От тоски тут - резь в глазах
Словно бы от газа
всё пропахло здесь тоской –
Стены, занавески
Здесь страдает род людской
И страдает – зверски
Мой милый друг, до смерти самой-самой
себя здоровым чувствуй ты и бодрым!
И радуйся! А уж помрём когда мы,
ужо, посмотрим
***
Я люблю тебя, жизнь
не устану тебе повторять я
ты сестра нам – скажи? –
Мы твои непутёвые братья
Мы порою брюзжим
Или ноем порой с перепоя
Я люблю тебя, жизнь
ты ведь знаешь, что это такое
Снегом мир занесён
город спрятался в снег, словно в кокон
я люблю это всё –
например, всё, что вижу из окон
реку, парк, фонари
и пронзительный взлёт колоколен
Жизнь нельзя повторить
Оттого я любовью и болен
к мигу каждому здесь
Что меня наполняет собою
до тех пор, пока весь
я не выйду и дверь не открою
в мир – пока – темноты
темноты без конца и без края
Знаю, там – тоже ты! –
только, может, немного другая
Я люблю тебя, жизнь –
(ох, не зря же на свете живём мы)
все твои виражи
завихрения, спуски, подъёмы
все приколы твои
хоть порой мне от них и досадно
Объясняюсь в любви
Ну, ты в курсе. Проехали, ладно.
Памяти деда Владимира
Я так и не увидел деда
По невезению и лени
И он остался мне неведом
Теперь - пишу стихотворение
Несовпаденье континентов
И даже больше – полушарий
Он был из техинтеллигентов
А я, пардон – гуманитарий
У них там пальмы с океаном
У нас мороз сейчас под тридцать
И как ни странно, как ни странно
а встреча ведь могла случиться –
Но не случилась. Мне не дали
Ни разу визу, что - не чудо.
И я не улетел в те дали
Шварцнеггера и голливуда
Американского футбола
Фастфуда, дивных автобанов
Классического рокенрола
И дуновений океана
Я б расспросил его про Время
Про все зарубки и заметки
Как раньше жили, были кем и
Как умирали наши предки
Как в сорок первом с Украины
Они в Саратов уезжали
Теперь останутся руины
от этой жизни – как мне жаль их!
Теперь навечно эта дверь мне
Закрылась, хлопнув перед носом
И остаются лишь потери
и нерешённые вопросы.
***
Господи, пусть я дурак - дураком
с гибелью, с мерзостью близко знаком
с гневом, тщеславием, блудом
жив я Твоим только Чудом.
А для чего, почему – не пойму
с жизнью мы - словно Герасим с Муму
связаны тесно и кровно
но бессловесно, безмолвно
****
Мысли праздные ушли мгновенно прочь
Может, сам Господь задумал это -
нас лишить в Рождественскую ночь
хоть на время, света – интернета?
вот сижу и жгу теперь свечу -
свет другой, живой, наполнил кухню
я другого света не хочу
Этот-то уж точно не потухнет
А над всей землей повисла тишь
звуки все умолкли, бесполезны
небо скрыто тучами, и лишь
Та Звезда сияет нам из Бездны
7. 01. 2016
****
Подстрочнички мои, черновики -
все семь томов моих любовных книжек
казалось, я забыл давно вас – вы же
тут, на помине как всегда легки.
Вы, как наушнички, мне шепчете слова
напоминаете картину за картиной
и снова предъявляете права
на части моей жизни буратинной.
***
В голове моей роятся мотыльки – не мотыльки? -
как они неуловимы, быстрокрылы и легки!
чтобы лучше рассмотреть их, зажигаю я огонь
и протягиваю руку, подставляя им ладонь
а вокруг меня пространство без подробностей, примет
как бы сумма ощущений, то, чему названья нет
Картина (ремейк стишка 89)
Картина мастера. Теперь на раз-два-три
представь, что ты находишься внутри
картины этой: праздник урожая
иль свадьба деревенская идёт
веселье, шум; и сыт, и пьян народ
твоё воображенье поражая
избытком жизни грубой и простой
не бойся, не спеши уйти, постой
хоть век 16-ый с чумой, войной и гладом
тебе, возможно, показался б адом
когда бы в самом деле ты попал
на этот невозможный карнавал.
Играют музыканты. Пары кружат.
Свинья большая отдыхает в луже.
С ней рядом мужичок сидит в обнимку
её целует, с нею точит лясы
но вскоре он на дыбу вздёрнет свинку
пойдёт она, любимая, на мясо
на окорок, жаркое, колбасу
а кости – псу
Свиная голова лежит на блюде
немой вопрос в глазах: «за что вы, люди
так вероломно кончили меня
предав пучине адского огня?»
Она своих простила палачей
пока в ведро стекала кровь густая
веселье прибывает, нарастая
и музыка всё громче и бойчей.
Играйте музыканты так, чтоб враз
восставши, мертвецы пустились в пляс
за шумом различаю диалог
двух пьяных мужиков, двух грязных пугал
забившихся в далёкий тёмный угол
что жадно пьют, едят, как будто впрок
Один другому: «я недавно влип
В такую переделку! Много братьев
замучены. Надеюсь, что заплатят
Не к ночи будь помянутый Филипп
и Альба-пёс, и остальная свора
что год за годом так терзает нас
когда на Страшный Суд наступит час
им всем идти. И это будет скоро!
- Молчи, дурак! – шипит ему сосед -
тут у испанцев есть глаза и уши
ужо вот схватят – точно вынут душу
а всем нам за тебя держать ответ
резону нет»
Парнишка шепчет на ухо девице:
папаша пьян твой – долго не проспится
давай, дружок. исчезнем на часок.
Девица бы исчезнуть тоже рада
однако, мать строга и вечно рядом
но в сердце льстец отыщет уголок
и сладкий шепот достигает цели
вздымается всё чаще грудь и вот
уже на всё согласие даёт
красотка Нэлли!
под сенью дуба старого солдат
что на войне последней изувечен
всё, что он съел и выпил в этот вечер
спешит вернуть родной земле назад
жена его бранит и бьёт нещадно
он философски терпит, как Сократ
семейный быт, уже привычный ад
мол, жив – и ладно!
….на горизонте:
вдали чернеет тонкий острый шпиль
собора, ветер к морю гонит тучи
пора и в путь, со мной идёт попутчик
"как звать тебя?» - спрошу – ответит: «Тиль...»
Закат багровым вспыхнул и потух
сгустились сумерки, луна взошла над лесом
с почти уже угасшим интересом
обрывок разговора ловит слух:
«На днях сожгли очередную ведьму
- Эх, жаль, не знал… пойти бы посмотреть бы!
- ещё, ужо, успеешь посмотреть..."
Жизнь бьёт ключом и рядом бродит Смерть
Юнкер Йорг
Зимний вечер. Ветер лютый
Воет, словно волк.
В замке Вартбург - Мартин Лютер,
Или - юнкер Йорг
Пишет что-то и бормочет,
И глядит окрест,
А из-под покрова ночи
Выползает бес
Вон – забился в дальний угол
Гад и паразит
Вон – глаза горят, как угли,
Серою разит.
«Что ж ты сделал, Мартин, Мартин,
Милый Мартин мой?
Порезвились, может, хватит?
Смута и разбой –
Вот итог твоих сомнений,
Слов твоих итог.
Пасть пред Папой на колени
Да поможет Бог!
Ну, как Бога вы забыли?
Бога вы в себе убили,
Вам дорога - в ад.
Бесноват и брат твой Цвиллинг,
Бесноват - Карлштадт.
Заварил, ты, Мартин, кашу.
Думаешь, что прав?
День грядёт, от злобы страшен,
Тёмен и кровав.
Скоро, скоро, скоро, скоро
вспыхнет всё Войной,
диким Гладом, буйным Мором -
а не ты ль виной?
Не твоей ли, Мартин, речи
огненный свинец?
Чьи вы, милые, предтечи?
Кто же ваш Отец?
«Прочь изыди! – отвечает
Мартин Сатане.
Я не сдамся, не отчаюсь,
испытанья мне –
Подтвержденье, что дорога
Всё-таки верна.
Торжество и силу Бога
Чует Сатана
Вот и лезет вон из кожи
И сомненья шлёт.
Прочь, собака, изничтожу!
Получай расчет!»
И чернильница литая
Чёрту по лбу – хлоп!
Ночь проходит. Сумрак тает,
Как весной сугроб.
***
Шум за окном на время, словно стих
и странною походкой входит стих
насвистывая, иль напевая что-то
куря небрежно, прямо на ходу
в его мозгу - не то что бы работа
но противоположное труду
и правда, если вдуматься, то тут
скорей, игра какая-то, чем труд -
как в океане без конца и края
ловить волну, слова перебирая
***
накатывает ритм, его волну
ловлю я, оказавшийся в плену
волны – плыву, барахтаюсь в волне
она меня несёт куда-то, не
давая вырваться. На камни, или на
песчаный берег вынесет волна? -
И весело, и страшно - ух как! – мне
нестись, нестись в стремительной волне
****
прекрасны питерские хляби
и сумерки по-над Фонтанкой
и одинокая, на небе
меж туч горящая звезда
весь город будто бы в ознобе
февральском, нервном и гриппозном
и фарами автомобили
слепят уставшие глаза
иди, иди вдоль улиц шумных
и в глубь дворов и подворотен
ныряй, бессмысленно слоняясь
кружа, как будто мотылёк
сперва - от центра, после – к центру
неспешно убивая время
пока к кричащему вокзалу
тебя теченьем не снесёт
***
Сыплет, сыплет мартовский снежок
полупозабытый твой ожог
о себе напомнит, но – слегка
смутно, глухо, как – издалека.
Видишь небо? Слышишь этот звон
что к тебе доносится, сквозь сон?
Только ты не спрашивай по ком?
страх держа под каменным замком.
Небо, словно колокол большой
То звонит - над всякою душой
***
Полно воды, но мало мяса
и много дыма без огня
да три прихлопа, два припляса -
вот что осталось от меня
вот что осталось, а казалось
когда-то жизнь полным - полна
да как-то вот порасплескалась
потом она
порасплескалась – не заметил
не смог, а думал, что смогу
и скоро дым развеет ветер
и след растает на снегу
***
небес сорвало днище
метель, буран, пурга
не снег метёт – снежище
не видно ни фига
как радостно, однако
там, за моим окном
девчонка и собака
несутся напролом
сквозь эти дебри, чащи
из снежной пелены
и счастьем настоящим
полны
***
а потом небеса распахнулись внезапно, и вот
засияли огромные звёзды, и сказочный месяц
как ущербный, горбатый, изъеденный оспой урод
по-над парком безлюдным причудливо с облака свесясь
расплескал яркий свет, сотворивши за миг колдовство
оживив мертвецов, изнывавших от муки и скуки -
И по снегу косматые тени замёрзших кустов
протянули ко мне свои чёрные длинные руки
***
Солнце взойдёт, и даже - взошло уже
медленно в гору выходим из окруже-
ния пасмурных дней, хмарей, обид, хандры
прочь из норы, чёрной своей дыры
Март ещё слаб, но восхитительно свеж
как свежий хлеб! – хочешь - ломай да ешь
густо посыпав солью тающего снежка
и от балды помещая в строку стишка
А..М.
Чувак, ты рождён был чудесной весной
Как раз перед тем, как в полёт
Гагарина - что и поныне живой -
Советский умчал звездолёт
И ты приземлился, видать, неспроста
На улице Лунной потом
И там же коньки и отбросил, устав
Мчать к звёздам уже напролом
Но смерть, что корявую лапу кладёт
на всё, что сумеет достать
она - не всесильна, поверь мне, и вот
живее живых ты опять
Рождённым в апреле – огромный привет!
К полётам - всегда будь готов!
На пыльных тропинках далёких планет
не счесть ваших вечных следов
***
Ночью снился океан мне
снились горы, птицы, камни
и туземцы-дикари
снилась вечная фиеста
крокодил - как гений места -
что со мною говорил
даже рта не раскрывая
но стозевно, грозно лайя
о природе здешних мест
Страх сковал меня, но виду
не подам. Не даст в обиду
Бог. И крокодил не съест
***
Лето, насморк, сопли, слёзы
холод, слякоть, ливни, грозы
я глотаю сигареты
ядовитый дым,
Злой сосед на коридоре
сам с собою пьёт и спорит
в полночь в двери к нам стучится -
притворюсь, что спим.
И поправиться в надежде
не шампанское, как прежде
я проглатываю залпом
а эргоферон.
Про Коломбо сериалом
Я, укрывшись одеялом
развлекаюсь - он не хуже
чем Декамерон.
2
Птичий гвалт грохочет в парке
говорят, что лето жарким
выпадает, словно карта
в високосный год
я же мёрзну, словно в склепе
слыша шепот, шорох, лепет
птиц, деревьев полусонных
и летейских вод.
Потолок - как крышка гроба
вроде Смерти мини-проба
происходит. От озноба
тело гнёт в дугу
кости ломит – быть бы живу -
тянет, тянет ночь, как жилы
из души моей клещами
за строкой строку
3
В состоянье пограничья
сам начну свистеть по-птичьи
позабыв по-человечьи
тридцать семь и два
тридцать восемь, или сорок
всё едино – омут, морок
распаденье мысли, речи
стонет голова.
А закончится всё это
лишь тогда, когда с рассветом
шкура старая облезет
словно шелуха
постепенно отпускает…
Голова, как шар, пустая
и болезнь уходит, тает
с выдохом стиха
зарисовка
А за окном всё тот же дивный вид
сквозь толщу осени зима уже маячит
с утра церковный колокол звенит
ребёнок плачет
а маменька рычит ему: «молчи…»
и за руку волочит за собою
спеша куда-то. Тучи небо кроют
и воздух, с дымом смешанный, горчит
о чём, бишь, я? – да, в общем - ни о чём.
Вдохнул - и выдохнул, едва пожав плечом.
Игорю Лунёву
...а куда шагает леди, торопливо и с боязнью
вся в таком помятом платье, в белом венчике из роз
прям по наледи осенней, прям по лужам, прям по грязи
будто вся она в болезни до корней своих волос
огненно – представьте – рыжих, иногда - и красных, даже
мокрых, вьющихся, горящих, словно пламя на ветру?
дождь пойдёт - и красок неба макияж привычно смажет
что за леди там шагает по осеннему ковру?
***
Тихим осенним солнечным днём
мозг, словно радио, ловит волну:
- «Сокол, я Чайка, я Чайка, приём…
-Чайка, я Сокол! - Ты как? - Я в плену.
- Пора выбираться из плена
разного хлама и тлена.
- В комнате дымно, хоть вешай топор
надо собраться и выйти во двор
и прогуляться по парку
Холодно? - Нет, но не жарко.
- Что там за музыка? – это квартет
ангелов, кажется… - видишь их? – Нет,
только лишь слышу, покуда…
- Здорово!? - Здорово! Чудо!
Завтра зарядит дождик опять
выведи тело своё погулять
дома сидеть-то - не дело
пусть прогуляется тело.
Ну, уж и ты заодно - вместе с ним…
- этим единым и этим моим,
тем, что с рождения было дано?
ладно, пройдусь, заодно
этому телу-то под пятьдесят
эко, смешно как суставы скрипят
да и - не только суставы
и не спасут костоправы
раньше-то – меньше с ним было хлопот
поизносилось за время - и вот
чуть-что – и ловит простуду
- Шарф не забудь! – Не забуду.
2
Прекрасный день
ноябрь на носу
а в парке тихо, что в твоём лесу
качается синица на весу
на ветке тонкой
ни облачка, ни даже ветерка
внезапный скрип звучит, как взвод курка
смех ангела за ним - как смех ребёнка
и вздрогну я, и обернусь на миг
и дальше двинусь, вздёрнув воротник
Гуляй, гуляй, дыши, дыши, дыши
недолго, может, сказка будет длиться
исчезнет всё, как с ветки той синица
под шум машин
***
День короток, а небо в низких тучах
напоминает мокрый серый мел
и давит сверху сумраком ползучим
«куда всё катится?» – спроси – скажу – «к зиме».
К зиме все катится, чем дальше – тем быстрее,
всё ближе снегопады, холода,
а в наших-то, мой друг, гипербореях
и батареи греют - не всегда»
Вот потому и птицы средь разрухи
галдят отчаянно: «To be or not to be» -
вороны, как процентщицы-старухи,
студенты-разночинцы – воробьи
и прочие – сигналя, семафоря
о неизбежном, подступившем к нам
что состоит из холода и горя,
из радости и счастья – пополам.
***
В коленке так хрустит сустав
что аж закладывает уши
не до любви, не до забав
ни пить не хочется, ни кушать
по тёмной улице ягой
иду, скрипя своей ногой
пугаю скрипом тем детей
переходя через дорогу
мне кто-то скажет без затей
«скорее замените ногу»
но дорожу своей ногой
и мне не надобно другой
Мне скажут: «так себе нога
ни то, ни сё» - но я отвечу
что не согласен ни фига
с такой бессмысленною речью
какая ни была б нога
она мне крайне дорога!
****
Мы проходим сквозь Елагин
снег развешен, словно флаги
по деревьям на весу
Петербургский вечер тонет
в снежно-сумеречной зоне
в зачарованном лесу
Впереди - зима маячит
В павильоне чай горячий
греет лучше, чем коньяк
словно три скворца щебечем
не кончался б только вечер
да видать нельзя никак
растянуть его до ночи
час от часа он короче
вот сошлись едва скворцы
в Петербурге ненадолго
и опять на верхних полках
едут в разные концы
**
Наступает зимний вечер
снег становится лиловым
дева нам идёт навстречу
без убора головного
вся воздушная такая
не по-зимнему одета
мотылька напоминая
задержавшегося с лета
вот летит она вприпрыжку
на ходу читая книжку…
Дева! Хау ду ю ду?
что читаешь на ходу
распустив большие крылья
невзирая на погоду
то роман любовный, или
кулинарный вестник моды?
что зажгло в глазах азарт?
автор книги Ж.П. Сартр.
дурацкие мысли 2
Сбежали мысли – точно дети
ловлю за ручку
но как за всеми усмотреть и
собрать их в кучку?
одни - забились в дальний угол
за шифоньером
другие - с видом страшных пугал
лихим манером
беснуются, поют и скачут
глаза – навыкат
я говорю: «ах, вот как, значит?
А ну, - на выход!»
И что вы думаете?! Как же!
одна чертовка
язык мне показала даже
и тут же – ловко
мне по плечу – на шкаф залезла
укрывшись в нише
я понял – гнать их бесполезно
таких детишек
Себе – дороже. Сяду молча
в пустое кресло
пускай резвятся, хоть всю ночь, я
не сдвинусь с места.
и не скажу им даже слова
авось, примолкнут
а завтра жизнь начнётся снова
со смыслом, с толком.
***
Есть мысль (она стучится в череп мой
из глубины под черепною корою)
что дно достигнуто и дальше - рой не рой
но в шахте этой я напрасно рою
Золотники мои малы, недороги
совсем-совсем невзрачные крупицы
но копятся напрасные долги
жизнь сокращается и скоро сократится
до вдоха-выдоха, затяжки и глотка
обрывов сна последнего и смеха
…и всё уйдёт, однажды, с молотка
ни за понюшку, в общем, табака
бесследно тая в неких облаках
недолгим эхом
****
Внезапно зима, как положено ей, наступила
подкралась тихонько и крепко ударила с тыла
застала врасплох, провернула блестящий блицкриг
среди недоделанных дел и отложенных книг
которые вряд ли теперь дочитаю я скоро -
уже не до них мне – взрывается шумом мотора
в груди моей сердце, и кровь подступает к вискам
кончается год, и развязка его так близка
что кажется мне иногда, лишь глаза ты прикрой - и
все прежние детские запахи - и мандаринов и хвои
нахлынут волною, и будто бы тока разряд
от мозга до кончиков пальцев пронзят
***
Вся твоя жизнь будет сыграна, словно по нотам