Витя, 14 апреля 2018 года, день

Я очень старался не удивляться.

Я держался, когда увидел внутренности маминой машины. Куча всяких приборчиков, индикаторов — как в космическом корабле.

Сделал вид, что все в порядке, когда мама, болтая о хорошей погоде, нажала какую-то кнопку, и передо мной появился экран маленького плоского телевизора.

Невозмутимо смотрел какой-то навороченный мультик.

Но когда мы выехали на улицы, не выдержал, принялся вертеть головой направо и налево.

Это был не наш город. То есть улицы вроде наши. И парк, где я гонял на велике (хотя деревья, кажется, другие). И речка.

Но люди! Но дома! Но огромные рекламные плакаты на всю стену!

— Ты чего? — забеспокоилась мама. — Увидел кого-то знакомого?

— Да нет… Мам, а сегодня какой-то праздник?

— Нет, просто суббота. А в чем проблема?

Мне очень хотелось ответить: «А чего они так все вырядились?!» — но я сдержался.

Я-то думал, что это мама стала такой модницей, а оказалось, что вокруг все разодеты еще ярче. Особенно девчонки. От их лимонно-желтых, ярко-синих, алых и вообще непойми каких одежек рябило в глазах. Я старался особенно не пялиться на них, потому что юбочки были слишком коротенькие, а маечки — слишком маленькие. С перепугу я сначала решил, что это девицы легкого поведения (нам на политинформации о них рассказывали, а потом Коля Рожков из «Г»-класса еще показывал один журнал). Но слишком их было много. И не похожи они были на этих самых девиц. В «Бриллиантовой руке» я видел, как эти девицы себя ведут — мужчин за руки хватают и проходу не дают.

Мужчины тоже выглядели слишком… пестро. Я почти не видел костюмов и галстуков, зато многие щеголяли в невообразимых штанах с безумным количеством карманов. Нет, не мальчики вроде меня, а солидные толстые дядьки. Даже несколько дедушек! Один мне особенно запомнился — бодрый такой старикашечка в яркой тенниске и желтых бесформенных брюках, седые волосы собраны в хвост, как у девчонки, а сам на мопеде.

Самое удивительное, что никто из прохожих на него не оборачивался и не тыкал пальцем.

Ехали мы не очень быстро. Я вдруг осознал, как много вокруг машин. Почти все они были необычной формы и неизвестных мне марок.

У меня начала болеть голова. Пришлось откинуться в кресле и закрыть глаза. Мама тут же перестала болтать, убрала телевизор, что-то подкрутила, и я почувствовал на лице свежий ветерок. Стало легче, и до самого конца поездки я продремал.

Зато потом было здорово! Мама выгрузила из багажника сумку с роликовыми коньками и вручила мне:

— Держи! Сегодня можешь кататься до упаду.

Честно говоря, я раньше на таких не катался, поэтому боялся, что «упад» начнется с первых шагов, но тут меня ждал приятный сюрприз. Стоило мне надеть (с маминой помощью) коньки и наколенники с налокотниками, как тело словно само вспомнило нужные движения. Я легко оттолкнулся и поехал.

— Поосторожнее! — крикнула мама, но в голосе ее не было особенной тревоги.

Как я погонял по дорожкам! Из головы сразу вылетели все проблемы! Стоило отключить голову, и ноги сами закладывали какие-то замысловатые пируэты, совершали резкие прыжки и развороты.

Вернулся к маме я совершенно счастливый. Она тоже выглядела довольной, хотя и отчитала меня для проформы:

— Сколько раз я тебе говорила — не лихачь!

И тут же чмокнула меня в макушку. Я понял, что она очень мной гордится.

Всю обратную дорогу я продрых на заднем сиденье.

Только перед самым домом проснулся и вдруг задумался — неужели ради меня одного отгрохали такой полигонище?! Или я тут не один?

Синичка, 1980 год

Мама ушла. В квартире стало очень тихо. Я сначала помыкалась бессмысленно пару минут, а потом вспомнила, что нужно срочно искать подсказки. И ринулась…

Оказалось, что это очень тяжелое занятие. Вся квартира была, как назло, захламлена так, что казалось, что тут недавно был склад. На кухне нескончаемые залежи продуктов. Интересно, зачем нам десять кило гречки? Или девять палочек дрожжей в морозилке? Я честно все пересчитала, подумала, что мне это потом пригодится. На антресолях я нашла просто бессчетное количество банок с вареньем и соленьями. Это кто ж, интересно, так затарился?

Я перерыла в кухне все, что смогла, и из подсказок нашла только огромную пельменницу. Я ее точно видела, она и у нас дома точно так же на кухне валяется, никто ею не пользуется, а выбросить почему-то жалко.

В коридоре меня больше всего потрясли три коробки с одинаковыми сапогами. Только размеры были разные. Интересно, это кому и зачем?

Дальше шла родительская спальня, и тут я совсем потерялась, потому что шкаф просто ломился от всякого барахла. Какое-то нечеловеческое количество шмоток, причем таких… Что ж они тут носят-то, это же ужас какой-то!

Дома мама носит только яркие костюмы. Юбок почти не надевает, говорит, что за рулем неудобно, но брючки всегда самых невероятных цветов. Здесь я обнаружила у нее в шкафу абсолютно одинаковые черные юбки и мрачные пиджаки. Брюк нет вообще. И если судить по тому, в чем она уходила на работу, то единственная цель такого пиджака — скрыть человека целиком. Как будто мешок на себя надела! Вообще выглядит мама так, как будто лет на десять старше стала.

И тут меня пронзило страшное предчувствие. Я отправилась к своему шкафу. О ужас! Я с содроганием вытащила из шкафа нечто. Что это? Типа спортивный костюм? А это? Вот эти вязаные… э-э… даже не знаю, как назвать. Легинсы? Это как носят? А колготки? Да это ж не колготки, это издевательство какое-то! У нас в таких даже груднички не ходят!

Я с отвращением запихнула в шкаф все это убожество и… Ура! Вот еще одна подсказка! На полке, рядом с кроватью, я увидела книжку. Я узнала ее, она есть у нас дома. Только я взяла ее в руки, раздался звонок. Я попала! Я вышла на следующий уровень? Звонок повторился. Видимо, я должна что-то еще сделать… Звонок стал настойчивым.

Я, обняв книгу, кинулась в коридор. Звонили тут. Звонили во входную дверь. Пока я искала домофон, чтоб открыть, звонок трещал уже непрерывно. Я аж вспотела, пока не сообразила, что нет тут домофонов, что это прям в дверь звонят. В звонок.

— Алле? — тихо сказала я двери, потом прокашлялась и повторила громче: — Алле?

— Оля, открывай! Это я, Ира! — сообщили из-за двери.

Я от такой наглости чуть не села. Ага, нашли дурочку, так я и открыла!

— Я вас не знаю! — сказала я.

За дверью помолчали, а потом раздался быстрый шепот:

— Ой, Олечка, а я не поверила. Ко мне твоя мама утром зашла и попросила тебя проведать. Сказала, что ты заболела сильно и многое забыла, а я ей не поверила. Оль, это ж я, Ира, мы с тобой за одной партой сидим.

— Я одна сижу, — брякнула я, не подумав.

— Оля, Олечка, ты открой, твоя мама сказала, ты все вспомнишь. Я тебе помогу, Оля-а-а…

Я мучительно соображала, что ж мне делать. С одной стороны, нельзя открывать незнакомому человеку, с другой, если рассуждать логично, я нашла подсказку — раздался звонок. Значит, это естественное развитие игры. Черт, сохраниться бы… Знать бы как.

Я заметила у двери глазок, посмотрела в него. За дверью стояла девочка. Действительно девочка. Просто девочка. И бормоча про себя «сейв, сейв, контрол эс» я открыла дверь.

Витя, 2018 год

Когда я увидел, что мама куда-то собирается, то попросил:

— Мама, а возьми меня с собой. Мне дома одному скучно.

Мама так и застыла с туфлей в руках.

— Дома? Скучно?

Похоже, мама решила, что ослышалась.

— Ну да. Книжек мало, читать нечего. Что я тут буду один делать?

Мама смотрела на меня, словно подозревая подвох.

— А… комп? — осторожно спросила она.

Слово «комп» мне ничего не говорило. На всякий случай я неопределенно повел плечом.

— Ну хорошо, — в мамином голосе чувствовались одновременно и изумление, и сдержанная радость, — поехали. Только я по магазинам, тебе, наверное, скучно будет.

Услышав про магазины, я чуть было не дал задний ход. Ненавижу магазины! Стоишь в этой очереди полчаса и слушаешь, как бабки между собой болезни обсуждают. Но ведь должен же я найти других подопытных! Может, они тут уже давно, знают правила, объяснят, что к чему.

— Ничего! — твердо сказал я. — Потерплю. Заодно могу в очереди постоять.

— Зачем? — мама окончательно растерялась.

— Ну… чтобы ты могла в другую очередь встать.

Мама вдруг рассмеялась. Я решил не развивать тему.

— Ладно, — сказала мама, отхохотав, — поехали… заботливый ты мой.

Даже когда мы сели в машину, мама продолжала улыбаться. Завелась, нацепила на ухо какую-то большую сережку и вдруг сказала:

— Привет!

Я во все глаза уставился на нее. Не со мной же она здоровалась!

— Представляешь, что наш сын сегодня заявил?

Видимо, мама с папой разговаривала. То есть, наоборот, невидимо разговаривала. Сколько я ни вертел головой, папы не заметил.

— «Давай я в очереди постою… — мама снова стала давиться от смеха, — чтобы ты могла в другую очередь встать»!

Судя по паузе, папа что-то отвечал. И, судя по новому взрыву маминого смеха, что-то смешное.

— Точно! — мама начала похрюкивать. — Память предков.

Она чуть-чуть повернула голову ко мне:

— Сынок, папа спрашивает, не поможешь ли ты ему на мамонтов охотиться?

Я надулся. Мама заметила это и быстро свернула разговор.

— Ты чего? — сказала она своим коронным маминым голосом. — Обиделся? Извини, мы не хотели тебя обидеть!

Я тут же оттаял, но из принципа продолжал дуться и смотреть в окно. Поймал себя на том, что сегодня пестрота на улицах, странные машины и одежды меня не так сильно задевают. Старался высмотреть в толпе кого-нибудь с растерянным взглядом, но мама слишком быстро ехала.

А потом мы пошли в магазин…

Теперь я понял, почему мама смеялась. Очередей не было! Вообще! Нигде! То есть у некоторых прилавков стояло по два-три человека, но это же не очередь! Очередь — это когда через весь магазин тянется колбаса из людей, чтобы купить кусок колбасы из коров.

Но мама все равно застряла в отделе со всякой одеждой. Через пять минут она заметила, что я скучаю, и сказала:

— Да ты походи погуляй пока!

Это было странно. Обычно мама меня ни на шаг не отпускала в магазине — вдруг потеряюсь. Я обрадовался и пошел искать книги.

Книг не нашел, но нашел игрушки. И застрял возле них точно так же, как мама — возле платьев. Чего тут только не было! Мячи, карнавальные костюмы, конструкторы… про всякие машинки и куклы я вообще молчу. Я даже забыл, что собирался выследить кого-нибудь из подопытных, — стоял и глазел, не отрываясь.

И тут у меня во внутреннем кармане куртки что-то завибрировало и зазвучала бодрая песенка. Я испуганно полез в карман и достал из него небольшой полупрозрачный приборчик, который полностью состоял из экрана. Музыка шла именно из него. Почти весь экран занимало сообщение: «Вызывает Мама». Под ним зеленым было написано «Ответить», а красным «Отменить».

— Ответить, — сказал я приборчику.

Тот продолжал наигрывать музычку. Я почесал затылок и ткнул пальцем в «Ответить». Это сработало: на экранчике появилась мамино изображение, а из приборчика донесся приглушенный встревоженный мамин голос:

— Витя! Ты где?

Я поднес приборчик поближе к уху и громко ответил:

— Я тут!

— Где тут?

— У отдела игрушек!

— А… — Мама сразу успокоилась. — Жди меня там, я сейчас.

И замолчала. Я еще немного постоял, посмотрел на приборчик, но экран на нем быстро погас, я пожал плечами и спрятал его в карман.

— Ты почему так долго трубку не брал? — сердито спросила мама, как только нашла меня. — Я уже волноваться начала!

«Ага, — подумал я, — значит, это называется „трубка“!»

— Пошли, надо еще за продуктами заехать.

В гастрономе — огромном, как стадион, — людей было много, но очередей все равно не наблюдалось. Я уже спокойнее рассматривал прохожих и обратил внимание, что многие из них тоже ведут диалоги с невидимыми собеседниками. Некоторые, как мама, пользовались большой сережкой на ухе, другие — приборчиками вроде моего. Только они прижимали его к уху, как телефонную трубку. Я вдруг сообразил, что это телефон и есть! Только очень маленький и удобный, можно с собой носить. У американцев таких точно нет!

Как хорошо жить в самой передовой стране мира!

Синичка, 1980 год

Я осторожно открыла дверь, и пару секунд мы с неизвестной девочкой рассматривали друг друга.

— Олька, — сказала она шепотом, — Олька, ты чего так смотришь?

— Как? — спросила я.

— Странно как-то, — ответила девочка и вошла в квартиру.

Чувствовала она тут себя как дома — разулась, закрыла дверь и пошлепала в мою комнату.

— Ой, а чего вы шторы сняли? Стирать? А что это у тебя тут пельменница валяется? А ты совсем ничего не помнишь? А представляешь, мне вчера Женька сказал, что если б он полетел на Луну, он бы мне оттуда открытку прислал. Как ты думаешь, это значит, что я ему нравлюсь? Или он так, треплется, как обычно?

Девочка говорила без умолку, а я слушала ее, слушала. Если это переход на следующий уровень, то должен же быть смысл во всей этой болтовне? Или ей нужно задать правильный вопрос? Может быть, она должна мне передать важный предмет?

— А что ты мне принесла? — спросила я.

Девочка Ира осеклась на полуслове и задумалась.

— А что? Я что-то должна была принести? — спросила она.

Вдруг лицо ее просветлело, и она сказала:

— Точно! А я и забыла! Смотри, что у меня есть!

Она достала из кармашка, разгладила и протянула мне на ладошке, как величайшую ценность, маленькую бумажку. По тому, как она на нее смотрела — с восхищением и почти не дыша, — я поняла, что это безусловно оно — ключ, который переведет меня на следующий уровень.

Я так же нежно взяла бумажку в руки, развернула ее и застыла.

— Что это? Это ключ? — спросила я.

— Это Дональд Дак! — гордо ответила она, — У Катьки вчера выменяла. Помнишь, ей в прошлом году дядя жвачку из-за границы привез?

— Не помню, — ответила машинально.

— Ой, Олька, как же я забыла… — Глаза у Иры тут же наполнились слезами. — Оленька, ты не переживай, ты вспомнишь, я тебе все расскажу, хочешь?

И Ира кинулась меня обнимать. Я стояла как истукан и ничего не соображала. Никогда в жизни ко мне не лезли обниматься посторонние люди, это было так дико, что сразу захотелось удрать. Но удирать было некуда, сзади стояла кровать, и единственное, что я могла сделать, чтоб вывернуться из объятий, это сесть на нее. Села. Ира тут же шлепнулась рядом, обняла меня за плечи, прижалась и зашептала в ухо.

— Олечка, я так соскучилась по тебе, в школе без тебя плохо. Катька со Светкой, Ленка с Наташкой, а я все одна да одна. Хорошо, что Аленка заболела, вернее, плохо, что она заболела, но зато у второй Ольки, у Шиловой, теперь тоже подружки нет, так мы вместе. Но ты не подумай, как только ты придешь, я с тобой буду! А ты когда придешь?

— Я не знаю пока, — выдавила я из себя.

Посмотрела на бумажку в руках и поняла, что надо брать инициативу беседы в свои руки, а то у меня от этих ненужных подробностей крыша поедет.

— Ты мне обещала про жвачку рассказать, — сказала я.

— Что? — Ира посмотрела на меня круглыми глазами, — Ах, да… Ну жвачка. У Катьки выменяла. Хочешь, подарю?

— Как выменяла?

— На то синее стеклышко, помнишь?

— Не помню.

— Ой, Оля-а-а, — Ирины глаза опять наполнились слезами, и она прижалась ко мне щекой.

Я испугалась, вскочила, отошла к стенке. Постаралась собраться с мыслями.

— Не плачь, — выдавила я из себя. — Лучше рассказывай.

— Что?

— Все. Про жвачку.

— Да далась тебе эта жвачка! Это что, для тебя так важно?

— Да.

Ира внимательно посмотрела на меня и сказала:

— Да я не знаю, что рассказывать! Это наш с тобой любимый фантик, ты его тоже хотела, а Катька не давала. А вчера она вдруг говорит: «Давай меняться, стеклышко на Дака!» Ну, я и согласилась. Они «секретики» делали во дворе, и нужно им было синее стеклышко. А я наигралась уже, мне надоело.

— А зачем мне был этот фантик?

— Как зачем? — удивилась Ира. — Чтоб был. Красиво.

Я внимательно посмотрела на бумажку в руке. Фантик и фантик. В голову б не пришло его хранить.

— А жвачка где? — спросила я.

— Да съели давно, — пожала плечами Ира. — Ее ж год назад привезли, ты что, не помнишь? Ах, да… А хочешь, я тебе покажу, где твоя коллекция лежит?

— Хочу…

Ира бодро полезла в мой стол и вытащила оттуда картонную коробку. Боже, сколько там оказалось всякой ерунды! Какие-то блестящие бумажки, разбитые бусинки, фантики, значки, стеклышки. Если ключ где-то здесь, я его никогда не найду…

Витя, 2018 год

К вечеру я был так переполнен впечатлениями, что они у меня через уши лезли. Я уже ничему не мог удивиться, а чтобы искушения не было, забился на заднее сиденье машины, закрыл глаза, уши… и уснул.

Проснулся уже дома, на каком-то диванчике. Поворочался — в эту комнату я еще, кажется, не заходил. И увидел мамин затылок. Она сидела за столом, прямо перед телевизором — точно таким же, как стоял в моей комнате.

— Проснулся? — весело спросила она, не оборачиваясь. — Есть хочешь?

— Не-а!

Я хотел напомнить маме, что так близко перед телевизором сидеть опасно, она сама мне сто раз это говорила — но не напомнил. Меня удивило то, что я увидел на экране. Почти весь телевизор был занят текстом, который появлялся буква за буквой. И самое поразительное, что появлялся он благодаря маминым действиям! Когда она нажимала на кнопки перед собой, слова выползали на экран. А когда делала паузу, текст тоже замирал в ожидании. А в паузах появлялись чьи-то еще фразы — не по букве, а сразу целиком.

Что-то похожее я видел в каком-то фантастическом фильме… А может… Догадка мне очень понравилась, я тут же решил ее проверить.

— А что ты делаешь? — спросил я как можно небрежнее.

— Общаюсь… Так тебя покормить?

— Да нет, я же сказал… А с кем?

— С подругой… Погоди пять секунд!

Все сходилось! Конечно, мама, как и я, была участником эксперимента! Ученые проверяли, как быстро человек способен разобраться в неизвестном ему техническом устройстве. Мама уже разобралась со всем этим, а я пока не могу.

Я подошел к маме и обнял ее сзади за плечи.

— Мам… А ты меня научишь?

Тут выяснилось, что мама сидит в крутящемся кресле. Она развернулась так резко, что чуть не сшибла меня с ног.

— Ой, прости, — сказала она испуганно. — Что ты сказал?

— Научи меня, пожалуйста… — я кивнул на клавиши перед мамой. — Этому всему.

— Я?! Тебя?!

Теперь уже я испугался, что мама упадет в обморок.

К счастью, в комнату заглянул папа.

— Вот вы где! — сказал он бодрым голосом. — Чего вы тут уединились? То есть удвоились?

Мама схватила меня за руку, как будто я собирался убегать.

— Саша… Витя просит… чтобы я научила его работать на компьютере…

Папа с минуту, наверное, переводил взгляд с мамы на меня и обратно. А потом вдруг захохотал и начал трясти мою руку:

— Молодец! Фамильное чувство юмора! Гены пальцем не размажешь!

Мы с мамой не поддерживали его веселья. Папа перестал смеяться и насторожился:

— В смысле?

К счастью, я уже успел сообразить, как себя вести. Видимо, по условиям эксперимента нельзя помогать друг другу. Поэтому я сказал:

— Это из-за болезни. Из головы все вылетело. Пап, а у тебя есть инструкция к этому… к компьютеру?

Я очень надеялся на инструкцию. Я даже с новым пылесосом по инструкции в пять минут разобрался. Папа не разобрался, мама даже не взялась — а я смог.

— Инструкция? — папа с сомнением наморщил лоб.

Наверное, вспоминал, можно ли по условиям эксперимента пользоваться инструкцией. А потом решился.

— Ладно, будет тебе инструкция. Вместе с инструктором.

И повел меня в мою комнату. Мама увязалась за нами. Папа усадил меня перед телевизором и сунул в руки такую же панель с кнопками, что и у мамы.

— Итак. Устройство компа. Комп состоит из монитора…

Сначала папа говорил полушутливо и все посматривал на меня — мол, ну что, будем дальше играть? А потом вошел в раж, особенно когда дошел до Инета. Я только глазами хлопал, пытаясь запомнить все его действия. Час, не меньше, мама пыталась нас дозваться на ужин. Потом ушла — и вдруг на экране появилось окошко с надписью «Мама». В окошке было написано:

«Живо ужинать!!! Саша! Ты как маленький, честное слово!!!»

Папа спохватился и потянул меня ужинать.

За столом он продолжал меня наставлять, но на слух я вообще ничего не воспринимал.

— Лучше качать через торренты, — жарко говорил он, — хотя при нынешних скоростях уже без разницы. Но учти, антивирь должен быть все время включен…

Маме еле удалось сбить папу с темы вопросами о его работе. Через пять минут он уже с жаром рассказывал о каких-то тупых клиентах, которые не умеют работать по лизингу… Я сидел, жевал курицу и радовался, что хоть в лизингах мне не придется разбираться.

После ужина я сразу бросился к своему компу (комп это, а не телевизор!). Нужно было повторить все, что мне говорил папа, пока оно еще в голове. Нажал на кнопку включения. Дождался, пока появится окошко с паролем. Похвалил себя за то, что догадался записать пароль на бумажку. Ввел пароль. Дождался, пока на экране появится картинка с разбросанными по ней значками… И застрял.

Сейчас нужно было как-то выйти в Инет. Когда это делал папа, все получалось быстро и понятно, но теперь, когда я был один… Надо было «щелкнуть мышкой» на каком-то значке… Я взялся за кругленькую коробочку-«мышку» и поводил ей туда-сюда. Попытался щелкнуть. К моему удивлению, это получилось легко — как вчера с роликами. Рука как будто сама помнила нужное движение. Но где же нужный значок?

Я водил мышкой по коврику, чтобы хоть что-то делать, и грустно думал, что теперь меня признают никуда не годным и исключат из эксперимента. И маму с папой, наверное, тоже. Подвел я их… И Женьку подвел…

Меня вдруг пробил холодный пот. Из-за всех этих удивительных штучек я совсем забыл о Женьке!

А пионерское собрание? Оно прошло, или меня решили ждать? Мне очень-очень захотелось остаться в эксперименте! Чтобы там с Архипычем все как-нибудь само утряслось! Как же открывается этот чертов Инет?!

И вдруг я сообразил, что чертов Инет уже запущен. Более того — открыт этот… как его… браузер, и в нем — какой-то сайт. Похоже, пока я думал о своем, руки сами собой сделали все что нужно.

Я приободрился. По крайней мере, сегодня меня (и родителей по моей милости) из эксперимента не выкинут. Значит, надо самому поэкспериментировать с Инетом. И вообще с компом…

…Я и не заметил, как наступила глубокая ночь. Наверное, до утра просидел бы — игрушка очень интересная попалась — но пришла мама и с недовольным бурчанием «А я-то радовалась, что ребенок от компа отлип» заставила все закрыть и выключить.

Бухнулся в постель и на секунду вспомнил про Женьку. А потом сразу, без перехода, упал в сон. Там было много удивительных блестящих машин и какие-то люди с бородами и в белых халатах запускали Инет с помощью большого разводного ключа…

Синичка-Оля, 1980 год

Через два часа Ириной непрерывной болтовни я поняла, что смертельно устала. Я уже ничего не понимала, ничего не соображала, у меня осталась только одна мечта — как-нибудь ее выключить. Но как выключить компьютерную игрушку, если ты у нее внутри?

— Ира, я уже наигралась на сегодня!

— Хорошо! — бодро рапортует Ира, — Давай почитаем!

И она хватает с полки книжку. Я машинально запоминаю какую (вдруг это очередная подсказка), а Ира садится возле меня, утыкается в книгу и начинает листать страницы. Спрашивает:

— Прочитала? — и только тогда переворачивает.

Я честно пыталась читать, но шрифт слишком мелкий и нечеткий, да и неудобно читать с колен, все-таки гораздо лучше, когда монитор перед глазами. Я бросила это занятие и несколько минут наслаждалась тишиной. Но недолго…

— А все-таки молодец Алиса, правда?

Ох. Не может она помолчать…

— А я вот думаю, я б, наверное, испугалась. А ты?

Я промямлила что-то неясное. Понятия не имею, что она там вычитала. Но Иру это нисколько не смутило.

— Я сколько книжек читаю, все время думаю, что я б так не смогла. Они все в книгах герои… Все смелые. Например, пионеры-герои. Они ж как мы были, дети, а уже Родину защищали. Или вот Алиса… С космическими пиратами сражается… Хотя Алиса, она из будущего, наверное, тогда все люди будут героями. Как ты думаешь?

Я не думала, я лихорадочно соображала, к чему она ведет. Как же ее выключить? Мне нужна передышка. Выйти бы из игры, попить чего-нибудь.

— Я чаю хочу! — сказала я вслух.

— Давай попьем, — согласилась Ира.

На кухне она пару минут наблюдала, как я стояла с чайником в руках и соображала, как его включить.

— А где вода? — жалобно спросила я.

— В смысле? — спросила Ира.

Пока я продолжала озираться в поисках кулера или фильтра, Ира выхватила у меня чайник и сунула его под кран. Ничего себе! Эти дикие люди пьют воду прямо из-под крана!

Я уселась за стол, а Ира деловито зашустрила на кухне.

— Оль, вообще ты плохо выглядишь, — сказала она через пару минут. — Молчишь все время. И вообще какая-то странная. Даже про будущее мне не ответила.

— А что отвечать?

— Ну что-нибудь. Что ты думаешь, то и ответь.

— Я ничего не думаю.

Ира поджала губы и отвернулась. А я наслаждалась тишиной. Но опять недолго, потому что пришла с работы мама.

Мама втащила в квартиру две огромные сумки. Пришла, поставила их в коридоре, дотелепалась до дивана и рухнула на него без сил. Но выражение лица у нее при этом было совершенно блаженное.

— Олька, ты только посмотри, что я достала!

Я аккуратно подошла к сумкам и заглянула внутрь. Ничего интересного не нашла, еда и еда. Зато Ира просто зашлась от восторга.

— Ой ничего себе! — заголосила она. — Тетя Таня, давайте я вам помогу разобрать.

И потащила одну сумку на кухню. Там она начала выгружать содержимое на стол, чмокая от восхищения. В кухню тут же вошла мама и стала, размахивая руками, с восторгом рассказывать.

— Нам сегодня на работе заказ дали. Ну первое ж мая скоро. Посмотри, там печень трески и шпроты. И горбуша! И сгущенки две банки! И вот иду я с этой сумкой домой, а у нас рядом с работой гастроном есть, дай, думаю, зайду. Захожу и, как чувствовала, подхожу к колбасному отделу, а там у нас девочка продавщица знакомая есть, и она мне глазом мигает. Я сначала удивилась, а потом решила подождать, подхожу поближе, а тут колбасу выносят! Ты посмотри, трех сортов! Трех! Вареная, сервелат и сухая. Жаль, всего по палке давали, а то б я больше взяла. А пока я стояла, еще и кур выбросили в соседнем отделе. Ну что за день такой удачный! Давайте я вам, девчонки, бутербродов наделаю!

Мама торжественно выдала нам по бутерброду с вареной колбасой, объявив, что сухую она оставит на праздник.

Ну, колбаса, в целом, была вкусная. Даже мясом пахла. Но общих восторгов у меня разделить совсем не получалось, тем более что вопросов осталось куча. Почему еду дают, а не продают? И зачем выбрасывали кур? И что такое заказ? И почему колбасу можно есть только по праздникам?

А мама жевала и говорила без передыху, видно было, что ее от радости аж распирает.

— Вот папа придет, обрадуется!

— Тетя Таня, — спросила Ира, — а долго вы стояли?

— Да нет, — сказала мама, — часа два в общей сложности. Нормально. Жаль, конечно, хотела себе сегодня ногти накрасить, теперь уже поздно возиться. Эх, все время что-то не успеваешь! Ладно, теперь вы рассказывайте, что вы тут делали весь день.

Ира начала пересказывать маме, во что мы играли, а я внезапно страшно устала. Встала и ушла в свою комнату.

Я слышала, как мама уговаривает Иру не обижаться, объясняет, что я больна, слышала, как Ира в сотый раз цокает языком и обещает мне помочь. А я лежала и думала о том, что без меня сейчас на форуме происходит. Интересно, заметил ли кто-нибудь, что Синички нет? Там у них весело, небось уже сто страниц исписали. К экзаменам готовятся… И тут меня посетила первая радостная мысль — ведь если я здесь, то и экзамены эти идиотские мне сдавать не нужно! Интересно, я когда доиграю и выберусь отсюда, я куда попаду? В тот же день, откуда ушла, или позже? Хорошо бы здесь месяцок перекантоваться и уже после экзаменов вернуться домой.

В комнату пришла мама, положила руку мне на лоб и сказала:

— Оль, я посоветовалась с доктором, он сказал, что тебе лучше в школу пойти. Там друзья, они тебе помогут. Это лучше, чем одной дома сидеть.

— Хорошо, — сказала я.

Игра выходит на новый уровень! Завтра я выйду из дома!

Витя, 2018 год

Я лежал с закрытыми глазами и удивлялся, почему меня в школу не поднимают. Радовался, конечно, но и удивлялся тоже. А потом вспомнил про эксперимент и перестал удивляться.

Но валяться сразу расхотелось. Я сел в кровати, потянулся и начал думать, чем бы заняться, раз уж в школу идти не надо. Интересно, а в эксперименте школа вообще не предусмотрена? Но ведь должны меня чему-то учить? В «Москве-Кассиопее» ребят-космонавтов во время полета заставляли учиться. Или тут обучение во сне? Я пожмякал подушку, но ничего в ней не обнаружил. Хорошо бы школа все-таки была. Учиться я люблю. С ребятами можно было бы поговорить, наверняка они бы меня быстро научили, в чем смысл этого эксперимента.

И вообще — как же я узнаю обо всем вокруг? Хоть бы книги какие дома были, энциклопедии… И тут я рассмеялся — ну я и тормоз! А Инет мне для чего провели прямо в комнату? Конечно! С его помощью тут все и учатся, и с условиями эксперимента разбираются.

Я прямо в трусах уселся за комп, включил его и запустил браузер. Сегодня это у меня получилось гораздо быстрее, хотя я и не отключал мозги, чтобы руки сами все делали.

Открыл страницу поиска. Задумался. А что искать-то? Ввел слово «Эксперимент» и нажал «Искать!».

Ух ты!

Ответов было много. Очень много. Слишком много!

Оказывается, люди проводят самые разные эксперименты: физические, биологические, театральные, медицинские, химические, даже социальные какие-то. Один из заголовков гласил: «"Эксперимент" — новый фантастический блокбастер!». Я решил выяснить, что такое «блокбастер», щелкнул на заголовке. Оказалось, речь идет о фильме. На этой странице заметил подчеркнутую строку (папа называл такие строки ссылками) «смотреть трейлер». Щелкнул на ней — надо же было выяснить, что такое «трейлер»! Посмотрел короткий рассказ о фильме, который сопровождался отрывками из него. Увидел ссылку «Смотреть еще», щелкнул на ней…

…Мама сердито потрясла меня за плечо:

— Ты завтракать идешь? Я зову, зову…

— Извини, мам, я не слышал.

— При чем тут «слышал»? Я в аську тебе уже сто раз написала!

Мама перехватила у меня мышку и щелкнула на мигающем прямоугольничке внизу экрана. Открылось окошко с текстом «Сынок! Иди завтракать!».

— Господи, — изумилась мама, — ты что, никому в аське не отвечаешь?

И она провела мышкой по верхней части окошка. Там мигали желтые значки. Возле каждого значка было написано имя. Причем имена какие-то странные: «Сушка», «Красавица», «Ястреб», «Кровопийца»…

— Я сейчас отвечу! — пообещал я и потянулся за мышкой.

Но мама мышку не отдала.

— Потом ответишь! Марш на кухню!

Завтрак был уже холодный, но мама не стала, как обычно, ворчать по этому поводу. Она просто сунула мою тарелку вместе с едой в какой-то стеклянный ящик и нажала на нем кнопочку. Ящик тихо загудел, тарелка в нем принялась крутиться.

— Я смотрю, — строго сказала мама, — ты уже совсем здоровый!

Я подумал и кивнул.

— Значит, завтра отправляешься в школу. Экзамен на носу, нечего дома прохлаждаться!

Сначала я обрадовался, что школа тут все-таки есть, а потом испугался. Экзамен? Какой еще экзамен? Ведь экзамены только после восьмого класса сдают! Мама моего изумления не заметила, потому что ящик звонко чирикнул и перестал гудеть. Мама достала из него тарелку и поставила передо мной. Еда была горячая.

И я понял, что это меня совсем не удивляет. Особенно после того, что я узнал про экзамен. А что я узнал про экзамен? Да ничего! Узнал, что он есть. Маму решил ни о чем не расспрашивать. Я уже привык, что по условиям эксперимента должен все узнавать сам.

Оля, 1980 год

Разбудила меня мама. Собиралась я долго и мучительно. Хорошо, что мама не задавала вопросов, а молча пихала мне то, что нужно надеть. Я с трудом влезла в жуткое коричневое платье, сверху мама навертела какой-то несуразный передник мрачного черного цвета, а на шею зачем-то привязала красный платочек. Гламурненько… Но очень неудобно! Сто лет я юбок не носила! Вернее не носила я их почти через сорок лет, считая от сегодняшнего дня. Но если об этом думать, можно тихо сойти с ума.

Мама хмуро напялила на себя очередной хламидный пиджак и принялась красить губы. Ну, к маминой утренней хмурости я уже привыкла, она всегда оживает только к обеду, но к такому маминому виду привыкнуть невозможно!

— Слушай, мам, — не выдержала я, — а почему ты все время в такой мрачной одежде ходишь?

— В какой мрачной? Нормальный деловой костюм.

— А почему такой темный? И юбка эта тебе не идет…

— Что значит «не идет», нормальная юбка. Ольга, что-то ты много себе позволяешь!

Я оторопела, все никак не могу привыкнуть, что тут мама совсем не терпит, когда я с ней начинаю как с подружкой разговаривать. Даже обидно!

— Мам, но что ты сразу обижаешься! Просто ты одеваешься, как будто ты…

Я долго не могла подобрать слово. Не скажешь же «пожилая» женщина, точно обидится…

— Как будто ты зрелая женщина!

Дурацкое слово! Но, может, не обидное?

И мама не обиделась, удивилась, скорее.

— А я какая? Оль, мне уже тридцать восемь лет! Я давно не девочка. И у нас не принято ходить на работу абы в чем. У нас солидный институт. Нашему отделу, между прочим, в следующем году разрешили еще две кандидатские защитить. И премию обещали поднять квартальную, если план выполним.

Я опять не поняла и половины из того, что услышала, мысленно плюнула и решила разобраться с этим потом. Тем более что мама уже активно выпихивала меня из дома.

Вышла я из дома… И очень хорошо, что у подъезда меня ждала Ира, потому что без нее я б до школы не дошла. То есть точно бы опоздала, пока б рассматривала все вокруг. Двор вроде б наш, но какой-то странный, что-то не то…

— Ира, — сообразила я, — а где все машины?

— Какие машины? — удивилась она.

А я оглядывала двор и не верила своим глазам. Обычно за припаркованными авто не было видно травы — они стояли в два ряда вдоль бортика, а если б могли, встали бы еще на пару рядов наверх. Сейчас во дворе было пусто.

Но Иру это нисколько не удивило, она с завидным упрямством волокла меня в школу. Идти было неудобно, ветер поддувал под юбку, норовил ее задрать выше головы. А колготки, о эти колготки… Помню, бабушка мне рассказывала, что когда она была маленькой, то колготки еще не придумали. И носили они чулки на подвязках до груди. Возможно, это было еще хуже, хотя по-моему хуже некуда… Эти колготки скукоживались и собирались отвратительными гармошками, и утешало только одно — так выглядели абсолютно все девочки, которые, так же как мы, спешили в школу.

А наш район я узнавала с трудом. Деревьев почти нет, дорог нет совсем. Вокруг сплошные новостройки, стоящие среди топкой грязи. Видимо, недавно шли дожди… В грязи, на самых оживленных местах, где больше всего ходят люди, были проложены досочки, по которым резво перемещались бабушки с маленькими детьми, тетеньки на каблуках, дяденьки в костюмах, а также многочисленные школьники. Все прыгали по этим дощечкам так резво и слаженно, что я просто диву давалась, как они натренировались. Дошли мы до школы. Тут все не сильно изменилось, школа явно новехонькая, только построенная. Чистая пока и ухоженная. Конечно, без стеклопакетов, блестящего ламината на полу и компа на входе, который считывает индивидуальную карту каждого входящего, но в целом это была моя школа. Даже раздевалка нашего класса оказалась на том же месте, что и была.

Но дети, дети все-таки были другими. Они все были какие-то… дикие и приставучие. Все вокруг бегали и кричали, все норовили потрогать и спросить что-нибудь дурацкое:

— Как дела?

— Ты пришла?

— <