Состояние Медности человека.
С одной стороны я пробовал показать как человек приходит к иным состояниям сознания нежели те, которые он имеет в обыкновенной жизни современной повседневности. Затем указывал, как исторический ход человеческого развития говорит нам о том, что человечество не всегда жило, познавая и действуя в том самом состоянии сознания, в котором оно живет сегодня. Наконец, пробовал обратить ваше внимание на состояние сознания познававших в X, XI, ХП веках в связи с тогдашним образом воспитания познания, например, в Школе Шартр. Указал на то, как возникали знания не соответствующие современным состояниям сознания, например, у такой индивидуальности как Брунетто Латини, великого учителя Данте.
Я в прошлый раз пробовал взглянуть еще глубже на особый род отношения человека в миру, приблизительно во времена мистерий Эфеса. И мы видели, как люди жили совершенно в иных состояниях сознания, будь то даже довольно сродственно современному повседневному научному сознанию.
Сегодня мне хотелось бы продолжить это наблюдение, коснувшись того момента, где исторически выступает известного рода эпизод. Я отметил в каком отношении находится к человеку и состояниям его сознания метальность, являющаяся настоящей субстанциональностью минерального. Из средства человека с тем, что мы обозначаем как медь, я определил то состояние сознания человека, которое может быть достигнуто описанным мною образом и приводит к возможности следить за переживаниями умершего за пределами времени, когда он перешел врата смерти.
Теперь нам должно быть ясно, что приблизительно к такого рода познанию пришел Брунетто Латини благодаря полупатологичесному переживанию, на которое я вам указывал.
И действительно то, что он описывает как достигнутое через инспирацию от богини Природы, может быть достигнуто в этом состоянии сознания, сродственном ближе всего нашему обычному состоянию. Ибо это состояние сознания, которое следует за переживанием умерших непосредственно в годы после смерти, очень сродственно нашему обычному состоянию сознания. И я говорил, что это гораздо более реальное состояние. Мы стоим тогда в мире, который сильнее проникает, сильнее светит, который полнее все свершает нежели наш обычный физический мир.
Лишь благодаря тому, что это так, возможно совместно проделать то, что проделывает тот, кто незадолго перед тем прошел врата смерти.
Но этот мир одновременно показывает и нечто совсем особенное. Когда мы находимся в нем, тогда в мгновение такого состояния сознания невозможно взирать на свои обычные дневные переживания и на то, что мы проделываем в обычной жизни. Мы видим из своей собственной жизнь лишь то, что непосредственно предшествовало вступлению в земную жизнь, то, что мы проделали еще в духовном мире перед тем, как вступили в земную жизнь. Таким образом: с этим состоянием сознания мы находимся для человека совсем не в том мире, в котором обычно.
Представьте себе это графически. Мы родились в известное время (рисуется) и продолжаем жить. В то мгновение, когда мы приходим в состояние медности,- если мне позволите назвать это так,- (вы понимаете, о чем речь после предыдущего доклада),- мы уже не находимся со своим познанием в современности, когда достигли, примерно, уже сорокалетнего возраста. Но своим познанием мы также приблизительно и не в 35-нем или 30-ом и можем идти лишь обратно к тому, что непосредственно пережили в духовном мире перед своим рождением. Это мы можем для себя, для других людей, но не можем схватить того, в чем находимся в повседневности. Однако все это имеет значение опять таки лишь для человека.
Что касается животных, то мы видим, правда, не то, что они есть, как обычно в физическом мире, но смотрим наверх, в следующий мир и видим то, что я назвал групповыми или родовыми душами. Видим, некоторым образом, ауру животных групп (родов). И вообще, когда затем глядим в мир, мы видим его измененным и научаемся познавать нечто, что собственно весьма важно для человечества, но что совершенно не принимают во внимание в современное, материалистически мыслящее время.
Когда мы, со всем тем, что можем узнать нынче, вплоть до высшей университетской науки всех факультетов,- представим перед таким существом как богиня Природа, о котором в одухотворенном смысле говорили учителя школы в Шартре,- то чувствуем себя со своим теперешним познанием в весьма неопределенном состоянии неведения. Ибо говорим себе следующее: Ты, собственно, знаешь согласно современному знанию и познанию только нечто, имеющее отношение к тому миру, который переживаешь между рождением и смертью; оно уже не верно, когда ты погружаешься в следующий спиритуальный мир своим сознанием и можешь за пределы смерти следовать за умершим.
Мы учим химию. Но то, что учим в химии, действительно только для того мира, в котором живем между рождением и смертью. Вся химия не имеет никакого значения в мире, в котором мы следим за умершим после смерти. Все, чему мы здесь обучаемся в физическом мире, совершенно не имеет никакого значения для того мира. Это является лишь воспоминанием, когда мы в том мире. И этот другой мир восстает сейчас же перед нами и мы чувствуем, что мир повседневный, в котором так многому научились, исчезает. Восстает мир другой.
Предположим, мы имеем в этом мире, в котором находимся между рождением и смертью, гору. Она довольно плотная. Мы смотрим на нее издалека. Она отбрасывает свет, даваемый ей Солнцем. Видим ее в ее формах, в ее контурах. Подходим к ней, приближаясь все более и более, и чувствуем, что она является препятствием. Она производит на нас впечатление реального.
Затем мы находимся в другом мире. Значение всего того, о чем говорили как о плотном, о том, что отбрасывает свет,- прекращается. Восстает нечто как бы исходящее из самой горы: оно становится все большим и большим и производит на нас впечатление иной реальности.
Предположим далее, что видим тут, в повседневном мире, над горою облако. Мы убеждены, что оно так существует как сгущенный пар. И оно также теряет свою реальность. Из этого облака исходит что-то совершенно иное. То, что мы тут видели, уходит, соединяется с этим все более и более исчезающим облаком и горою и выдвигается нечто новое, новая реальность. Она является не просто туманом, но имеет образ, и так происходит со всеми предметами.
Мы видим их здесь множество, например, многих людей. В то мгновение, когда вы вступаете в духовный мир, резкие контуры исчезают. Вы должны, мои дамы, приучить себя к мысли, что тогда ваши красивые платья будут не видны больше. Взамен из всего этого исходит душевно-духовное.
Но из окружающего исходит нечто таинственно живущее в воздухе и во всем окружении; оно приближается. Восстает новый мир. И в этом мире находится умерший после смерти.
Затем мы узнаем также еще иное. Если бы этого мира, в который мы теперь вступили, не было, если бы его не существовало повсюду, где существует и мир, на который мы взираем между рождением и смертью,- тогда мы не имели бы ни глаз, ни ушей, вообще никаких органов чувств как люди. Ибо мир, описываемый химиком и физиком, не может дать нам органов чувств. Мы были бы совершенно лишены их, были бы слепыми и глухими. Органы чувств не образовались бы у нас.
Например, это было поразительным, когда Брунетто Латини, возвращаясь из Испании и приближаясь к своему родному городу Флоренции, имел тот слабый солнечный удар, посредством чего перенесен был в другой мир. тогда же он заметил, что свои чувства как человек, он имеет из этого другого мира. Он был бы бесчувственным, если бы этот другой мир не проникал обычного видимого мира. Следовательно, мы обычно как люди видим вследствие того, что наши чувства вложены в наше тело в связи, с этим вторым миром.
Во все времена этот второй мир - мы можем сохранить это выражение - называли миром элементов. В этом мире не имеет никакого смысла говорить о кислороде, водороде, азоте и т.д. Об этом мы можем говорить между рождением и смертью. Там есть смысл говорить об элементах: земля, вода, воздух, огонь и свет и т.д. Ибо специфическое, что свойственно кислороду, водороду и т.п., не имеет никакого отношения к нашим органам чувств. То, что химик находит в фиалке или Asafoetida как запах, из которых первый очень приятный, а другой в высшей степени неприятен,- все, что тут находят химическим путем и обозначают наименованием веществ, не имеет никакого значения. Напротив, то, что тут действует как запах, одухотворено. Это следовало бы обозначить как воздухообразное в духе того мира, в который вступает умерший непосредственно после смерти, но как дифференцированный воздух, повсюду одухотворенный.
Таким образом, наши чувства коренятся в мире элементов, там, где имеется еще смысл говорить о земле, воде, огне, воздухе. Тут навстречу ошибочной приходит правильная мысль: как же поступает современный философ, ставший, как сам говорит, понятливым и разумным, преодолевший наивность воззрений прежних времен? Он утверждает, например, что воззрения тех времен были грубы, что тогда говорили лишь о грубых элементах - земле, воде, огне, воздухе. Мы же знаем, что имеется от 70 до 80 элементов, а не четыре или пять.
Если бы воскрес грек таким, каким он был некогда, а не в перевоплощении, и должен был бы ответить, он сказал бы: Да, совершенно верно, вы имеете ведь кислород, водород и т.д.; это - ваши элементы. Но вы забыли о том, что мы имели в наших элементах, четырех элементах. Этого вы не видите более. Об этом вы ничего не знаете. Однако со всеми вашими 72 или 75 элементами никогда не возникли бы органы чувств, ибо они возникают из этих четырех элементов. Мы поэтому лучше знали человека. Мы знали, как образуется в человеке внешнее, периферическое, проникнутое чувствами.
Впечатления, воспринимавшиеся от таких древних, близко подошедших к посвящению людей, каким был и Брунетто Латини, можно оценить только когда мы взвесим их согласно воздействию на сердце и охватим то поразительное и потрясающее, что возбуждает и овладевает душой.
Естественно, если кто-либо до сих пор верил тому, что видимое его глазами и слышимое его ушами есть реальное, и затем пришел к знанию того, что это реальное не могло бы даже произвести глаз и ушей, но что позади него должно существовать то, что я описал,- тогда это действует прежде всего потрясающим образом.
Опять таки существенным тут является то, что мы не можем придти ни к какому такому познанию, если смотрим на природу обычным мертвым образом и останемся такими, какими бываем в иных случаях. Ведь когда мы вступаем в этот мир, все начинает сейчас же жить. Мы говорим себе: Да, гора, которую знаем, мертва; мы совершенно не знали, что в ней живет нечто. Но в ней оно живит. Теперь оно тут. Облако казалось нам ранее мертвым. Теперь появляется то живое, которое в нем есть, которое мы прежде не видали. Но в этом одушевленном движении открывается опять таки именно существенное.
Тут мы уже не извлекаем из нашего мозга законов природы, но стоим перед духовной, спиритуальной сущностью, именно - перед сущностью "Природа"; Она говорит и показывает нам это, делает реальные сообщения, и тогда действительно мы начинаем понимать явления, которые имеются в нашем окружении, общаемся с существами сверхчувственного мира, таким образом, вступаем мы из чисто абстрактной закономерности мира в существенное, где вместо того, чтобы подбирать законы природы путем экспериментов и размышлений, чувствуем перед собою существ другого мира, которые сообщают нам познания, ибо они знают то, чему мы как люди должны еще научиться.
Таким образом, можно правильным путем входить в духовные миры. Затем приходят к следующему:
Если бы мы имели только органы чувств, если существовали бы лишь глаза с их глазными нервами, нос с его нервами обоняния, ухо со слуховыми нервами, и если бы все эти нервы сзади были бы только связаны,- то мы совершенно не знали бы того, что имеется кислород, водород, азот и т.д. О всех этих вещах, которые воспринимаются нами как людьми между рождением и смертью. Мы взирали бы на мир элементов. Повсюду мы видели бы землю, воду, огонь, воздух. И то, что тут было бы как дальнейшая дифференциация твердого земного, и текучего жидкого, так мало интересовало бы нас, как миллионера малые деньги. Мы попросту не интересовались бы этим. Как люди органов внешних чувств мы ничего не знаем об элементарном мире. Но в тот момент, когда узнаем то, о чем я вам рассказал, мы познаем также, что у нас как у людей, нервы органов чувств идут назад, сильнее дифференцируются, более совершенствуются и образуют еще внутри нас нечто такое, как мозг. Вследствие этого мы более не входим в себя, но выходим из себя и прибавляем к существу четырех элементов земли, воды, огня, воздуха,- другие, что мы как раз обычно узнаем между рождением и смертью.
Но весь этот мозг, который громоздится из обратно идущих глазных, слуховых нервов и других, весь этот мозг, который нам как людям так ценен,- он имеет значение лишь между рождением и смертью. То, что особо еще так нагромождено у человека в черепной коробке, имеет значение лишь для земной жизни. Мозг является самым незначительна для духовного мира. Вследствие этого опять таки должно выключать мозг, когда мы хотим войти в близлежащий мир, граничащий с нашим. Это - высшему наблюдению чрезвычайно мешающий орган. Итак, мы должны с выключенным мозгом сейчас же вновь жить в органах внешних чувств, но теперь отпечатлевать в чувствах пробужденное спиритуальное. Тогда мы получаем имагинацию.
Обычно в физическом мире чувства воспринимают чувственные образы, и они превращаются мозгом в абстрактные мысли, в эти мертвые абстрактные мысли. Если же мы выключаем мозг и снова живем в чувствах,- тогда ощущаем вновь все в имагинациях. И познаем это. Узнаем также, что погружение в более жизненные состояния связано с развитием высших духовных состояний сознания, нежели те, которые имеем в обычной жизни.
Наши органы чувств, которые ведь находятся в нашем окружении на нашей поверхности - глаз, ухо, они постоянно воспринимают тот мир; они видят элементарный мир. Они видят в нем также умерших в годы после их смерти. Что все это погашается, зависит от того, что позади наших органов чувств имеется мозг. Вот я стою тут с моим мозгом, моими чувствами. Этот человек, который лежит за моей внешней поверхностью, он видит внутри духовный мир, он видит внутри умерших в годы после смерти. Но мой мозг погашает все это, погашает землю, воду, огонь, воздух; и я взираю на то, что имеется в резких контурах тут как физический мир, что существует тут только для мира, переживаемого между рождением и смертью. Мир совершенно иного рода я погашаю через свой мозг и гляжу на тот, который именно знаком человеку, как мир обычного сознания.
В этом ведь состоит для современного человека медитация, о которой я говорил. Для древнего человека после подобной медитации следовало также еще вкушение известных металлов, о чем я излагал.
Таким образом, переведение в следующее состояние сознания состоит, прежде всего, в том, что мы выключаем сознание мозга и погружаемся духом в сознание, которое имеют нам глаза, уши. У животных также имеет место нечто подобное, ибо они физически не развили мозг позади органов чувств. Они в себе лишь не имеют души, одаренной «Я», так что не могут погрузиться в свои чувства духом. Они погружаются лишь грубо душевней и вследствие этого не видят того, что может видеть человек в окружающем, когда погружается в него своими чувствами. Но животные видят таким же образом, хотя низменно и не высоко индивидуально.
Мистерия Меркурия
То, что я скажу далее о метальности, т.е. о собственно субстациональном минерального, это, прошу вас, мои уважаемые слушатели, рассматривать со всей той осторожностью и оговоркой, на которые я обратил ваше внимание. Я связал ее в одно следующее выражение: внутреннее оживотворение души посредством свойств металлического, т.е. развитие внутренней жизни, связанной некоторым образом с метальностью, что в моральном смысле принадлежит действительному спиритуальному развитию человека современного. Привнесение метальности человеческому организму принадлежит врачу. Так что с этой оговоркой прошу вас принимать и все то, о чем я еще буду говорить про мистерию других металлов, кроме тех, о которых уже говорил.
Прежде всего, тот, кто рассматривает мир духовно, т.е. кто, рассматривая физическое, физические субстанции, может видеть действующее в них спиритуальное, тот стоит в весьма значительном смысле перед мистерией Меркурия.
Металл Меркурия является лишь частью того, что в духоведении обычно называют меркуриальным. Все текучее металлическое есть меркуриальное; но вследствие того, что в состоянии нашей природы как раз лишь только металл ртути является металлически текучим, то он и меркуриален. Однако ведь это есть лишь индивидуум из группы меркуриального. Когда мы в духоведении говорим о маркуриальном, то говорим обо всем меркуриальном и рассматриваем ртуть лишь как представителя меркуриального.
Это живое серебро, т.е. Меркурий, представляет в действительности значительную мистерию. Его действие на человека таково, что он вообще выключает все то из человека, что последний узнает в явлениях физического мира и также мира элементарного, только что мною описанного. Люди таковы, что образовали подобные органы, как, например, мозг, из физического мира. Еще многие и другие органы в человеке образованы физическим миром, именно целый ряд важных для физической жизни органов - желез и т.д.
Целое множество органов - только что я приводил как пример, органы чувств - образованы из мира, описанного мною как мир второго сознания, медь и железо переносят человека в этот второй мир. Но по-иному с Меркурием. Меркурий должен быть тут, в мире.
И он находится в тонкой дозировке повсюду. Мы живем,- если можно употребить это выражение,- в атмосфере Меркурия. Но в то мгновение, когда человек принимает несколько более, нежели нормальную дозу Меркурия, его организм устремляется к тому, чтобы выключить все органы, которые исходят из физического мира и из элементарного. Астральное тело Человека, так сказать, возбуждается к тому, чтобы привлечь лишь те органы в человеке, которые образованы из мира звезд.
Вследствие этого человек сейчас же внутренне заполняется еще неким третьим человеком, когда его сознание концентрируется на метальности Меркурия, на свойствах Меркурия, на металлическом текучем, своеобразно неощутимом и все же, опять таки, родственном человеческому, что лежит в меркуриальном.
Я говорил, что, приходя в соотношение с медью, человек заполняется вторым человеком, который внутренне теснит и давит, который может также выйти из обычного физического тела и следовать, как я охарактеризовал, за умершим в последующие за смертью годы.
Живое серебро притягивает к себе сейчас же все то, что вызывает в человеке гораздо более плотный внутренний душевный организм. Человек чувствует, будто может охватить посредством всего того, что к нему теперь прибывает через ртуть, весь обмен веществ своих органов; чувствует, как через различные сосуды протекают соки в человеке; это внезапно пробуждается в нем, когда он испытывает сильное влияние метальности ртути.
Прежде всего, это не есть нечто такое, что можно описать как чудесное и приятное, ибо человек чувствует себя так, будто не имеет мозга, не имеет органов чувств, но все в нем является возбуждением и движением; все в нем кипит, живет, находится во внутреннем действии и жизни. Все в нас внезапно приходит во внутреннее возбуждение. И мы чувствуем, что оно связано с возбуждением во вне.
Все это, после душевной сознательной тренировки, представляется именно описанным мною образам; вследствие влияния ртути, через импульс ртути человек не чувствует своего мозга, это - пустота. Такое состояние хорошо для восприятия спиритуального мира, ибо мозг не годится для этого. Другие органы также еще не чувствуются. Но чувствуется происходящее движение во всем организме. И эти все движения причиняют прежде всего такую боль, так болят, будто внутренно мы были бы утомлены.
Эти движения находятся повсюду в связи с внешними движениями. Внутреннее возбуждение связывается с внешним возбуждением. Мы имеем впечатление, будто оставили там под собою мир Земли, мир элементов. Все это осталось внизу. Оно похоже на дым и пар. Но в этом дымообразном, парообразном воздушном движении, именно там, находятся духовные сущности. Божественная природа, о которой Брунетто Латини говорит так оживотворенно. Оно ведь есть то же самое, что греческая Персефона. Прежде она оборачивала свой лик более к Земле, разъясняла то, что еще связано с земным, как первая жизнь, которую человек проводит после смерти. Теперь она поворачивается, и мы имеем земное и элементарное под собою, а над собою мир звезд. Звездные миры становятся нашим окружением, подобно тому, как бывали мы прежде окружены растениями и животными на Земле. При этом мы даже не имеем чувства, которое может быть выражено следующими словами: "какой ты малый человечек напротив великого звездного мира!" Нет, мы чувствуем себя в своем величии перед великим звездным миром так, как мы чувствуем себя по отношению ближайшего нашего окружения на Земле. Мы также стали великими, вросли со своим величием в звездные миры. Но звезды не являются такими, какими мы видели их глазами, когда стояли на Земле. Они раскрываются как колонии духовных сущностей. Мы снова в мире, который я вам уже описал, как мир, вызванный в человеке посредством его сродства с метальностью олова. Ибо между Меркурием и оловом имеется внутреннее сродство в указанном направлении. Известную часть; нашей человеческой организации Меркурий пробуждает, поднимает ее из остальной человеческой сущности, несет в тот духовный мир, чьим физическим откровением является звездный.
Но теперь мы снова находимся где-то в ином мире, благодаря тому, что наше состояние сознания изменилось, и мы более не имеем сознания посредством наших чувств, нашего мозга, а имеем его посредством того, что подняла из нашего организма метальность Меркурия. Мы теперь в мире звезд. Но можно сказать также иначе говоря: мир звезд, это значит обозначать предмет пространственно. В действительности же мы с развитием названного состояния сознания выходим из мира, в котором находимся пространственно между рождением и смертью, и находимся в мире, который переживаем как человек, между смертью и новым рождением.
В действительности это и есть мистерия Меркурия; Меркурий выводит человека из мира физически чувственного в мир, где он пребывает между смертью и новым рождением. Ибо живое серебро, Меркурий имеет внутреннее сродство с тем в человеческом существе, что совершенно не от этой Земли, а что вынесено из мира, переживаемого нами между смертью и новым рождением. Наш обмен веществ именно то, что мы теперь исследуем, не от этого мира, а установлен из мира, который мы пробегаем между смертью и новым рождением.
Теперь мы узнаем и другое, снова нечто, что отметил Брунетто Латини под влиянием богини Природы. Узнаем, что живя в нашем обмене веществ, который однако связан с обменом веществ всего Космоса; мы вне себя самих и находимся в той стране, которую переживаем между смертью и новым рождением. Но мы узнаем теперь природу этого обмена веществ и научаемся познавать как в этом внутреннем движении, в этом обмене веществ, источники которого в стране, проходимой нами между смертью и новым рождением,- образуется наш темперамент. Он образуется так, что мы становимся сангвиником, холериком, меланхоликом или флегматиком. Мы постигаем себя как чувственного человека еще глубже. Если мы проходим через жизнь флегматиком, мы говорим себе: Наша флегма обусловлена тем, что мы проделали между последней смертью и этим рождением. Точно также обусловлены холерическое, меланхолическое и т.д.
Но в этот темперамент, в том, что тут в обмене веществ имеет свое физическое выражение, примешано еще нечто другое. Обдумайте только, что вы имеете в этом обмене веществ. Подходя к этому как анатом или как физиолог, вы имеете, прежде всего, перед собою нечто физическое. Физическое есть только выражение некоего духовного. Но духовное в отношении этого кругообмена веществ совсем не из этого мира, но из того, который между смертью и новым рождением воздействует в человека.
Таким образом, оглядываясь на наш темперамент, как это явилось самым потрясающим и для Брунетто Латини, когда богиня Природа разъяснила ему о темпераментах,- мы говорим себе: в этих темпераментах, лежащих в обмене веществ, положена печать жизни, проходимой между смертью и новым рождением. Проникая еще глубже, замечаем, что к этому примешано то, что мы называем Кармой - испытанием судьбы.
Вглядываясь в этот удивительный металлический текущий Меркурий в его физическом бытии, мы научаемся познавать его хорошенько лишь когда знаем, что в нем заключена следующая тайна: в одной капельке этого текучего живого серебра посвященному открывается глубоко лежащее соотношение; эта капелька ртути в состоянии связать духовное человека с теми органами, источники образования которых коренятся в жизни между смертью и новым рождением.
Так, двигаясь, все друг с другом связано в мире. Физическое есть только иллюзия, физическая иллюзия. Духовное - только для физического является абстрактной иллюзией. В действительности, физическое действенно в духовном, духовное - в физическом.
И, когда мы, замечаем повреждение человеческого организма в области органов, образованных собственно из той страны, которую переживаем между смертью и новым рождением,- тогда мы должны вызвать в человеческом организме силы, которые могли бы исправить эти повреждения.
Представьте себе, что человек говорит врачу о повреждении в обмене веществ, т.е. той организации, импульсы которой собственно приходят из жизни между смертью и новым рождением. Следовательно, мы стоим перед больным, чей обмен веществ оторвался от духовного мира. Это и есть феномен. Мы должны спиритуально поставить диагноз болезни.
Спиритуальное в отношении к физическому диагнозу понимать надо всегда так, как я указывал, я все снова подчеркиваю это, дабы не возникло никаких недоразумений. Мы поставили диагноз того, что обмен веществ человека слишком сильно оторвался от спиритуального мира, который переживаем между смертью и новым рождением. Что же мы должны делать?
Терапевтически должны ввести в тело соответствующего рода метальность, которая восстанавливает снова контакт обмена веществ со спиритуальным миром. В этом направлении действует на человека Меркурий.
Он действует на человеческий организм так, что восстанавливает вновь контакт со спиритуальным миром тех органов, которые могут быть образованы только из спиритуального мира.
Тут вы видите, какое,- хотелось бы сказать, опасное, но одновременно само собою понятно необходимое соотношение господствует между познанием состояний сознания в человеке и познанием болезней. Одно переходит в другое.
Эти вещи играли большую роль в древних мистериях. И они разъясняют нам нечто такое, о чем я уже говорил. Подумайте, во времена, когда человечество уже давно не имело более такого спиритуального зрения, при котором богиня Природа могла быть познаваема в ее открывающем тайны природы образе,- возвращается учитель Данте, Брунетто Латини из своей ссылки в Испанию обратно на родину. Он в известном возбуждении приближается к родному городу, потому что слыхал о том, что случилось с его партией, партией Гвельфов. При таком настроении его духа с ним случается нечто подобное легкому солнечному удару. На него просто воздействовала из окружающего метальность Меркурия.
Ибо что означает: получить легкий солнечный удар? Это означает, что мы получаем воздействие повсюду тончайшим образом вокруг нас в Космосе дозированного Меркурия. Это воздействие Брунетто Латини испытал. Вследствие этого он получил возможность подойти к духовному миру так, как в то время для человека подходить к нему было невозможно.
Это указывает нам, что в человеке, каким он стоит перед нами, есть нечто, что имеет сродство не только с тем, что разворачивает перед нами естествоиспытатель и сродство с тем, что развертывает перед нами тот, кто может уже следить за умершим в его следующих за смертью шагах,- но указывает и на то, что человеческая сущность, какова она в нас есть, имеет отношение и связь к чему-то еще более высшему, и совершенно духовному, каким мы его переживаем между смертью и новым рождением.
Вы можете постигнуть форму печени, форму легкого, когда действуете приемами обычной науки. Можете постичь строение органов чувств, прибегая к помощи ближайшего знания, но это касается лишь грубым образом нашей современной физики. Однако вы никогда не познаете кровообращения стоящего человека в его своеобразии, если не подойдете к нему с точки зрения науки инициальной. И вы также никогда не познаете тайн метальности, если опять таки не подойдете к ней через инициальную науку.
Этим также сказано, что вы никогда не познаете существо болезней в смысле изложенного, если не подойдете к этому с инициальной наукою, ибо ведь физическим свойством металлов помочь вы не можете.
Физическими свойствами металлов, если вы их знаете, вы можете излечивать мозг. Но вы не можете лечить нарушенного обмена веществ.
Однако то, что я вам говорю теперь, имеет также переносный смысл, ибо вы можете лечить только самую грубую массу мозга. А так как в мозгу происходит также обмен веществ, то вследствие этого вы в действительности не можете лечить мозг металлами, как только посредством спиритуального познания.
Можно возразить: почему же современная медицина все же излечивает?
Она лечит тем, что еще осталось ей от традиции древних времен. Мы еще знаем то, что знали древние о спиритуальности металлов. И это мы применяем, присоединяя к тому, что найдено чисто физическим путем и что слабо помогает. И если бы когда-нибудь материализм победил, и все прежнее было забыто,- тогда ни одно лекарство, найденное физическим путем, не могло бы помочь.
Сейчас мы находимся в той точке человеческого развития, когда вследствие постепенного исчезновения старых традиций древнего ясновидения, спиритуальное должно быть найдено новым образом.
Мистерия Серебра
Совершенно особого рода мистерия скрыта за метальностью серебра.
Если можно сказать, что за медью лежим та космическая импульсивность, которая включает волшебно в человеческое существо первого высшего человека; что за Меркурием находится вторая космическая сила, которая включает второго человека, связанного со звездным миром и тем самым со спиритуальным миром, переживаемым нами между смертью и новым рождением, то про метальность серебра мы можем сказать еще нечто совершенно другое.
Когда человек повышает свою связь (сродство) к серебру, делает ее сильнее, подобно тому, как мы это видели в отношении метальности меди или Меркурия,- тогда он обращается к еще глубже лежащей в нем организации. С Меркурием он обращался в себе к организации сосудов, которая приводит его в связь с циркуляцией во всем Космосе, приводит в связь со спиритуальностью.
Космоса. Посредством того, что он повышает связь с серебром, человек приводит себя в непосредственный контакт с тем, что импульсирует из прежних земных жизней и переходит к нам.
Таким образом можно сказать: Если человек концентрируется на особых свойствах серебра,- что длится долго пока становится действенным,- он привлекает к себе те силы, которые связаны со следующим: теперь не только его сосуды допускают циркуляцию жидкого, циркуляцию соков, но еще циркулирует тепло в обращении крови. Перед человеком предстоит та истина, что то, что обращается в крови как тепло, делает его человеческим существом, ощущающим в себе известное тепло и посредством этого не только материальность крови, но также и духовность крови, спиритуальность крови в себе. Оно имеет в себе действенным то, что воздействует из прежних инкарнаций.
В сродстве с серебром непосредственно выражается то, что может действовать на импульсивность тепла крови. Но этим выражается также и то, что спиритуально связывает нас с прежними земными жизнями.
Подумайте о том, что мы приобретаем в серебре ту метальность, которая некоторые образом обращает внимание человека на то, что в нем теперь, в этой земной жизни имеется еще из прежних земных жизней. Ибо наше кровообращение с его удивительными дифференциациями тепла не из этого физического мира. Оно также изошло и не из элементарного мира, мною описанного. Также и не из мира звезд. Из мира звезд (исходят) только направления кровообращения. Но в том, что пульсирует как тепло в крови, то, что в крови проникает собственно как тепло нашу жизнь и действительным образом нашу кровь,- в этом действует нечто, что переживают из прежних земных жизней.
Мы непосредственно аппелируем к этому, когда аппелируем к силам серебра в их отношении к человеку, таким образом, мистерия серебра находится в связи с повторными земными жизнями . Серебро является одним из потрясающих примеров того, что повсюду живет спиритуальность, также и в физическом. Кто способен взирать на серебро верными глазами, тот знает, что серебро есть внешний знак богов для кругооборотов человеческой жизни. Вследствие этого мистерия серебра также связана с рождаемостью со всеми теми тайнами, которые относятся к рождаемости, на том основании, что человек ведь посредством рождаемости передает связь своего существа с прежними земными жизнями. Существо, которое существовало в прежних земных жизнях, проникает благодаря рождаемости, в физическую жизнь.
Это та же самая тайна, что и тайна крови. Мистерия крови, тайна крови есть мистерия серебра. Так что мы можем сказать: Тайна тепла крови есть тайна, есть мистерия серебра.
Опять таки поток познания движется от этого нормального течения в человеке к паталогическому.
Представьте себе, что в человеке, вследствие обстоятельств, лежащих как раз в современном мире, из которого кровь согрета быть не может,- ибо она должна быть согреваема мирами, пройденными нами в прежние земные жизни,- представьте, что кровь в своем тепле будет опустошена, ограничена современным миром, не будет импульсирована тем, в чем мы связаны через спиритуальную связь с прежними жизнями. Тогда возникнут те болезненные состояния, о которых можно сказать: они имеют место вследствие того, что все связанное с теплом нашей крови оторвано от того, с чем оно собственно должно быть связанным, от прежних земных жизней.
Что такое лихорадка? Лихорадка, в спиритуальном смысле понимаемая, есть следствие оторванности человеческого организма от нормального вчленения в продолжающее действовать прежние земные жизни. Если врач может поставить диагноз, то при известном случае болезни перед ним находится человек, на которого внешний мир подействовал так, что ему грозит оторвать свою организацию от прежних земных жизней - тогда врач прибегает к терапии серебра.
Может быть приведен прекрасный пример, не так давно имевший место в клинико-терапевтическом институте фрау доктор Вегман. Совершенно внезапно может наступить такое состояние, которое спиритуально, как я это указал, может явиться следствием внешних причин, и человеческому организму в свойстве своей крови грозит, оторваться от прежних земных жизней. Как раз это имело место в особом случае болезни. Наступило то, что в материалистической медицине называют "оккультной лихорадкой"; наступила внезапно высокая температура у выздоравливающего, чего совершенно не ожидали. Д-р Вегман оказалась, перед этим случаем. Исходя из своего инспирированного медицинского познания, она применила Silberkur Momentum au. Когда она мне об этом рассказала, предо мной представ весь этот случай в своем удивительно пре-красном космическом соотношении.
Вещи разыгрываются так или иначе, исходя из того, что связано с развитием человека в области спиритуального, и с другой стороны связано с тем, что ведет в патологическое и затем в терапевтическое.
На чем основано, что посвященный может <