Неосознанная тяга к воровству

О том, что некоторые люди страдают болезненным стремлением «прихватить то, что плохо лежит», слышали многие. Психиатры эту навязчивую страсть называют клептоманией.

А «навязчивая и болезненная страсть» – потому, что страдающие этим недугом люди, совершая кражу, абсолютно никаких корыстных целей не преследуют. А когда их ловят с поличным, они, понимая предосудительность своих деяний, испытывают мучительный стыд и глубокое раскаяние, а затем в очередной раз совершают унижающий их достоинство поступок.

Обычно кража является импульсивным действием, которое можно сравнить с выбросом из парового котла через клапан лишней энергии. Но в то же время иногда кража, словно военная операция, тщательно планируется.

Чаще всего похищенный предмет какой-то особой ценностью даже не обладает. В этом случае удовлетворение клептоману приносит не сам предмет, а процесс его хищения. Он испытывает неимоверное удовольствие от риска, который присутствует в самом акте воровства, а если кража удалась, он получает еще одну порцию удовольствия.

Казалось бы, коль клептомания – это болезнь, то любой врач-психиатр без особого труда отличит клептомана от настоящего вора, который в случае неудачи может преспокойно заявить, что он никакой не преступник, а всего лишь больной человек.

Однако это далеко не так. Потому что наличие у человека болезненной страсти к воровству даже опытным психиатрам порой очень сложно доказать.

Известно немало случаев, когда человек после совершенной кражи, на которой он попался, начинал всех уверять, что случилось это спонтанно, и он сам не может найти объяснение своим действиям. И ему нередко верили.

Так, одна сотрудница библиотеки регулярно воровала у своих коллег небольшие суммы денег. Когда же ее уличили в воровстве, она тут же заявила, что страдает клептоманией. Но ее доводу никто не поверил.

К тому же, в отличие от профессиональных воров, каждая кража приносит клептоману неимоверные душевные муки, так как в большинстве случаев они являются честными людьми, которые, увы, не воровать не могут.

Весьма разнообразно отношение клептоманов к украденным вещам: иногда украденные вещи, словно реликвии, хранят, иногда – тайно возвращают их законным владельцам.

Например, Генрих IV возвращал украденные предметы, издеваясь над одураченными приближенными.

В психиатрии известен случай, когда клептоман специализировался на мужских меховых шапках, которых при обыске в его квартире нашли несколько десятков. Он их складировал, разглядывал, но ни одной не продал, объяснив это тем, что у него «хорошая зарплата».

Воровство – процесс, требующий значительного нервного напряжения, а значит, и немалых нагрузок на психику. Поэтому клептоманы удовлетворяют свою страсть периодически. Промежутки же между кражами у них, вероятно, заполнены воспоминаниями об удачных «операциях», которые и приносят им в это время своеобразный «кайф».

В зависимости от продолжительности этого болезненного состояния выделяют формы клептомании.

К первой группе относятся больные, у которых после одной-двух краж синдром на долгое время угасает.

Вторая группа включает тех клептоманов, у которых затянувшееся воровство перемежается долгими периодами «бездеятельной» жизни.

Представители же третьей группы – это хронические клептоманы, для которых воровство – это форма существования.

Что лежит в основе клептомании? Убедительно ответить на этот вопрос психиатры пока не могут. Хотя большинство из них считает, что связано оно со сбоем в механизмах волевого контроля над своими поступками или влечениями. Человека что-то заставляет совершить кражу, и он не в состоянии оказать этому «что-то» сопротивления.

Медики выделяют целый букет болезненных влечений: стремление к бродяжничеству, страсть к поджиганию, или пироманию, булимию – страсть к перееданию. И если большинство этих влечений «завязаны» на определенных инстинктах, то пироманию, как и клептоманию, ими объяснить довольно сложно.

Нередко клептоманию сравнивают с болезненным влечением к азартным играм. Действительно, в том и другом случае человек получает удовольствие от риска, от игры с ситуацией, от адреналиновой волны, которая захлестывает его в процессе воровства.

Некоторые психиатры связывают клептоманию с сексуальными отклонениями. Так, они считают, что сам акт воровства приносит клептоману определенное удовлетворение и, соответственно, усиливает сексуальную страсть. Кроме того, в самом процессе хищения в широком смысле этого слова осуществляется обладание, что, безусловно, в определенной степени может быть связано и с сексуальными желаниями.

Следует отметить, что клептомания довольно трудно излечивается. Порой для этого требуются годы. Но даже в этом случае положительный результат не гарантирован.

ЖУЖЖАНИЕ И МУЗЫКА В ГОЛОВЕ

Этот странный синдром получил название «гул Таоса». Люди, подверженные его воздействию, отмечают необычные акустические эффекты как раз в том диапазоне, в котором слуховая система воспринимает звуки – от 20 до 20 000 герц.

Те, кто испытал его воздействие, описывают звук как низкий, пульсирующий и гнетущий. Для многих он был похож на шум, издаваемый работающим на холостом ходу двигателем.

И хотя ученые провели детальное исследование этого эффекта, выяснить источник странных звуков так и не удалось.

Одна из жертв синдрома свои ощущения описывает следующим образом: «Это – настоящая пытка. Иногда мне просто хочется закричать. У меня в ушах все время стоит такой шум, словно где-то рядом работает дизельная машина».

Другая женщина слышит непонятные звуки в своей квартире. Они напоминают жужжание пчелиного роя. При этом остальные жильцы дома жужжания не слышат.

Для объяснения странного эффекта выдвигаются самые разные версии. Одни специалисты связывают шумовые эффекты с высоковольтными линиями, другие – с электрическими приборами, третьи – с проблемами в собственных ушах. Но есть и такие, кто приписывает шумовые эффекты полтергейсту.

Специалист по звуковым эффектам Дэвид Бэйгули считает, что третья часть случаев может быть связана с работой холодильника, промышленного вентилятора или еще какого-нибудь тяжелого агрегата на ближайшем промышленном предприятии. Но остальные случаи остаются без объяснений.

Роберт Шуман заявлял, что писал музыку под диктовку призрака Шуберта

Возможно, слуховой аппарат у страдающих от звона с годами становится чересчур восприимчивым и чувствительным к слабым звукам. В результате люди реагирует на такие шумы, которые раньше оставались бы для них незамеченными.

А вот пожилую мисс Стюарт из Калифорнии мучила другая проблема: в ее голове звучала музыка. Однажды ночью после небольшого землетрясения она услышала, как в ее голове зазвучала грустная песня ее юности.

Причем песня не просто прозвучала, а раз за разом повторялась в течение многих часов. Под звуки этой мелодии женщина уснула. Но утром она снова услышала в своей голове знакомые звуки.

Со временем песенный репертуар расширился. При этом, как и в первый раз, «концерт» продолжался по несколько часов кряду. И звук настолько хорошо был слышен, словно мисс Стюарт находилась в концертном зале.

В конце концов не выдержав столь изощренной «пытки», Стюарт обратилась к врачу. Но ее рассказ доктора совсем не удивил. Он сообщил пациентке, что она страдает от редкого расстройства психики – музыкальных галлюцинаций. И что не она одна может слушать музыку, которой на самом деле нет.

Большинство из тех, у кого в голове прячется целая фонотека, – люди пожилого возраста. В их «музыкальных архивах» есть итальянские оперы, гимны, джазовая музыка или популярные эстрадные мелодии.

Некоторые особого дискомфорта от «музыки в голове» не испытывают. Но их, единицы. Подавляющее большинство страдальцев от этого наваждения пытаются самыми разными способами избавиться: засовывают в уши вату или спят с подушкой на голове. Но, конечно же, это не помогает.

Можно было бы подумать, что музыкальные галлюцинации, как и «гул Таоса», – новый синдром, характерный для нашего времени. Но оказывается, что оркестры и ансамбли поселялись в людских головах с давних времен. Например, это явление в конце жизни отметил и знаменитый композитор Роберт Шуман: он заявлял, что писал музыку под диктовку призрака Шуберта.

Однако до последнего времени «музыкальные» галлюцинации рассматривались медиками как явления, сопутствующие старости, глухоте, опухолям мозга, передозировке лекарств и т. д.

И лишь в 1998 году в одной из японских психиатрических больниц впервые было проведено массовое исследование этого феномена. В результате было установлено, что музыка звучала в голове 6 из 3 тысяч 678 пациентов. Впрочем, говорить об объективности этих результатов сложно, поскольку все пациенты страдали серьезными болезнями психики.

Но эксперимент интересен даже не своими статистическими данными, а тем, что японские психиатры пытались выяснить механизм появления музыкальных галлюцинаций.

Специалистам известно, что мозг человека пропускает музыку через уникальную сеть нейронов. Сначала звуки на «пороге» в мозг активизируют область около ушей, называемую слуховой корой, которая начинает обрабатывать звуки на самом общем уровне. Затем слуховая кора передает обработанные сигналы другим областям, которые узнают более сложные особенности музыки.

Так вот, в сети нейронов слуховой коры могут возникнуть сбои, но при этом они не скажутся на работе других областей мозга.

Значительный объем исследований в этом направлении провел английский ученый Тимоти Гриффитс, который изучил шестерых пожилых человек, у которых музыкальные галлюцинации появились вслед за глухотой.

Томография мозга этих пациентов показала, что несколько областей в нем во время музыкальных галлюцинаций активизировались. Причем наблюдались почти те же самые явления, что и у здоровых людей, которые слушают музыку. Правда, при этом активизируются только те части мозга, которые отвечают за превращение простых звуков в сложную музыку, первичная же слуховая кора в этом случае «молчит».

Основываясь на полученных результатах, Гриффитс предположил, что при определенных заболеваниях те области мозга, которые обрабатывают музыку, постоянно ищут образцы в сигналах, поступающих от ушей. А так как эти области нуждаются в музыке, они усиливают мелодичные звуки, поступающие извне, одновременно сводя к минимуму посторонние шумы.

Когда никаких звуков в мозг не поступает, соответствующие его области, погружаясь в воспоминания, пытаются зацепиться за случайные импульсы и сигналы, чтобы создать из них некую музыкальную структуру. И найденные в архиве памяти несколько связанных в единое целое нот неожиданно превращаются в мелодию юности.

У здорового человека возникшая песня вскоре заглушается потоком постоянно поступающей информации. А вот у людей, лишенных слуха, такого потока нет, поэтому музыкальные произведения они могут слушать часами, не имея возможности от них избавиться.

Правда, этой гипотезой довольно сложно объяснить случай с мисс Стюарт.

А вообще, как показывает статистика, у женщин музыка играет в голове чаще, чем у мужчин. Причем в двух третях случаев пожилым людям слышится религиозная музыка.

ИЗЛИШНЕ ЭНЕРГИЧНЫЕ БОЛЬНЫЕ

В 1885 году французский невропатолог Жорж-Жиль де ла Туретт описал заболевание, которое остается удивительным и по сегодняшний день. Этой болезни свойственны неконтролируемые всплески нервной энергии, чрезмерная подвижность, все виды физических и голосовых тиков.

Заболевание, как правило, развивается в возрасте от двух до пятнадцати лет и может вначале проявляться в частом моргании или слабых лицевых тиках. Но, появившись, оно вскоре вызывает множественные непроизвольные тики, дергающие лицо, конечности и распространяющиеся по всему телу.

Французский невропатолог Жорж-Жиль де ла Туретт

При этой болезни появляется голосовой эквивалент мышечных тиков – фырканье, мычание, оглушительные выкрики. Многие больные испытывают настоятельную необходимость говорить или писать неприличные слова и делать непристойные жесты. Болезнь также может заставлять их передразнивать речь и движения других людей, быстро повторять фразы, трогать вещи, подсчитывать и пересчитывать и, что более серьезно, наносить себе увечья.

Заболевание в большинстве случаев длится всю жизнь и может менять свои формы. Например, один вид тиков исчезает, но на смену ему вскоре приходит другой. Больные в состоянии волевым усилием контролировать себя, но только временно.

Несмотря на то что в конце XIX века синдром Туаретто был признан болезнью, причины его возникновения остаются по-прежнему неизвестными.

Психоаналитики, и в их числе Зигмунд Фрейд, предположили, что это заболевание – одна из форм истерии, вызванная подавлением полового влечения.

В 1961 году французский врач Сено сообщил о случае, когда синдром Туаретто был подавлен галоперидолом – лекарством, применявшимся при лечении шизофрении. Дальнейшие исследования показали, что использование этого препарата в 90 процентах случаев дает положительные результаты.

Ученые обнаружили, что болезнь обусловлена не психологическими, а нейрохимическими нарушениями: она вызывается переизбытком особого вещества (нейротрансмитера допамина или повышенной чувствительностью к нему), которое химическим путем вырабатывается в мозге. Также есть некоторые доказательства того, что болезнь передается генетически: известен случай, когда синдрому Туаретто были подвержены шесть поколений одной семьи.

Что же касается статистики этого заболевания, то с 1885 по 1965 год в мире было зарегистрировано лишь 50 случаев синдрома Туаретто. К 1970 году описано еще около 200 пациентов (из них 132 наблюдения принадлежат психиатрам).

В последующие годы было зарегистрировано еще около 1000 детей и подростков с этой болезнью. В монографии по этой проблеме, принадлежащей Г.Г. Шанько (1979), даются описания 45 больных. А в наиболее обобщающем американском руководстве говорится о 250 пациентах (145 из них описывают четыре американских автора более или менее подробно). Чехословацкий специалист Зденка Валкова рассказывает о 30 случаях заболевания детей и подростков.

По-видимому, это расстройство в конце XX столетия стало встречаться намного чаще, чем прежде, да и литературы по этому расстройству стало значительно больше: например, в монографии Артура В. Шапиро в соавторстве (1978) приводится около 400 североамериканских и западноевропейских источников.

Существует Международная ассоциация больных болезнью Жиля де ля Туретта: в 1978 году в нее входило около 300 больных из Северной Америки, Бельгии, Малайзии и некоторых других стран. Под эгидой указанной ассоциации выпускается специальный журнал и проводятся (особенно в США) интенсивные исследования этой болезни.