Перспективы феминистской арт-терапии

Развитие теории культуры поколебало основы многих дис­циплин и неизбежно приведет к пересмотру арт-терапевтиче-ских представлений и методов практической работы, несмотря на то что влияние этой теории на арт-терапию было пока весь­ма ограниченным. Причиной нежелания арт-терапевтов вплоть до настоящего времени заняться этим может быть страх того, что современная арт-терапевтическая практика если и небез­надежна, то, по крайней мере, страдает серьезными изъянами и не может выдержать сколь-либо серьезной критики¹.

Я считаю, что арт-терапевты должны быть способны к са­моанализу и самокритике. В противном случае вместо того, чтобы помогать людям приходить к пониманию природы их проблем, мы их запутаем и навяжем им свои собственные, осно­ванные на психологических догмах, интерпретации. (Те пси­хотерапевты, которые пытаются интерпретировать изобрази-

' Я использую данное утверждение в качестве одного из аргументов. Как сви­детельствует данная книга, арт-терапевты испытывают большую потреб­ность во всесторонней оценке своей деятельности и серьезному анализу тендерных вопросов. В то же время данная тенденция проявляется в повре­менных британских арт-терапевтических публикациях еще весьма слабо.

тельную продукцию своих клиентов на основе жестких теоре­тических представлений, спроецируют на эту продукцию либо свои собственные фантазии, либо фантазии автора данных представлений, а возможно, и то и другое.)

Я думаю, что этого можно было бы избежать благодаря об­ращению к фундаментальному понятию индивидуальности. Я призываю против использования любых универсальных тео­рий и за тщательный анализ конкретных обстоятельств жизни человека в арт-терапевтической работе. Такой анализ должен проводиться не в теоретическом вакууме, но с учетом существу­ющих систем репрезентации, институциональных и дискурсив­ных практик, определяющих наше понимание субъективного опыта, болезни и здоровья.

Фокусировка на индивидуальности (субъекте, переживаю­щем страдание и дистресс) позволяет арт-терапевтам избежать чрезмерной зависимости от ограниченного набора жестких теоретических представлений и априорных истин, связанных с любым ортодоксальным подходом.

Хотя не существует ортодоксальной или «стандартной» арт-терапии и она в настоящее время представлена множе­ством разных подходов, в последние годы в Великобритании имела место тенденция к некоторой переоценке роли переноса и контрпереноса во взаимоотношениях клиента и арт-терапев-та (Dalley, 1994, р. 2). Хотя учет влияния личности арт-тера-певта на результаты работы, конечно же, важен верность не­которых психоаналитических представлений и практик явно сомнительна, в особенности с учетом их негативного влияния на женщин¹.

Как я уже показала, феминистские подходы в психотерапии уделяют большое внимание учету отношений власти и подчи-

¹ Результаты двух последних референдумов указывают на то, что члены Бри­танской ассоциации арт-терапевтов не хотят менять название своей про­фессии с «арт-терапии» на «арт-психотерапию». Это красноречиво свиде­тельствует о том, что большинство арт-терапевтов рассматривают свою де­ятельность как отличную от деятельности психотерапевтов, хотя понятие психотерапии трактуется профессиональными ассоциациями весьма широ­ко. Так, слово «психотерапевтический» рассматривается как имеющее то или иное отношение к отношениям между клиентом и психотерапевтом, которые признаются в качестве основы психотерапевтического процесса (Core Course Requirements Document, BAAT TEC).

нения между полами, социальной природы гендерных различий и той роли, которую играют разные виды репрезентаций в их создании. Поялок {Pollock, 1988) утверждает, что тендерные различия являются продуктом разных социальных практик и институтов, представленных, в частности, семьей, системой образования, разными видами искусств, художественными галереями, журналами и т. д. Эти идеи очень важны для арт-терапии, поскольку, по моему убеждению, критический анализ репрезентационных систем и их влияния на женщин должен быть составной частью арт-терапевтического процесса. Так, например, поскольку тело часто является материалом для ре­ализации тех или иных социополитических практик, женщи­ны нередко испытывают по отношению к своему телу весьма противоречивые чувства. Понимание того, что репрезентаци-онные системы в арт-терапевтической практике и образовании являются социальными конструктами, позволяет сделать вы­вод, что данное отношение женщин к своему телу является не проявлением невроза, а вполне закономерной реакцией. По­скольку женское тело является «носителем» самых разных смыслов, нет ничего удивительного в том, что женщины могут воспринимать его по-разному. Женщины могут принять свое тело благодаря осознанию систем социальной репрезентации. Подобные изменения арт-терапевтической теории приведут к изменениям в методах практической работы. Так, например, частью арт-терапевтического процесса мог бы стать анализ современного положения представителей разных социальных групп¹.

Это может быть сделано посредством анализа соответству­ющих систем их социальной репрезентации. Это отнюдь не сложно, не требует какого-либо теоретического исследования и может поначалу заключаться в предоставлении клиенту воз­можности выразить свои чувства, связанные с образами мас­совой культуры, текстами, средствами массовой информации и т. д. — все это очень напоминает используемую феминистка­ми стратегию «развития сознания» (в данном случае понятие

¹ Я отнюдь не призываю следовать каким-либо жестким теоретическим пред­ставлениям — феминистским или иным, но предлагаю критически анали­зировать и обсуждать существующие системы репрезентации.

«развитие сознания» имеет позитивное содержание, связан­ное с критическим, аналитическим анализом тех социальных ограничений, которые обусловлены тендерными различиями, а отнюдь не с усвоением человеком определенной системы ве­рований). Если клиент испытывает потребность в продолжении подобной работы, дальнейший критический анализ социаль­ных репрезентаций тендера может стать частью всего психоте­рапевтического процесса¹.

По меньшей мере, арт-терапевт должен быть готов вместе с клиентом проанализировать его социально-экономическое отношение, а отнюдь не ограничиваться изучением его раннего детского опыта (либо любого иного материала), воспринима­емого через призму редуктивной теории, или анализом груп­повой динамики, который не позволяет затронуть социальных вопросов. Независимо от конкретной техники, арт-терапевти-ческй процесс должен помогать женщинам понять и критиче­ски проанализировать социальные и культурные условия их жизни, имеющие то или иное отношение с понятиями «пато­логии» или «девиантностики».

Социальная реальность и ее восприятие клиентом определя­ют его свободное или несвободное положение, его бесконечные страдания либо возможность переживания чувства радости и полноты ощущения бытия. Некоторые современные арт-те-рапевты придерживаются жестких, ортодоксальных психоло­гических теорий, пытаясь с их помощью интерпретировать ху­дожественную продукцию и поведение клиентов. В результа­те они приходят к устаревшим безжизненным, порой смешным и нередко мизогинистским умозаключениям относительно процесса психического развития клиента. Эти арт-терапевты только тем и занимаются, что воздают разные метафоры на ос­нове изобразительной продукции своих клиентов и интерпре­тируют арт-терапевтический процесс таким образом, что это отражает их собственное (а отнюдь не клиента) восприятие мира и систему их теоретических взглядов. Дороти Роуи отме­чает, что «в динамической психотерапии существует опреде-

¹ Как утверждает профессор Г. С. Руссо, некоторые заболевания могут рас­сматриваться как «болезни цивилизации», тесно связанные с социальны­ми условиями и половыми различиями (Roussean, 1993, р. 94).

ленная иерархия, так же как в психиатрии. Психотерапевт за­нимает более высокий статус, чем клиент. В силу имеющихся у психотерапевта знаний, профессиональной подготовки и осо­бого опыта личного анализа, он, в отличие от клиента, знает, что в переживаниях последнего «истинно», а что «ложно». Мне­ние психотерапевта более значимо, чем мнение клиента. Пси­хотерапевт интерпретирует его мысли и затем сообщает кли­енту, что они действительно означают»¹.

Может возникнуть вопрос: помогают ли на самом деле сво­им клиентам те арт-терапевты, которые используют при оценке их изобразительной продукции и поведения представления об эдиповом комплексе или о «параноидно-шизоидной пози­ции» Клейн (уже сам этот термин может вызвать у некоторых клиентов полное непонимание). Еще хуже, когда, анализируя про себя работы и поведение клиента, психотерапевт вовсе не доводит свое мнение до его сведения. Возможно, что такие арт-терапевты своими странными интерпретациями делают своих клиентов, переживающих состояние тревоги и растерянности, еще более тревожными и растерянными. Я отнюдь не хочу ска­зать, что основная причины растерянности клиентов связана с их непониманием используемых арт-терапевтом терминов. Возможно, что они еще больше усиливают тревогу и страдание своих клиентов путем замещения их взглядов на мир своей собственной системой взглядов. Видимо, именно это часто происходит и в своих крайних проявлениях представляет со­бой одну из форм психологических злоупотреблений. Каким же образом можно примирить практикуемые многими арт-те-рапевтами методы интерпретации внутренней «реальности» с представлением о том, что наш субъективный опыт в значи­тельной мере формируется под влиянием социальных условий? Если признать, что это действительно так, то мы вынуждены будет заключить, что использующие догматические психоана­литические представления специалисты причиняют своим клиентам вред или, по меньшей мере, приводят их в состояние растерянности.

¹ Rowe (1993, р. 13), предисловие к книге Джеффри Мессона «Против пси­хотерапии».

Кетрин Мак-Киннон указывает на подобную опасность в ходе своего критического анализа психоаналитической теории за ее нежелание признать то, что насилие среди детей является впол­не реальным, а не воображаемым. Анализируя психиатриче­ские работы, она называет психоаналитическое определение «фантазий» клиенток не чем иным, как «изощренным спосо­бом получения насильниками алиби и оправданием использу­емых ими фантастических теоретических конструкций, позво­ляющих объяснить переживания клиентов... Теория фантазии как раз является примером фантазирования». О Фрейде и его современниках Мак-Киннон пишет, что «они все испытывали массовые сексуальные галлюцинации, ставшие основой для со­здания теории и практики психоанализа, объявленных в даль­нейшем научной «истиной» лишь потому, что так хотелось мужчинам» (цит. по Masson, 1986, р. XIV-XV), Мак-Киннон призывает к созданию новое парадигмы психической деятель­ности.

Арт-терапевт Джон Хензелл указывает на характерную для арт-терапии и психотерапии в целом тенденцию, которую он называет «редуктивной психодинамикой». Он пишет: «Созда­ние образа связано с работой воображения... Всегда, в особенно­сти если это поэтический образ, данный процесс имеет творче­ский характер. Если в наших исследованиях и практической работе мы слишком большое внимание будет придавать тем исходным психологическим факторам, которые рассматрива­ются в психоанализе, мы не сможем увидеть того, чего не спо­собен увидеть психоанализ. Психотерапевты, считая необходи­мым исследовать и устранять причины переживаемых клиен­том страданий, слишком часто не учитывают того, что клиент способен испытывать удовлетворение, когда ему удается само­стоятельно осознать их значение (Henzel, 1995, р. 199-200).

Думаю, что замечание Хензелла достаточно обосновано. Арт-терапевты нередко недооценивают значимость процесса художественной экспрессии для клиента, рассматривая их про­дукцию с точки зрения редуктивных теорий.

Использование в арт-терапевтическом процессе редуктив­ной психоаналитики или жестких, связанных с психоанализом, теоретических конструктов, породило особый жанр псевдона-

учных публикаций, в которых исследуется внутренний мир инфантильных переживаний клиента, отражающихся в его ху­дожественной продукции. Эти описания полны метафор и ана­логий и связаны с исследованием содержания символических образов. Данные публикации (как правило, в форме клиниче­ских описаний) имеют определенный поэтический оттенок. Они интригуют читателя, поскольку предполагается, что они позволяют понять, что в действительности происходит в психи­ке клиента и что на самом деле означают его работы. Эти пуб­ликации, однако, представляются особенно вредными, с уче­том того, что любое сопротивление клиента интерпретировать его работы и поведение рассматривается как признак патоло­гии¹. Данные описания, как правило, имеют совершенно отвле­ченный характер и не имеют никакого отношения к реальным условиям жизни клиента — причинам переживаемых им стра­даний, злоупотреблений властью, социальной изоляции, бес­помощности, нищете и депривации, институционализирован-ному насилию, расовой дискиминаци и мизогимии, чувствам вины и стыда и т. д...²

Ральф Пикфорд, занимавшийся арт-терапией еще до созда­ния системы арт-терапевтического образования, интерпрети­ровал рисунки своих пациентов³. Пикфорд допускал, что пос­ле создания рисунков они могут использоваться как материал для проведения техники «свободных ассоциаций», что давало, по его мнению, дополнительные возможности психотерапии (за счет регресса и интеграции вытесненного психического

¹ Некоторые клиенты отмечали, что им не нравился тот«придирчивый незна­комец», пытающийся их расспрашивать об их половой жизни, отношениях с отцом и, что весьма показательно, «рассматривавший любое сопротивле­ние данной процедуре как проявление патологии» (раздел писем « Weekend Guardian», 28 октября 1995, р. 10).

² Придерживающиеся редуктивных представлений арт-терапевты особенно склонны использовать банальные интерпретации, рассматривая такие объ­екты, как свечи, трости, деревья, в качестве фаллических символов. К сча­стью, такие специалисты составляют в арт-терапии лишь крошечную часть. Большинство женщин и студенток арт-терапевтических отделений нега­тивно относятся к попыткам психотерапевтов-мужчин проецировать на их работы свои фаллические фантазии.

Из приводимых в книге Уэллер «Становление профессии» описаний стано­вится очевидно, что Пикфорд считал себя арт-терапевтом ( Walker, 191, р. 78).

материала) и постановки диагноза. Он считал, что рисунки пациентов могут отражать переживаемые ими неосознаваемые внутрипсихические конфликты. Имеет смысл привести детали­зированное описание работы Пикфорда, поскольку она может быть ярким примером догматическихчштерпретаций. Начнем с описания реакции ребенка на созданный им рисунок (рабо­та с этим ребенком проводилась в детской клинике Нотр-Дам в Глазго):

«Девочка не знала, что такое ключ, но положила блестящий предмет в свою сумочку. Когда она вернулась с матерью домой, мать не могла найти ключ. Выбежавшая откуда-то собака сби­ла девочку с ног, ключ выпал из ее сумочки, и дверь была от­крыта».

Пикфорд интерпретирует слова ребенка следующим образом: «Здесь имеет место сложное сочетание различных конфлик­тов, включая сопротивление на фаллическом уровне, направ­ленное против сексуальности отца. Что проявилось в том, что девочка сказала, будто не знает, что такое ключ. Эти слова сле­дует расценить как защиту. Это дополняется желанием девоч­ки украсть у матери пенис отца, помещая яркий предмет в свою сумочку или чрево, что заставляет ее переживать чувство сты­да... Собака же выступает в качестве обвиняющего Сверх-я»¹.

Другая девочка следующим образом описала свой рисунок:

«Маленький мальчик украл яблоки из сада фермера, но его поймали. Ему удалось спастись лишь потому, что у него сильно заболел живот, и он больше никогда не крал яблоки».

Подобный незатейливый рассказ Пикфорд интерпретирует следующим образом:

«Красть у отца яблоки — значит пытаться забрать у него сексуальную энергию... Кража яблок — это метафора, имею­щая скрытое генитальное содержание. Боль же в животе —это следствие интериоризации сексуальной энергии отца — не что иное, как отражение инцестуальных фантазий о кровосмеси­тельной беременности... Желание забрать у отца его сексуаль­ную энергию связано с желанием проглотить его половые, орга­ны; более конкретным отражением этого были бы фантазии, связанные с их вагинальным поглощением... Характерный для

¹ Pickford, 1963, р. 32.

данной девочки энурез являлся неосознаваемым проявлением ее стремления овладеть мужскими чертами»¹.

Британская арт-терапия пока не очень-то преуспела в ис­пользовании новых теоретических подходов, позволяющих, в частности, критически осмыслить те формы практики, при­меры которых я только что привела. Это не позволяет в доста­точной мере учесть социальный контекст арт-терапевтической деятельности (тот самый контекст, который во многом опре­деляет наше понимание психической «нормы» и «патологии»). Критический анализ социальных отношений и репрезентаций, связанных с расовой, классовой и половой принадлежностью, н*е нашел пока достойного места в системе арт-терапевтиче-ского образования. Еще большее беспокойство вызывает то, что для большинства специалистов расовые, классовые и тен­дерные характеристики все еще мало что значат. С учетом того, что данные характеристики имеют чрезвычайно большое значе­ние для идентичности человека и нашего понимания понятие психического здоровья, вызывает недоумение, почему обсужде­нию социальных факторов на сегодняшний день в системе под­готовки арт-терапевтов не уделяется должного внимания.

В этой главе я стремилась показать, что критический анализ тендерных репрезентаций должен быть важнейшим элементом арт-терапевтического образования и что недостаточный учет тендерных факторов может быть чреват разными злоупотреб­лениями в отношении женщин и непониманием их субъектив­ного опыта.

Литература

Bassuk, E. L. 1986. The Rest Cure. In Sulieman. S. (ed.) The Female Body in Western Culture: Contemporary Perspectives. Cam­bridge. MA: Harvard University Press.

Baudelaire, C. 1863. The Painter of Modern Life. In Frascina and Har-rison (eds). Modem Art and Modernism A Critical Anthology. London: Harper and Row.

Beilharz, P. (ed.) 1992. Social Theory. London: Alien and Unwin. ¹ Pickford, 1963, p. 30.

BergerJ. 1972. The Past as Seen from a Possible Future: Selected Essays and Articles. London: Penguin.

Berrios, G. E. & Freeman, H. (eds). 1991. 750 Years of British Psy­chiatry. 1841-1991. London: Gaskell.

Boas, G. 1940. The Mona Lisa in the History of Ideas. Journal of the History of Taste. April. P. 207-224.

Bourdieu, P. 1989. Distinction: A Social Critique of the Judgement of Taste. London: Routledge.

Bourneville, D. M. & Regnard. P. 1887. Iconographie Photographique de la Salpetriere. V. 1. Paris: Bureaux du Progres Medical and Adrian Delahay.

Carter, A. 1979. The Sadeian Woman. London: Virago.

Carter, M. 1990. Framing An. Introducing Theory and the Visual Image. Sydney: Hale & Iremonger.

Cowie, E. 1977. Women. Representation and the Image. Screen Edu­cation. Summer, №. 23. P. 15-23.

Curthoys, A. 1988. For and Against Feminism: A Personal Journev into Feminist Theory. Sydney: Alien and Unwin.

Dalley, T. 1994. Editorial Introduction. Inscape. The Journal of the British Association of Art Therapists, vol. 1. de Lauretis. T. (ed.) 1986. Feminist Studies Critical Studies. Basingstoke: Macmillan.

Dijkstra, B. 1986. Idols of Perversity: Fantasies of Feminine Evil in Fin-de-SiecIe Culture. Oxford: Oxford University Press.

Doane, M. A. 1986. The Clinical Eye: Medical Discourses in the Wo­men's Film of the 1940's. In Suleiman. S. (ed.) The Female Body in Western Culture: Contemporary Perspectives. Cam­bridge, MA: Harvard University Press.

Duncan, C. 1983. Virility and Domination in Early 20th Century Vanguard Painting. Artforum. Dec. P. 30-39.

Foucault, M. 1967. Madness and Civilisation. A History of Insanity in the Age of Reason. London: Tavistock.

Freud, S. 1983. Sigmund Freud. New Introductory Lectures on Psy­choanalysis. V. 2. Harmondsworth: Penguin.

Gilman, S. L. 1993. Psychotherapy. In Bynum. W. F. and Porter. R. Companion Encyclopaedia of the History of Medicine. Lon­don: Routledge.

Oilman, S. L., King, H., Porter, R., Rousseau. G. S, & Showalter, E. 1993. Hysteria Beyond Freud. Berkeley: University of Cali­fornia Press.

GoldsteinJ. 1993. Psychiatry. In Bynum. W. F. and Porter. R. Com­panion Encyclopaedia of the History of Medicine. London: Routledge.

Could, 5.1981. The Mismeasurement of Man. London: Norton. Grosz, E. 1990. Jacques Lacan: A Feminist Introduction. London: Routledge.

HenzellJ. 1995. Research in the Particular: Epistemology in Art and Psychotherapy. In Gilroy. A. and Lee. C. 1995. An and Music Therapy and Research. London: Routledge.

Hogan, S. 1991. Women in Visual Arts Administration: Gender. Po­wer and Organisational Dynamics. In Australian Journal of Arts Administration. V. 3, №. 4. Spring.

Howell, E. & Baynes, M. (eds) 1981. Women and Menial Health. New York: Basic Books.

Jacobus, M. 1993. Narcissa's Gaze: Morisot. Narcissism and the Filial

Mirror. Conference paper. Association of Art Historians. * Nineteenth Annual Conference. London.

Lake, M. 1988. Women. Gender and History. Australian Feminist Studies, Summer. № 7,8.

Lupton, D. 1994. Medicine as Culture. Disease and the Body in Wes­tern Societies. London: Sage.

MassonJ. 1986. A Dark Science: Women, Sexuality, and Psychiatry in the Nineteenth Century. New York: Farrar. Straus and Giroux. Preface by C. McKinnon.

MassonJ. 1992. Dora and Freud. In Against Therapy. London: Har-perCollins.

Nead, L. 1992. The Female Nude. London: Routledge.

Nochlin, L. 1989. Women, Art, Power and Other Essays. London: Thames and Hudson.

OppenheimJ. 1991. Shattered Nerves. Doctors. Patients and De­pression in Victorian England. Oxford: Oxford University Press.

PerkinJ. 1993. Victorian Women. London: John Murray. Pickford, R. 1963. The Pickford Projectile Pictures. London: Tavistock.

Pointon, M. 1991. Naked Authority: The Body in Western Painting. 1830-1908. Cambridge: Cambridge University Press.

Pollock, G. 1988. Vision and Difference. London: Routledge.

Porter, R. 1987. Mind Forg'd Manacles. A History of Madness in En-gland.Cambridge. MA: Harvard University Press.

Rabinow, P. (ed.) 1984. The Foucault Reader. London: Pantheon.

Ross, C. (ed.) 1992. Therapy is Political. Race and Culture Group of The British Association of Art Therapists.

Rousseau, G. S., Roberts. M. M. & Porter. R. 1993. Literature and Medicine during the Eighteenth Century. London: Routledge.

Rowe, D. 1993. Foreword to J. Masson. Against Therapy. London: HarperCollins.

Russell, D. 1995. Women, Madness and Medicine. Cambridge: Polity Press.

Scott, J. W. 1988. Gender and the Politics of History. New York: Columbia University Press.

Scull, A. 1979. Museums of Madness: The Social Organisation of In­sanity in Nineteenth-Century England. London: Allan Lane.

Showalter, E. 1985. The Female Malady. Women. Madness and En­glish Culture 1830-1980. London: Virago.

Smith, D. 1995. Foucauldian History of Dentistry. Unpublished paper supplied by author.

Smith-Rosenberg, C. & Rosenberg, C. 1973. The Female Animal: Medi­cal and Biological Views of Woman and Her Role in Ninete­enth-Century America. Journal of American World History. V. 60, № 2. P. 33-356.

Stocking, G. 1987. Victorian Anthropology. London: The Free Press.

Taussig, M. 1980. Reification and the Consciousness of the Patient»: Social Science and Medicine. V. 148, №. 3. P. 3-13.

Teich, M. & Porter, R. 7990. Fin de Siecle and Its Legacy. Cambridge: Cambridge University Press.

Tilly, C. 1990. Reading Material Culture. Oxford: Basil Blackwell.

Ulrich, L. T. 1990. Of Pens and Needles: Sources in Early American Women's History. Journal of American History. № 77, June. P. 200-207.

Ussher,J. 1991. Women's Madness: Misogyny or Mental Illness. Brighton: Harvester Wheatsheaf.

Waller, D. 1991. Becoming a Profession. London: Tavistock/Rout-ledge.

Weir, F. 1987. The Role of Symbolic Expression in its Relation to Art Therapy: A Kleinian Approach. In Dalley. T. et at. Images of An Therapy: New Developments in Theory and Practice. London: Tavistock.

Williams, G. L. (ed.) 1976. John Smart Mill on Politics and Society. London: Fontana.

Williams, R. 1983. Keywords. London: Flamingo.

Салли Скейфи

ДИАЛЕКТИКА АРТ-ТЕРАПИИ¹

Арт-терапия как радикальный вид деятельности

«

Арт-терапия по своей природе радикальна. Она связана с раскрытием внутренних сил человека. Занимаясь изобрази­тельным искусством, люди реализуют свою способность к творчеству. Изобразительное искусство выступает в каче­стве общественного «зеркала» и выходит за рамки социальных конвенций. Именно поэтому арт-терапию можно назвать аль­тернативной практикой.

Проникновение арт-терапии в психиатрию является вызо­вом медицинской модели, связанной с предписыванием паци­енту медикаментозного лечения или социализирующей тера­пии. Акцент на воображении и игровой деятельности может приводить к конфликту установок арт-терапии с установками социальных служб на развитие у клиентов способности отве­чать за себя, решать свои практические проблемы и так далее. Кроме того, изобразительное искусство, являясь средством выражения внутренних конфликтов и переживаний, зачастую в беспорядочных формах, может расходиться с существующей

¹ Скейфи С. Диалектика арт-терапии // Исцеляющее искусство. — 1997. — Т. 1, № 1. - С. 10-24.

моделью образования, которая ориентирована на реальные достижения ребенка или подростка в обществе. В психотера­певтическом процессе исследование психической динамики субъекта, происходящее «здесь и сейчас», через взаимоотно­шения с психотерапевтом ведет человека к пониманию своих поведенческих особенностей и пересмотру ценностей, тем са­мым предоставляя^му возможность выбора и контроля над происходящими психическими изменениями. Психоаналити­ческая теория, оказывающая на арт-терапию заметное влия­ние, позволяет разобраться в индивидуальных мотивациях, осознать влияние общества на человека и определить его по­тенциал. Являясь радикальной практикой, арт-терапия не мо­жет не испытывать на себе влияние тех сил, которые пытают­ся ослабить приверженность ее представителей определенным принципам. В последние десятилетия, однако, во всех сферах жизни стало трудно сохранять критические позиции и пред­принимать какие-либо конструктивные действия. Существу­ющая в западной культуре философия, утверждающая главен­ство взаимоотношений человека с материальными объектами и вторичность взаимоотношений, во многом определяет наши ценности. Кроме того, необходимость в удовлетворении потреб­ностей клиентов зачастую вступает в противоречие с попытка­ми правительства экономить на соответствующих расходах. Философия индивидуализма разделяет нас и ведет к преобла­данию конкуренции над духом сотрудничества. Для сохранения единства нашей профессии нам необходимо ясное осознание тех социальных влияний, которые направлены на приведение арт-терапии в согласие с существующей идеологией вопреки нашим профессиональным принципам. Мы должны также понимать, что по мере того, как институциональные и идеологи­ческие влияния представителями нашего профессионального сообщества интериоризируются, они перестают ими осозна-•ваться. В настоящее время происходит полемика по поводу того, следует ли изменить название «арт-терапия» на название «арт-психотерапия», в связи с чем отмечается поляризация нашего профессионального сообщества. Я думаю, что эта по сво­ей сути политическая полемика символизирует то состояние арт-терапевтической теории, в котором мы пребываем. Основ-

ной вопрос заключается в том, что составляет основу арт-пси-хотерапии: изобразительное творчество или вербальное взаи­модействие, разворачивающееся вокруг изображения в про­цессе его создания. Возможно, она также является сплавом того и другого. А теперь я попытаюсь разобрать, в чем заклю­чается политическое значение развития арт-терапевтической теории.