Джон Энрайт: техника фокусировки

Одним из моих обоснований преиму­щества работы с вербальным поведени­ем является то, что людям легче осознать значение того, что они говорят, чем того, что они делают невербально.

Дж. Энрайт

Джон Б. Энрайт — один из учеников Фрица Перлза, психоте­рапевт, разрабатывавший основы гештальт-подхода. Приводим пример его работы с речевой конструкцией, которая в результа­те умело заданных вопросов из абстрактного неопределенно-личного высказывания превращается в прямое высказывание, ад­ресованное конкретному человеку.

Клиент (К.): Когда с тобой так поступают; ты чувствуешь себя униженным.

Терапевт (Т.): Попробуй говорить «я» вместо «ты».

К.: Хорошо, когда со мной так поступают, я...

Т.: Кто так поступил с тобой?

К.: На прошлой неделе Кэрол дважды поступила так.

Т.: Скажи это Кэрол.

К.: Кэрол, я почувствовал себя униженным, когда ты проигнориро­вала меня на прошлой неделе.¹

¹ Энрайт Дж. Б. Гештальттерапия в интерактивных группах / Гештальтте-рапия. Теория и практика. М.: Апрель Пресс; ЭКСМО-Пресс, 2000. С. 58.

«Ты-высказывания>> (сдвиг референтного индекса)

ПРИМЕР

«Ты меня напрягаешь».

Под «Ты-высказываниями» мы подразумеваем те выражения, в которых человек избегает использовать первое лицо¹ (Я), пред­почитая второе (Ты). Фразы этого типа построены верно грам­матически (сравните: «Мама мыла раму»), но не психологиче­ски, потому что воспринимаются как обвинения. Это происходит по той причине, что говорящий вместо активной позиции зани­мает пассивную, то есть воспринимает себя пассивным объек­том воздействия, жертвой превратностей судьбы, в то же время представляя партнера как агрессора («Вы расстроили меня»).

В психотерапии приписывание ответственности другому («Вы расстроили меня») называется проекцией. Чтобы вернуть кли­енту ответственность за его проекцию, терапевт предлагает пе­рестроить фразу так, чтобы «меня» превратилось в «Я», то есть превратить объект в субъект действия:

Клиент (К.): Вы расстроили меня.Терапевт (Т.): Скажите это от первого лица. К.: Я расстроился.

Т. (далее — конкретизация): От чего именновы расстроились? Как это связано с моими действиями?

¹ Таблица личных местоимений 1-го, 2-го, 3-го лица:

Лицо	Ед. число	Мн. число
1-е	Я	Мы
2-е	Ты	Вы
3-е	Он, она,оно	Они

«Ты-бысказывания »

Еще один пример — диалог участницы группы личностного роста с терапевтом:

Клиент (К.): Ты меня напрягаешь!

Терапевт (Т.): Попробуй сказать это же самое, но от первого лица.

К.: Я чувствую, что ты меня напрягаешь!

Т.: Попробуй обойтись без слова «ты».

К.: Как это? Я напрягаюсь, что ли? Это получается совсем другое...

Т.: Давай сравним эти две синонимичные фразы: «Ты меня напря­гаешь» и «Янапрягаюсь». Как ты их слышишь?

К.: Мне больше нравится вторая. Я поняла: в ней человек говорит о себе, а в первой как бы перекладывает ответственность на другого.

2 Зак. 3373

Неконкретные глаголы

.ПРИМЕР ----------------------------------------------------------------------- -.

( «Они меня игнорируют». J

В НЛП эта языковая форма относится к разновидности гене­рализации и называется «неспецифические глаголы». Это глаго­лы с недостаточно конкретным значением, такие как обидел, принудил, унизил я т. п. Их можно понимать по-разному. На­пример, в картине мира одной клиентки «обидел = не посмотрел в мою сторону», а для другой «обидел = избил». Чтобы не про­ецировать на клиента собственное толкование подобных глаго­лов, уточните, как именно это понимает он сам.

Кл и е н т: Он оттолкнул меня.

Терапевт: Как именно он это сделал? Расскажите подробнее.

Клиент: Они меня игнорируют.

Терапевт: На основании чего вы делаете этот вывод?

Клиент: Я испортила ему жизнь.

Терапевт: Что именно вы сделали по отношению к нему?

К.: Моя мама разрушила наш брак. Терапевт: Каким образом она это сделала?

А вот пример сразу с двумя неконкретными глаголами:

К л и е н т (К.): Ученики вынуждают меня наказывать их. Терапевт (Т.): Как они это делают? К.: Например, роняют авторучки во время занятий. Т.: Как именно вы их за это наказываете? К.: Выгоняю за дверь.

Т.: Правильно ли я понял вас, что, когда ученики во время занятий роняют ручки, вы выгоняете их за дверь?

Неконкретные глаголы

Опыт, описанный в окончательной фразе, отличается от опы­та, представленного в первоначальной, в нескольких аспектах:

1) он конкретен;

2) во взаимодействии равноправно участвуют два субъекта,
в то время как в первой фразе ученики являются активными дей­
ствующими лицами (субъектами действия), учитель же — пас­
сивным (объектом). В новом предложении ответственность пе­
рераспределена;

3) из окончательной фразы становится очевидной истинная
роль учителя: из жертвы он превращается в тирана.

Номинализации

Шепот сердца, уст дыханье, Трели соловья, Серебро и колыханье Сонного ручья,

Свет ночной, ночные тени, Тени без конца, Ряд волшебных изменений Милого лица.

Бледный блеск и пурпур розы,

Речь не говоря,

И лобзания, и слезы,

И заря, заря!..

А. Фет

ПРИМЕР

«Меня мучают сомнения».

Номинализации — это отглагольные существительные («со­мнения»), которые превращают процесс в событие, действие в предмет. Принципиальное отличие заключается в том, что дей­ствие динамично, а предмет статичен. Номинализацию, то есть «опредмеченное действие», необходимо снова «превратить» в действие, чтобы можно было, во-первых, вернуть утраченную динамику, во-вторых, найти исполнителя, в-третьих, изменить время действия. Задача терапевта в том, чтобы клиент увидел: то, что в его опыте представлено как законченное событие, на самом деле представляет собой непрерывный процесс, на ко­торый он может влиять.

Клиент: Мне нужна помощь.

Терапевт: Кто и чем может вам помочь? (или: Чем я могу вам помочь?)

Номинализации

Клиент: Я жалею о своем решении.

Терапевт: Что именно вы решили} Что мешает вам решить по-другому?

Клиент: Я не получаю никакого признания. Терапевт: Кто вас не признает}

Работа с номинализациями в силу того, что они являются «опредмеченными действиями», прекрасно удается в психодра­матическом подходе, где их можно разыгрывать как роли (по­дробнее см. главу 2).

Сверхобобщения (генерализации)

^ПРИМЕР ---------------------------------------------------------------------- -ч

( «Я всегда все делаю неправильно». J

Способность к обобщению — адаптационная способность человека, благодаря которой люди ориентируются в многообра­зии мира: наличие какого-либо признака у части элементов клас­са позволяет человеку сделать вывод о том, что все остальные элементы данного класса обладают этим же признаком. И это же самое свойство мешает нам увидеть ситуацию или человека непредвзято («Беемужчины обманщики»). Вот перечень наибо­лее распространенных сверхобобщений (местоимения и на­речия):

— Обобщение во времени: всегда, никогда, обычно, по­
стоянно.

— Обобщение в пространстве: везде, нигде.

— Количественные обобщения: все, никто, каждый, ни­
сколько, ничего.

— Вспомогательные слова, усиливающие обобщающий эф­
фект: абсолютно, совершенно, вообще.

Психотерапевт может выбрать одну из стратегий:

1. Тоном голоса преувеличить обобщение, усилив его:

Клиент: Я всегда делаю все неправильно.

Терапевт: Всегда-всегда? Вы никогда-никогда ничего

не сделали правильно?

2. Перевести высказывание из негатива в позитив:

Клиент: Я всегда делаю все неправильно. Терапевт: Вы когда-нибудь сделали что-нибудь правиль­но? Что именно?

Сверхобобщения (генерализация)

3. Перевести высказывание из там-и-тогда в здесь-и-теперь:

Клиент: Вы всегда меня обманываете. Терапевт: В чем я сейчас вас обманываю?

Д. Г. Трунов находит классические прямые метавопросы, приведенные выше, конфронтационными и предлагает более мяг­кие варианты переформулирования, позволяющие более плавно перейти к обсуждению конкретных ситуаций. Кроме того, подоб­ные варианты дают возможность быстрее установить контакт с клиентом и дать поддержку:

Клиент: Меня все обижают.

Терапевт: В вашем окружении есть люди, которые вас оби­жают.

Клиент: Он никогда не бывает трезвым. Терапевт: Вы редко видели, чтобы он был в трезвом состоя­нии.

Клиент: Все они одинаковые.

Терапевт: Многие мужчины, с которыми вам приходилось об­щаться, поступали таким образом}

' Трунов Д. Г. Техника перефразирования под увеличительным стеклом // Журнал практического психолога. 1998. № 4. С. 95.

Оценочные слова

.ПРИМЕР ---------------------------------------------------------------------- ^

( «Он такой зануда!» j

Безоценочность — один из основных этических принципов психотерапевтической работы. Однако это касается психотера­певтов, но не клиентов, часто пользующихся в своей речи оцен­ками. Важно понимать, что оценочным суждением, с помощью «ярлыков» клиенты дают понять, какие сильные чувства испы­тывают к человеку в личных отношениях. Задача терапевта — вернуть фразе глубинный смысл, то есть возвратиться к эмоцио­нальному содержанию, сконцентрированному в оценочном суж­дении, обратить внимание клиента на его чувства по отношению к человеку. Для этого мы предлагаем пользоваться не «Ты-вы-сказываниями», а «Я-высказываниями».

Клиент (К.): Он такой зануда\

Терапевт (Т.): Скажи о своих чувствах по отношению к нему.

К.: Он меня раздражает своим нытьем.

Т.: Скажи от первого лица.

К.: Я раздражаюсь, когда он ноет.

Далее терапевт работает так же, как спричиной и следствием.

Клиент (К.): У меня ребенок какой-то тупой\

Терапевт (Т.): В чем это выражается?

К.: Он не может решить простейшую задачку!

Т.: Простейшую — с чьей точки зрения?

К.: С моей!

Т.: И что вы при этом чувствуете?

К.: Раздражение!

Т.: Давайте теперь переформулируем вашу первоначальную фразу: «Я раздражаюсь, когда мой ребенок не может решить задачку — с моей точки зрения, простейшую».

Оценочные слова шипа «нормально»

Что такое «нормальное» или «ненормальное» поведение? Объективного ответа на этот вопрос не существует. Он зависит исключительно от тех критериев, которые приняты у представи­телей данной культуры в определенную эпоху. Чаще всего «не­нормальным» считают человека, поведение которого идет враз­рез с ценностями, привычками и установками других людей. «Поведение будет считаться тем "ненормальнее", чем больше опасности оно будет представлять для самого человека или для окружающих».¹

В нашей культуре «нормальным» считается выглядеть спо­койным, уравновешенным, а следовательно, «безопасным» для окружающих. Поэтому отдельную категорию в речи людей со­ставляют высказывания, в которых название чувства заменено оценочным словом: нормально, плохо, хорошо, приятно, не­приятно, отвратительно и т. п. В силу социальных норм люди с детства воспитываются таким образом, чтобы скрывать силь­ные чувства и сохранять лицо, или так называемый «нормаль­ный» вид. Например:

Терапевт: Что ты сейчас чувствуешь? Клиент: У меня все нормально.

Подобный ответ не дает информации о реальном состоянии клиента, напротив, скрывает ее за социально приемлемой мас­кой человека, у которого «все нормально». Однако цель психоте­рапевтического воздействия — отреагирование подавленных эмоций, а не поддержание благополучного имиджа. Изменить ситуацию помогает осознавание разницы между чувствами и оценками, если терапевт расскажет об этой разнице. Например:

¹ ГодфруаЖ. Что такое психология. В 2 т. М.: Мир, 1992. Т. 2. С. 126.

Приемы метакоммуникации в психологическом консультировании

«Чувства не бывают ненормальными, любое из них имеет право на существование и приходит само, безотносительно к тому, хо­тим мы его испытывать или нет. Попробуй осознать его и дать ему название». Например:

Терапевт: Что ты сейчас чувствуешь? Клиент: Легкое раздражение.

Долженствования

ПРИМЕР

«Я должен окончить это ко вторнику»; «Мне не следует этого делать».

Долженствования — это такие слова, как должен, мне сле­дует, обязан, надо, нельзя и т. п. Ф. Перлз иронично называл такие высказывания клиентов «мастурбациями» от англ. must — «должен». Он считал безличные императивы можно, нельзя, надо и др. «непереваренными интроектами» — то есть родитель­скими посланиями, воспринятыми некритично, «проглоченны­ми, но непрожеванными».

Э. Берн также уделял внимание долженствованиям в своей практике. В соттветствии с его теорией, структура личности че­ловека состоит из трех эго-состояний: родительского, детского и взрослого. «Родитель» проявляется в виде вербальных кон­струкций типа «должен», «нельзя». Ребенок — «хочу». Взрос­лый — «могу».

Родитель	Надо, должен
Взрослый	Могу
Ребенок	Хочу

Если в речи клиента есть долженствования, то в момент речи он находится в эго-состоянии либо Родителя («Тебе следует...»), либо послушного Ребенка («Мне следует...»). Это состояние противоречиво. С одной стороны, формулировка указывает на вынужденность действия («Я должен»), и принуждение здесь главным образом не внешнее, а внутреннее (говорящий сам за­ставляет себя). С другой стороны, фраза предполагает скрытое

Приемы, метакоммуникации в психологическом консультировании

нежелание выполнять данное действие, иначе была бы другая фраза: «Я хочу».

Такая двойственность обусловлена тем, что между детским и родительским эго-состояниями клиента развернут внутренний диалог. Чтобы осознать его, терапевт предлагает клиенту выя­вить другой полюс полярностей «родитель—ребенок»: «хочу».

Клиент: Я должен окончить это ко вторнику. Терапевт: А чего вы хотите на самом деле?

Второй вариант, отчасти провокационный, является традици­онным вопросом терапевта в НЛП: «Что будет, если вы этого не сделаете?».

Клиент: Мне не следует этого делать. Терапевт: Что будет, если вы это сделаете?

Наконец, можно использовать третий вариант (характерный для гештальт-подхода): «Кто вам это говорил?»; «Чьи это слова?» Подобный вопрос позволяет установить происхождение интро-екта:

Клиент: Я должен окончить это ко вторнику. Терапевт: Чьи это слова?

I

Конструкции типа «не могу»

ПРИМЕР

С

и г vi ivi с г ------------------ -~ч
«Я не могу к нему подойти».----------------------------- J

Представители НЛП относят подобные конструкции к дол­женствованиям, потому что в английском языке «не буду, не могу, не должен» — одно и то же. В русском есть разница. Конструкция «могу» принадлежит эго-состоянию «взрослый». А «не могу», соответственно, — детской части личности. Слова «не могу» указывают на границы модели мира клиента. Эти гра­ницы ощущаются им как ограниченность выбора. Расширить эти границы помогает традиционный способ — поинтересоваться последствиями «неумения» клиента: «А иначе случится чтоЬ>

Клиент: Я не могу к нему подойти.

Терапевт: Что случится, если вы к нему подойдете?

Подобный вопрос выводит человека за пределы того, что бы­ло для него принятым, и расширяет его опыт, делает более «взрослым».

И. Ялом предлагает применять прием из гештальт-подхода, который способствует пробуждению ответственности клиента, его взрослой части: поменять «не могу» на «не буду».

К л и е н т: Я не могу справиться со своим ребенком, все, что он делает, — сидит и смотрит весь день телевизор.

Терапевт: А вы слишком малы и беспомощны, чтобы выклю­чить телевизор.

Причина и следствие (семантически ошибочные формулировки)

— Иванов, в гости к нам больше
не приходи.

— Почему?

— Вы вчера с женой ушли, а после
вас ложки пропали. Ложки-то потом на­
шлись, а осадочек остался...

Анекдот

Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова.

Неизвестный автор

ПРИМЕР ----------------------------------------------------------------------- -v

«Мой муж ужасно злитменя». Л

V.

Семантическая неправильность предложений подобного ти­па заключается в том, что ни один человек не может в букваль­ном смысле создать в другом человеке какого-либо чувства. Ког­да я говорю: «Мой муж ужасно злит меня», — на самом деле это Я злюсь на мужа, это МОЕ чувство. Происходит следующее: один человек совершает поступок, а другой реагирует на него, испытывая те или иные чувства. Хотя эти события происходят одно за другим, между поступком одного человека и реакцией другого не существует необходимой связи. Исходя из этого, можно сделать вывод, что строя подобные предложения, клиент возлагает ответственность за свои эмоции на людей или силы, находящиеся вне его контроля.

Задача терапевта — помочь клиенту изменить речевую мо­дель, чтобы он мог взять ответственность за свои реакции на са­мого себя.

Причина и следствие

Как это делается? Когда клиент объединяет два не связанные между собой события в причинно-следственную связь, снимая таким образом с себя ответственность и перекладывая ее на дру­гого, задача терапевта — поставить это убеждение под сомне­ние вопросом: «Каким образом X влечет за собой У?»

К л и е н т: У меня болит голова, когда вы жуете жевательную ре­зинку!

Терапевт: Каким образом вы связываете головную боль с тем, что я жую резинку?

Клиент: Если бы муж меня любил, он бы сам догадался, чего я хочу.

Терапевт: Как одно следует из другого?

«По крайней мере»

Победитель знает, что ему делать в случае проигрыша, но не говорит об этом. А неудачник не знает, как быть, если придет неудача, но постоянно рассуждает, что он сделает в случае выигрыша.

Э. Берн

Мне мама в детстве выколола глазки, Чтоб я в шкафу варенье не нашел. С тех пор я не читаю на ночь сказки, Зато я нюхаю и слышу хорошо.

Черный юмор

.ПРИМЕР ---------------------------------------------------------------------- -^

| «Хотя мне поставили за экзамен двойку, по крайней мере,]

I я высказал преподавателю все, что я о нем думаю!» )

Есть несколько выражений, которые, появляясь в речи лю­дей, указывают на сценарий малоудачника (или непобедителя). Это следующие слова: по крайней мере, хотя бы, во всяком случае, зато и т. п.

Напомним, что классификация, в которой люди делятся на победителей, малоудачников и неудачников, принадлежит Эри­ку Берну. Можно представить эту классификацию в виде табли­цы, из которой видно, чем различается взаимодействие предста­вителей этих трех типов с окружающими людьми:

Победитель	Я о'кей, ты о'кей.
Малоудачник	Я о'кей, ты не о'кей.
Неудачник	Я не о'кей, ты о'кей.
Безнадежный неудачник	Я не о'кей, ты не о'кей.

«По крайней мере »

Коротко победителя можно охарактеризовать как человека, поставившего перед собой цель и достигшего ее, неудачник — это тот, кто провалил все начинания, между ними — малоудач-ник, либо осуществивший свою цель частично, либо достигший цели, но не той.

ПРИМЕР

Г

Я вчера потеряла в автобусе свою сумку с вещами.

I Затовстретила подругу, с которой давно не виделась.

В этих фразах два не связанных между собой события постав­лены в один ряд с той целью, чтобы компенсировать отрицатель­ные эмоции говорящего положительными эмоциями. Однако подобные попытки обречены на провал, потому что они относят­ся к другому событию. Говорить так — все равно что утешать женщину, потерявшую ребенка, словами: «Не плачь, у тебя еще будет ребенок» (кстати, это как раз очень частотное утешение). Да, может, и будет ребенок, но это будет совсем другой ребенок.

Каковы действия терапевта по отношению к высказываниям малоудачника? Своими вопросами он вскрывает стратегию и де­лает ее явной для говорящего:

Клиент: Я вчера потеряла в автобусе свою сумку с вещами. Зато встретила подругу, с которой давно не виделась.

Терапевт: Какое отношение имеет эта встреча к потере сумки?

Клиент: Хотя мне поставили за экзамен двойку, по крайней мере, я высказал преподавателю все, что я о нем думаю!

Терапевт: Как этот ваш поступок продвинул вас в улучшении успеваемости?

«Чтение» мыслей

Идет Винни Пух, за ним следом Пя­тачок. Вдруг Винни Пух оборачивается и — Бац! — Пятачку в пятак. Пятачок: «За что, Винни?!» Винни Пух: «А что ты идешь сзади и думаешь про меня что по­пало?!

Анекдот

.ПРИМЕР ---------------------------------------------------------------------- -.

( «Вам неинтересно то, что я говорю». Или: «Каждый в группе |
I думает, что я отнимаю слишком много времени». I

Этот класс семантически неправильных фраз связан с убеж­дением говорящего в том, что один человек может знать о том, что думает или чувствует другой человек, не располагая его пря­мым сообщением об этом. В таких случаях происходит проеци­рование клиентом на другого человека собственных табуирован-ных мыслей и желаний. Терапевт ставит под сомнение достовер­ность этих иллюзий, предоставляя возможность клиенту самому осознать свои проекции. Для этого терапевт просит сообщить подробности того, каким образом передается эта информация:

Клиент: Я знаю, что ему нужно. Терапевт: Откуда вы знаете, что ему нужно?

Клиент: Я прекрасно понимаюваши чувства. Терапевт: Как вы можете знать мои чувства?

Клиент: Он никогда не думает о последствиях. Терапевт: Откуда вы знаете, что он никогда не думает о по­следствиях?

Клиент: Если бы она меня любила, она всегда бы делала то, что я хочу.

Терапевт: Откуда бы она узнала, чего вы хотите?

Потеря исполнителя (утраченный перформатив)

Кому кажется — тот крестится. Пословица

В первой группе грамматических конструкций этого типа используются глаголы с возвратным суффиксом -ся: откроется, успеется, кажется.

В качестве примера приведу несколько зарисовок из жизни. Первая: готовлюсь к выходу из поезда в пять утра, январь, тем­но, на моей станции стоянка две минуты. Обнаруживаю, что вы­ход заставлен коробками до самого потолка, — тоже готовятся к выходу, только не на моей станции, а на узловой, следующей после моей. Соображаю: если не позаботиться о себе заранее — рискую не успеть выйти. Бужу проводника: так и так, мол, есть проблема. «Откроете вторую дверь?» Молчит. «Я не поняла, от­кроете вторую дверь?» — «Откроется». — «Откроется кем?»

Вторая зарисовка: «Давай на заправку завернем, а то бензин кончается». — «Еще успеется».

Третья зарисовка: «Сколько сантиметров отрезать?» — «Ка­жется, семь».

Откроется, успеется, кажется — это те самые речевые конструкции, характеризующие «русский авось» — то есть, ис­пользуя психотерапевтическую терминологию, человек полага­ется не на внутренний, а на внешний локус контроля, спроеци­рованный на безличную силу («само как-нибудь»).

Чтобы вернуть ответственность исполнителю, нужно задать уточняющий вопрос:

— Откроете вторую дверь?

— Откроется!

— Кто именно ее откроет?

Приемы, метакоммуникации в психологическом консультировании

— Давай на заправку завернем, а то бензин кончается.

— Еще успеется.

— От кого это зависит?

— Сколько сантиметров отрезать?

— Кажется, семь.

— А если быть точным?

Во второй группе предложений с утраченным исполнителем употребляются наречия с оценочным значением: дурно, стыдно, ужасно и т. п.

ПРИМЕР

«Дурно оскорблять чувства других людей».

Подобные предложения представляют собой правила клиен­та, сформулированные им для самого себя, однако звучат они так, будто верны для всех людей. При этом, будучи отчужденны­ми от самого клиента, эти правила исключают возможность су­ществования альтернатив. Чтобы клиент осознал, что это пра­вило не общечеловеческое, а его собственное, терапевт предла­гает начать предложение со слов «Я считаю» или «Язаявляю»:

Клиент: Это ужасно\ Терапевт: Ужасно для кого?

Клиент: Разводиться стыдно. Терапевт: Стыдно кому?

Клиент: Дурно оскорблять чувства других людей. Терапевт: Дурно — с чьей точки зрения? Клиент: С моей, я так считаю. Терапевт: Добавьте эти слова в предложение. Клиент: Я считаю, что дурно оскорблять чувства других лю­дей.

Диссоциация

Жена — мужу:

— Наша соседка-то беременная!

— Это — ее проблемы.

— Говорят: от тебя!

— Это — мои проблемы.

— Что люди-то скажут?!

— Это — их проблемы.

— А мне-то что делать?

— А это — твои проблемы.

Анекдот

ПРИМЕР

( «Меня клещом укусило».

Эта фраза, взятая в качестве примера, неизбежно вызывает смех у студентов-психологов на занятиях по психологическому консультированию. Эффект комизма возникает потому, что так не говорят. Между тем это реальная фраза реального человека, который видит мир именно так — диссоциированно, ощущая себя жертвой обстоятельств.

Использование клиентом в речи безличных предложений, в которых нет подлежащего (субъекта действия), означает, что ответственность как бы не принадлежит никому. В модели мира клиента появляется некая сила, влияющая на его жизнь. Подоб­ная диссоциация от собственных чувств несет защитную функ­цию, поскольку позволяет не переживать травмирующие эмо­ции, а относиться к ним отстранение, как бы со стороны.

В нашей культуре, как это ни парадоксально, диссоциирован­ные фразы, в отличие от «Я-высказываний», являются социаль­но одобряемыми, а потому более предпочтительными. Сравните две фразы: «У меня появилось желание» и «Я хочу» — вторая

Приемы метакоммуникации в психологическом консультировании

расценивается как проявление нескромности. Однако именно «Я-высказывания» позволяют человеку ощутить себя субъектом действия, а не объектом, и именно они свидетельствуют о зрело­сти личности.

Во время терапевтической беседы роль психотерапевта за­ключается в возвращении клиенту ответственности. Его зада­ча — помочь клиенту осознать чувства и принять их как свои, пережить их. Это подразумевает переход клиента от диссоции­рованной позиции к позиции вовлеченности.

Близки по смыслу к безличным предложениям и такие фра­зы, в которых подлежащим является неодушевленное существи­тельное:

Клиент: У меня появились приступы какого-то страха. Терапевт: Скажи об этом так, чтобы было подлежащее «я». Клиент: Я испытываю приступы какого-то страха.

Далее психоконсультант может работать с номинализацией «страх» — попросить клиента превратить это имя существи­тельное в глагол «бояться»: «Я чего-то боюсь». Далее идет рабо­та со следующей грамматической структурой — неконкретным местоимением «чего-то»: «Чего именно ты боишься?» И т. д.

ПРИМЕР

C

urnmtr ------------------------- -ч
Меня злит смех жены.--------------------------------- j

Эту фразу клиент строит таким образом, словно он является жертвой злого рока. Позиция консультанта — исходить из тези­са, что клиент сам сотворил собственное неблагополучие. По­этому роль терапевта — помочь клиенту выявить его собствен­ный вклад в проблему, а также поменять внешний локус контро­ля на внутренний:

Клиент (К.): Меня злит смех жены.

Терапевт (Т.): Кто является действующим лицом в этой фразе? К.: Я.

Т.: А на самом деле? Можешь определить здесь подлежащее? К.: Подлежащее — это имя существительное, отвечающее на во­прос кто? или что? — то есть субъект, производящий действие. Тогда

Диссоциация

что же получается, подлежащее — смех, что ли? Смех что делает? Злит.

Т.: А тогда кем являешься в этой фразе ты сам?

К.: Слово меня является дополнением.

Т.: Переделай фразу так, чтобы ты и жена были обозначены подле­жащими, то есть субъектами, производящими действие.

К.: Я злюсь, когда жена смеется.

Т.: Есть ли разница между фразой «Меня злит смех жены» и фразой «Я злюсь, когда жена смеется»?

К.: Да. В первом случае я как бы являюсь пассивным, ничего не могу сделать против этого смеха. Во втором предложении я и жена — пол­ноправные люди, каждый волен делать то, что считает нужным.

Результатом этой работы по анализу членов предложения стало то, что клиент осознал разницу между субъектом и объек­том действия. Осознав эту разницу, люди, как правило, предпо­читают выбирать ответственную позицию по отношению к сво­ей жизни, соответственно, меняется и способ построения фра­зы, при котором подлежащим становится слово «Я».

Сослагательное наклонение

Если бы у бабушки был член — она была бы дедушкой.

Пословица

ПРИМЕР --------------------------------------------------------------------

«Я бы хотела сказать Ирине, что я ей сочувствую».

Использование сослагательного наклонения — способ уйти от актуальных чувств здесь-и-сейчас, из реальной ситуации в гипотетическую. Это одна из разновидностей диссоциации (см. «Диссоциация»). Терапевт предлагает обойтись без части­цы «бы» и употреблять настоящее время, чтобы клиент вступил в реальные отношения и испытал реальные чувства:

Клиент (К.): Я бы хотеласказать Ирине, что я ей сочувствую.

Терапевт (Т.): Скажи это ей.

К.: Все это время мне хотелось ее поддержать...

Т.: Поддержи сейчас. Скажи это ей напрямую.

К.: Я бы хотела поддержать тебя...

Т.: Скажи в настоящем времени.

К.: Я поддерживаю тебя.

Как видим, в конце диалога клиент произносит фразу, кото­рая по структуре соответствует исходной конструкции: субъ­ект — предикат — объект («Мама мыла раму»).

Вопросительные предложения

Вопрос не является вопросом, если вы знаете на него ответ.

И. Ялом

.ПРИМЕР --------------------------------------------------------------------- \

Во время лекции студентка поднимает руку и спрашивает:

«Когда умер Фрейд?» Лектор отвечает: «В 1938 году» только

для того, чтобы услышать: «Но, сэр, разве это было не в 1939 году?»

Студентка задала вопрос, ответ на который ей был уже известен.

Очевидно, ею двигало не желание получить информацию. Каков же

процесс этой трансакции? Скорее всего, студентка желала блеснуть

познаниями или унизить лектора и показать свое превосходство

над ним.¹
V______________________________________________________________________ у

Зачастую клиенты используют вопросы для того, чтобы:

а) уйти от актуального разговора о чувствах в интеллекту­
альную сферу. Например, вопрос: «Что вы понимаете под
поддержкой?» может служить приглашением к научной дис­
куссии;

б) сообщить о своем чувстве в завуалированной форме. На­
пример, в вопросительном предложении: «Когда ты говоришь
с людьми, ты никогда не задумываешься, каково им это
слышать?» содержится замаскированное под вопрос обвинение.

Чтобы восстановить прямое послание, которое содержит со­общение о чувствах клиента, терапевт предлагает превратить вопрос в утверждение.

Клиент: Чем чувство отличается от эмоции? Терапевт: Это актуально сейчас? Как это продвинет нас в ре­шении вашей проблемы?

¹ Пример заимствован из: Ялом И. Теория и практика групповой психотера­пии. СПб.: Питер, 2000. С. 159.

Приемы метакоммуникации в психологическом консультировании

Клиент (К.): Есть у меня хоть какие-то сдвиги? Терапевт (Т.): Преврати свой вопрос в утверждение. К.: Хочу, чтобы вы отметили мои сдвиги в сторону улучшения. Т.: Правильно ли я тебя понимаю, что ты предлагаешь мне похва­лить тебя? К.: Да!

Клиент: Сколько у вас еще клиентов, кроме меня? Терапевт: Преврати свой вопрос в утверждение. Клиент: Хочу быть единственной вашей клиенткой.

Клиент (К.): Когда ты говоришь с людьми, ты никогда не заду­мываешься, каково им это слышать?

Т е р а п е в т (Т.): Преврати свой вопрос в утверждение.

К.: Когда ты говоришь с людьми, ты не думаешь, что им, может быть, неприятно это слышать!

Т.: Какого конкретно человека ты имеешь в виду? Кому сейчас не­приятно это слышать?

К.: Мне!

Т.: Сделай прямое послание.

К.: Когда ты говоришь такие слова, мне неприятно это слышать.

Т.: Преврати вторую часть предложения в «Я-высказывание».

К.: Когда ты говоришь такие слова, я испытываю неприятные чув­ства.

Т.: Какие именно?

К.: Когда ты говоришь такие слова, я возмущаюсь!

I