Рейдж притянул ее в свои объятья и провел рукой по ее бедру.

– Обещаю. Все будет хорошо. Что бы ни произошло, мы со всем разберемся.

Доджены вошли в столовую с подносами, полными ростбифов и картофеля, курицы и риса, горячих овощей и соусов. Когда Мэри вернулась на свое место, он чувствовал себя хреново, но понимал ее. Он просто хотел покормить ее, не взирая на свой голод… а потом до десерта потащил бы в рот все, что не прибито к столу.

Они уже проходили через это.

– Господин, – позвал доджен позади него. – Для вас отдельное блюдо.

Несмотря на беспокойство о Мэри, Рейдж прихлопнул в ладоши, потирая их.

– Фантастика. Я готов сожрать целый стол.

Второй слуга убрал его большую тарелку и отодвинул столовые приборы в сторону. Потом перед ним поставили огромное серебряное блюдо с крышкой.

– Так что, Голливуд? – позвал кто-то. – Наша еда недостаточно хороша для тебя?

– Йоу, Рейдж, ты завел себе отдельную корову, что ли?

– Я думал, он питается по системе Дженни Крэйг[86], – донесся другой голос.

– Думаю, он скорее ест саму Дженни Крэйг… полная мерзость. Люди тебе не еда.

Он показал всем средний палец и открыл крышку….

– О, да ладно! – рявкнул он, когда комната взорвалась от смеха. – Серьезно? Вы, парни, серьезно? Да ладно?

Маска с трубкой были аккуратно разложены на фарфоровом блюде, под края были заправлены ветви петрушки и ломтики лимона.

Мэри начала смеяться, и его братьев спасло лишь то, что она обернула руки вокруг его необъятной шеи и поцеловала его.

– Это добрая шутка, – прошептала она ему в губы. – Брось, ты же понимаешь это.

– Затопил всего-то одну ванную, и уже стал звездой…

– Ш-ш, просто поцелуй меня, хорошо?

Рейдж не перестал ворчать, но выполнил просьбу своей шеллан. Либо так, либо испортить аппетит… убийством какой-нибудь наглой рожи.

Глава 48

– Ты понимаешь, что он женат?

Было около полудня, когда Джо подпрыгнула в своем кресле администратора. Брайант склонился над ее столом со смертельно-серьезным выражением лица, галстук был повязан так идеально, что казался куском пластика, а не шелка.

– Ты о чем? – Она протянула ему папку. – Это на час тридцать.

– Билл. Он женат.

– О чем… что, прости?

– Слушай. – Брайант демонстративно провел наманикюренными пальцами по краю папки стандартного размера. – Я вас видел, ясно? Вы были в машине. И я не хочу, чтобы ты страдала.

Впервые за всю историю, Джо откинулась на спинку кресла и присмотрелась к парню. Забавно, его аура хорошо смазывала недостатки внешности, которые она не замечала раньше: его глаза были чуть ближе расположены друг к другу, верхняя губа чуть нависала над нижней, а на кончике носа есть горбинка.

– Я просто беспокоюсь о тебе, – заключил он. – Как старший брат.

Джо скрестила руки на груди. Если подумать, в его голосе звучала некая гнусавость, режущая слух.

– Прием? – Брайант не унимался. Словно рассчитывал на конкретную реакцию и был намерен добиться ее. – Джо. Ты слышала, что я сказал?

Определенно настало время двигаться дальше. Подправить резюме. Сходить на Монстр.com и сайт «ККЖ». Попробовать себя в другом деле.

Она полтора года пускала слюни на этого нарцисса, довольствуясь подмигиваниями и намеками, вставала на мостик, чтобы сделать его профессиональную и личную жизнь беспроблемной… и, очевидно, держала свое либидо на расстоянии вытянутой руки, потому что невзаимное помешательство на полном придурке намного безопасней, чем завести себе настоящего парня.

– Я предупреждаю тебя за две недели.

– Что?!

– Ты слышал меня.

– Подожди, ты с ума сошла? Увольняешься, потому что я сказал, что у твоего парня есть жена? Когда ты уже знала об этом? Мы закрывали сделку в офисе. Ты видела ее…

– Билл тут не причем. Мы вместе работаем над статьей. – Ну, это было преувеличение. – Просто мне нужно больше, чем ты можешь предложить.

– Ты об экзамене на риэлтора? Ну ладно, если ты настаиваешь…

– Дело не в этом. – Она посмотрела на компьютер. – Уже полдень, я ухожу на обед.

Она быстро включила свой рабочий телефон в режим голосовой почты, потом взяла сумку с пола и вышла из-за стойки. Брайан встал на ее пути, словно хотел возразить, но она покачала головой.

– Джо. Ты ведешь меня непрофессионально.

Понизив голос, она прошипела:

– Ты заставляешь меня лгать женщинам, с которыми спишь, чтобы они не выяснили, какой ты говнюк. Я забираю за тебя вещи из химчистки. Договариваюсь о стрижке. Сколько раз я возила твою машину в сервис? И я не говорю о жалобах соседей на шум, про твоего чистильщика бассейна и твои проблемы с вентиляцией и клопами. Все это непрофессионально. Но не беспокойся. Ты найдешь себе другую неудачницу. У мужиков вроде тебя это прекрасно выходит. Просто это буду не я.

Джо вышла через стеклянную дверь под октябрьское солнце… слабое, чтобы повлиять на температуру, но достаточно яркое, чтобы заставить ее достать рей-бэны[87].

Сев в свой «Фольц», она не удивилась тому, что Брайант не вышел за ней… без сомнений, он решал очередную проблему с вечерним свиданием. Или поправлял прическу в персональной уборной. Черт знает, чем он сейчас занимался. Одно она знала наверняка: его дела больше не касаются ее.

Она всегда была не причем, по крайней мере, для него. И то, что Брайант сказал про Билла? Это просто инстинкт самозащиты, потому что она была хорошим посыльным, и он не хотел упустить это.

Но, как она и сказала, найдется другая. Без сомнений.

Уезжая, Джо посмотрела в зеркало заднего вида, думая о Билле и его кузене Трое. Они были хорошими парнями, но не цепляли ее.

Когда она встретит настоящего мужчину?

Плевать. Ей нужно найти работу, а еще разобраться с вопросом о вампирах.

Достав телефон, она позвонила Биллу.

– Если хочешь встретиться, то я сейчас еду на ферму.

***

– Ты готова пойти в кровать?

Услышав голос Рейджа, Мэри подскочила на диване, скидывая покрывало с ног на пол. Садясь, она окинула взглядом бильярдную, а потом взглянула на Рейджа, который склонился над ней.

– Я задремала. Куда все ушли? Турнир закончился?

Он кивнул, садясь на кофейный столик и уравновесив кий для пула на указательном пальце.

– Бутч выиграл. Они с Ви ушли в Яму.

Широко зевнув, она откинула волосы назад. Огромный ТВ над камином работал в беззвучном режиме, показывая какой-то древний фильм со Стивеном Сигалом[88] из начала девяностых, где кучка парней лупила его на улице.

– Кажется, что на этом моменте я и вырубилась, – она указала на экран.

– На самом деле, это было три фильма назад. – Рейдж погладил ее по щеке. – Это другой фильм, но не расстраивайся. Они все как один. Позволишь отнести тебя наверх?

– Я сама могу подняться.

– Я знаю. – Он отложил кий и предложил ей руку. – Вопрос в том, дашь ли ты взять тебя на руки?

– Да. – Она улыбнулась.

Рейдж помог ей подняться с дивана, а потом Мэри оказалась в его сильных руках, и он двинулся между столами для пула. В фойе, она снова зевнула и устроилась в его руках поудобнее.

– Ты очень заботливый, – пробормотала она.

– И вполовину не такой, каким должен быть.

На втором этаже он остановился перед закрытыми дверьми в их комнату, и Мэри наклонилась, открывая им проход. Без усилий он поднес ее к кровати и положил с ее стороны матраса.

– Можешь почистить мне зубы? – спросила она. – И я серьезно, не шучу.

– Сейчас сделаем.

Когда он уже отворачивался, она рассмеялась.

– Это был риторический вопрос.

– Я хотел принести тебе щетку и стакан воды. – Положив руки на бедра, он посмотрел на нее сверху вниз. – Если только ты не хочешь добраться до раковины?

Блин, он был ярким представителем своей расы с фантастической внешностью, подумала она, оценивая взглядом его огромные плечи и бугрившиеся мускулы рук, плоский живот и крепкие бедра, длинные, мощные ноги. А еще светлые волосы, яркие небесно-голубые глаза¸ строение кости, которое, казалось, рисовал мастер-художник.

– Мэри?

– Просто восхищаюсь видом.

– Да? – он повернулся, сверкая задницей. – Нравится?

– Очень. Не снимешь для меня футболку?

Посмотрев через плечо, он прищурился.

– Ты ко мне подкатываешь?

– Ну да, еще как.

Рейдж повернулся, и, ухватившись за футболку, зарычал:

– Сначала попроси.

– Пожаааалуйстаааа…

Хряяяяясь. А потом его грудь была выставлена напоказ, мускулатура отбрасывала тени в тусклом свете лампы, стоявшей на бюро.

Рейдж скользнул рукой вниз, к паху, накрывая ладонью жесткую напряженную длину за ширинкой кожаных штанов.

– Хочешь увидеть что-нибудь еще? – протянул он.

– Да, – выдохнула Мэри.

Его пальцы медленно расстегнули пуговицу, дразня ее, обнажая эрекцию дюйм за дюймом.

Опустив руку, Мэри стянула с себя брюки и раздвинула ноги, а он начал ласкать себя.

– Иди ко мне, – выдохнула она.

Рейдж забрался на их кровать, забрался на нее за доли секунды, и Мэри направила его в себя. Застонав, она закинула ноги на его задницу, и он мощно подался вперед, вбиваясь в нее, набирая скорость, входя так сильно, что кровать заскрипела, подушки полетели в стороны, а одеяло собралось комком под ней.

Ухватившись за его спину, она ощутила, как зверь зашевелился под ее ногтями, татуировка поднялась, создавая узор на его коже, словно он хотел выбраться наружу.

– Мэри… – Рейдж выдохнул в ее шею. – О, черт, Мэри…

При звуке его хриплого голоса оргазм ударил в нее подобно молнии, заставляя ее вскрикнуть от удовольствия, пока он снова и снова вжимался в нее тазом, кончая.

Когда они, наконец, застыли, она погладила его спину, лаская зверя, который зашевелился под ее рукой. И это было так странно. В подобные моменты, казалось, что они были втроем, как бы дико это ни звучало.

– Не хочешь со мной в душ? – спросил Рейдж, потираясь носом о ее шею. – Я знаю пару забав с мылом.

– Правда? Надо же.

– Чистота – залог благочестия… кажется, так люди говорят?

Мэри зевнула и вытянулась, чувствуя его внутри себя.

– У меня есть идея. Ты начни, а я присоединюсь.

– Идеально.

После пары долгих поцелуев, Рейдж вышел из нее и встал с кровати. Скинув с икр кожаные штаны, он с голой задницей прошел в их ванную.

К слову о шикарном виде.

Он был ходячей греческой статуей.

Включился душ, и она уловила запах шампуня, которым они пользовались, а потом мыла… и кондиционера.

Побуждая себя встать, Мэри снова вытянулась и поднялась с постели. Когда она добралась до ванной, Рейдж стоял под струей воды, промывая волосы. Она быстро стянула с себя футболку и потом встала рядом с ним, его мокрое, возбужденное тело блестело в свете, отражаемом зеркалом.

– А вот и она, – пробормотал Рейдж, притягивая ее к себе.

Они вышли из ванной нескоро, и ее ноги были настолько вялыми, что она обрадовалась, что идти было недалеко. Завернутая в халат Рейджа, Мэри прошла к бюро, чтобы снять жемчужные сережки, пока Рейдж прятал раскиданную по комнате одежду в корзину для грязного белья, стоявшую в их гардеробной.

Мэри сняла один гвоздик, когда заметила папку на столе.

– Что это?

– Что «что»? – спросил он из шкафа.

Она перевернула лист…

… и ощутила, как воздух покинул ее легкие.

Глава 49

Когда Рейдж вышел из гардероба, он чувствовал, что его жизнь прекрасна. Да, конечно, коп снова уделал всех в бильярд, но после того, что Мэри только что устроила ему? Он чувствовал себя настоящим победителем.

Сессия в душе была олимпийской, они покорили Эверест, побили все скоростные рекорды.

Выходя, он…

… застыл как вкопанный.

Мэри сидела в кресле перед бюро, ее маленькие розовые ступни касались ковра, тело закутано в банный халат, голова с мокрыми волосами низко опущена. На ее коленях лежала широко раскрытая папка, которую Рейдж впервые видел.

Но он знал, на что она смотрела.

Вернувшись в гардероб, он натянул пару спортивный нейлоновых штанов. Подумав, добавил к ним кофту из «АИУ»[89], которую надевал вчера. Выходя в спальню, он сел на кровать.

Мэри подняла взгляд, дочитав последнюю страницу.

– Что это? В смысле… – Она покачала головой. – Я знаю, что это. Я просто…

Сжав руками край матраса, Рейдж подался вперед. Он очень остро начал осознавать антиквариат в комнате, тяжелые шторы, узор на ковре, все стало слишком четким, все вокруг него воспринималось острее.

– Я не просил Сэкстона распечатать все это, – выпалил он.

– Документы на усыновление? Это ведь они? В смысле, я не так бегло читаю на Древнем Языке, но общий смысл могу уловить.

– Слушай, не обязательно что-то делать с этим. Это не… в смысле, я не считаю, что мы обязаны удочерять ее. Я попросил Вишеса выяснить. Что можно, о ее дяде… да, знаю, ты не просила, но я подумал, что если кто-то из Братьев может помочь, то это Вишес. Он искал в инфобазе дома для аудиенций, но ничего не нашел. Проверил другие источники. Нет ни следа, ни на семью, ни на дядю. И, да, я говорил с ним о тебе, нас, о малышке. Именно он поднял вопрос с удочерением, и сам все собрал.

Закрыв папку, Мэри положила на нее руку. Когда она ничего не сказала больше, Рейдж выругался.

– Прости. Наверное, следовало поговорить сначала с тобой, прежде чем идти к Вишесу…

– Марисса думает, что я чрезмерно интересуюсь. Делами Битти. Об этом мы спорили перед Последней Трапезой. Она думает, что я перехожу профессиональные границы, что у меня личный интерес.

– Вау.

– И хотя я возразила ей… она права. Так и сеть.

Сердце Рейджа пропустило удар от ужаса.

– Что ты хочешь сказать?

Повисло долгое молчание. А потом Мэри пожала плечами.

– Я занималась с молодежью. Не только в Убежище, но и ранее, когда работала с детьми-аутистами. – Она перевела взгляд. – Ты помнишь, когда я ночевала у Бэллы? И я сказала тебе, что не хочу больше тебя видеть?

Рейдж закрыл глаза, к нему вернулись воспоминания той ужасной ссоры. По неясной причине она помнила о стеганом одеяле в гостевой комнате, в которой она спала, одеяло сшитом из разноцветных лоскутов. Мэри была в кровати, когда он вошел. И хотя она была всего лишь в другом конце комнаты, казалось, словно их разделяла пропасть.

– Да, – выдохнул он хрипло. – Помню.

– Мне было так больно, я не хотела тянуть кого-то на дно вместе с собой. Я была в онемении, совсем закрылась, была готова сдаться и не хотела продолжать сражаться. Я была жестока с тобой. Но ты все равно пришел. Ты пришел и… и в тебе я увидела путеводную звезду, от которой не смогла отвернуться.

«Я не в порядке».

В своих мыслях он услышал ее слова. Почувствовал, как она чуть не сбила его с ног, когда выбежала из того дома, тогда он стоял там и держал луну в ладони, как она показывала.

– Мне казалось, что Битти чувствует тоже, что и я тогда. В смысле, сколько я ее знаю, она всегда была замкнутой. Даже в присутствии своей мамы, она была словно отдельно стоящий остров, наблюдала, отталкивала людей от себя, отгораживалась ото всех. И после насилия и смертей? Нельзя винить ее. Я просто так сильно хотела достучаться до нее. Словно… в ретроспективе, кажется, я пыталась спасти себя молодую.

– Она открылась нам прошлой ночью, – сказал Рейдж. – По крайней мере, мне так показалось. Я не знаю…

– То же самое я сказала Мариссе. Я не знаю, обычный ли порядок лечения помог достучаться до нее. И она ответила. Я возила ее на могилу мамы. Потом мы купили М&Мс в местном «Ханнафорде». Она в самом начале трудного путешествия, и я не хочу оставлять попытки помочь ей.

– Марисса снимает тебя с ее дела? – требовательно спросил он.

– Нет, она просто думает, что я чересчур вовлечена в эмоциональном плане… вынуждена признать, что это так. Битти – особенная для меня.

Рейдж опустил взгляд на папку, которую Мэри прижала к груди… казалось, она этого даже не осознавала.

– Мэри.

Когда она, наконец, подняла взгляд, Рейджу показалось, что он прыгает со скалы. Хорошие новости? Если предстоит свободное падение с кем-то, то только с его шеллан.

– Мы могли бы дать ей хороший дом.

Когда глаза Мэри затянуло пеленой слез, он подошел к ней и, опустившись на колени перед своей шеллан, положил руки на ее ноги.

– Ты не хотела говорить это, да? – прошептал Рейдж.

Она содрогнулась на вдохе. А потом покачала головой.

– Этого не должно было произойти с нами. Мы недавно обсуждали. Этого… не должно было произойти с нами. Родительства.

– Кто сказал?

Мэри открыла рот. Потом закрыла, сильнее прижав бумаги к сердцу.

– Я была не против этого. Правда. Я… не думала, что буду матерью когда-нибудь.

Когда из ее глаз полились слезы, Рейдж поднял руку и вытер лицо любимой.

– Это нормально, что ты не можешь говорить об этом. Я скажу все за тебя. Ты будешь самой замечательной мамэн для этой малышки. Битти очень повезет с тобой.

Казалось, сказанные им слова каким-то образом поразили ее, и Рейдж прекрасно понимал ее чувства. Он был готов смириться с той частью жизни, которая была для него недоступна, потому что его благословили во многом, но возможности стать отцом среди этих благословений не было. И да, это так жестоко – что в дверь, безнадежно закрытую для него, постучали так скоро.

Но одно он знал наверняка.

Если по какому-то чуду они смогут сыграть роль в судьбе девочки? Он подпишется без колебаний. И он без лишних вопросов знал, что Мэри чувствовала то же самое.

Родители.

Это будет чудом.

***

Мэри удивилась, когда центр груди охватила немыслимая боль.

И думая обо всем этом, она решила, что да, это было возможно, что она сублимировала детские проблемы… занималась самолечением неизвестной ей агонии посредством честного труда, служа тем, кто нуждался в помощи в самые уязвимые мгновения их жизни.

Содрогнувшись, Мэри подалась вперед, и Рейдж подхватил ее, когда она выпала с кресла на его колени. Он обернул вокруг нее руки, прижимая к себе, она же не отпускала папку с бумагами.

Было ужасно признаваться себе или Рейджу, что эта мысль тлела в ее сердце весь прошлый год. Но материнское чувство зародилось в ней в какой-то момент во время их с Битти долгого пути… хотя Мэри сама себе боялась признаться в этом и бережно относилась к связи между матерью и дочкой, чтобы никоим образом не влиять на нее.

Но время от времени она задумывалась, что малышка будет делать, если окажется одна в этом мире.

И да, порой она мечтала о том, что они приводят ее в свою жизнь.

И, без сомнений, поэтому в ночь, когда умерла мамэн Битти, Мэри поехала к особняку, а не в Убежище.

Но она знала, что подобные чувства были не подобающими и не профессиональными, поэтому ничего не сказала, ничего не сделала, вела себя как обычно при работе с детьми.

Но ее сердце было в другом месте.

Откинувшись назад, Мэри посмотрела в красивое лицо Рейджа.

– Что Вишес сказал о ее дяде?

Хотя, она вроде слышала, как он сказал ей, что Вишес ничего не нашел.

– Он сказал, что никого не нашел под этим именем. И никакой официально документированной информации о Битти, ее матери или семье. – Рейдж провел пальцами под ее глазами, потом вытер слезы своей майкой. – Она круглая сирота.

Какое-то время они молчали. А потом Мэри сказала:

– Это будут не только веселые поездки за мороженым.

– Я знаю.

– И она может не захотеть жить с нами.

– Я знаю.

– Но тебе она нравится? Она особенная, правда?

– Очень. – Рейдж резко рассмеялся. – Кажется, я захотел удочерить ее, когда она заказала тот вафельный рожок.

– Что?

– Длинная история. Просто… кажется, это судьба.

– Я тоже так думаю.

Рейдж подвинулся так, что сейчас встал, прислонившись к стене, и Мэри устроилась между его ног, прижавшись к его груди. Может, им стоило переместиться на кровать. В конце концов, было бы удобнее. Но от чувства, что в их жизнях происходили огромные перемены, казалось безопаснее оставаться на земле… на случай, если землетрясение в эмоциональном плане каким-то образом транслируется на физический.

Землетрясение превратит особняк в груду камней.

– Рейдж, на это уйдет время. Не одна ночь. Мы должны будем многое сделать. Вместе и каждый по отдельности, чтобы это стало реальностью.

Но все это – просто риторика.

Глубоко внутри она понимала, что решение уже принято.

Сев, Мэри развернулась.

– Ты хочешь быть ее отцом? Я знаю, что чувствую я…

– Это будет честь для меня. – Он положил боевую руку на сердце, произнося клятву на Древнем Языке. – Это станет моим священным долгом на все ночи, что отведены мне на этой земле.

Мэри сделала глубокий вдох. Потом выругалась.

– Нам нужно будет объяснить ей, что я… такое. Что есть у тебя.

О, Боже, что если его зверь и ее… экзистенциальная ситуация… помещают им стать родителями? А кто будет принимать решение? И откуда они узнают, как это сделать? За кем окончательное решение? И откуда они все это узнают?

Застонав, она откинулась назад, полагаясь на силу Рейджа. И это было забавно… чувствуя за собой горы мышц, она знала, что он будет рядом с ней столько, сколько потребуется, не станет избегать проблем, сосредоточенно будет идти напролом, пока они не достигнут финишной черты.

В этом весь он. Он не сдается. Никогда.

– Я люблю тебя, – сказала она, уставившись перед собой.

– Я тоже тебя люблю. – Заправив прядь волос за ее ухо, он помассировал ее плечи. – И, Мэри… все будет хорошо. Обещаю.

– Они могут не разрешить нам взять ее. Даже если она захочет.

– Почему?

– Ты знаешь, почему. Рейдж, мы не совсем «нормальные».

– А кто нормальный?

– Люди, которые «живы» в традиционном понимании этого слова. У кого нет зверя, живущего внутри.

Когда он замолк, Мэри почувствовала себя скверно, будто что-то разрушила. Но нужно трезво смотреть на вещи.

Но потом Рейдж пожал плечами.

– Значит, будем брать консультации. Типа того.

Мэри рассмеялась.

– Консультации?

– Да. А что такое? Я могу говорить о том, что чувствую по поводу зверя. И может он съест пару консультантов, чтобы переварить их конструктивные комментарии. В смысле, блин, может, немного акупунктуры на мою задницу, и дракон превратится в кролика, синичку или…

– В синичку?

– Ага, или в суслика. Он может оказаться огромным фиолетовым сусликом-вегетарианцем. – Когда Мэри начала смеяться еще сильнее, он погладил ее руки. – Кавалер кинг чарльз спаниель[90]…

– О, да брось…

– Нет-нет, я понял. Я знаю, кто это будет.

Мэри перевернулась у него на коленях, улыбаясь ему.

– Сжалься надо мной. У меня выдалось жесткое утро. Ну, не считая душа. Душ не был жестким.

Рейдж поднял указательный палец.

– Так. Во-первых, кое-что там было жестким. Сама знаешь, что. – Когда она снова рассмеялась, Рейдж кивнул. – Да-да. Все верно. А что до альтер-эго зверя…. Как насчет громадного фиолетового кроленя[91]?

– Таких не бывает!

– Хорошо, тогда змее-обезьяна.

– Тоже не существует.

– Тогда благодаря мне исполнятся мечты всех охотников на змее-обезьян. – Рейдж улыбнулся. – И кто посмеет нам отказать? После того, как я окажу такую услугу обществу?

– Ты абсолютно прав. – Она погладила его лицо. – Нужно немедленно приступить к превращению в кроленя-посредством-акупунктуры.

Рейдж наклонился и поцеловал ее.

– Люблю, когда мы понимаем друг друга с полуслова. Просто обожаю.

Глава 50

С приходом ночи Лейлу охватило сильное замешательство. Один из недостатков проживания в учебном центре – невозможность подстроить внутренние часы к ритмам луны и солнца. Время стало всего лишь цифрами на циферблате часов, трапезы приносили по графику, посетители и случайный народ заглядывали к ней всегда в разное время, вне зависимости от дня или ночи.

У нее установился ритм из шести часов бодрствования, за которыми следовало три часа прерывистого сна. Повтор, добавить тошноту.

Как правило.

Но этим вечером, когда электронные часы показали красную сияющую цифру «8» и через две точки «16», Лейла закрыла глаза, отнюдь не собираясь засыпать.

Она мучилась этой мыслью еще с самого УЗИ. Перебирала «за» и «против» в своей голове почти до сумасшествия.

В итоге она решилась, на радость или на беду.

Скорее к худшему. Ведь с Кором не могло быть иначе.

Сделав глубокий вдох, она обнаружила, что ее раздражало решительно все. От простыней чесалась кожа. Подушка лежала под ее головой неудобно, и у нее не получалось ее поправить удачным образом. Тяжесть живота казалась невыносимой, буквально отдельной сущностью. Ноги подрагивали так, будто кто-то щекотал их перышком. Легкие, казалось, наполнялись воздухом лишь наполовину.

Вычеркните «казалось», так и было.

А темнота в комнате все сгущалась.

Выругавшись, Лейла обнаружила, что глаза открылись сами по себе. Жаль, что под рукой не было скотча, чтобы заклеить веки.

Концентрируясь, она заставила себя дышать медленно и глубоко. Расслабляя напряжение в теле, начиная с кончиков пальцев и до мочек ушей. Успокоила разум.

Сон накрыл ее мягкой волной, уводя в забытье, освобождая от болей, беспокойство и страхов.

Вины.

Она позволила себе насладиться мгновеньем невесомого парения. А потом послала свою сущность, свою душу, тот волшебный свет, что оживлял ее тело, не просто прочь с больничной койки и из палаты, но вдоль коридора и за пределы учебного центра… за пределы земной реальности.

В Святилище.

Учитывая ее беременность было небезопасно путешествовать на Другую Сторону в ее физической оболочке. Но так она легко и без проблем переместилась туда… к тому же, даже покинув тело, Лейла чувствовала свою плоть под простынями, таким образом, могла постоянно следить за состоянием физического воплощения. Если что-то случится, она сможет вернуться в мгновение ока.

Секунды спустя она стояла на сочной зеленой траве. Молочные облака над головой дарили свет без видимого источника, а всю территорию окружал лес, устанавливавший границы священных земель. Белые мраморные храмы сияли первозданной чистотой, как в ночь их создания Девой-Летописецей миллионы лет назад, а яркие тюльпаны и бледно-желтые нарциссы были подобно драгоценным камням, рассыпанным из сокровищницы.

Вдыхая приятный воздух, Лейла почувствовала, словно наполняется энергией, и это напомнило ей о веках, проведенных в служении Матери Всей Расы. В то время все было белым, никаких оттенков и цветов, не было даже теней. Но нынешний Праймэйл, Фьюри, все изменил, освободив ее и ее сестер, разрешив им жить на Земле, познавать мир и свою личность, а не существовать как неприметная песчинка в однородной пустыне.

Она бессознательно положила руки на живот… и ее обуял ужас. Живот был плоским, и она запаниковала… но потом ощутила свое тело на Земле. Да, подумала она. Малыши были в ее чреве, но не в душе. Ее облик – двигающийся мираж, существует и не существует одновременно.

Лейла сгребла складки церемониальной мантии и, минуя личные покои Праймэйла, где осуществлялись зачатия, направилась ко входу в Храм Изолированных Летописец.

Она быстро изучила местность, убеждаясь в том, что было справедливо не только в момент ее появления, но долгое время, с тех пор, как Праймейл даровал им свободу: каким бы прекрасным не было Святилище, сколько бы покоя и сил оно ни придавало, сейчас оно было пустым, как заброшенная фабрика. Выработанные золотые прииски. Кухня с пустыми шкафами.

Но ей это было на руку.

В своем сердце Лейла чувствовала сладкую горечь. Свобода вела к тому, что они оставили свои обязанности, бросили долг, положили конец устоявшимся традициям.

Но перемены были свойственны судьбе как ничто другое. И это несло много хорошего… но, наверное, не для Девы-Летописецы. Но, кто знает, как она себя чувствовала, ведь ее давно никто не видел. Сколько уже?

С молитвой в мыслях Лейла вошла в Храм летописиц и окинула взглядом белые столы с чашами всевидящих вод, чернильницами, свитками пергамента. В воздухе высокого пространства не было видно ни пылинки, спускавшейся с стропил, ничто не покрывало всевидящие воды или мебель… и все же казалось что наблюдение за историей расы – когда-то священная обязанность – сейчас было заброшено и вряд ли кто-то вернется к этому.

И казалось, что храм в каком-то смысле пришел в упадок.

Воистину, было сложно не вспомнить огромную библиотеку, что располагалась неподалеку, и представить полки, заставленные томами аккуратно записанных свитков, священные символы Древнего Языка помещались на пергаменты, когда писцы следили за событиями в истории расы через чаши с водами. И здесь были другие записи: Братства Черного Кинжала и их потомков, наказы Девы-Летописецы, решения Королей, описания празднеств, традиции Глимеры и почести, оказываемые Деве-Летописеце.

Отсутствие документации дальнейшей истории казалось в каком-то смысле смертью расы.

А также возрождением. Произошло столько положительных изменений: были признаны права женщин, устранено рабство крови, дарована свобода Избранным.

Но Дева-Летописеца исчезла в духовном вакууме, словно в былые времена почитание со стороны ее созданий поддерживало в ней жизнь, и сейчас, когда все ушло, она лишилась своих сил. И да, Лейла скучала по некоторым традициям и беспокоилась об отсутствии духовного наставника в столь неспокойные времена… но судьба главенствовала не только над Лейлой, но и над всей расой.

И над их создательницей.

Пройдя вперед, она подошла к одному из столов и выдвинула белый стул. Сев, она поправила свою мантию и взмолилась, чтобы ее действия были только во благо.

Хоть кому-нибудь.

О, Боже. Было сложно отрицать, что ее действия не были продиктованы личными интересами.

Склонив голову, Лейла благоговейно положила руки на чашу. С максимальной ясностью, на какую была способна, она представила лицо Кора, его прищуренный взгляд и деформированную верхнюю губу, коротко стриженные волосы и толстую шею. Она представила его запах в своем носу, его физическое тело перед собой. Представила его предплечья, испещренные венами, и грубые, покрытые мозолями руки, массивную грудь и мощные ноги.

Воскресила в мыслях его голос. Увидела его движения. Поймала его взгляд, удерживая.

Поверхность воды пошла рябью, формируя круги в такт ее сердцебиению. И потом возникла воронка.

На кристально-чистой воде появилась картинка, из самых глубин.

Лейла нахмурилась с мыслью, что это странно.

Чаша показывала ей полки, бесконечные ряды полок, заставленных… какими-то сосудами. Было видно подрагивающее пламя факелов, оранжевый свет освещал на вид пыльный подвал.

– Кор..? – выдохнула она. – О… дражайшая Дева-Летописеца.

Образ был таким четким, словно она стояла над его лежащим телом. Он лежал под белыми простынями на каталке в центре коридора с полками, его глаза были закрыты, кожа бледна, руки и ноги неподвижны. Рядом с ним стояла мерно гудевшая аппаратура, такую она видела в своей собственной палате, в клинике. Джон Мэтью и Блэй сидели на каменном полу рядом с ним, руки Джона шевелились, словно он говорил что-то.

Блэй просто кивнул.

Лейла повелела картинке смениться, чтобы увидеть, что располагалось впереди и позади того места, где лежал Кор. Углубляясь в, казалось бы, пещеру, она, в конце концов, вышла в просторный церемониальный зал…

Гробница.

Кор был в холле перед Гробницей.

Лейла пожелала, чтобы изображение вернулось к Джону и Блэю, и услышала слова Блэя:

– … давление падает. Так что без операции. Но не похоже, что он очнется в ближайшем будущем.

Джон что-то показал.

– Я знаю. Но какие у нас варианты?

Лейла попросила чашу показать ей выход, и изображение устремилось в обратном направлении, пока не показались последние ворота со стальной сеткой поверх прутьев… как и замок, казавшийся достаточно прочным, чтобы удержать снаружи незваных гостей. В глубине пещеры каменные стены были вытесаны природой и рукой, а, возможно, и тем и другим.

В конечном итоге она вышла в сосновый лес.

Она уменьшала масштаб… пока не увидела сияние особняка.

Значит, он все еще где-то на территории. Неподалеку.

Отпуская края чаши, она наблюдала, как изображение исчезло, будто никогда и не было, поверхность воды очистилась.

Откинувшись на спинку кресла, какое-то время она сидела без мыслей.

Потом она поднялась на ноги и покинула Храм Летописиц.

Но она не вернулась на Землю. Не сразу.

***

– Такое ощущение, что мы затеваем что-то пакостное.

Сев рядом с Рейджем в библиотеке особняка, Мэри похлопала его по колену.

– Ты знаешь, что это не так.

– Как я выгляжу?

Откинувшись на спинку дивана, Мэри окинула взглядом своего супруга.

– Красив до безобразия.

– Это нам на руку?

– Разве может быть иначе? – Она поцеловала его щеку. – Просто не флиртуй с ней. Она – жена твоего лучшего друга.

– Ну, точно. Она может быть симпатичной на вид, но то же самое можно сказать про всю технику на кухне Фритца, и у меня нет никакого желания подкатывать к чайнику.

Рассмеявшись, Мэри сжала его ногу. Но потом снова ощутила, что голова вот-вот взорвется.

– Так… что ж… знаешь, я раньше никогда не присматривалась к этой комнате. Здесь мило.

Когда Рейдж пробурчал в ответ «хмммм», она окинула взглядом полки, горящий огонь в камине, сочные цвета ковров, штор и диванных подушек. Здесь также был письменный стол. Диваны, на которых можно было вытянуться с подлинником… или с электронной книгой, в зависимости от предпочтений. Несколько картин маслом. И всевозможные безделушки, которые Дариус коллекционировал при жизни, от красивых ракушек до редких камней и окаменелостей.

– Я не могу дышать.

Когда Рейдж зажал голову между колен, она помассировала его плечи, успокаивая его и себя тоже. Она вряд ли поможет Рейджу, сказав, что ей тоже нечем дышать. И что ее тошнит.

Марисса влетела в помещение десять минут спустя.

– Прости! Прости… о, Рейдж, привет.

– Привет, – Рейдж прокашлялся, поднимая ладонь. – Э-э… да. Привет.

Марисса переводила взгляд между ними. Потом, казалось, взяла себя в руки и закрыла двери.

– Я удивилась твоей просьбе встретиться здесь. Сейчас стало понятно.

– Да, – ответил Рейдж. – Я не могу… ну, ты знаешь. Приехать в Убежище. Ведь ты там… ну, главная. И да, мне же лучше закрыть рот.

Марисса подошла к огню, ее невероятная красота, казалось, притягивала к себе свет и тепло очага. Сев в кресло, она скрестила ноги как настоящая леди.

Ее лицо было отстраненным, но не холодным. Казалось, она подбирала слова.

Ничего не выйдет, с ужасом подумала Мэри.

– Что ж… спасибо, что согласилась встретиться с нами. – Мэри взяла руку Рейджа. – Не стану ходить вокруг да около. Мы с Рейджем обсуждали это, и мы бы хотели попробовать удочерить Битти, или, хотя бы, стать ее опекунами. Прежде чем ты скажешь «нет», я бы хотела напомнить о своем врачебном опыте в…

– Подожди, – Марисса вскинула руки. – Подожди, дело не в… ты не хочешь уволиться?

– Что?!

Марисса положила руку поверх сердца, откидываясь на спинку кресла.

– То есть ты не увольняешься.

– Боже, нет! С чего ты взяла?

– Я подумала, что могла оскорбить тебя во время последнего разговора перед Трапезой. Я решила, что перегнула палку… я просто пыталась думать в интересах Битти, и я… – Марисса замолкла. Встряхнулась. – Ты сказала про удочерение?

Мэри сделала глубокий вдох. И, блин, снова сжала руку хеллрена.

– Мы с Рейджем говорили об этом. Мы хотим стать родителями, дать Битти любящую семью, дом, место, которое она сможет назвать своим, поддержку семьи, а не только профессиональную. Ты знаешь, я не могу иметь детей… и Битти круглая сирота. Даже Вишес не смог отыскать ее дядю.

Марисса моргнула пару раз. Снова перевела взгляд с Рейджа на Мэри.

– Это… невероятно.

Рейдж подался вперед.

– Это хорошо или плохо?

– Хорошо. В смысле… – Марисса выпрямилась и уставилась на огонь. – Это потрясающе… изумительно. Но я не знаю, что мы должны сделать.

Минутку, это значит «да»? – подумала Мэри, когда сердце подпрыгнуло в груди.

– Битти до<