Глава 38. - Ты спасла меня.-

Я не мог дождаться минуты, когда ворвусь в эту больничную палату. Я не хотел выдавать свою ярость, когда буду разговаривать с Диланом. Я хотел, чтобы он спокойно выслушал меня и принял правильное решение, позволив своей дочери быть взрослой и выбирать свой собственный путь. Я хотел, чтобы она выбрала меня. Я хотел, чтобы он не вмешивался. Я хотел, чтобы он убрался с дороги. Но я также хотел, чтобы он был в жизни Николь. Я хотел, чтобы всё получилось, я глупо полагал, что всё безупречно срастётся после смерти Алекс. Я не хочу больше препятствий. И я знаю, что это нереально. Я хотел надеть на ногу Николь серебряную туфельку, и чтобы всё вокруг нас засияло волшебными блёстками. Все вокруг нас будут улыбаться и начнут обнимать нас, желать счастья, и все они будут присутствовать на нашей диснеевской свадьбе в замке. Боже, как я этого хочу. Когда я смотрел мультики с Кэти, я всегда думал, что это слишком просто, слишком идеально, по сравнению с настоящей жизнью.

Но опять же, я хочу счастливый конец. Я не хочу сталкиваться с реальностью. Я хочу Николь. И я злился на Дилана, который пытался украсть это у меня. Чёрт, я ненавижу тот пожар, который украл у меня Наташу. Я даже не могу смотреть на свечи или зажигать их. А теперь передо мной будет живой человек, которого мне придется уговорить позволить мне быть счастливым. Это будет почти как урезонивать языки пламени в моей квартире в ту ночь. Я всегда ненавидел то, что я был не в силах и не имел никаких шансов остановить то, что случилось.

Теперь у меня есть шанс. И я не упущу его. На этот раз.

Николь зашла за мной, когда я уже стоял перед Диланом. Этот человек спас мне жизнь. Этот человек создал Николь. Не только физически, но и морально. Благодаря Дилану, она такая замечательная. И я не хочу выражать неуважение этому.

Что- то во мне сказало мне не торопиться, убрать злость из моего взгляда. Так что я расслабился… слегка.

- Здравствуйте, Шериф Салливан, - услышал я свой голос. Я заметил две подушки на его одеяле, которые скрывали пустое пространство, которое было там.

Ты всё равно Шериф Салливан для меня. Я не пытаюсь оскорбить тебя, Дилан. Не злись на меня.

Но, казалось, Дилан был раздражен моим присутствием в своей палате. Я пытался игнорировать это.

- Дастин, - сухо сказал он, скрестил руки на груди и поднял глаза к телевизору, как будто реклама была важнее того, что я скажу.

- Пап, - строго сказала Николь, недовольная его грубым приветствием, она стояла по другую сторону от него, слева.

- Что? - мрачно прорычал он, глядя только на Николь, но не на меня.

- Дастин хочет с тобой поговорить, - она выхватила пульт и выключила телевизор, - Я хочу, чтобы ты выслушал его.

Дилан фыркнул, и в эту секунду я забыл всё, что собирался ему сказать. Неожиданно я растерялся и испугался. Должно быть, Николь, всегда чувствительная к боли и эмоциям, почувствовала это… всегда готовая помочь.

- Так, вот, что мы сделаем, пап… Дастин, - она посмотрела на нас обоих, - Это семейная встреча у психиатра. У каждого будет шанс высказаться… и все будут слушать… Папа.

Гениальная идея! И почему я не подумал об этом? Но потом Дилан усмехнулся и вздохнул.

- Николь, он - не наша семья, - резко сказал Дилан, послав меня этими словами, держа руки скрещенными на груди, в закрытой позе.

Но она тут же начала защищать меня.

- Я люблю его, папа, он СЕМЬЯ, - в её голосе был намёк на злость, но она держала себя в руках, как Доктор Николь всегда делает, - А теперь выпрями руки. Это защитный механизм. Это говорит о том, что никто не проникнет к тебе. Я не хочу это видеть.

И о, чудо… Дилан убрал руки с груди и выпрямил их по бокам.

- Дастин… сядь пожалуйста, - Николь взяла всё в свои руки, и я заново влюбился в неё.

Я сел на стул рядом с кроватью и был доволен тем, что теперь Дилан находился на уровне моих глаз. Мне бы очень не хотелось смотреть на него снизу вверх и умолять его дать нам шанс.

Прошлой ночью я думал о том, чтобы умолять его и знал, что таким образом я не доберусь до него. Он бы подумал, что я слабак. Я бы подумал, что я слабак. Но это всё, что я знаю. Я умоляю, если мне что- то очень нужно. И иногда, если я стараюсь изо всех сил, я получаю это. Я больше никогда не хочу умолять. Теперь только Николь и моя дочь могли заставить меня делать это. Но если все остальные доводы не сработают, я скорее всего буду, к большому разочарованию Николь.

Николь села напротив меня, нога Дилана лежала между нами. Как символично. Как будто тысяча миль разделяет нас.

- Пап, я вчера поговорила с Дастином о том, что мы с тобой обсуждали, - тут же начала Николь. Она очень смелая. Она мой супер- герой. Я хочу учиться у неё.

Дилан снова вздохнул. Я почувствовал огонь в своих глазах, когда посмотрел на него. В этот момент он посмотрел на меня, и его глаза тоже горели. Это будет битва. Это будет война.

- И Дастину есть, что сказать, конечно же, - продолжала Николь, - Он выскажется первым… и потом ты скажешь всё, что хочешь сказать…-

Я слегка улыбнулся ей и надеялся, что она заметит моё маленькое - спасибо.

- Нам нужно сделать выбор до вечера… на счет нашего будущего, - сказала Николь, заставив меня нервничать еще сильнее, - И нам стоит провести день вместе и решить.

Дилан ничего не сказал, и между нами повисла тишина. Николь приподняла бровь, глядя на меня, - Дастин?, подтолкнула она.

Ну ладно. Начнем. Вот мой шанс бороться, сказать, что я чувствую и думаю, и не страдать от наказания за это. И в этот момент, мои слова вернулись.

- Шериф Салливан…- - я посмотрел ему в глаза, - Во- первых, я хочу поблагодарить вас за всё. У вас не было причин помогать мне, но вы помогли. Вы подвергли себя… и свою дочь невероятной опасности. Неважно каков был мотив, я очень благодарен за всё, что вы сделали.

Я рад, что сказал это во- первых. Я хотел, чтобы он знал, как я благодарен за то, что он спас не только меня и Николь, но еще и Майкла.

Дилан не ответил, но я и не ждал этого. Это нормально. Я не был оскорблен… пока что.

- Я тоже отец, Шериф Салливан, - сказал я, сразу перейдя к самому больному, - Я не каждый день вижу свою дочь, но… я люблю её каждый день. Она со мной в каждом моем вдохе. И я согласен с вами, я недостаточно хорош для Николь.

- Дастин! - неожиданно голос Доктора Николь звучал как голос 16- летней девочки, которая разозлилась на меня за то, что я говорил что- то не то. Но я еще не закончил. К тому же Дилан наконец уделил мне внимание. Во всяком случае, он смотрел на меня.

- Если бы я был рядом и какая- то шлюха попыталась захомутать мою дочь, не говоря уже о том, чтобы увезти её в другой штат, я бы убил его. Я бы изничтожил его за две секунды, - сказал я не раздумывая и потом остановился.

Дилан даже слегка улыбнулся.

- Но потом…, - продолжил я, - Потом моя дочь возненавидела бы меня. Прокляла меня. Отказалась бы от меня. Я потерял бы еще больше времени с ней по её собственному желанию. Я не смогу не только проводить её к алтарю, или установить вместе с ней качели на заднем дворике для её детей, но я также не буду способен просто говорить с ней, или готовить ужин… или просто позвонить ей, чтобы сказать ‘привет’… писать письма друг другу… и миллион других вещей… я упущу всё это. И я уже многое пропустил. Я не могу сказать ни слова. Я должен улыбаться и быть рядом, смотреть, как она растёт и сама принимает решения. Даже если эти решения неправильные и причинят ей боль, я не могу сказать ни одного долбанного слова. Всё, что я могу – это быть рядом, когда она будет нуждаться во мне. Обнимать её, когда она будет плакать и помогать ей найти выход. Это хреново, но… в своем сердце, я знаю, что это правильно… единственное, что может сделать папа.

- Послушай, Дастин, ты не понимаешь…- - Дилан попытался прервать меня, но я тут же возразил ему.

- Я понимаю, Дилан! - я закрыл глаза на секунду. Я так устал от того, что ко мне обращались так, как будто я был глупым, как будто я был только симпатичным лицом и телом, ничего больше.

- Я понимаю больше, чем ты, - сказал я, глядя на него со злостью, - Ты видел, как твоя дочь горит в огне? Ты стоял беспомощный, пока слушал, как она кричит от УЖАСА и жесточайшей БОЛИ?! Я понимаю, что ты хочешь защитить свою маленькую девочку! Не смей говорить мне, что я не понимаю!

Я снова замолчал, успокаиваясь, в моих глазах стояли слезы, которые я старался сдержать. Николь смотрела на меня, её взгляд сильный, но мрачный.

Я снова начал спокойно говорить.

- Однажды я оставил свою дочь, - тихо сказал я, глядя на свои руки, сжатые в кулаки, - Я хотел, чтобы она оставалась невинной… я хотел, чтобы она была счастливой. Это было самым сложным поступком в моей жизни, Шериф Салливан. Это убило меня. Я умер в тот день. Но я сделал это ради неё… ради Кэти. Я продал всего себя, надеясь, что этого хватит, чтобы купить ей жизнь, которую она потеряла. И я бы сделал это снова. Так что, если вы хотите, чтобы я сказал, что мне жаль, то зря. Я не могу этого сказать. Что вы видите сейчас – это всё, что осталось от меня. Я знаю, это немного. У меня нет образования, нет денег… нет карьеры. Я знаю, я только частица настоящего мужчины, я знаю это. Я даже не думал, что смогу полюбить кого- то после всех этих женщин в последние годы. Но я люблю. Я люблю Николь Салливан. Я сделаю всё, чтобы она была счастлива. Даже… изменю себя… так, чтобы быть достойным её, хотя наверно я никогда не буду таким. Но я попытаюсь… я буду пытаться каждый день. Пожалуйста… не убивайте нас, когда у нас даже не было шанса начать. Пожалуйста.

Я остановился, подумав, что наверно стоит закончить на этом. Я поднял глаза на Николь и нежно посмотрел на неё.

- Это было очень смело, Дастин, - сказала она своим профессиональным голосом.

- Пап? - она дала Дилану возможность говорить, и он уже открыл рот, но я снова прервал его.

- Однажды мои родители запретили мне жениться на Наташе, - я осмелился посмотреть на Дилана, он смотрел на меня, - Они сказали мне, что если я останусь с ней, я потеряю их, их деньги, колледж, всё. Я ненавидел их за это. Не то, чтобы я сильно любил их до этого. Но я выбрал любовь. Я ушел от них, и несмотря на то, что мне было очень больно, и это могло повлиять на мои отношения с ней, я сделал правильный выбор. Не заставляйте Николь выбирать, Шериф, пожалуйста. Это ранит её. И вы никогда не будете для неё тем же мужчиной. Она смотрит на вас как на героя. Не портьте это.

Я остановился, вздохнул и добавил, - Это всё, что я хотел сказать.

Николь вздохнула и с одобрением посмотрела на меня. Теперь мне было гораздо легче. Единственное, что меня беспокоило, это то, что сейчас была очередь Дилана.

- Хорошо, - сказала Николь после небольшой паузы, - Пап… почему бы теперь тебе не сказать, что ты думаешь?

Казалось, глубоко внутри она боялась того, что он собирался сказать. Как и я. Я знал, что у него есть хорошие причины, которые сложно будет оспорить. Всё, что у меня есть – это любовь. У него есть логика, здравый смысл и ощущение реальности, которые могут перерезать мне горло.

- Хорошо, - тихо начал Дилан.

Я покойник.

Но когда Дилан уже был готов начать разрывать меня на части, дверь в палату резко распахнулась и вошли два офицера с пистолетами на бёдрах. Один мужчина, тридцати лет, короткие каштановые волосы зализанные назад, он был одет в простой костюм, и женщина не старше тридцати, с короткими рыжеватыми волосами и бледной кожей.

Они показали свои значки, оба выглядели мрачно.

- Федеральные маршалы – Коннер и Мейер, - представил мужчина, - Извините, что прерываем, но у нас нет времени.

Нет времени?

Николь поднялась на ноги, беспокойно глядя на них.

Женщина посмотрела вниз на меня и положила руку на моё плечо. Неожиданно мне стало плохо. Кэти!

Я широко раскрыл глаза и резко посмотрел на них.

- Моя дочь! - единственное, что я мог выкрикнуть.

- С ней всё в порядке, всё хорошо, - сказала женщина, и тиски на моем желудке исчезли.

- Но кое- что случилось,- сказал мужчина, - Бен Ченей, опекун вашей дочери… его машина взорвалась прошлой ночью. Машина, которую они оставили, когда мы перевезли их в безопасное место. Никто не пострадал, но… вобщем, мне не нужно вам объяснять, да?

Я почувствовал, как моё тело подскочило и начало двигаться до того, как я осознал это.

- У нас есть место, где вы можете присоединиться к ним, - говорила женщина, - Но нам нужно ехать сейчас.

- Хорошо, идём, - сказал я, готовый идти с ними прямо сейчас. Мне даже не нужно было идти к Николь, чтобы собрать вещи. Всё необходимое было со мной в рюкзаке, который я носил. Мы можем поехать в аэропорт и улететь к Кэти. Я смогу увидеть её через несколько часов.

- Дастин? - голос Николь резко вернул меня в реальность, и я замер, потом повернулся и посмотрел на неё.

Николь стояла рядом с Диланом, и он держал её за руку. Они оба смотрели на меня, на их лицах был страх. [?]

- Николь…- - выдавил я.

Маршалы обменялись взглядом, стоя в ожидании у двери.

- Ненавижу вас прерывать…- - сказала женщина, прервав тишину, которая повисла между нами, - Но нам нужно идти. Да или нет.

- Николь, мне нужно идти, - сказал я, - Если я не пойду, я больше никогда не увижу дочь.

Я посмотрел на офицеров и приподнял бровь, - Правильно? - спросил я, чтобы убедиться.

- Они подписали бумаги для участия в программе этим утром, - серьезно кивнула женщина.

Я повернулся к Николь, в её глазах стояли слёзы.

- Пожалуйста, Николь, - я сделал шаг вперед, кровать Дилана была между нами.

Потом мы оба посмотрели на него.

- Шериф Салливан…- - выдохнул я, - Пожалуйста, поехали с нами. Пожалуйста, не делайте этого с нами. Если вы хотите, чтобы я умолял, я буду умолять. Я сделаю всё, что вы хотите. Но пожалуйста, не забирайте у меня Николь.

- Боже мой, - проворчал Дилан, смущенный моей мольбой.

- Папа! - нахмурилась Николь.

- Прости, - тихо сказал он, глядя вниз на подушки, которые прятали его ампутированную ногу [?], - Я не еду.

Я разочарованно выдохнул и отвел взгляд, но потом посмотрел на Николь.

- Я не могу просить тебя бросить отца и пойти со мной, Николь, - сказал я, и каждое слово резало моё сердце.

- Подожди, - слеза скатилась по её щеке, она дернула меня за здоровую руку и отвела в угол, в сторону от отца и офицеров.

Она не успела сказать и слова, когда я с силой поцеловал её, взяв в руки её лицо, боясь, что это мог быть мой последний шанс поцеловать её сладкие, влажные губы.

- Дастин…- плакала она, обняв меня дрожащими руками.

Я крепко прижимал её к себе, нежно целуя её волосы.

- Николь…- - тихонько сказал я, - Я понимаю. Он твой отец. Также как я знаю, что ты понимаешь, что мне нужно быть с дочерью. Я не буду заставлять тебя выбирать. Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня за это.

- Дастин, я люблю тебя, - она вцепилась в мою майку и всхлипнула, - Я не могу отпустить тебя.

- Я тоже тебя люблю, Николь, - мой голос сорвался, я понял, что если уйду сейчас, я больше никогда не увижу и не услышу её. Эта программа на всю жизнь. Но потом я представил, как машина Бена взрывается, когда они все сидят в ней. Если бы пару дней назад они взяли машину Бена, а не Анджелы… сейчас они все были бы мертвы.

- Я всегда буду любить тебя, - добавил я, и это была чистая правда.

Она зарыдала в голос, и я оглянулся на Дилана. Он не смотрел на нас, переключая каналы на телевизоре.

В этот момент я ненавидел его. Ему было всё равно, что его дочь плачет, что ей больно.

Я вырвался из рук Николь, подошел к нему и выхватил пульт из его руки.

- Да, правильно, Дилан, СМОТРИ ТЕЛЕВИЗОР!! - заорал я прямо в его лицо, - Какой счет в игре?! Наши жизни разрушены, а ты смотришь ёбаный телевизор?!! Интересно, может там идет программа Как Вырвать Сердце Собственной Дочери?!!!

Николь подошла ко мне и дёргала меня за больную руку, но мне было всё равно. Я потерял контроль.

- Знаешь, Дилан, мне жаль, что ты потерял ногу, но еще больше мне жаль, что ты потерял сердце и довольно давно, - я был в ярости, - Для него нет протеза! Надеюсь, ты будешь хорошо спать по ночам, зная, что твоя дочь оставила своё собственное счастье ради того, чтобы помогать тебе передвигаться в твоей инвалидной коляске до конца твоей жизни!

- Дастин, хватит! - Николь оттащила меня от него, и я бросил в него пультом, когда она оттолкнула меня к двери, к офицерам.

- Мне жаль, но нам пора идти, - сказала женщина нам обоим, потом посмотрела на Николь и спросила, - Вы идете?

Мне не нужно было слышать её ответ. Я просто обнял её и страстно поцеловал, подогретый своим гневом.

Она поцеловала меня в ответ, но снова зарыдала, разорвав поцелуй. Я оставил на её губах три маленьких поцелуя, используя каждую последнюю секунду.

- О Боже, Дастин…- - рыдала она, схватив себя за волосы. Она посмотрела на меня глазами полными слёз и вздохнула.

Она подняла руки к моим волосам, запоминая каждый непослушный локон. Потом её пальцы двинулись вниз на мой лоб, закрытые глаза, нос, вниз по моим щекам, её большие пальцы прикоснулись к моей нижней губе и к ямочке на моем подбородке.

Мы посмотрели друг другу в глаза, мой нос прикасался и тёрся об её. Я пытался придумать, что сказать, что могло облегчить боль. И я сразу же понял, ничто не сможет.

- Это ничего не меняет, Николь Салливан, - прошептал я, - Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. И я всегда буду принадлежать тебе. Всегда.

- Я всегда буду принадлежать тебе, Дастин, - плакала она, дважды поцеловав мою шею, - Я так сильно люблю тебя.

- Дастин? - позвал мужчина, и я повернулся к нему. - Нам нужно идти, - он посмотрел на часы, потом опустил голову и добавил, - Мне жаль.

- Мне пора, - сказал я, внутри меня была пустота.

- Пообещай мне, что продолжишь терапию, - она вцепилась в меня, слезы по всему её маленькому лицу.

Я улыбнулся и провел большими пальцами под её глазами, вытирая слёзы.

- Я обещаю, - честно сказал я, - Доктор Николь.

- Я предпочитаю Девочку с Записной Книжкой, - она попыталась улыбнуться мне в ответ.

- Моя девочка с записной книжкой, - улыбнулся я… и почувствовал слёзы в глазах.

Мне нужно быстро уходить, иначе я никогда не сделаю этого. Я ненавидел это, но мне нужно убираться отсюда.

- Ты спасла меня, Николь, - выдавил я, - Ты достучалась до меня.

- Я говорила тебе, что могу, - она гордо посмотрела на меня.

Слёзы готовы были скатиться вниз по моим щекам, и я приподнял её лицо, один последний поцелуй. Я не торопился, надеясь, что это было так же ценно и бесконечно, как для меня.

Моё сердце прекратило биться, когда я прекратил поцелуй.

- Прощай, Николь, - прошептал я, и ,оторвавшись от неё, я повернулся и вышел за дверь вместе с офицерами.

И не успев понять это, я уже оставлял её позади. Мы шли к выходу из больницы… к выходу из её жизни.