Раздался хлопок, на миг сверкнула белая вспышка – и свет погас. И вдруг огненный всполох осветил перепуганные лица всех находящихся в холле. Сильно запахло гарью и паленой пластмассой.

– Ящики с мишурой загорелись! – закричали в толпе. – Тушите скорей! Что там с генератором?!

Кто-то из подопечных заголосил, его вопль подхватили десятки глоток. Персонал заметался по комнате. Кто-то пытался тушить огонь, но огнетушитель почему-то не работал, кто-то безуспешно пытался вывести пациентов. Огонь все разрастался. Противно запахло гарью и жжёной пластмассой. Началась паника, в дверях образовался затор. На одном из подопечных вспыхнула одежда, и он, подобно живому факелу бродил в толпе. Штефан, приоткрыв рот, разглядывал, как обгорает тело бедолаги, исступлённый крик которого тонул в жутком треске и надрывном вое пожарной сигнализации. Пламя перекинулось на портьеры, и оно оранжевыми змейками поползло по стенам. Огонь освещал перекошенные ужасом лица, Штефан видел санитара Алекса, разбрасывающего в стороны подопечных и коллег и прорывающегося к выходу. Откуда-то сверху хлынула вода, однако пламя было слишком сильным, чтобы этого количества воды хватило для тушения. Огонь распространился за считанные мгновения. Густой едкий дым заволакивал помещение, мешая пленникам бушующего пожара сориентироваться и найти выход.

И, глядя на все это, Штефан улыбался. Они все получили то, что заслуживали!

– Штефан? – голос Франца вернул к реальности, словно холодный душ. – Не спи – замёрзнешь!

Он вздрогнул и огляделся. Комнату озарял все тот же желтый свет, в центре стояла переливающаяся огнями елка, а санитар Алекс грозно надвигался на стоящего с хитрым видом подопечного, у которого изо рта торчал, словно странный язык, большой кусок ваты.

19:20

В комнате отдыха персонала доктор Леманн заварила кофе и села за широкий стол, поставив чашку с горячим напитком перед собой. Она была в растерянности и хотела привести сумбурные мысли в порядок.

«Ох, Кристиана, что же теперь делать? Штайнмаер совершенно не слышит тебя, когда ты говоришь о необходимости более строгого надзора за этим мальчишкой! Франц слишком разбаловал его».

Она рассеяно обводила пальцем узор на скатерти.

«Как им объяснить, что бывает, если парни, подобные Штефану, получают неограниченную свободу и теряют контроль? Им не приходилось видеть, как из-за этой мнимой свободы погибает самый дорогой тебе человек. Твой ребёнок. Но ты уже ничего не можешь сделать. Не можешь исправить».

Она сделала глоток из кружки и поняла, что кофе уже остыл. Отставив кружку в сторону, доктор Леманн провела рукой по волосам.

«Свобода! Та свобода, которую они хотят дать Штефану, губительна для него. Он получает здесь лишь иллюзию свободы, поэтому я готова отнять её у Штефана в обмен на его лечение. Целенаправленное лечение под жестким контролем. Только так он получит истинную свободу, но Штефан не желает это понимать. Значит, пока он этого не осознает, его содержание будет строгим.

Они все считают меня мегерой, но если я не сыграю свою роль как должно, они потеряют над Брайтером контроль. Пока я здесь, я этого не допущу, в первую очередь – ради него самого. Он должен получать лечение, а не участвовать в детской игре».

21:00

От ужина Штефан отказался. Перед сном Франц дал ему лекарства, затем помог принять душ и уложил в постель.

– Спокойной ночи, Штеф! Приятных снов! – санитар включил ночник у кровати подопечного и направился к двери.

Будь спокоен, Франц! Сегодня ночью я точно увижу чудесный сон.

(13 424)

Она не понимала, где находится. Ей казалось, что это только сон, но она почему-то никак не могла проснуться. Её пугало это место. Она брела по бесконечному коридору с грязными обшарпанными стенами и множеством дверей. Атмосфера этого места была больной, недоброй, давящей и какой-то мучительно дисгармоничной. Пахло сыростью и затхлостью. Покачивающиеся тусклые лампочки. Холодно. Почему здесь так холодно? Какой-то сквозняк. От страха стало сводить живот. Не отпускало ощущение, будто кто-то наблюдает за ней из темноты. Да, определённо, это странное место затаив дыхание с интересом смотрит на неё отовсюду, выжидая. Оно знает о ней, чувствует в себе.

– Привет, док! – раздался сзади приятный, но насмешливый мужской голос.

Она боялась повернуться и посмотреть на человека, стоящего за её спиной. Какой-то интуитивный страх сковал все мышцы. Незнакомец терпеливо ждал. Всё же, сделав над собой усилие, она обернулась и задохнулась на миг.

«Нет. НЕТ! Это не может быть он!»