Стыд и уход от ответственности

Выводы

Данная глава была целиком посвящена собственно сценарию побоев и сравнительному анализу модели Ленор Уокер, которая использует теорию научения для объяснения своих наблюдений, и модели Фейрбейрна, основанной на теории объектных отношений. Деликатный вопрос с политическим подтекстом: почему женщин неосознанно влечет к мужчинам, которые, в конце концов, оказываются домашними тиранами. - был рассмотрен в свете истории отношений жертвы с ее безответственными родителями, что создало предпосылки для формирования двух отдельных частичных Я в сознании женщины. Эти два состояния сознания, две его половинки - раненое Я и Я надеющееся - находятся в тесной связи и резонансе с явно отвергающим поведением, которое сменяется на полярное, обещающее любовь, поведение мужчины, имеющего расстройства характера. Надеющееся Я жертвы влекут радужные перспективы и фантазии о любви, которую ей может дать этот мужчина, а се раненое Я откликается на отталкивающие аспекты в поведении партнера. Влечение раненого Я к негативным сторонам партнера - это вывернутый наизнанку вариант нормальной человеческой реакции, заставляющей быстрее уносить ноги от тех, кто отвергает и предает. Женщина с пограничным состоянием сознания видит родную душу в мужчине, который способен распознать существование в ней двух отдельных Я и «обращаться» к каждому из них в отдельности; и. наоборот, се пугают отношения с нормальным мужчиной, которому ничего не известно о ее расщепленном сознании, и. следовательно, от него не приходится ожидать никакого снисхождения.

В психоанализе для определения возобновления шаблона детских отношений во взрослой жизни используется термин «навязчивое повторение» - еще один личный вклад Фрейда в разработку этой тематики. Сила этого явления настолько впечатлила его, что он внес изменения в свою центральную концепцию принципа удовольствия, выдвинув гипотезу о наличии некого инстинкта смерти как антипода инстинктов, основанных на либидо. Фрейд объяснял «навязчивое повторение» как попытку индивидуума справиться с детской травмой, которая оставила в его душе глубокий след. Такое объяснение выглядит вполне корректным, хотя в нем не учтен ключевой момент: взрослый воссоздает тот же образец эмоциональной привязанности, который близок ему с детства. Вторая модель навязчивых повторений принадлежит Фейрбейрну, который придерживается мнения, что взрослого влечет та же комбинация противоположных эмоций, которые он переживал еще ребенком, включая самые нежные чувства, потом отверженность, ненависть, тоску и жажду любви. Чувства внезапно сменяют друг друга, настроение меняется совершенно непредсказуемым и головокружительным образом. Вот шесть факторов, совокупность которых и образует ту цепь, которая соединяет женщину с ее партнером:

1. Неспособность ребенка защитить себя от жестокости мешает нормальному формированию структуры Эго и подрывает самосознание.

2. Сфокусированность ребенка (и незрелого взрослого) на одном-единственном человеке, с которым связаны надежды на удовлетворение потребности в эмоциональном контакте.

3. Внутреннее давление неудовлетворенных потребностей в заботе и внимании, которые не были удовлетворены в детстве и вырываются наружу во взрослом возрасте.

4. Крайняя зависимость от других людей, обусловленная (а) недостаточно прочным самосознанием, для поддержания которого в целостности человеку, использующему зависимый тип повеления, необходима воображаемая сила и власть партнера, или (б) неспособностью к самоуспокоению вследствие интроективной недостаточности, в большей мере присущей людям с независимым типом поведения, имеющим патологию характера;

5. Двойной механизм защиты, объединяющий расщепление и моральную защиту, как средство противодействия плохим объектам, скрывающее от жертвы негативные стороны ее обидчика.

6. Уже упоминавшееся влечение частичных Я жертвы к поведенческому шаблону, характерному для неуравновешенных и склонных к жестокости мужчин, у которых периоды агрессии чередуются с острыми проявлениями любви.

Круг повторения побоев, получивший в книге Л. Уокер «Избитая женщина» название циклической теории насилия, был проанализирован с точки зрения теории объектных отношений, разработанной Фейрбейрном. Первая фаза цикла насилия наступает, когда инфантильный по уровню развития мужчина-тиран начинает ощущать, что его потребности остаются неудовлетворенными, или же он делает из своей партнерши козла отпущения и обвиняет ее во всех своих неудачах за пределами их отношений. Во время этой фазы в сознании мужчины правит его раненое Я, и он воспринимает свою партнершу исключительно как отталкивающий объект. Женщина-жертва пытается удержаться в рамках своего надеющегося Я, используя расщепление и моральную защиту, которые отгораживают ее от негативной реальности. Мужчина в таких отношениях находится в крайней зависимости от своей жертвы, если судить по его собственническому поведению и постоянной ревности. Он ведет себя как жадный, тираничный и капризный ребенок, оказавшийся во взрослом теле и пытающийся выжать максимум заботы из своей символической матери. Мужчина причиняет физические страдания своей партнерше, в которой он отчаянно нуждается, потому что никто не в состоянии исполнить все его неудовлетворенные желания, в несметном количестве накопившиеся за годы его безрадостного детства, и никто не способен утолить жажду мести но отношению к родителям за все унижения и наказания, которые ему пришлось испытать на себе.

Главными исполнителями акта насилия являются два раненых Я. которые к тому моменту занимают доминирующие позиции у обоих партнеров. Мужчина находит себе оправдание в своей внутренней опустошенности, а раненое Я жертвы подпитывается хроническими унижениями вкупе с яростью, вызванной нынешним инцидентом и всплывшими из памяти предыдущими побоями. Обычно на второй стадии драмы кто-то из соседей вызывает полицию, и велика вероятность, что избитая женщина набросится с кулаками на полицейских, явившихся, чтобы спасти ее. Объяснение такого загадочного поведения нужно искать во всеохватывающей зависимости жертвы от избившего ее мужчины. Целостности ее личности угрожает смертельная опасность потерять объект, без которого немыслима ее жизнь, если его посадят в тюрьму, поэтому она готова на все, лишь бы спасти его от такой участи. Весьма интересно наблюдение Л. Уокер, что жертва побоев, которая, по утверждению исследовательницы, до смерти боится повторения этого кошмара, тем не менее чувствует себя гораздо спокойнее, когда живет вместе со своим обидчиком, а не остается одна. Фейрбейрн, работая в одном из детских учреждений в Шотландии, наблюдал то же самое поведение у детей из неблагополучных семей, помещенных в приют.

Третья фаза сценария насилия наступает, когда раненое Я агрессора освобождается от накопившейся ярости, и надеющееся Я снова доминирует в его сознании. Он боится потерять свой возбуждающий объект, который, как ему теперь представляется, может подарить ему любовь. Проявления его любви к партнерше, которая, вполне возможно, находится на больничной койке, настолько ошеломительны, что одного «выступления» обычно оказывается достаточно, чтобы вернуть к жизни ее надеющееся Я и подавить раненое Я. Такая резкая перемена представляется неправдоподобной, ведь жертва до сих пор носит на теле напоминания о кровавой драме. Несмотря на это мощнейший механизм психологической защиты делает свое дело, стирая причиняющую боль реальность, и заменяет ее фантазиями, живущими в ее надеющемся Я.

Теория объектных отношений в психотерапии часто избиваемых женщин

В своей предыдущей книге - «Лечение пациентов с пограничными состояниями: применение теории объектных отношений Фейрбейрна в клинических условиях» (Celani D.P. The Treatment of the Borderline Patient: Applying Fairbaim's Object Relations Theory in the Clinical Setting. 1993) - я подробно описывал терапевтические процедуры, доказавшие свою эффективность как средство восстановления структурных повреждений личности, встречающихся у пациентов с пограничным состоянием психики. Цель, которую я ставлю перед собой в этой главе, ограничивается областью функционирования Эго. которое у жертв физического насилия, как правило, нуждается в восстановлении. Конечно же, я снова буду оперировать понятиями о трех основных функциях Эго, каковыми являются дифференциация, интеграция и интроекция. В отличие от главы 2. я начну с рассмотрения интроекции, поскольку два других процесса не могут начаться, пока в памяти женщины, подвергшейся жестокому обращению в семье, не отложатся воспоминания о поддержке, полученной в ходе психотерапевтических сеансов.

Перед тем, как перейти к обсуждению, я хотел бы обратить внимание на одну особенность, обнаруженную мной в практике психотерапии: жертвы домашнего насилия лучше поддаются лечебному воздействию, чем мужчины, совершающие это насилие. Причин тому несколько, и все они уже не раз упоминались при рассмотрении характеристик типичного домашнего тирана в предыдущих главах. Первая проблема, с которой сталкивается врач- психотерапевт. работающий с агрессивно настроенным мужчиной, - это независимый тип повеления пациента. Тиран упорно делает акцент на своей доминирующей роли и способности все держать под контролем. Он ни за что не признается в какой бы то ни было форме зависимости, он будет всячески избегать положений, в которых он бы зависел от более влиятельных и сильных людей, потому что его преследуют призраки его бесправного детства, приносившего ему одни страдания. Его потребность в зависимости была (до сих пор) сфокусирована на партнерше, которая полностью находилась в его власти. Он будет яростно отвергать сотрудничество с психотерапевтом, что является обязательным требованием ко всем пациентам; он никогда не смирится с ролью ребенка, ищущего одобрения у своего (потенциального агрессивного) родителя, роль которого в данном случае исполняет психотерапевт. Обычно мужчина, склонный к агрессии, выстраивает очень замкнутый, искусственный мир, в котором он единолично устанавливает и укореняет правила. Ситуация, в которой он оказывается во время сеанса, погружает его в совершенно чуждый ему мир межличностных отношений, и он должен принять абсолютно новые правила, требующие пересмотра всех его прежних установок. Его пугают и выводят из себя вопросы, касающиеся его повеления, и ситуации, в которых приходится кому-либо подчиняться. Путь, приводящий мужчин, склонных к агрессии, к психотерапевту, обычно пролегает через зал суда, когда принудительная терапия становится обязательным условием его освобождения. Уровень подавляемых негативных эмоций по поводу столь нелестного положения просто зашкаливает, и зачастую враждебный настрой в корне убивает возможность возникновения союзнических отношений между пациентом и психотерапевтом. Многие мужчины пытаются увильнуть от терапии, надевая маску обворожительного симпатяги и святой невинности, и тем самым стараются обмануть сотрудника, которому вверена его реабилитация. Женщины же. наоборот, нимало не смущаются признаваться в своей зависимости. Они не чувствуют себя ущемленными, попадая под чье-либо влияние, - им не привыкать полагаться на других людей. Так что отношения с терапевтом полностью соответствуют их потребностям и не представляют для них никакой опасности.

Вторая проблема в терапии мужской половины связана с тем, что некоторый процент (я не рискну назвать точную цифру) агрессивных мужчин на самом деле страдают психопатическими расстройствами личности. Такая же ситуация наблюдается и у женщин. Как я уже говорил, большинство из них относятся к пограничному типу, но симптомы, наблюдаемые у некоторых из них. свидетельствуют о гораздо более серьезных нарушениях психики. Психопатия - это крайнее проявление нарциссизма. Личностям с таким серьезным диагнозом, как психопатия, свойственны крайняя примитивность, душевная пустота, лживость, мстительность и жестокость, причем в гораздо большей мере, чем «нарциссам». Не думайте, что все психопаты сидят в тюрьме или их так уж легко распознать. Напротив, они-то как раз очень сильны в актерском мастерстве, для них не стоит труда разыгрывать из себя «совершенно нормального» человека, да так талантливо, что знакомые, узнав о совершенном им жестоком нападении на партнершу, просто отказываются верить, что он способен на такое преступление. Такой поразительный талант перевоплощения - следствие слабой самоидентификации. Не имея собственного Я, психопату не приходится отказываться от своей индивидуальности в пользу нового образа. Как ни печально, но именно недюжинные актерские способности являются тем основным его качеством, которое помогает вернуть любовь партнерши несмотря на то, что синяки от недавних побоев еще не сошли с ее тела. Он способен на широкие жесты, доказывающие его «любовь» и апеллирующие к надеющемуся Я своей жертвы. Но помимо зияющей душевной пустоты, поступками психопата движет глубокая и неотступная ярость, непомерные и неутолимые желания и жажда мести. Мужчина психопатического типа, ставший «пациентом» по принуждению, будет примерно исполнять все указания психотерапевта, при этом обдумывая в деталях план убийства своей вероломной партнерши, расчленение трупа психотерапевта и тотального физического уничтожения судьи, вынесшего ему приговор. Конечно, такие серьезные расстройства встречаются не у всех агрессивных мужчин, но дополнительные проблемы, связанные с терапией психопатических агрессивных личностей, равно как и сопротивление лечению со стороны обычных любителей поколотить жену, использующих независимый тип поведения, отнюдь не способствуют успешной реабилитации этой категории мужчин. Свою основную терапевтическую задачу я вижу в восстановлении поврежденной структуры Эго у женщин, подвергающихся постоянным унижениям и побоям, причем восстановлению в той степени, в которой они теряют какой-либо интерес к мужчинам, которые сначала извергают водопады любви, а через мгновение уже набрасываются с кулаками.

Интроекция образа психотерапевта -

фундамент перемен

В главе 2 я обращал внимание на тесную взаимосвязь между интроекцией и дифференциацией. Ребенок, не обделенный заботой и вниманием родителей, способен собрать большую коллекцию позитивных воспоминаний, которые в будущем позволят ему без опаски исследовать окружающий мир. Чем больше внутренней уверенности накопилось у ребенка, тем охотнее он будет дифференцироваться от своей матери. Тот же принцип действует и в отношении часто избиваемой женщины. Она не может дифференцироваться от своего партнера, потому что ей не хватает позитивных интроекций, которые бы поддерживали целостность ее Эго в отсутствие объекта.

Проще говоря, для подавленной женщины оказывается невозможным отделиться от жизненно важного объекта, пока она не накопит множество воспоминаний о поддержке, полученной во время психотерапевтических сеансов, необходимых для формирования структуры ее Эго. Поэтому именно интроекция, а не дифференциация является первостепенной целью терапевтической программы. Естественно, тот план лечения, который я здесь описываю, предназначен для амбулаторного оказания психотерапевтической помощи пострадавшим женщинам. Этот план подразумевает, что жизни пациентки не угрожает опасность. Если же существует смертельная угроза ее жизни, наилучшим (а часто и единственным) выходом из положения является переселение жертвы вместе с ее детьми в приют для женщин, ставших жертвами насилия в семье. Таким образом они получают защиту от дальнейших нападений, что в большинстве случаев является первоочередной задачей. Но часто случается так, что переезд вынуждает женщину совершать поступки, к которым она психологически не готова. Например, она может наотрез отказаться покинуть своего тирана, потому что ей придется в таком случае самостоятельно справляться с нелегкой задачей поддержания своего самосознания в целостности. Долгосрочная цель амбулаторного лечения, которое я здесь описываю, - укрепить Эго женщины настолько, чтобы она не поддалась искушению вернуться к избившему ее мужчине после того, как она покинет кабинет психотерапевта.

Огромные трудности в психотерапии избитой женщины возникают из-за того простого факта, что психологическая деятельность жертвы полностью зависит от ее мучителя. Фейрбейрн писал. что женщина упорно поддерживает отношения со своим плохим объектом, потому что он - единственный человек, которому она доверяет, как это ни парадоксально. Постороннему человеку может показаться, что мужчина, способный ударить женщину, - наихудший выбор партнера из всех возможных. Однако, как я уже говорил, такая власть над жертвой является результатом его постоянных обещаний впредь любить ее и заботиться о ней. Чтобы амбулаторное лечение было успешным, женщина, подвергающаяся насилию в семье, должна избавиться от привязанности к своему истязателю и сфокусировать свою непомерную потребность в зависимости на отношениях с психотерапевтом, который должен стать ее «хорошим” объектом. Фейрбейрн понимал, что в терапии женщин, страдающих от привязанности к плохим объектам, важную роль играет тактика поведения психотерапевта: он должен стать для женщины «незаменимым хорошим объектом”. Позитивное отношение пациентки к психотерапевту должно постепенно вытеснить ее привязанность к возбуждающему, но огорчающему ее объекту. Такой подход возлагает на психотерапевта серьезное бремя, потому что позволяет и помогает пациентке фокусировать на нем всю ее громадную потребность в зависимости. Необходимость как-то реагировать на крайние, можно сказать, экстремальные проявления привязанности со стороны подопечных отпугивает многих психиатров, и они стараются избегать этой непростой категории пациентов.

Такой терапевтический подход вовсе не означает, что психотерапевт полностью посвящает себя удовлетворению несбывшихся желаний пациентки, «балует» ее неограниченными по времени сеансами, долгими беседами по телефону или пытается вернуть ей ощущение симбиотической близости, которого ей (а может быть, и ему самому) так не хватало в детстве. Напротив, психотерапевт должен производить впечатление надежного и предсказуемого человека, чтобы несчастная женщина привыкла полагаться на поддержку другого человеческого существа. Психотерапевт должен обеспечить пациентку неким эквивалентом утешительных воспоминаний. наподобие тех. что летчик-фотограф (в примере из главы 2) вызвал из памяти, захлебываясь в раскаленном топливе. Как происходит этот процесс? На самом деле, все происходит очень медленно и постепенно, капля за каплей. Каждая позитивная интроекция сама по себе весит мало. Но «капля камень точит» - незначительное воздействие, повторяемое постоянно, неизменно, может дать заметный результат. Абсолютная надежность психотерапевта. его/ее интерес к пациенту, цельность личности и честность дарят пациентке новое ощущение поддержки, которое, в конце концов, формирует новый массив позитивных интроекций. Из- за постепенного по своей природе процесса интроекции в начале терапии может показаться, что ничего не происходит, но лишь потому, что накоплено слишком мало позитивных интроекций, способных изменить привычную для пациентки стратегию преодоления трудностей.

Четыре основных препятствия, мешающих интроекции психотерапевта

Несмотря на то, что интроекция является одним из ключевых процессов, необходимых для восстановления психики пострадавшей женщины, на его пути возникает сразу несколько труднопреодолимых препятствий. Эти препятствия называются резистентностью (сопротивлением лечению), которая включает в себя ожидания пациентки, страхи и убеждения, сформировавшиеся в результате всех пережитых ею печальных событий. Одна или несколько форм такой резистентности могут свести на нет все достижения психотерапевта и оставить женщину все в том же поврежденном состоянии, но без надежды на восстановление. Читатель, никогда не сталкивавшийся с этой категорией пациентов, может вообразить себе, что несчастная женщина, страдающая от жестокости своего мужа или партнера. - это покорное и послушное существо. А это совершенно не так. По моим наблюдениям, пострадавшая женщина не испытывает страха собственно перед психотерапией, но, будучи вовлеченной в процесс, начинает сопротивляться изменениям. Я опишу четыре основных области, в которых женщины проявляют наибольшую резистентность, и рассмотрю каждую из них в отдельности, хотя на практике они часто дополняют друг друга.

Неконтактный пациент

Третья форма резистентности, которая может помешать интернализации образа психотерапевта, возникает, если пациентка начинает курс психотерапии в «неконтактном” состоянии (out of contact stage) (Searles. 1965. Seinfeld, 1990, Celani, 1993). Эта ситуация в корне отличается от описанных выше негативных терапевтических реакций. В принципе, пациентка, которая начинает курс психотерапии в неконтактном состоянии, вряд ли ждет от этих сеансов чего-то хорошего, помня о своем печальном прошлом, и, входя в кабинет в полуобморочном состоянии, она едва понимает, о чем с ней говорит врач. Такие пациенты в детстве были практически лишены родительской поддержки, поэтому сама мысль о том, что кто-то хочет им помочь, кажется им дикой. Неконтактные пациенты могут вслух выражать удивление и непонимание, почему они оказались в кабинете психотерапевта и что они тут делают, спрашивать, следует ли им приходить еще, иногда расспросы врача их просто пугают. Такая реакция формируется в результате непозволительного равнодушия к ребенку, и травмированный таким образом человек начинает бояться, что его несчастье может как-то навредить и окружающим. Некоторые пациентки в неконтактном состоянии признаются, что начисто забывают все, что происходило во время сеанса, как только покидают кабинет. Психотерапевт, имеющий дело с такой пациенткой, в первую очередь должен пробить броню ее подозрительности и убедить бедную женщину в том, что он действительно искренне пытается помочь ей привести жизнь в порядок.

Стыд и уход от ответственности

Болезненный стыд, испытываемый людьми с расстройствами личности, приводит к нежеланию выполнять обязанности, другими людьми воспринимаемые как нечто само собой разумеющееся. Они не чувствуют себя сильными, важными или достойными, и обычные повседневные задачи пугают их. Я был очень удивлен, когда узнал, что многие из людей с патологиями характера не платят налогов. Обычно уклонение начинается с невинного эпизода - человека расстраивает и пугает волокита с заполнением налоговых документов. Вместо того чтобы примириться с неизбежностью уплаты налогов, он просто выбрасывает эту «ерунду» из головы. На следующий год проблем прибавляется, и он уклоняется с удвоенным упорством, понимая, что теперь ему придется не только разбираться с формулярами, но и, вполне возможно, отвечать в суде за прошлогоднюю неуплату налогов, если он все-таки решится подать декларацию. Страх оказаться в тюрьме удерживает его от подачи декларации и на следующий год. Так продолжается из года в год. А некоторые из моих пациентов признавались, что выбрасывали счета, по которым они не могли расплатиться, надеясь, что, может быть, долг каким-то образом исчезнет сам собой.

Избегание обязательств взрослой жизни играет важную роль в отношениях пар. вовлеченных в цикл домашнего насилия. Как упоминалось выше, мало кого из агрессивных мужчин можно назвать преуспевающими людьми, а компенсировать свою несостоятельность в реальной жизни они стараются за счет жесткого контроля над своими партнершами. Чтобы унизить партнершу, они часто неодобрительно высказываются об ее умении справляться с повседневными делами, и постепенно берут на себя выполнение тех обязанностей, которые являлись для женщины точками соприкосновения с внешним миром и позволяли общаться с другими людьми. Чем сильнее женщина изолирована от внешнего мира, тем безопаснее чувствует себя мужчина, обладая всеми рычагами управления и наказания своей фактически запертой в доме невольницы. Например, деспотичный муж может взять на себя осуществление всех коммунальных платежей, закупку продуктов и даже запретить своей жене водить машину. Спустя некоторое время женщина утрачивает уверенность в тех делах, с которыми она раньше запросто справлялась, и сама начинает избегать этих обязанностей. Постепенно она теряет все свои межличностные контакты, а вместе с ними, следовательно, и возможность влияния их трезвого взгляда на ее плачевное положение. Женщина, подвергающаяся насилию, не противится такому ограничению своих функций, она подсознательно получает удовольствие от ситуации, дающей ей возможность исполнять свою пассивную и зависимую роль. Когда ее автономность и сфера влияния сокращаются, она регрессирует до состояния тотальной зависимости от своего партнера, в котором все четче проступают черты родителя. Такое регрессивное состояние импонирует се инфантильному желанию быть любимой и получать заботу, а ее усугубляющаяся несостоятельность превращает ее в беспомощного младенца. Это патологический способ «компенсации» любви и заботы, недополученной во время взросления. К сожалению, за такую любовь приходится расплачиваться собственной автономностью. Женщина, терпящая издевательства своего мужа, конечно, не согласится с такой интерпретацией в силу крайней ее нелестности. Но если вдруг муж-тиран ее бросит, она быстро обнаружит, что справиться с элементарными делами ей уже не под силу.

Читателю может показаться странным, почему же психотерапевт не заставляет пациентку «посмотреть правде в глаза» или начать «пахать как лошадь», чтобы вернуться к нормальному образу жизни. На самом деле, такие рекомендации - прямой путь к катастрофе, ведь женщина чувствует себя такой опустошенной, запуганной и ненужной, что любая ноша ответственности кажется ей неподъемной. Ее унижали, отвергали, наказывали, оскорбляли, в итоге от «личности», которая была бы способна изменить свою жизнь, не осталось и следа. Кроме того, многие из женщин, живущих с бьющими их мужчинами, не хотят отказываться от инфантильного удовлетворения, которое доставляет им подчиненное положение. С таким же успехом можно потребовать от восьмилетнего ребенка, торгующего семечками на углу, чтобы он пошел и открыл свой собственный ресторан. «Личность» по уровню развития еще не готова справляться с такими задачами.

Выводы

В этой главе мы познакомились с формами вызывающего поведения, являющегося следствием незрелости Эго и проблем с самоидентификацией. Я постарался показать, как проблемы в структуре Эго, включая слабую дифференциацию, недостаток позитивных интроекций, неспособность интегрировать плохой и хороший объекты в единый образ, проявляются в поведении человека. Сценарий жестокости развивается в контексте множества других проблем, и все они коренятся в дефектной структуре личности участников драмы.

В начале главы мы рассмотрели независимый и зависимый шаблоны поведения, усваиваемые большинством людей с патологиями характера. Эти роли сильно отличаются по своим внешним проявлениям, но понимание внутренней динамики обнаруживает их сходство. Интересно, что оба шаблона поведения, независимый и зависимый, могут использоваться обоими полами, хотя большинство мужчин придерживается независимой линии поведения, а большинство женщин используют зависимый стиль. Затем мы познакомились с четырьмя основными категориями доступного для наблюдения характерологического поведения, начиная с низкой толерантности к раздражителям. Эта поведенческая категория подразумевает неспособность «переваривать» тревожность и хаос внутреннего мира, вынуждая сбрасывать напряжение через вызывающее поведение. Недостаток позитивных интроекций вместе с неверием в межличностные отношения толкает на поиски замещающих удовольствий. Второй признак патологии характера формулируется весьма политкорректно, потому что многим людям придется не по душе, если их обвинят в полном отсутствии эмоциональной привязанности к членам семьи, включая родных детей. Этот печальный факт является наследием эмоционального одиночества, испытанного в детстве. Третьим очевидным признаком расстройства личности является болезненная зависимость от окружающих, вызванная то ли отсутствием стабильной самоидентификации. то ли недостатком интроекций для самоуспокоения. На самом деле, большинство людей, использующих зависимый шаблон поведения. страдают от слабой самоидентификации по вине нашей культуры, способствующей тому, что «независимые» личности могут идентифицировать себя со своей профессией или организацией. Но в то же время «независимые» часто страдают от неспособности самостоятельно успокаиваться и восстанавливать самооценку. В этом деле они полностью зависимы от партнеров, и только с посторонней помощью возможно дальнейшее функционирование их внутреннего мира. К четвертой категория относится поведение, движимое чувством стыда; оно проявляется в крайней настороженности и готовности обороняться, а также неспособности справляться с обычными жизненными обязанностями.

В основе всех этих категорий лежит дисфункция Эго; эти поведенческие признаки можно наблюдать у всех участников драмы насилия в семье. В следующей главе мы рассмотрим два основных защитных механизма, применяемых в диаде «агрессор - жертва».

Глава 4

Два защитных механизма женщины - жертвы насилия в семье: моральная защита от плохих объектов и защита-расщепление

В этой главе мы рассмотрим два основных защитных механизма, которые использует женщина, дабы сохранить привязанность к мужчине, который регулярно ее избивает и оскорбляет. Оба механизма формируются еще в детстве, в ответ на пренебрежение или оскорбление со стороны родителей. По ходу рассмотрения я приведу гораздо больше примеров насилия в семье, чем в предыдущих главах. Все характерные признаки личностного расстройства, о которых говорилось в главах 2 и 3, легко обнаруживаются в поведении этих личностей, имеющих большие психологические проблемы; в клинических случаях, описываемых в данной главе, будут доминировать истории деструктивных привязанностей к плохим объектам.

Выработка механизмов моральной защиты от плохих объектов

Как упоминалось в главе 3, стыд играет очень важную роль в развитии патологий характера. Мы уже рассмотрели два источника стыда: стыд, испытываемый ребенком оттого, что его не любят, и стыд и ощущение собственной никчемности из-за того, что родители отвергают любовь, чистосердечно предлагаемую ребенком. Есть еще один, третий источник стыда, возникающий у ребенка при попытке «объяснить» себе, за что же все его так не любят и обижают. Фейрбейрн проявлял большой интерес к теме стыда у обделенных детей и часто расспрашивал своих подопечных об их родителях. Напомню, что эти дети росли в семьях, где алкоголизм, невежество и жестокость были нормой. Он обратил внимание, к своему немалому удивлению, что эти дети ни при каких обстоятельствах не желали признать, что их родители грубы, несправедливы и плохо справляются со своими родительским обязанностями. Напротив, этим детям было стыдно как раз за самих себя, потому что они (ошибочно) считали себя плохими детьми и именно себя винили за все неурядицы в семье. Фейрбейрн сделал вывод, что стыд такого рода возникал при попытке отрицать негативные черты своих родителей, взяв всю вину на себя, лишь бы сохранить положительный образ родителей. Такую защитную рационализацию (под рационализацией понимается логическое, но неверное объяснение) он называл «моральной защитой от плохих объектов». отмечая при этом, что эти дети считали свои собственные «моральные» недостатки (вранье, неопрятность, плохая учеба в школе) причиной того, что их родители плохо с ними обращались. Фейрбейрн понимал, что без такой рационализации дети будут обречены на вечную тревожность, противоречащую их безумной привязанности к родителям. Не забывайте, что обделенные и несчастные дети нуждаются в своих родителях гораздо больше, чем их сверстники, которых любят и эмоционально поддерживают. То есть им нужно избавиться от всего, что может стать помехой в отношениях с родителями. Используя такой защитный механизм, ребенок искажает реальность, заменяя образ импульсивных и неорганизованных родителей образом хороших родителей, которые наказывают его только тогда, когда он этого действительно заслуживает.

Фейрбейрн осознавал, что обделенные дети, с которыми плохо обращаются дома, вынуждены идти на такую психологическую подстановку из-за абсолютной зависимости от родителей, а также ввиду потребности в защите от такого опасного мира. Ребенку невыносимо признаваться себе в том, что его родители - непредсказуемые и жестокие люди, потому что такое признание обрекает его на жизнь в вечной тревоге и лишает контроля над происходящим. Дочь, к несчастью имеющая отца-садиста. переполненного ненавистью и жестокостью, который регулярно избивает ее, возвращаясь вечером пьяным из бара, никогда и мысли не допустит, что у нее плохой отец. Допусти она такую мысль, она поймет, что все ее будущее состоит из бесконечной череды оскорблений отцом, от которого она целиком и полностью зависит. Такое видение будущего слишком пугающе для любого ребенка, хотя именно в таких условиях приходится жить многим детям.

Выход из этой сложной ситуации можно найти, если придумать правдоподобную причину наказания - именно так и поступает бедная девочка. И причина эта должна быть такой - по крайней мере, в ее представлении, - чтобы в будущем можно было исправиться и избежать дальнейших наказаний. Например, она может убедить себя, что отец ударил ее или рассердился на нее из-за ее плохих отметок в школе, а может быть, потому, что ему приходится слишком долго будить ее с утра, или потому, что она дерзит ему за обедом. Парадоксально, но, обвиняя себя, она получает некое облегчение, потому что с ее родителей «снимается обвинение» в плохом обращении с ребенком. Ее моральная зашита оправдывает нанесенные ей оскорбления и вносит упорядоченность в ее внутренний мир. И кроме того, она получает шанс исправиться и собственными усилиями избежать неприятностей в будущем. Перекладывая ответственность с родителей на себя, ребенок начинает лелеять спасительную мечту о том, что ситуацию можно исправить собственными силами. Все в ее руках, и она решает, что если она будет лучше вести себя за столом, более тщательно мыть посуду, получать в школе хорошие оценки, то мама и папа полюбят ее. С другой стороны, если она признает, что проблема кроется в самих родителях, то она окажется абсолютно не в силах что-либо изменить.

Такой защитный механизм дает ребенку одновременно и ощущение контроля за ситуацией, и утешительную мысль, что окружающий мир живет по определенным правилам. Наказания и равнодушие, с которыми ей приходится сталкиваться, считаются результатом ее плохого поведения, а не случайной прихотью ее маргинальных, бестолковых родителей. Если такой защитный механизм прочно укореняется еще в детстве, то он будет часто использоваться и во взрослом возрасте, чтобы легче было переживать отказы и пренебрежение со стороны других людей. Не удивительно, что механизм моральной зашиты является одной из двух наиболее широко используемых тактик среди женщин, сталкивающихся с насилием в семье, которые находят удобное оправдание агрессии своих партнеров и продолжают жить с ними.

Пример моральной защиты

Моральная защита, сформировавшаяся в детстве, очень негативно сказывается на дальнейшей жизни, поскольку развивающаяся личность привыкает в недостатках и ошибках окружающих находить свою вину. Это одна из ключевых причин, по которой люди с различными патологиями характера соглашаются терпеть любые притеснения от своих партнеров. Они просто считают, что их отвергают за какие-то их недостатки или проступки. К сожалению, использование моральной зашиты только усиливает хаос и неуверенность в восприятии