От короткого стука в дверь Штайнмаер вздрогнул и скользнул недоумённым взглядом по часам, пытаясь вспомнить, не позабыл ли он за размышлениями о какой-то назначенной встрече.

– Да?

Анна, секретарь, заглянула в кабинет.

– К вам доктор Дитрих.

– Спасибо. – кивнул главврач.

Дитрих вошёл в кабинет уверенным шагом и устроился в кресле напротив стола Штайнмаера, сложив руки на коленях.

– Я ненадолго. Хотел сказать, – голос Дитриха дрогнул, – что похороны состоятся послезавтра.

Штайнмаер глубоко вздохнул и прикрыл глаза:

– У неё есть родственники?

– Брат. Вечером приезжает из Берлина. Все организационные вопросы он берет на себя.

– Хорошо, – Штайнмаер потёр виски.

– Виктор, что мы будем делать теперь? – голос собеседника чуть дрогнул.

– Будем продолжать работу, Альбрехт. Со смертью Кристианы мы понесли невосполнимую утрату, но должны двигаться дальше, если не хотим, чтобы наша и её работа была проделана зря.

– Ты знаешь, что можешь на меня рассчитывать, Виктор, но надежды мало. Столько лет прошло, а мы почти не сдвинулись с места. Брайтер все еще ассоциален. – вздохнул доктор Дитрих, покачав головой. – Кстати, новая психиатр, про которую ты говорил, уже здесь?

– Да, я как раз знакомил её со Штефаном, когда ты позвонил, – ответил Штайнмаер.

– И что скажешь? – Дитрих вопросительно приподнял правую бровь.

– Надеюсь, что на этот раз у нас всё получится. Я намерен расспросить её чуть позже о том, как прошло её знакомство с пациентом. К тому же, я посоветовал ей переговорить с доктором Хайке. Возможно, к нашей предстоящей беседе у неё уже появятся какие-нибудь идеи по поводу Штефана.

– Было бы замечательно. Слишком долго мы не могли предъявить внятных результатов.

– Знаю, – отмахнулся Штайнмаер. – Совет не позволяет мне это забыть. Но я не сдамся. Ты же знаешь, насколько эта работа для меня важна. Но еще больше она важна для Штефана и мы не должны об этом забывать.

– Виктор, может, стоит посвятить во все подробности доктора Вайнер, если ты надеешься на долгое сотрудничество с ней? Кто знает: если бы мы поделились соображениями с доктором Леманн…

– Я передал ей личное дело и все инструкции. – перебил Штайнмаер, взяв со стола несколько листков и пробежал по ним взглядом.

– Ты понимаешь, о чем я, – тихо проговорил доктор Дитрих.

– Для нее этого достаточно. Остальное – наши проблемы.

– Но…

– Прости, Альбрехт. Мне еще нужно подготовиться к совещанию. Совет собирается съесть меня с потрохами.

– Понимаю. Удачи тебе. И всем нам, – кивнул доктор Дитрих и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Штайнмаер устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Нет, Альбрехт. Пока нет.

14:41

Около трёх часов дня Сьюзен встретилась с доктором Хайке по поводу своего нового пациента. Доктор оказалась полной миловидной женщиной с добрым лицом и яркими выразительными глазами. Она располагала к себе, а её густой уверенный голос обладал каким-то чарующим эффектом. В кабинете доктора было светло и уютно. На стене Сьюзен сразу увидела несколько рисунков в стеклянных рамках и фотографии. Удобная кожаная кушетка у стены, небольшой круглый стол в центре и пара узких шкафов рядом с рабочим столом психиатра. Ничего лишнего. Всё находится на своих местах и настраивает на нужный лад.

– Довольно необычный и интересный случай, доктор Вайнер! – кивнула доктор Хайке, выслушав о целях её работы, в качестве психиатра-консультанта Штефана Брайтера. – Как я понимаю, доктор Штайнмаер вкратце рассказал вам о Штефане?

– Да, – подтвердила Сьюзен. – Мне бы хотелось знать, какие виды терапии он посещал в последнее время, и какие результаты это принесло.

– Физиотерапия, групповая и индивидуальная арт-терапия, психотерапия. Мы хотим помочь ему научиться выражать мирным способом свои эмоции, как позитивные, так и негативные, научиться понимать их. Штефан очень замкнут, и поэтому выражение себя представляет определённую трудность для него. Невысказанность, страхи, скрытые обиды со временем трансформируется в озлобленность и рано или поздно находят выход в виде агрессии. Помимо этого, мы учим его быть более самостоятельным в некоторых повседневных вопросах. Однако, к сожалению, сам Штефан не выказывает ни малейшей заинтересованности в занятиях. В какой-то период он действительно старался выполнять упражнения изо всех сил, но неудачные попытки вызывали у него раздражение и злость. Мы поддерживаем и мотивируем его, но уже долгое время он совершенно не желает даже попытаться выполнить задание.

– Да, отсутствие мотивации – это плохо, – пробормотала Сьюзен. – Что ж, придётся поработать и над этим.

Она ещё немного поговорила с доктором и, получив необходимые рекомендации, направилась в свой кабинет, чтобы обдумать полученную информацию.

17:20