Является ли боль показателем сбоя в программе-убеждении?
Оставив работу в корпорации в 1990 году, я временно жил в Сан-Франциско, разрабатывая темы семинаров и сочиняя книги. Этим я занимался днем, а вечерами работал с клиентами, которые просили меня помочь им разобраться в том, какую роль играют убеждения в их жизни и взаимоотношениях. В один из таких вечеров у меня по расписанию было занятие с клиенткой, с которой я уже работал и раньше.
Это занятие началось как обычно. Когда женщина уселась в плетеное кресло передо мной и расслабилась, я попросил ее рассказать, что произошло в ее жизни за неделю с момента нашей последней встречи. И она вдруг стала рассказывать о своих взаимоотношениях с мужем за те восемнадцать лет, что состояла с ним в браке. Большую часть времени они препирались и цапались, причем иногда очень бурно. Она ежедневно подвергалась саркастической критике со стороны мужа, который критиковал все, начиная с ее внешности и платьев и кончая ее способностью вести домашнее хозяйство и готовить еду. Такое отношение сказывалось на всех аспектах их совместной жизни, включая и моменты интимной связи, которые с годами делались все реже и реже.
Эта неделя отличалась от прошлых тем, что ситуация в их семье вышла из-под контроля и очередное препирательство закончилось рукоприкладством, ибо муж не на шутку рассердился, когда она стала приставать к нему с расспросами, почему это он вдруг начал работать «сверхурочно» и допоздна засиживается в офисе. Она была несчастна с мужчиной, которого любила и которому верила все эти годы. Теперь же ее несчастье усугубилось опасностью физических побоев и тем, что он перестал контролировать свои эмоции. Последняя ссора закончилась тем, что, отдубасив ее как следует, он ушел жить к другу, не оставив ни телефона, ни адреса, ни даже намека на то, увидятся ли они снова и если да, то когда.
Мужчина, превративший жизнь моей клиентки в сущий ад, многие годы подвергавший ее эмоциональному остракизму, а теперь добавивший к нему и физическое насилие, в конце концов ушел от нее. Когда она описывала, как он уходил, я внимательно смотрел на нее, ожидая увидеть на ее лице признаки облегчения, — но тщетно. Случилось, однако, нечто еще более поразительное. Осознав, что он ушел, она начала рыдать, причем это рыдание было совершенно бесконтрольным с ее стороны. Когда я спросил, как она может тосковать о человеке, который причинил ей столько боли, она сказала, что без него чувствует себя «разбитой и опустошенной». Вместо того чтобы воспринять уход мужа как возможность начать жить жизнью, свободной от надругательств и критицизма, она вообще пала духом и восприняла его уход как осуждение на пожизненное одиночество. Пусть бы лучше он издевался над ней, но оставался дома, считала она, чем бросать ее на произвол судьбы.
Вскоре я убедился, что ситуация, в которой оказалась моя клиентка, отнюдь не уникальна, и я бы даже сказал, вполне обычна. Я обнаружил это после того, как поговорил с людьми, работавшими в сфере оказания первой помощи при психических травмах. Когда мы оказываемся в ситуациях, где полностью отдаем себя — свою силу, свое самоуважение и свою веру в себя, — неудивительно, что мы начинаем чувствовать то, что чувствовала моя клиентка, и цепляемся именно за те отношения и переживания, которые всего болезненней для нас. Естественно, возникает вопрос: почему?
Почему в нашей жизни столько страдания и боли? Почему мы так цепляемся за вредные и пагубные убеждения, по сути лишь усугубляя в жизни те обстоятельства, от которых хотели бы избавиться? Задавая себе эти вопросы, мы словно бы обращаемся к чему-то фундаментальному. Убеждения, причиняющие боль и страдание, суть наглядные примеры ограниченного видения мира. Поэтому по-настоящему вопрос, возможно, должен звучать так: почему мы цепляемся за убеждения, ограничивающие нашу жизнь?
Ключ к ответу на этот вопрос, вероятно, даст сравнение убеждения с программой.
Если бы в нашем компьютере была программа, которая бы причиняла нам боль всякий раз, когда мы ее включаем, как это иногда случается с нашими убеждениями, мы бы сказали, что программа не работает должным образом, — мол, в нее вкралась ошибка или она дает сбои. Неужели так же обстоит дело и с убеждениями? Неужели и в них вкралась ошибка, заставляющая нас продлевать обстоятельства или ситуации, причиняющие нам боль? Или сами эти «программы», возможно, действуют безупречно и о необходимости перемен нам сигнализируют не сами убеждения, а то, как мы их используем?
Сколь бы грамотно и искусно ни была составлена компьютерная программа или сколь бы профессиональны ни были программисты, всегда существует возможность того, что программа в какой-то момент начнет работать неисправно. Когда происходит такое неправильное срабатывание программы, профессионалы обычно называют это техническим дефектом или, проще говоря, сбоем, а иногда пользуясь профессиональным сленгом, говорят: «Ну вот, машина опять глючит». Если наш мир и в самом деле имитация реальности, созданная сложным «компьютером», то могут ли быть у «программы», создающей ее, какие-либо проблемы? Может ли разумный «компьютер» Вселенной давать сбои? И если может, то способны ли мы в таких случаях определить, что это именно сбои, а не что-нибудь другое?
В своей статье «Жизнь в имитационной Вселенной» (1992) Джон Барроу, изучавший этот вопрос, пишет.
«Если мы живем в имитационной реальности, то в рамках принятых констант и законов Природы вполне можно ждать случайных сбоев». Несомненно, что такая проблема весьма вероятна, хотя может быть и так, что мы сталкиваемся с другого рода сбоем, причем таким, о котором не предполагал даже Архитектор нашей реальности.
Сбой, происходящий в программе, отнюдь не означает, чго сама программа написана неправильно. Фактически в условиях, для которых она изначально создавалась, программа может работать безукоризненно. Однако иногда случается, что программа, созданная для одних условий, оказывается в совершенно других и вынуждена работать именно в этих обстоятельствах. Хотя она выполняет ту работу, для которой предназначена, причем очень хорошо, однако в иной среде она может и не выдать ожидаемого результата. Поэтому кажется, что в программу вкралась ошибка.
Все это влечет за собой целый ряд вопросов: если взять «программы» сознания, не являются ли ненависть, страх и войны просто результатом сбоя в наших убеждениях? Если квантовая субстанция Вселенной определенно отражает наши убеждения, то не может ли быть так, что мы изначально не намеревались фокусировать свои убеждения на тех вещах в жизни, которые причиняют боль? Откуда у нас взялось чувство одиночества в мире, который населяют свыше шести миллиардов нам подобных? Где мы научились чувству повального страха и почему этот страх столь глубоко проник в наши убеждения и так в них укоренился, что в конечном счете делает нас больными? И если все это суть сбои в нашем сознании, то можем ли мы их устранить подобно тому, как мы устраняем ошибки в программах?
Преобразование убеждений, причиняющих нам боль
Как у скейтбордистов, музыкантов и любителей кофе есть особый сленг, которым они пользуются, делясь друг с другом радостями своего увлечения, точно так же есть особый сленг и у компьютерных программистов, которым они пользуются, беседуя между собой о тонкостях своего ремесла. Благодаря фильмам последних лет, созданным на базе новейшей компьютерной техники, многие из тех терминов, которыми пользовались в узких привилегированных кругах лишь «спецы» программного обеспечения, становятся обычными понятиями нашей жизни. Например, когда кто-то говорит, что в программе «завелся вирус» или что система «рухнула», все мы понимаем, о чем идет речь.
У программистов даже есть специальные слова, которыми они обозначают команды, устраняющие проблемы в существующем программном обеспечении. Эти команды называют либо микропрограммами обновления, либо просто заплатами. Такая «заплата» представляет собой небольшую часть кода, который вставляется в оригинальное программное обеспечение с целью устранить возникшую там проблему. Осознаем ли мы это или нет, но такие микропрограммы обновления играют важную роль в нашей жизни. На пороге XXI века, например, такая микропрограмма под кодовым названием Y2K спасла нас от развития наихудшего из возможных сценариев, который мог бы привести к мировому бедствию.
Вся современная технология — от глобальных энергетических решеток и спутниковых систем до мобильных телефонов и оборонительных систем ядерного предупреждения, разработанных для защиты Северной Америки, зависела от кодовых данных, которые должны были исчерпать себя в полночь последнего дня 1999 года. Для каждой системы, которую это напрямую затрагивало, была разработана и сделана доступной для пользователей небольшая программка, позволявшая им безболезненно перейти от дат, начинавшихся с цифры 19 (1900-е годы), к датам, начинавшимся с цифры 20 (2000-е годы), — так называемая Y2K. Как говорится, все остальное уже история. Микропрограмма сработала, и программное обеспечение будет нести нас вперед на волне времени, пока не будут разработаны новые программы или не наступит 3000-й год, а что из этого случится раньше — уже не важно.
Суть проблемы проста: не происходит ли с нами нечто подобное прямо сейчас? И если происходит, можем ли мы устранить сбой? Можем ли мы переписать те убеждения, которые ограничивали нашу жизнь в прошлом?