Семейно-системный орган равновесия

Как к отдельным людям, так и к группам нас привязывает опреде­ленный «орган чувства». Этот орган, постоянно подгоняя нас и управляя нами, сохраняет нашу связь с людьми и группами, точно так же, как вес­тибулярный аппарат, постоянно подгоняя и управляя нами, позволяет нам сохранить равновесие. Человек может сознательно позволить себе упасть — вперед или назад, влево или вправо, однако при таком движе­нии, как только тело достигает определенного наклона, бессознательно срабатывает определенный рефлекс, заставляющий его выпрямиться, и предотвращает падение. Аналогично этому рефлексу в наших отношениях работает определенный орган, превосходящий нашу волю и желания. Он воздействует как средство коррекции и уравновешивания в тех случаях, когда мы отступаем от условий, обеспечивающих успех в отно­шениях, и тем самым подвергаем опасности нашу принадлежность к си­стеме. Как и орган равновесия, «орган», регулирующий наши отноше­ния, воспринимает каждого из нас вместе с нашей семейной «областью», а также нашу свободу действий и ограничения внутри нашей системы и управляет нами с помощью чувств счастья и неудовлетворенности. По­добную неудовлетворенность мы испытываем как вину, а счастье - как невиновность.

Иными словами, вина и невиновность всегда переживаются только в отношениях между людьми и не существуют вне отношений. Все наши действия, оказывающие влияние на других, сопровождаются определен­ными «знающими» чувствами невиновности или вины. Подобно глазу, который должен постоянно воспринимать разницу между светлым и тем­ным, для того чтобы видеть, этот «знающий» системный орган постоян­но проверяет, не вредят ли наши действия отношениям или, наоборот, служат им. Все наши действия, вредящие отношениям, мы испытываем как вину, а все действия, служащие им, — как невиновность.

Однако и вина и невиновность служат одному хозяину. Подобно ку­черу, сильной рукой управляющему своими лошадьми, этот орган управ­ляет нашими виной и невиновностью и заставляет их тянуть одну и ту же повозку в одном и том же направлении, и обе они — в одной упряжке. Чувства вины и невиновности «несут» отношения вперед и благодаря своему взаимодействию сохраняют их на правильном пути. Конечно, нам иногда хочется взять «бразды правления» в собственные руки, но кучер не позволяет нам этого. Мы едем в этой повозке одновременно как плен­ники и гости. Имя этого кучера – совесть.

О совести

Совесть людей зависит от того, из какой семьи или группы они про­исходят. Совесть велит каждому действовать в соответствии с правилами, привязывающими человека к своей группе и служащими ей. Совесть запрещает человеку все поступки, которые могли бы исключить его из его группы или как-то навредить ей.

Но каждый отдельный индивидуум руководствуется совестью в каж­дой отдельной группе по-разному, так как то, что может быть полезным одной группе, причиняет вред другой, и то, что гарантирует нам невинов­ность в одной группе, делает виновными в другой. Например, работа — се­мья (мы руководствуемся одной совестью в работе и другой — в семье).

В то же время для каждого отдельного индивидуума и каждой опре­деленной группы совесть служит целям, которые могут дополнять или противостоять друг другу — как в случае любви и справедливости или свободы и закона. При этом совесть — в зависимости от своих целей — пользуется различными чувствами невиновности и вины. Поэтому мы испытываем вину и невиновность по-разному — в зависимости от того, служат ли они любви, системной несвободе или же справедливому рав­новесию сил в системе; а также от того, служат ли они системным поряд­кам и правилам или обновлению человека и его свободе. Но то, что слу­жит любви, вредит справедливости, а то, что является невиновностью для законопослушного, для следующего чувствам любви может оказать­ся виной.

Иногда совесть требует от нас простой и однозначной реакции, на­пример, когда мы спешим на помощь ребенку, оказавшемуся в беде. В большинстве же случаев совесть действует как многоаспектная и разно­образная динамика, в соответствии с которой мы переживаем нашу не­виновность и вину также многоаспектно и по-разному. То есть иногда мы ощущаем нашу совесть как одноаспектную, но в большинстве случа­ев она подобна группе, разные члены которой пытаются разными спосо­бами достичь разных целей при помощи своих различных чувств вины и невиновности. При этом члены группы оказывают друг другу поддержку и сдерживают друг друга в чем-то на благо всей группы. Но даже когда они противостоят друг другу, они все служат высшему порядку, который, подобно полководцу, стремящемуся к успеху на разных фронтах, исполь­зует разные войска и различную тактику на разных территориях, чем до­стигает только частичного успеха на каждом из этих фронтов в пользу большего целого.

Следующая притча объясняет эту идею.

Невиновность

Некий человек захотел избавиться от всего, что его притесня­ло, и отважился на выбор нового пути. Вечером, сделав привал, он увидел неподалеку вход в пещеру. «Странно», — подумал он. Ему сразу же захотелось войти внутрь, но оказалось, что вход в пещеру загораживала железная дверь. «Странно, — опять поду­мал он. — Возможно, если я немного подожду, что-то все-таки произойдет». Человек сел напротив пещеры и стал смотреть то на дверь, то в сторону, и через три дня, когда он отвернулся, а потом опять посмотрел на дверь, заметил, что она открыта. Он бросился внутрь пещеры, промчался через нее и внезапно снова оказался снаружи...

«Странно», — подумал человек, протирая глаза. Он присел и вдруг увидел на небольшом расстоянии маленький белый, как снег, круг. В этом маленьком белом кругу он увидел самого себя - запертого, сжатого, скрученного и тоже белого как снег. Вокруг этого малень­кого белого круга двигалось, извиваясь, словно пытаясь ворваться в него, гигантское черное пламя, подобное тени. «Странно, — подумал он. — Возможно, если я немного подожду, что-то все-таки произойдет». Человек сел напротив круга и стал смот­реть то на него, то в сторону, и через три дня, когда он отвернул­ся, а потом опять посмотрел туда, увидел, как маленький белый круг открылся и черное пламя ворвалось внутрь, круг увеличился, а сам он, внутри, смог выпрямиться. Только сейчас круг стал серым.

Совесть и уравновешивания

Ида: С тех пор, как Вильгельм расставил свою семью, я чувствую себя свободнее и подвижней. Однако я еще не нашла ответа на вопрос: нужно ли еще что-то предпринимать после того, как решение проблемы было достигнуто посредством расстановки семьи?

Б.Х.: Если в отношениях между двумя партнерами или внутри груп­пы существует перепад между положениями двух лиц, то есть один нахо­дится в убытке, а другой — в прибыли, то все стороны чувствуют потреб­ность в равновесии. Все эти лица ощущают такую потребность как пре­тензию со стороны совести, и если не подчиняются этому сознательно, то подчиняются инстинктивно. Иными словами, совесть действует тоже как вестибулярный аппарат и «орган» равновесия. Мы испытываем та­кую потребность в равновесии и по отношению к судьбе в тех случаях, когда извлекаем выгоду из чего-то или нам очень повезло в жизни прак­тически без усилий.

Каждый раз, когда кто-то дает мне что-либо или я что-то беру от дру­гих, у меня — независимо от того, насколько драгоценно было то, что я получил или взял, - возникает чувство неудовольствия. Поэтому я ощу­щаю какое-то внутреннее давление до тех пор, пока не отдам что-то рав­ноценное взамен или не заплачу за то, что получил.

Подобную вину мы испытываем как необходимость отдать что-то взамен. Мы уверены, что мы в долгу перед кем-то. Но как только мы, под давлением этого чувства вины, что-то отдаем или платим, у нас возника­ет чувство освобождения от этого давления. Такое чувство — не быть обя­занным кому-либо — дает нам ощущение внутренней легкости и свобо­ды. То же самое желание испытывать подобную свободу наблюдается, когда человек старается избежать необходимости брать у других, чтобы не оказаться обязанным им. Все, кто не подчиняются общепринятым законам, господствующим в обществе, покинув его, живут в согласии с этим принципом, так же, как и те, кто посвящает свою жизнь служению другим и только отдает, ничего не беря взамен. Но такая свобода делает одиноким и внутренне бедным.