Наблюдение самого себя при расстановке

Бригитта: Меня зовут Бригитта. Я психолог, у меня собственная вра­чебная практика. У меня четыре дочери от первого брака, который за­кончился разводом, и после этого мой первый муж умер. Потом я еще раз вышла замуж; в этом браке у меня две падчерицы. Я живу, сохраняя дис­танцию по отношению к моему мужу, для того чтобы не истратить своих сил. Сюда я пришла для того, чтобы научиться чему-то без дополнитель­ных усилий.

Б.Х.: Такое здесь исключено. Но скажи мне, в чем состоит твоя про­блема?

Бригитта: Я хочу заниматься вопросами, которым посвящается этот курс лишь в такой степени, которая соответствует моим сегодняшним внутренним силам.

Б.Х.: Для меня это слишком рискованно — разрешить кому-либо уча­ствовать в этом курсе, если человек не готов наблюдать самого себя в рам­ках расстановки семьи. Такая позиция может воспрепятствовать той ин­тимной динамике, которая здесь возникает. Я должен предупредить тебя: то, что мы здесь делаем, - не какой-то спектакль для зрителей.

Бригитта: Я так и думала. Но поскольку я учила некоторых из при­сутствующих здесь участников и поскольку группа очень большая, я пред­почитаю немного задержаться здесь. С другой стороны, я, конечно, гото­ва делать все, что требуется для участия в курсе.

Б.Х.: Я объяснил тебе действующие здесь правила. Ты их поняла. Это­го для меня достаточно. Но вот еще одна история для тебя.

Больше или меньше

В Америке профессор психологии вызвал к себе одного из студен­тов, дал ему однодолларовую и стодолларовую банкноты и сказал: «Иди в коридор, там сидят двое мужчин, дай одному из них доллар, а другому - сто долларов». Студент подумал: «Профессор, должно быть, снова спятил!» Но взял деньги, вышел в коридор и дал одному доллар, а другому - сто. Он не знал, что перед этим профессор уже сказал одному из мужчин, что скоро тот получит один доллар, а другому, что тот получит сто. И случайно оказалось так, что сту­дент дал доллар как раз тому, кто надеялся получить этот дол­лар, и сто долларов тому, кто их ожидал.

Б.Х. (улыбаясь): Странно, теперь я спрашиваю у себя, к чему здесь эта история.

Двойной перенос

Клаудия: Меня зовут Клаудия. Я психолог и работаю не только как терапевт, но и как судебный эксперт в области семейного права, а еще провожу занятия для тех, кто был лишен водительских прав и должен пройти специальный психологический курс. Я разведена. Мне немного неловко, потому что я была замужем только полгода и не могу понять, была ли я на самом деле замужем и разведена ли я сейчас действительно.

Б.Х.: Ты была замужем и этого нельзя вычеркнуть или отрицать. У тебя есть дети?

Клаудия: Нет.

Б.Х.: Почему вы разошлись?

Клаудия: Потому что это было ужасно. Мы были очень недолго зна­комы до брака и относительно быстро решили пожениться, и после это­го все было просто ужасным.

Б.Х.: Ты находила это ужасным. А он?

Клаудия: Я позаботилась о том, чтобы для него это тоже было ужасным...

Б.Х.: И какой злой женщине из твоей системы ты подражала?

Клаудия: Я думаю, в любом случае — своей матери.

Б.Х.: Я думаю, что это не она, а кто-то другой. Вопрос в том, кто из женщин в твоем семействе имел обоснованную причину злиться на ка­кого-либо из мужчин. Когда у пациента проблема, подобная той, что ты описываешь, то все основывается чаще всего на динамике двойного пе­реноса. Ты знаешь, что это такое?

Клаудия: Нет.

Б.Х.: Я приведу тебе пример. На одном семинаре Ирины Прекоп, где демонстрировался ее метод удерживающей терапии, она попросила одну

супружескую пару обнять друг друга. Внезапно выражение лица жены изменилось, она как будто разозлилась на мужа, хотя у нее не было для этого никакого повода. Я обратился к Ирине: «Посмотри, как измени­лось ее лицо. Теперь ясно, с кем она идентифицируется». Лицо женщины стало выглядеть как лицо восьмидесятилетней старухи, хотя ей было лет тридцать пять. Тогда я сказал этой женщине: «Обрати внимание на свое лицо! У кого было такое лицо?» Она ответила: «У моей бабушки». Я.спросил, каким был брак у ее бабушки. Она ответила: «У них был трактир, и дедушка иногда таскал ее за волосы через зал перед гостями. И она это терпела».

Можешь себе представить, что бабушка этой женщины действительно чувствовала? Она злилась на мужа, но никогда открыто не проявляла сво­ей злости. Эту подавленную ярость перенесла с нее на себя ее внучка. Это перенос по отношению к субъекту, то есть от бабушки к внучке. Только не на дедушке отразилась эта ярость, а на ее муже.

Это перенос по отношению к объекту, то есть с дедушки на мужа. Для жены это менее рискованно, так как муж допускает подобное, потому что любит ее. В этом и состоит динамика двойного переноса. Но такой про­цесс происходит только на бессознательном уровне. Случалось ли с то­бой что-нибудь подобное?

Клаудия: Я не знаю.

Б.Х.: Если у тебя наблюдается такая динамика, это означает, что ты в большом долгу перед своим мужем.

Клаудия: Хм...

Б.Х.: Точно. (Клаудия смеется.) Ну что, попалась?

Клаудия: Нет. Но я только что подумала о том, как я рада, что у него все хорошо.

Б.Х.: Это происходит тогда, когда у человека есть чувство вины. Су­ществует ли такой перенос и у тебя, мы сможем узнать только в ходе даль­нейшей совместной работы. Пока это только предварительная гипотеза.

Старшинство первой женщины

Гертруда: Меня зовут Гертруда. Я врач-терапевт, у меня один сын, которому скоро исполнится девятнадцать.

Б.Х.: А где его отец?

Гертруда: Он не видел сына примерно пять лет.

Б.Х.: И что с ним?

Гертруда: Он женат и у него трое детей. Лет пять назад у него родился еще один ребенок - дочь, от другой женщины. Но это его проблемы. Я не видела его уже пять лет.

Б.Х.: Он уже был женат, когда ты его встретила?

Гертруда: Когда мы встретились, он был женат, кажется, во второй раз. Они были на грани развода. Я знаю его со школьных лет; мы ходили в школу вместе. Потом мы расстались. Он жил в другом городе и женил­ся там. Один раз он женился, чтобы оказать кому-то услугу — помочь по­кинуть Венгрию. Потом развелся и женился во второй раз.

Б.Х.: Так нельзя поступать. Люди не должны жениться из одолжения. Были у тебя с ним интимные отношения до его первого брака?

Гертруда: Да.

Б.Х.: Тогда ты — его первая женщина и у тебя преимущество перед всеми остальными! Неплохое чувство, не так ли?

Гертруда: Да, да. Но это трудно.

Б.Х.: Что же в этом такого трудного?

Гертруда: Я не думаю, что мне сейчас так необходимо испытывать подобное чувство. Все кончено.

Б.Х.: Преимущество не зависит от .того, что ты чувствуешь.

Гертруда: Ах, так?

Б.Х.: Это реальность, которая существует независимо от чувств.

Счастье пугает

Б.Х.: Давайте поговорим о счастье. Мы переживаем счастье как что-то опасное, потому что оно делает человека одиноким. То же самое при­менимо и к разрешению системных проблем: мы переживаем его как опасный для нас процесс, потому что в результате оно тоже приводит к одиночеству. С другой стороны, проблемы и несчастье обеспечивают нам общество других людей; они нерасторжимо соединены с чувством соб­ственной невиновности и верности. Но разрешение проблем и счастье связаны с чувством предательства и вины. Из-за этого счастье и разре­шение наших проблем возможны только в том случае, если мы готовы взглянуть в лицо этой вине. Я не хочу сказать, что вина — это что-то бла­горазумное, но человек живет со своей виной так, как будто она является чем-то разумным. Это объясняет, почему переход от проблем к их реше­нию так труден. Для того чтобы поверить в мои слова, человек должен внутренне полностью себя перестроить.

Расстановка: