тебе? Включай или сверну ей шею!

Цыган дернулся было к нему, но остановился, когда Ожог сжал горло Настьки так, что она разинула рот, пытаясь вдохнуть. Капитана перекосило от ненависти, глаз стал вишнево-красным.

– Я искал способ много лет и больше не буду ждать. Рамир обернулся к стеклянному саркофагу.

– Так включай его, чего ждешь? – спросил он. – То есть – включайся сам.

Борг молчал. Ожог сжал Настьку сильнее, она захрипела, и он немного ослабил хватку. Кабан стоял рядом, слегка покачиваясь с носков на пятки и обратно, будто готовясь прыгнуть на Цыгана. Из динамика донесся тихий голос:

– Отпусти ее. Настя, ты хочешь, чтобы я включил конвертер?

Капитан прижимал ее спиной к себе, девушка почти висела в его руках. Когда Борг задал вопрос, она слабо кивнула, попыталась оттолкнуть Ожога, ухватилась за его руку, лежащую на шее, и наконец сказала:

– Контролеров ведь надо уничтожить, правда? Почему ты спрашиваешь? Разве это сложно сделать?

– Чтобы уничтожить всех контролеров, мне придется включить конвертер на максимальную мощность. Но я – усилитель, нейроны моего мозга встроены в систему, через них развивается резонанс... Пси-индукция просто убьет меня, – сказал он.

– Что... как? – секунду до Настьки доходило, потом зрачки ее расширились, и она выдохнула: – Нет, тогда не надо, я не хочу этого!

– Включай! – заорал Ожог, вновь сдавливая ее шею. Рамир помимо воли шагнул к ним, протягивая руку, и

Кабан что-то глухо прогудел, резко качнувшись вперед. На широком грубом лице его было предвкушение, бицепсы вздулись, натянув ткань рукавов. Цыган остановился. Настька трепетала, судорожно дергалась в объятиях капитана.

– Если ты убьешь ее, Боргу будет незачем включать конвертер, – облизнув пересохшие губы, сказал Рамир. Ожог широко улыбнулся, и багровая кожа на правой половине лица собралась складками.

– Ну так я сломаю ей палец, – прошипел он, свободной рукой сжимая правую ладонь девушки. – Потом еще один, еще... Вы, двое, знаете, какая это боль?

– Я знаю такую боль, которая тебе и не снилась, – произнес Борг.

– Ты здоровый взрослый мужик, она – ребенок! Она будет кричать до тех пор, пока ты не сделаешь все, что мне надо...

Настька дернулась опять, Ожог силой разжал ее мизинец, ухватился за него, и Цыган не выдержал – зарычав, бросился к долговцу.

– Кабан, убей его, – приказал тот.

Здоровяк преградил сталкеру путь, а Ожог потащил На-стьку к саркофагу. Она хрипела и мотала головой.

– Смотри! – крикнул капитан, сжимая тонкий мизинец и поднимая ее руку. – Видишь? Решай, ну!

– Не надо, не делай этого! – крикнула девушка Боргу. Ожог отстранил ее от себя, развернув вполоборота, врезал кулаком в живот, опять прижал к груди. Настька разинула рот, скорчилась, не в силах вздохнуть. Капитан зажал ей рот, девушка повисла на его согнутой руке.

– Решай! – повторил Ожог. Правый глаз его полыхал безумным огнем и выпучился так, что казалось – еще немного, и он выскочит из орбиты, черным шариком заскачет по железному полу.

Кабан ударил. Цыган увернулся, отпрыгнув, врезал пулеметчику ребром ладони по шее. Здоровяк, кажется, даже не заметил этого.

Лихорадочно расстегивая ремень и бросая вокруг быстрые взгляды, Рамир стал медленно отступать. Сзади саркофаг, его нельзя задеть – Борг должен включиться и уничтожить всех контролеров, тут Цыган был заодно с Ожогом. Если бы тот не вел себя как идиот, не стал бы угрожать, что покалечит Настю, они могли бы столковаться и действовать сообща, но теперь... Кабан слишком ненавидит сталкера, с ним не договориться.

Из динамика донесся голос Борга:

– Хорошо, я все сделаю. Отпусти ее.

– Начинай, и тогда решу, что делать с твоей... – Ожог замолчал. Черный глаз шевельнулся, прищурившись, капитан уставился куда-то вбок. Из-за ярко горящего прожектора выступил силуэт с двустволкой. – Опять ты... – процедил капитан. – Жарик тебя не остановил?

Лесник прижимал приклад к плечу, глядя на долговца через мушку. Он хромал, на щеке была рана, от засохшей крови борода слиплась в жесткие темные сосульки. Сделав еще один шаг, он медленно произнес:

– Отпусти ее. Я не позволю включить эту штуку. Две пули размажут твой череп по всей пещере.

Кабан тем временем медленно наступал на Цыгана. Впереди был голый каменный пол, там как на ринге, помочь самому себе нечем, а Рамир знал: в честном бою против Кабана ему не выстоять. Рамир высокий и широкоплечий, но долговец почти на две головы выше и раза в полтора шире. Бицепсы не вмещались в рукава, шея как ствол старого дуба...

Ослабив хватку, Ожог спросил:

– Как ты прошел с оружием?

Он не собирался отпускать Настьку даже под прицелом, но она вдруг яростно дернулась, врезав локтем ему по ребрам, вывернулась и отбежала к саркофагу. Проводив ее взглядом, капитан добавил, обращаясь к Леснику:

– Там же автоматическая дверь.

– Необязательно входить через дверь, – ответил сталкер, медленно приближаясь к нему. – В этих пещерах искусственная вентиляция, решетки там ржавые. Отойди. В тот угол – быстро, ну!

Ожог попятился, не сводя с него взгляда.

– Дальше, – велел Лесник.

Настька остановилась возле саркофага. Неподвижный Борг смотрел на нее единственным глазом. Слабо улыбнувшись, она повернулась, испуганно поглядела в напряженное лицо Лесника – оно показалось ей совсем чужим. Капитан, отступив еще на пару шагов, сказал:

– Почему ты не хочешь, чтобы контролеры исчезли? Ведь ты же сталкер. Знаешь, что они делают с людьми. Почему...

– Потому что они – часть большого равновесия Зоны, – сказал Лесник. – Потому что вы нарушите его, уничтожив один из местных видов. Потому что... – Он замолчал ненадолго и добавил: – Потому что я люблю Зону такой, какая она есть. Поэтому надо убить Борга. – Повернувшись, Лесник опустил ружье ниже и прицелился в голову человека в саркофаге.

Кабан целиком сосредоточился на ненавистном Цыгане, его куцых мозгов не хватало на то, чтобы обращать внимание еще на что-то. Не замечая Лесника с ружьем, он прыгнул вперед, выбросив перед собой мощную руку. Ра-мир едва успел отклониться, сделал шаг в сторону. Краем глаза он видел, что в пещере появился Лесник, но сейчас было не до того. Он опять шагнул назад, услышал тихий плеск, скосил глаза – и бросился к проему в стене.

Лесник выстрелил из одного ствола.

– Нет! – крикнула Настька, бросаясь к нему. Пуля пробила бедро, она пошатнулась, схватилась за рану. Потекла кровь, нога подогнулась, девушка упала, но тут же вскочила, заслоняя собой саркофаг. Прижала ладони к ране, потом широко раскинула измазанные в крови руки.

– Не трогай его!

– Отойди, – сказал Лесник, целясь ей в грудь. – Или убью обоих.

Всхлипывая от боли, она стояла на месте. Сталкер набычился, палец на втором крючке напрягся – но он не выстрелил.

– Отойди, – повторил Лесник. На выпуклом лбу его выступил пот, руки задрожали. Он пытался – и не мог убить ее.

Застучали шаги, сзади раздалось полное ненависти шипение, в котором не осталось ничего человеческого. Развернувшись, Лесник выстрелил – и попал Ожогу в плечо.

Пуля вылетела сзади, со звоном упала на металлический настил. Вытянув руки, капитан налетел на сталкера и повалил его.

* * *

Рамир едва успел увернуться от следующего выпада, Кабан все же задел его, в голове загудело. Когда Цыган ударил в ответ, противник легко отбил его руку – но сталкер левой заехал ему в живот. Долговец слегка согнулся, пробурчал что-то и отступил на шаг. Рамир тоже попятился, потряс кистью.

Они попали в круглую пещеру с прямыми каменными стенами, вдоль которых тянулись металлические штанги. На середине был огороженный низкой оградкой зев скважины, к нему с потолка протянулась вертикальная труба. Она заканчивалась на высоте человеческого роста, вниз лился поток воды. Под стеной лежали металлические кольца жесткости, размонтированные части трубы и элементы железного колпака-полусферы, когда-то накрывавшего отверстие. Труба была куда шире дыры – и если напор увеличится, вода станет захлестывать скважину.

Цыган пятился, Кабан шел за ним, сжимая и разжимая кулаки.

– Думал, тебя еще в «Пьяной плоти» пристрелили, – пророкотал он.

– Прослышал, а? – откликнулся Рамир. – Вы ведь уже долго в Могильнике, значит, последних новостей не знаешь?

– Каких еще новостей?

– Я тогда троих убил. Лося и тех, кто с ним был. Все твои дружки мертвы, не только Ржавый.

Этим враньем он хотел вывести великана из себя, но не преуспел – тот лишь пожал могучими плечами, продолжая медленно наступать на Цыгана.

– Не дружки они мне. Вот Ржавый – тот справный командир был. Такое прощать нельзя!

Все же этим разговором Рамир немного отвлек долгов-ца. Пока они говорили, сталкер расстегнул ремень и теперь одним движением выдернул его. Пальцем он проверил остроту заточки на пряжке. После неудачной попытки выбраться из клетки бюреров та затупилась, но была еще пригодна для того, чтобы распороть чью-нибудь шею.

Падающий из трубы в отверстие поток будто пульсировал: то становился шире – тогда рокот усиливался, то сужался. Эхо разносило плеск по пещере, звуковой прибой накатывал, ударялся о каменные стены и отступал. Над скважиной поднимался едва заметный пар. Рамир наполовину обошел ее, они с Кабаном остановились боком к ограждению, состоявшему из железных прутьев и приваренной поверх трубы. Концы некоторых прутьев отошли от нее – долговец ухватился за один, крякнув, широко расставил ноги, поднатужился, рванул и с хрустом выломал железную палку. Рамир поморщился, наблюдая за ним. Ну и кабан этот Кабан! Сильнее Жарика, сильнее всех людей, которых сталкер встречал в жизни...

Отламывая прут, пулеметчик качнулся назад, и Рамир бросился на него. Он вспрыгнул на ограждение, сделал несколько семенящих шагов, оттолкнувшись, наскочил на Кабана сбоку. Повис, просунув руку под подбородок, сдавил горло, задрал голову – и полоснул заточкой по шее.

Кабан не издал ни звука, лишь присел еще ниже и взмахнул рукой. Железный прут врезал Цыгану по темени. В глазах сверкнуло, руки разжались сами собой, и он свалился на пол.

Его спасло только то, что удар пришелся вскользь – прут проехался по черепу, едва не содрав ухо. Откатившись, Цыган кое-как встал. Кабан медленно повернулся, держась за шею. Заточка прорезала кожу, но не горло, крови было много, хотя рана – вряд ли опасная.

Кабан стал вести себя осторожнее. Вытянув руки, он медленно пошел на врага. Рамир ждал, пригнувшись. Его тошнило, качало из стороны в сторону, перед глазами летали белые мушки – сотрясение мозга, не иначе. Главное – не подпустить великана близко, если тот сумеет еще раз огреть прутом по голове или сжать в своих кабаньих объятиях – конец Цыгану. Хотя прут короткий, Кабану надо подойти близко, чтобы ударить... Вот он это и пытается сделать, зная, что у противника нет оружия для дистанционного нападения... Нет? А вот и есть!

Когда долговец сделал еще шаг, Цыган хлестнул его по лицу, перехватив ремень за конец. Пряжка острым ребром вонзилась в бровь, продрала ее, опустившись, прорвала веко и глазное яблоко. Кабан взревел – дико, яростно, – занес прут и бросился на Рамира. Тот нагнулся, прикрываясь руками. Пулеметчик налетел на него, железная палка опустилась на плечо, кость хрустнула, мир вспыхнул тысячами кровавых огней. Кабан толкнул его грудью – Рамир уперся спиной в ограждение. Нога соскользнула, он повалился на пол, цепляясь за прутья. Долговец, подвывая от боли, пнул его огромным ботинком. По лицу великана стекало что-то желто-красно-белое, будто яичница пополам с кровью. Цыган обеими руками схватил его ногу и сжал зубы на икре, куда Кабана укусил призрак. Долговец вцепился в волосы Рамира, отодрал его от своей ноги и приподнял. В шее хрустнули позвонки. Сталкер лег спиной на ограждение, ногами пихнул великана. Тот отклонился назад, взмахнув руками, упустил прут. Через левую щеку его от глазной впадины пролегла дорожка слизи, из рассеченной брови текла кровь. Вращая мутным от боли правым глазом, Кабан шагнул к Рамиру.

Тот перевел дыхание, поднялся. Ему казалось, что с правого плеча сняли кожу и поливают обнажившиеся мышцы соляной кислотой. Ключица наверняка треснула – как теперь драться? А может, кость все же цела, просто удар железной дубинкой повредил сухожилия, потому такая боль... Но сотрясение мозга он точно получил: тошнило, пещера качалась.

Рокот воды стал громче, напор усилился, пар над скважиной сгустился. Сталкер не стал ждать, когда Кабан дойдет до него, закричал и бросился вперед, нагнувшись. Пулеметчик встретил его прямым ударом в голову, Рамир упал, но успел погрузить руку с пряжкой в живот Кабана.

Могучие брюшные мышцы оказалось не так-то просто пробить – прорезав ткань, кожу и верхний слой мышечных волокон, пряжка соскользнула. Цыган повалился на четвереньки, на затылок ему опустился пудовый кулак. Он до крови прикусил язык, ткнувшись в пол, навалился на ноги Кабана, обхватил их руками. Пулеметчик упал через него, ударился лбом о перила, приподнялся. Бьющий из скважины пар окутал их.

Мужчину оценивают по силе его врагов. Рамир знал это. Но в то мгновение, когда Кабан начал душить его, он понял кое-что еще: этот враг сильнее. Его не победить.

Лесник скинул Ожога, схватил разряженное ружье за приклад и ударил, но капитан успел увернуться. Сталкер был силен – а Ожог проворен, увертлив. И быстр, как змея.

Настька прижала ладонь к ране, закусив губу, поковыляла к саркофагу, но не дошла – упала в метре от него. Зарыдав, поползла, ухватилась за одну из штанг-подпорок, приподнялась, прижалась к стеклянной стенке. Нога пульсировала болью, из-под пальцев сочилась кровь.

– Настя, – произнес голос из динамика на пульте. Она повернула голову – лицо Борга было совсем рядом. Страшное, изуродованное... Лицо единственного друга, который был в ее короткой, полной несчастий жизни.

– Тебе больно?

– Да. – Она не знала, что сказать еще. – Да. Но тебе там... наверное, тебе еще больнее?

Сзади донесся звук удара, что-то промычал Лесник, застучали подошвы по железу. Она не оборачивалась.

– Оставайся со мной, – прошептал Борг. До сих пор он не шевелился, лишь зрачок двигался, а сейчас единственная рука приподнялась, и пальцы коснулись толстого стекла, будто хотели погладить приникшее с другой стороны лицо. – Не уходи опять, останься. Тогда ты исчезла, и я был один, очень долго. Останься в этот раз. Я покажу тебе другие уровни. Тут много этажей, много интересного. Коридоры, естественные ходы, как паутина, на километры вокруг, там живут странные существа, но ты будешь в безопасности, я защищу тебя. В моем распоряжении еще много роботов. Целый мир, Настя, под Зоной – целый мир. Геотермальная станция будет снабжать энергией, в кладовых продукты... Не уходи. Наверху тебе плохо. Здесь я буду беречь тебя, защищать, как раньше.

Она слушала его – и плакала, вытирала слезы, а они текли опять, падали на саркофаг. Они глядели друг на друга сквозь стекло. Она покинула Могильник много лет назад, и все же до сих пор Борг оставался для Насти самым близким существом на свете – он был ближе к ней, чем воздух в ее груди, ближе, чем кровь в ее сердце. Но они не могли коснуться друг друга. Борг что-то еще шептал, просил ее остаться, она не слушала и тоже шептала:

– Я не могу, не могу. Там с