Когда-нибудь, быть может, вступишь ты

На путь домой, на Млечную Дорогу.

****
Мы давно упустили шансы
На успех. Наши карты биты.
И растрачены все финансы,
И проедены все кредиты.

Остаются, дымясь за нами,
Нами созданные руины
И горит земля под ногами.
Путь к себе оказался длинным

И запутанным. Время вышло.
День наш завтрашний - стал вчерашним.
Наша музыка, еле слышно,
Вслед звучит - похоронным маршем.

От грехов мы черны, как в саже
И когда подведём итоги –
Снег забвения трауром ляжет
На все пройденные дороги

***

Застряв дырявой лодкой на мели
жилищем став для крабов и ракушек
Смотрю, как в даль уходят корабли
гудки их глуше

и глуше - но слышны издалека
Суда прочны и все - в прекрасной форме
а мой каркас и битые бока
обречены, при первом зимнем шторме

исчезнуть, окончательно, на дне
следов не обнаружат по весне

У жизни не попросишь рубль взаймы,
Что б после жить на ренту с оборота.
Грядёт зима, но есть родное что-то
И в ледяном дыхании зимы.

Так выпьем же, дружок, на посошок
Не так страшна зима, как нам малюют.
Блаженны те, кто здесь перезимуют
И смогут подвести зиме итог

Зима на севере

Насколько лучше перезимовать
На севере, чем на коварном юге,

Где ни зимы порядочной, ни вьюги

Не отыскать.

По сводкам там опять

Туман и слякоть: При такой погоде

И на душе - промозглость, дрянь и гарь

И декабрю невнятному, приходит

На смену - недоделанный январь

Очарованье северной зимы!

Мороз и солнце. Снежные отрепья

Сверкают чистотой. Немеем мы

Порою, от её великолепья.

А у реки теперь безлюдно днём.

Разносятся шаги весёлым хрустом,

Деревья здесь разросшиеся густо,

Покрыты серебром...

Нет, хрусталём!

И кажется: Дотронешься до них -

Они, тотчас, рассыплются со звоном.

Парк опустел и до весны затих,

На откуп сдан - картавящим воронам.

Прийти домой, замёрзшим, в поздний час ,

Взяв Пушкина - читать с любого места,

И сделать ветру зимнему наказ:

"Из Моцарта нам что-нибудь, Маэстро!

***
Мы снова увидимся скоро,

Наотмашь, как бритвой по вене –

Отрезав вчерашние ссоры,

И всё остальное – до фени.
Разлуки и не было будто,

И вся наша сдержанность, где же?
Опомнившись, через минуту,
Ты спрячешь и радость, и нежность.
И нежности этой в отместку –

Ты снова меня огорошишь

И скажешь, какую-то резкость,

О будущем нашем и прошлом.
И кто тебя создал такую?

Чем ты, пред собой виновата?

Позволь, я тебя поцелую,

Прощаясь с тобой, как когда- то.
И дальше – своею дорогой

Пойду я. И словно бы легче:

Ну, вот, поболтали, немного.

И ладно, до встречи, до встречи…

***

Невмоготу мне. Я в поту –

пытаюсь в жизни разобраться;

Быть может, лет тому, как двадцать

Дорогу выбрал я не ту?

Быть может, помыслы не те,

Меня вели дорогой этой,

Где вечно не хватало света,

Где привыкаешь к темноте?

Я не пеняю на среду,

за то, что пью, ругаюсь матом;

Среда - она не виновата,

В той жизни, что я здесь веду.

Ту би, ор нот ту би ... ай ду

Найти простой и верный способ,

решить проклятые вопросы,

в белогорячечном бреду...

****

Десять часов. Вечер. Лето на переломе.

Даже после заката не отпускает зной

И ничего больше не ощущаешь, кроме

Истощения нервов, чёрной тоски густой.

Всюду – огни рекламы и не вздохнуть, ни охнуть!

Толп наводнение праздных; музыка, визг и смех

Мутным текут потоком - пьянство, жратва, похоть

Неисчерпаем праздник – хватит, с лихвой, на всех.

Страхи везде, всюду. Словно менты, в засаде.

Смрад подворотен темных. Жирные фонари.

Гопники бьют кого-то. Ржут этой шутке бляди.

Город берёт за горло и говорит «Умри»!

Городской сумасшедший - рубит воздух рукою

Что-то бормочет, будто, репетируя речь

Перед Всевышним, или, перед самим собою.

Десять часов. Вечер остывает, как печь

Десять часов. Можно выпить чашечку кофе

В летнем кафе, открытом. Впитывать аромат

Вечера. Безнадёжно - любоваться на профиль

Дамы, сидящей рядом. И наблюдать распад

Жизни, жары, лета, что искусало печень

Выжгло напалмом память, искорёжило мозг.

Перетерпи пекло. Скоро должно стать легче.
День середины лета – как разводной мост.

кризис возраста и жанра

Проклятие чудовищной жары:
Как из парной - в парную ты, разбитым
Придёшь домой, а там - как «мессершмидты»
Ночами донимают комары.

Мозг выжат, словно губка. Пусто в нём.

Заброшены дела, стихи и книги,

Лишившись и подобия интриги,

Такая жизнь - гори она огнём -

Не радует. Её заполонили

Безделье, болтовня и алкоголь

Душа покрыта толстым слоем пыли

И атакует головная боль.

Уездный город С. Июль. Жара.

Стандартный вид домов многоэтажных.

В одном из них жил некто и однажды,

Его накрыла жуткая хандра.