Образ тела и материнский перенос

Пациенты чувствуют вину и тревогу по поводу на­ учения контролировать свои внутренние органы, или даже расслаблять свои мышцы, потому что в своей бессознательной схеме вещей органы, такие как их сердца, находились под особой заботой Бога (или судьбы, врача, больницы и т.п.), которые га­ рантировали их выживание. Это иллюстрируется обычно разделяемой теорией сна, а именно, что Бог вызывает сон, унося душу, которую Он может, по своей благости, возвращать нам на следующее утро. Эта теория сна является переносом материнского образа, для которого резервируются дающие жизнь силы, а также власть осуществлять уход. Эта тео­ рия является повсеместно разделяемой и включен­ в закон; она означает, в действительности, что

мы не владеем своей жизнью и поэтому не имеем права совершать самоубийство. Все базисные жиз­ необеспечивающие функции осуществляются под

366

воздействием такой привилегии, как это имело место.

Такой опыт имеет свои корни в младенчестве, и даже в филогенезе, ибо определенные новорожден­ ные млекопитающие не смогут жить и умрут, если не будут постоянно облизываться своей матерью (Lehman, 1961). Оставленные новорожденные мле­ копитающие умирают, иногда даже тогда, когда ста­ новится доступен материнский заместитель, если была достигнута личная привязанность (констант­ ность объекта) и такой объект утрачивается (Van

1973). Человеческий младенец яв­ ляется, конечно же, крайне уязвимым, и мы можем сказать, что новорожденный разрушит себя, если не будет спасен матерью. Многое из теоретизиро­ вания Мелани Кляйн по поводу ранних деструк­ тивных импульсов ребенка может быть понято в этом свете. Ранний материнский уход воспринима­ ется как позволение жить.

Когда пациентам с биологической обратной свя­ зью говорилось, что они могут научиться контро­ лировать свои автономные функции, некоторые из них испытывали страхи, что принятие на себя та­ ких материнских прерогатив заставит их разрушить себя. Конечно, даже умирание переживается как регулируемое матерью, которая забирает назад сво­ его ребенка (например, мать-земля или тема бого­ матери). Уместно снова напомнить себе о том, что эта область вовлечена в "экспрессивный" аспект аффектов, потому что эмоции сходным образом переживаются как истекающие от объекта, и идеи об "управлении" ими и использовании их в каче­ стве сигналов также воспринимаются многими па­ циентами как запретные (Krystal, Таким об­ разом, эти две области расстройства — одна в сфе-

— травма 367

ре аффектов, а вторая в сфере Я и объектных и саморепрезентаций имеют свой общий знамена­ тель в рассматриваемых нами исторических источ­ никах.

Данная связь идет еще глубже. Эти пациенты часто имеют следующее определение любви, осно­ ванное на фантазии: "Если вы любите меня, вы всегда будете обо мне заботиться и всегда будете обеспечивать мое благоденствие". Они не только переживают свои чувства как истекающие (emanating) от объекта, который несет за них пол­ ную ответственность, но даже еще более осложня­ ли эту конструкцию: "Всегда, когда они чувствуют себя плохо, они заключают, что они нелюбимы и отвергаемы объектом любви. Они становятся убеж­ дены, что либо объект является плохим и опас­ ным, либо они сами плохи и наказываемы. Их ярость по поводу такой "несправедливости", по- видимому, направляется либо против объекта, либо против себя. Эти проблемы, конечно, содействуют проблемам ранних агрессивных переносов, упоми­ навшимся ранее. Однако, так как все плохие чув­ ства пациента являются виной и ответственностью объекта, то именно объект любви, а не пациент, заставляет пациента чувствовать себя лучше.

Бихевиористы проглядели эту проблему, потому что она представляет собой, по большей части, бес­ сознательные фантазии, выявляемые через анализ переносов и характерологических паттернов. Соглас­ но бихевиористам, одно из препятствий в приобре­ тении сознательного волевого контроля в отноше­ нии внутренних органов заключается в отсутствии

(proprioception), которое излечи­ вается аппаратом биологической обратной связи (Stoyva, 1970; DiCara, 1972) (biofeedback apparatus).

368 Г

Но, к их чести, бихевиористы задавались вопросом о границах сознательного контроля нашего Я, а так­ же о границах самой концепции волевого акта. В содержательном обзоре проблем волевого акта Кимбл и Перлмьютер (1970) указали на узость и неадекватность точки зрения академической психо­ логии на волевой акт как на равнозначный созна­ тельной намеренности. Они предлагали исследовать развитие, инициацию и контроль волевых актов. Имплицитно входящей в оперантное кондициони­ рование является концепция, что организм будет склонен повторять действия, которые приносят ему приятные последствия (награды); это понятие пред­ полагает более широкую концепцию мотивации, которая выходит за пределы сознания или причины

Взглядам бихевиористов, однако, не хватает пси­ хоаналитической концепции функционирования психики в состоянии конфликта. Поэтому они упус­ кают главную точку интереса для нас: что воля, намерение или мотивация могут встречать про­

тиводействие вследствие мотиваций и интересов, действующих в противоположном направлении. Вот почему они не замечали тех трудностей, с ко­ торыми внутри себя сталкиваются субъекты при

расширении границ своего сознаваемого функцио­ нирования, то есть при попытке интегрировать от­ чужденные части себя.

Бихевиористы, исследующие произвольный кон­ троль внутренних состояний, получили большое количество данных, говорящих о том, что обычно

' Имеет место аналогичное усилие по пересмотру психоаналити­ ческих концепций волевого акта мотивации, в особенности в ра­ боте Г.Клейн (1970) и Холта (1976). Для обзора смотрите работу Сантостефано (1977).

Часть вторая— травма 369

принимаемые границы сознательного контроля ав­ томатического функционирования не обусловлены абсолютными анатомическими ограничениями. Нижеследующее является хорошим обзором их по­ зиции по этим вопросам:

Невозможно определить операционным об­

разом смысл слова "произвольный", но у всех нас есть чувство произвольного контроля, по крайней мере в течение некоторого времени, безотносительно к психофизическим и метафи­ зическим импликациям этого чувства. Немно­ гие люди осознают, однако, что это чувство или интуиция свободы имеет особый смысл в отно­ шении автономной нервной системы, так на­ зываемой непроизвольной нервной системы, они также не осознают, что "психофизиологи­ ческий принцип", когда он связывается с во­ лей, делает возможным регулирование многих важных непроизвольных функций и, по край­ ней мере теоретически, регулирование в неко­ торой степени каждой психологической и фи­ зиологической функции бытия человека.

Психофизиологический принцип, как мы это гипотетически предполагаем, утверждает, что "каждое изменение в физиологическом состо­ янии сопровождается соответствующим изме­ нением в психоэмоциональном состоянии, со­ знательном или бессознательном, и обратно, что каждое изменение в психоэмоциональном состоянии, сознательное или бессознательное, сопровождается соответствующим изменением в физиологическом состоянии (Green, Green, and Walters, 1970, p.5).

370

Теперь, каковы некоторые указания на то, что наша неспособность контролировать наши физио­ логические состояния является функционально, а не анатомически обусловленной? Начнем с того, что имеются люди, которые, естественно, не могут контролировать различные внутренние органы. Некоторые люди имеют сознательный контроль над биением своего сердца или кровяным давлением. Даже наблюдалось, как один человек мог по своей воле на несколько секунд приводить свое сердце к полной остановке, а затем возобновлять его нор­ мальное функционирование (Ogden and Shock, 1939; McClure, 1959). У йогов наблюдалось осуще­ ствление контроля над различными функциями по­ средством одной лишь воли (Green, Green, and Walters, 1970). Конечно, мы все осуществляем кон­ троль над внутренними органами, но обычно мы это отрицаем, приписывая это качество различным используемым нами средствам. Когда, например, мы выбираем определенного рода музыку для того, чтобы успокоиться или иным образом изменить наше аффективное состояние, мы склонны миними­ зировать нашу собственную ответственность, при­ писывая ее "внешним" инструментам.

Функции, столь трудно приобретенные, очевид­ но через обучение, могут быть приобретены сразу же через использование гипноза (Shor, 1962; Maslach, Marshall, and Zimbardo, 1972). Барбер (1970) сделал критический обзор многих сообще­ ний в этой области и пришел к заключению, что "на широкий диапазон физиологических функций может быть оказано прямое или косвенное воздей­ ствие, внушая либо загипнотизированным, либо бодрствующим субъектам, что вскоре ожидаются оп­ ределенные физиологические воздействия" (р.243).

Среди этих воздействий было продуцирование вес­ тибулярного нистагма; продуцирование и блокиро­ вание боли; индукция и торможение родовых схва­ ток; изменение вазомоторного функционирования в коже, такое как расширение или сужение крове­ носных сосудов; ускорение или замедление сердеч­ ной деятельности; а также изменение различных метаболических и желудочно-кишечных функций. Другая группа исследователей пришла к следую­ щему заключению: "Эти экспериментальные резуль­ таты освобождают нас от оков рассмотрения авто­ номной нервной системы с презрением. Они вы­ нуждают нас думать о поведении внутренних орга­ нов таким же самым образом, каким мы думаем о внешне наблюдаемом поведении скелетной муску­ латуры" (Miller et 1970. р.358).

Помимо свидетельства потенциальных возмож­ ностей контроля физиологических состояний, по­ лученного в результате гипноза и внушения, сле­ дует рассмотреть также феномен плацебо (Krystal and Raskin, 1970). История медицины является по сути историей плацебо, так как лишь недавно ста­ ли применяться эффективные лекарственные сред­ ства (Shapiro, 1960). Как хорошо известно, паци­ енты под воздействием плацебо способны осуще­ ствить многие самостные функции, относительно которых они обычно не чувствуют никакого конт­ роля. Такое достижение выходит далеко за преде­ лы контроля над болью (Beecher, 1961), однако та­ кие воздействия не обязательно благотворны. Со­ общалось о многих неблагоприятных реакциях — от скоропреходящей сонливости, тошноты, кожной сыпи и диареи до ангионевротической водянки и др. (Wolf and Pinskey, 1942; Beecher, 1956; Roueche, Почему же тогда мы обычно не в состоянии

Г — травма

осуществлять контроль за различными частями на­ шего тела, контролируемого автономной нервной системой, в то время как мы можем это делать под влиянием обучения биологической обратной свя­ зи, гипноза или плацебо?

Я должен обратиться к рассмотрению данного вопроса, высказывая жесткое утверждение, что обычное состояние людей по отношению к анато­

мически контролируемой части тела является в точности аналогичным истерическому параличу. Так как мы обладаем потенциалом для осуществле­

ния этих функций, но не можем это делать по пси­

хологическим причинам, мы имеем дело с функци­ ональным, или конверсионно порожденным, бло­ ком. Такое "нормальное" торможение осуществле­ ния воли в связи с автономным или аффективным аспектом нас самих, является, подобно любому кон­ версионному параличу, символической репрезента­ цией фантазии. Эта особая фантазия, однако, име­ ет отношение не к нашим генитальным или фалли­ ческим конфликтам, а к нашим витальным функ­ циям. В "нормальном" состоянии мы инсценируем фантазию, что контроль над нашими чувствами не принадлежит нам, то есть не является частью само­ репрезентации, но управляется матерью, врачом или Богом, и таким образом является частью прими­ тивной объектной репрезентации.

Когда индивид функционирует под влиянием плацебо врача, механизма биологической обратной связи бихевиориста, внушения гипнотизера, маги­ ческих формул шамана или священника, индивид получает доступ к функциям, ранее резервируемым за объектом. Так как требуемые функции воспри­ нимаются как часть объектной репрезентации, то в ритуале их истребования обратно имеет место сим-

волическое отыгрывание фантазии пожирания или "интроецирования" объекта. Когда символ объек­ та "вводится внутрь", будь то предписанное лекар­ ство, алкоголь, запрещенный наркотик или даже ритуал святого причастия, свидетельство амбива­ лентности по отношению к объекту может стано­ виться заметным. Каплан и Видер (1969) отмеча­ ли, что "снадобья" и "зелье" одновременно обо­ значают лекарственные средства или отраву. Они объяснили что прототипом связанного с лекарственными средствами переживания являет­ ся опыт в связи с кормлением грудью. Данные в поддержку такого утверждения можно обнаружить в том, что дающих питание людей называют "мате­ рью", с одной стороны, или же "дерьмом", с дру­ гой. Каплан и Видер сообщали, что хронически больные дети относятся к своей лекарственной те­ рапии как к магическому снадобью.

Амбивалентность по поводу плохих последствий от приема снадобий не ограничивается одними "нар­ команами", но является универсальным феноменом. Однако это не просто вопрос расщепления объекта и принятия внутрь ядовитого объекта, то есть "ма­ тери-колдуньи". В религиозных верованиях особен­ но ясно выражено, что тело христово (хлеб, облат­ ка) всегда благостно, а наказуемо, лишь когда его берет недостойный. Прегрешением является при­ нятие внутрь объекта с целью приобретения охра­ няющей, самоуспокаивающей и поддерживающей функции, которое является запретным и наказуе­ мым. Вот почему, если человеку "предназначено" страдать, прием медикаментов вызовет еще боль­ шее заболевание (в силу отравления или прокля­ тия), как это отмечалось среди неблагоприятных реакций на плацебо. Именно по этой причине пси-

374 Г

пациенты иначе реагируют на био­ логическую обратную связь, чем участвующие в эк­ сперименте субъекты.

Аппельбаум (1977) сообщал, что находящиеся на последней стадии рака пациенты, которые отказы­ вались учиться самоисцелению, показывали еще один феномен. Когда они обнаруживали свидетель­ ства того, что они несут ответственность и облада­ ют возможностью изменить течение своего заболе­ вания, они входили в "крутое пикирование" и вне­ запно умирали

То, с чем мы сталкиваемся, следовательно, так это с барьерами внутри саморепрезентации, в кото­ рой самые базисные, поддерживающие жизнь и аффективные функции воспринимаются как вне­ шние по отношению к саморепрезентации и как часть объектной репрезентации. Узурпация мате­ ринских (божественных) привилегий является вы­ зывающим страх проступком в отношении того, что воспринимается как "естественный" порядок вещей. Под воздействием плацебо или другой передачи имеет место временное исчезновение внутренних барьеров между саморепрезентацией и объектной репрезентацией, таким образом дающее возмож­ ность доступа к ранее "отгороженным" частям себя и контроля над ними. Из чего составлены эти инт- рапсихические схизмы? Они представляют вытес­ ненные части себя, репрессированные вследствие лишения их признания личностью.

Это относится не просто к частям тела индивида, а даже в большей мере к сферам функций.

Блокировка функций заботы о себе

Алкоголики и наркоманы находятся среди тех лю­ дей, которые испытывают серьезные преграды в осу-

вторая— травма

ществлении множества функций "материнской боты" или самоутешения. При изучении их затруд­ нений мы можем заметить, что имеем дело с инт- рапсихическим блоком, который мешает им созна­ тельно осуществлять использование этих функций. Они действуют, как если бы они были вынуждены подавить (сделать чужим) свой потенциал заботы о себе.

Эти вытеснения происходят в различное время в детстве в связи с различными конфликтами в ходе психосексуального развития. Как аналитики мы знакомы с этими конфликтами и запретами, кото­ рые проявляют невротические пациенты. На фал­ лическом уровне развития мы обычно находим ту же самую разновидность структуры, которую я опи­ сал в связи с автономно контролируемой аффек­ тивной частью тела. Невротические пациенты часто верят в то, что их гениталии не являются частью их саморепрезентации, а принадлежат их родите­ лям, для которых резервируется сексуальное и при­ носящее удовлетворение использование гениталий. Мальчик становится испуган своими соревнова­ тельными стремлениями в связи с отцом вследствие своих фантазий и теорий разрушения отца и заня­ тия его места; то есть бессознательные идентифи­ кационные фантазии, связанные с его теорией ста­ новления отцом, могут вытеснять эти желания и фантазии. После этого он воспринимает себя в ка­ честве мальчика, резервируя взрослые мужские спо­ собы действия за отцом. Если мы не находим неко­ торого способа преодоления или обхода этих вы­ теснений, он может никогда не быть в состоянии осуществлять свои мужские амбиции или прояв­ лять свою мужественность. Эта неудача может при­ водить к некоторому внутреннему запрету в дости-

376

профессиональных и сексуальных целей, с возрастанием гомосексуальных стремлений, кото­ рые ранние психоаналитические исследователи опи­ сывали в своих наблюдениях алкоголиков (Abraham, 1908; Juliusberger, Rado, 1926,

1933; 1930). Бессознательная фантазия не­ которых гомосексуалистов состоит в том, что через сексуальный акт они восстановят свою отчужден­ ную мужественность символической интроекции.

Этот тип конфликта по поводу осуществления своего потенциала в качестве мужчины или жен­ щины хорошо понимается и объясняется в совре­ менном психоанализе. Однако даже к исследуемым

конфликтам подходят с точки зре­ ния, как они проявляются в нашей работе со взрос­ лыми невротиками. Они рассматриваются после того, как они подпали под гегемонию фаллически- генитальных стремлений и были переработаны в дошкольном эго в конкретно-преоперативные тер­ мины, и снова в юности в более формальные абст­ рактные термины. Как результат такой точки зре­ ния и классической психоаналитической техники некоторые разновидности наблюдений легче осуще­ ствить, чем другие. Вот почему при реконструкции событий возраста начала прямохождения ребенка мы, психоаналитики, открыли важное значение приучения к горшку и анального эротизма на пять­ десят лет раньше, чем мы поняли намного более важное одновременное развитие сепарации-инди- видуации.

Точно таким же образом я пытаюсь выдвинуть на первый план тип переноса и разновидность кон­ фликта, отличного от эдипального, связанного с осуществлением своего сексуального и

вторая— травма 377

нального потенциала. Вместо конфликта с фалли­ чески воспринимаемыми родителями я выделяю конфликт, связанный с материнской объектной реп­ резентацией: с первичным объектом. Данный кон­ фликт связан не с осуществлением своей половой роли, а с выживанием. Вопрос состоит в том, по­ зволительно ли индивиду брать на себя заботу о собственных жизненно важных и аффективных функциях и явно и заметно осуществлять саморе- функции и функции заботы о себе. Этот

конфликт порожден детским представлением о том, что в прерогативу осуществляющего уход родителя входят все полномочия по организации, уходу и, в действительности, по сохранению жизни ребенка. Мать представляется обладающей исключительным правом по обеспечению любви, утешения и успо­ коения, как если бы она монополизировала любов­ ный рынок. Следовательно, имеет место разрыв между саморепрезентацией и объектной репрезен­ тацией, в котором все жизненно важные и аффек­ тивные части приписываются сфере контроля или влияния первичного объекта и исключаются из са­ морепрезентации. Этот разрыв является структу­ рой, стоящей за психическим блоком, аналогичным истерическому параличу; он определяет, что мы не можем осуществлять волевой контроль за работой наших внутренних органов. Та же самая судьба выпадает на долю наших мышц, когда они попада­ ют под аффективный контроль (как в состояниях хронического мышечного напряжения).

В действительности любая исполнительная фун­ кция (или "эго функция") может сходным образом приписываться родительской объектной репрезен­ тации и вытесняться через депривацию самости. Эджкамб (1983) описала анализ пациентки, кото-

378 Г

рая была неспособна организовывать свои мысли. При столкновении с материнским трансферентным объектом, таким как аналитик, или даже ее муж, она не могла собраться с мыслями, и ей приходи­ лось задавать специфические вопросы. Наличие такого необычного переноса дает нам возможность заметить, что пациенты, которые не могут осуще­ ствлять функции заботы о себе, воспринимают эти функции как часть объектной репрезентации, отде­ ленной от них "непреодолимой стеной". Некото­ рые пациенты представляли себя мне утверждени­ ем, что они "утратили свои чувства", и просили меня восстановить их, вернуть им их чувства. Я ранее описывал получающиеся в результате дефи­ циты у наркозависимых пациентов в терминах на­ рушенной способности успокаивать и утешать себя (Krystal and Raskin, 1970). Одной из причин, по которой аддикты стремятся к «зависимости», или к использованию наркотиков для получения облег­ чения от расстраивающих чувств или для приобре­ тения "хороших" чувств, является их неспособность осуществлять успокаивающие, материнские функ­ ции ухода. Следовательно, они могут быть не в со­ стоянии осуществлять те вещи, которые делают обычные люди для самоуспокоения, расслабления и засыпания. При обсуждении использования пла­ цебо и других средств, я неоднократно подчерки­ вал, что имеется много пациентов, помимо группы наркозависимых лиц, у которых отсутствие заботы о себе столь явно выражено и которые не чувству­ ют себя свободными успокаивать себя, когда чув­ ствуют себя плохо. Их аффективная толерантность нарушена, потому что они не чувствуют себя сво­ бодными осуществлять ту поддерживающую, уте­ шающую заботу, которую мать оказывает расстро-

Часть вторая— травма 379

енному ребенку. Короче, я столкнулся с запретом в способности наркозависимых пациентов букваль­ но заботиться о себе физически и эмоционально (Krystal, 1978b).

Ханзян (1978) расширил эти наблюдения, отме­ чая даже более широкие импликации. Он показал, что у наркозависимых людей наблюдался "тип нео­ бращения на себя внимания, связанный с наруше­ нием многих функций в отношении должной забо­ ты о себе и саморегуляции" (р. 192). Ханзян обра­ щает внимание на то, что многие наркозависимые лица не заботятся о своем питании или об общей медицинской или зубоврачебной помощи, и что они не могут проявлять даже обычную заботу и осто­ рожность, чтобы избежать множества затруднений и страданий, которые "выпадают им на долю". Эти пациенты столь последовательно не могут осуще­ ствлять функции по обеспечению своего благосос­ тояния, что мы должны заключить, что у них име­ ется запрет в отношении этой существенно важной области. (1975) также отмечал серьезное ухудшение заботы о себе у наркозависимых людей. Он подчеркивал, что они не только самодеструк- тивны, но также "умудряются почти никогда не иметь успеха в простейших жизненных операциях. Они теряют квитанции из прачечных и деньги, вы­ бирают неправильную альтернативу в каждом слу­ чае, и их неизменно надувают в тот самый момент, когда им кажется, что они самые хитрые" (р.374).

Мы уже отмечали, что имеют место сходства меж­ ду наркозависимыми и психосоматическими паци­ ентами в связи с аффективным функционировани­ ем. Стоит отметить, что психосоматические паци­ енты также часто терпят неудачу в обеспечении за­ боты о себе, в особенности в связи с симптомами

380 Г

своих заболеваний. МакДугалл (1974b) отмечала, что такое заболевание прогрессирует молча; даже когда симптомы психосоматического заболевания становятся очевидными, такие пациенты не в со­ стоянии уделить им достаточно внимания, осуще­ ствить заботу о себе, они также не обращаются к психоаналитическому дискурсу (р.458).