Принятие решений в сновидениях

" сложных сновидных процессах нередко очень четко можно видеть момент принятия решений. Принять решение означает с помощью мышления решить определенную задачу, совершить выбор между двумя или оольщим числом возможностей. Моменты принятия решений в сновидениях отличаются от сознательных решений, в частности, тем, что большинстве случаев не связаны с чувством социальной ответственен и не требуют волевых усилий. Эти решения обычно принимаются ^егко, без переживания моральных конфликтов. Это вовсе не означает, ^т° в сновидениях люди не переживают конфликтов. Наоборот, мы по-^агаем, что сновидения дают обильный материал для изучения внутрен-

них конфликтов личности, в частности — различных форм когнитив-ного диссонанса.

Нельзя согласиться с мыслью, отрицающей участие самосознания личности в процессах принятия решений в сновидениях'.

Известно, что во многих сновидениях самосознание выступает доста-точно четко, хотя нередко в значительной степени измененных формах. Этот вопрос мы более подробно обсудим в следующей главе. Здесь необ-ходимо отметить, что сложные сновидные сюжеты не могли образовать-ся, если бы не существовал «личностный центр», осуществляющий руководство и регулирование этим творческим процессом.

Что из себя представляет этот центр?

На современном этапе развития психологии трудно ответить на это, однако ведь не менее трудно сказать, что мы имеем в виду, когда в бодр-ствующем состоянии сознания говорим о нашем «Я», о его желаниях и стремлениях. Ни одна совокупность свойств личности не составляет центра ее «Я», но мы непосредственно чувствуем, что последнее руково-дит процессами нашей сознательной, произвольной деятельности, са-моконтроля и интроспекции. Несмотря на трудности, связанные с дока-зательством его существования, мы ощущаем в себе его наличие. То, что он в нас есть, для нашей интуиции и интроспекции очевидно.

Еще одним часто встречающимся утверждением о процессах приня-тия решений в сновидениях является следующее: эти процессы будто бы являются самыми целесообразными и оптимальными. Предпола-гается, что на уровне сознания произвольные усилия и влечения «Я» часто мешают принятию объективных решений, в то время как в сно-видениях эти препятствующие обстоятельства исчезают и решение задач достигается как бы спонтанно. Осуществляется беспристрастный пере-бор возможных вариантов решений, из которых выбирается наиболсе оптимальное в данных условиях. В этой связи необходимо отметить, что сновидное мышление, порою очень смелое, не всегда оптималыю. Оно, по сравнению с сознательным мышлением, имеет свои серьезные недостатки. Достаточно сказать (об этом мы вкратце упомянем на сле-дующих страницах), что ряд исследователей обнаружил сходство между сновидным подсознательным мышлением психически здоровых людеіі и мышлением шизофреников в бодрствующем состоянии.

Встречаются, конечно, и такие случаи, когда решения, принятые в сно-видениях, настолько разумны и реалистичны, что оказывают серьезное

См.: Пцшкипа И. II. «Спит» ли человек восне? //Число и мысль. — М., 1979. Вып. 2. — С. 70.'

ияние на жизненно важные сознательные замыслы и планы лично-Даже объективно ошибочные (вообще подсознательные) решения ₀гут оказывать заметное влияние на сознательную жизнедеятельность _иЧности. Если принять точку зрения, согласно которой параллельно сознательной активностью в психике человека протекают также под-•ознательные концептуальные и образные процессы, то можно даже _тверждать, что подготовительные этапы принятия осознанных решений протекают на подсознательном уровне.

Реальность воздействия решений, принятых в сновидениях, на процессы осознанного принятия решений можно проиллюстрировать многими примерами. Приведем один из них: муж, который после долгих лет совместной жизни решил развестись с женой, видит сон, в котором с женой идет по какой-то туманной улице. Они подходят к развилке дорог, где одна ветвь идет налево, а другая — направо. Они должны идти в разные стороны. В момент расставания сновидец переживает сильную тревогу и жалость и, проснувшись, решает продолжать совместную жизнь'. Появление чувства тревоги в сновидении означало отказ от прежнего решения, понимание его неправильности и выбор нового решения, другой возможной альтернативы. Этот выбор после пробуждения и был оформлен в вербальной форме.

Речь в сновидениях

В сновидениях парадоксального периода сна речь и абстрактно-речевое мышление, по сравнению со зрительными образами, занимают довольно скромное место. Согласно данным В. Н. Касаткина, отдельные слова и мысли, связанные со зрительными представлениями, встречаются в 84 % всех записанных им сновидений, но в массе ассоциаций каждого сновидения они составляют очень небольшую часть. Присутствие речевых процессов в сновидениях является еще одним веским доводом в пользу того, что высшие психические центры спящего человека не прекращают свою работу, они не заторможены. Степень участия речи и выс-^щих форм мышления в сновидениях зависит от того, на каком подуровне или «слое» подсознательной сферы развертываются эти воображаемые ^с°бытия.

Сновидения в основном состоят из образов различных видов, но люди °спроизводят их преимущественно с помощью речи. В некоторых слу-

>члчаджян А. А. Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного '"знания. — М, 1972; Наячаджян А. А. Личность, психическая адаптация и творчество. - Ереван, 1980.

чаях сновидные образы можно нарисовать (такой метод объективацц, сновидений следует использовать как можно шире), но многим данный метод недоступен: даже художники затрудняются воспроизвести обр_а. зы своих сновидений.

Сновидения возможны и без участия речи. Таковы сновидения животных, факт существования которых уже доказан научными методами (В этом отношении значительный интерес представляют экспериментальные результаты французского исследователя Мишеля Жуве.) Однако способность говорить, обладание второй сигнальной системой не может не оказать глубокое влияние на структуру сновидений, даже оставаясь в тени. Поэтому если даже в явном содержании сновидения нет ни одного элемента речи, мы не можем утверждать, что оно образовалось независимо от языка. На каком этапе речь присоединяется к сновидным образам (на подсознательном уровне или же при пробуждении сознания) и в какой мере участвует в формировании сновидений? Ответ на этот вопрос в значительной мере углубит наши представления о закономерностях психической деятельности человека.

Решению этой задачи и выяснению природы внутренней речи, участвующей в образовании сновидений, может способствовать изучение сноговорения. Имеется в виду то явление, когда человек, продолжая спать, начинает слышным для окружающих голосом, иногда довольно громко, говорить. Эта речь нередко бывает связной и осмысленной. Есть люди, которые во время ночного сна говорят очень часто, почти каждую ночь, но с большинством людей это случается редко. Мы полагаем, что сноговорение является внешним выражением, экстериори-зацией внутренней сновидной речи. Нет сомнения, что, когда спящий говорит, он переживает сновидение. И если в это время его сон прекращают, он рассказывает сновидение. Другим убедительным доказательством выдвинутой выше идеи являются факты, полученные экспериментальным путем: когда человека гипнотизируют и он начинает спонтанно (без специального внушения) переживать сновидения, это «гипнови-дение» иногда сопровождается сноговорением, испытуемый спонтанно начинает говорить. Ряд убедительных примеров такого рода описывает И. Е. Вольперт¹.

При изучении сноговорения возникает ряд вопросов:

а) представлена ли эта речь в сновидении в точно такой же форме, как она экстериоризируется, или как-нибудь иначе?

Вольперт И. Е. Сновидения в обычном сне и гипнозе. — Л., 1966. — С. 175-177,229-237-

б) возможно ли, что в сновидении этой речи нет, так как она является вербализацией некоторой части сновидных образов, но остается нне явного содержания сновидения?

в) или, если эта речь произносится для «внешней аудитории», то не следует ли предположить, что в сновидении речь личности представлена полнее и более связно, а громкая экстериоризованная речь спящего является лишь цепью фрагментов этой внутренней речи?

Можно, наконец, поставить и такой вопрос: является ли сноговоре-ние речью самого сновидца как одного из персонажей собственного сновидения или же могут быть случаи, когда спящий экстериоризует речи других сновидных персонажей?

Нет сомнения, что нахождение адекватных ответов на все эти вопросы значительно продвинуло бы наши представления о психологических и особенно психолингвистических механизмах сновидений и всей подсознательной активности человека.

Так как сновидения являются подсознательными психическими процессами, сопровождающее их сноговорение можно считать непроизвольной экстериоризацией подсознательных психических процессов и содержаний спящего или загипнотизированного. Поэтому данная особая форма речи является источником исключительно ценного материала, необходимого для изучения закономерностей подсознательной психической активности человека. Изучение логической и синтаксической структур речи спящего позволит составить определенное представление о структуре рече-мыслительных и других интеллектуальных процессов, протекающих на подсознательном уровне. Для этого следует широко использовать результаты психолингвистических исследований и Достижения в деле изучения внутренней речи'.

Если судить по тем примерам сноговорения, которые приводит в своей (уже упомянутой нами) книге И. Е. Вольперт, то придется заключить, ^что это просто фрагменты обычной речи, которая могла бы принадлежать бодрствующему человеку. Этот вопрос следует обсуждать на более °°Ширном эмпирическом материале. Однако уже теперь на основе наличных фактов можно сказать, что в известной формуле французского ^Психолога Ж. Лакана «Бессознательное структурировано как язык» имеется значительная доля истины².

Соколов А. Н. Внутренняя речь и мышление. — М., 1968.

ыеман К. Б.. Брюно П., СэвЛ. Марксистская критика психоанализа. — М.: Прогресс,

¹⁹⁷6. - С. 139.

Если сноговорение является связной речью и сопровождает весь пр₀. цесс сновидения, то с его помощью можно измерить скорость его тече. ния. Существующие факты еще раз убеждают в том, что скорость многих сновидений всегда значительно выше скорости реальных событие Однако в ходе экспериментов, проведенных с помощью гипноза, получены данные, несовместимые с этим выводом. Эти данные необходимо специально обсудить. И. Е. Вольперт, загипнотизировав испытуемых ц внушив им, что они должны видеть сон, нередко требовал, чтобы по ходу переживания они вербализовали содержание сновидений. Он использовал такую формулу внушения: «Все то, что вы видите и переживаете в сновидении, вы говорите громко, вслух, не пробуждаясь»'.

Измерив течение одного сновидения, И. Е. Вольперт пришел к выводу, что «...сновидение в гипнозе может длиться минутами и что протекание событий в сновидении, возникшем в гипнотическом сне, может не отличаться по быстроте от течения событий в действительности»².

Однако вызванное им сновидение было очень пассивным: испытуемая видела себя лежащей на пляже, ей было жарко, она хотела пить и т. д. В рассказе о сновидении не было более или менее полной его вербализации, поэтому заключение И. Е. Вольперта нам кажется спорным. Ведь скорость течения переживаний лежащей на песке пляжа женщины он не смог измерить] Поток ее переживаний, субъективных ощущений и составил содержание сновидения. Но скорость этого потока намного труднее определить, чем скорость возможных в реальной жизни, но увиденных во сне, вне сновидца протекающих событий. Значительно легче измерить также скорость таких активных воображаемых действий сновидца, как ходьба, бег и т. п. Поэтому для решения вопроса о скорости сновидений с помощью сноговорения нужен более адекватный эмпирический материал, полученный с помощью специально поставленных гипнотических опытов.

Эксперименты И. Е. Вольперта показали также, что процесс сноговорения длится намного дольше, чем словесное воспроизведение содержания сновидения после пробуждения. Сноговорение сопровождает в таких случаях все сновидение. В гипнозе в каждый момент протекания сновидения можно задавать вопросы испытуемому о содержании его сновидения («Что вы видите сейчас?») и получать ответы о тех событиях, которые имеют место на сновидной сцене. Эти ответы испытуемых,

¹ Вольперт И. Е. Сновидения в обычном сне и гипнозе. — Л., 1966. — С. 232.

² Там же. С. 234.

нашему мнению, не входят в содержание сновидения, а составляют но-- '^дполнителъный поток психической активности. Как мы видим, здесь зникает целый ряд вопросов, требующих дальнейших исследований. Поскольку лучше осознается то, что выражено с помощью речи, сле-_veT ожидать, что после пробуждения с большой вероятностью осоз-7аЮ^{тсЯ и} воспроизводятся ^те содержания и результаты сновидных познавательных процессов (например, рассуждения, диалоги, процессы _оешения задач), которые выражены в речи. Знание данного обстоятельства можно использовать с целью активизации подсознательной деятельности человека. Например, можно потребовать от загипнотизированного, чтобы в сновидении он больше использовал язык, решая задачи с помощью рассуждений. Мы предполагаем, что благодаря таким внушениям испытуемый после пробуждения воспроизведет более богатые сновидные содержания, поскольку вербализованные сновидения в большей степени доступны сознательному контролю.

Влияет ли язык на содержание сновидений людей разных национальностей? Я думаю, что в принципе на данный вопрос мы можем ответить положительно, и по крайней мере по следующим двум причинам:

• согласно гипотезе Сепира-Уорфа, национальный язык оказывает влияние на мышление и другие познавательные процессы человека. Это влияние не может не выражаться в сновидениях человека, тем более в таких, в которых речевые процессы играют заметную роль;

• есть данные, согласно которым этимологические и другие выражения каждого языка, которые не свойственны другим языкам, особым образом выражаются в зрительных представлениях сновидений. Пословицы, поговорки тоже могут выражаться в виде небольших сновидений или же отрывков в составе обширных сновидений.

Если это так, то и национальная психология должна найти отражение в сновидениях.

Психологика в сновидениях

нельзя согласиться с утверждением, что в сновидениях нет места ло-^Ике и аргументам. Такие утверждения встречаются достаточно часто кочуют из одной книги в другую.

Например, А. Вейн, серьезный исследователь сна, утверждает: «Язык наших снов — это язык без грамматики. Грамматика — привилегия бодрствующего ^с°знания. Мы мыслим во сне не просто образами, а образами-символами,

в которых сконцентрированы наши стремления, и место, принадлежат^ грамматике, насыщено напряженным эмоциональным содержанием глубок личного характера. В который раз вспоминая, что онтогенез повторяет кое _в чем филогенез, многие исследователи сравнивают наше мышление во сц_с с дологическим эмоционально-образным мышлением наших далеких пред. ков. Такое же мышление присуще и маленьким детям, великим охотникам не только слушать сказки, но и сочинять их самим себе, превращая угол комнаты в целый мир» '.

В этом кратком отрывке имеется ряд спорных мыслей:

1) если в сновидениях нередко отсутствует знакомая нам формальная логика сознательного мышления, то это не значит, что в них вообще отсутствует логика. Во-первых,во многих сновидениях или их отрывках сохраняется обычная логика, законы обычного мышления. Во-вторых,в сновидениях имеется своя специфическая психологика, которую следует глубоко исследовать, т. к. она, может быть, является предварительной ступенью формирования сознательного мышления и аформальной логики;

2) если сновидения используют символы, то само это обстоятельство никак не может стать аргументом в пользу утверждения, будто в них нет логики: символы сновидений могут связываться логическими связями особого рода, составляющими правила подсознательной психологии;

3) следует также иметь в виду ту часть фрейдовской концепции сновидений, в которой достаточно убедительно доказывается, что обычные логические связи типа «и», «или», «да», «нет» и т.п., в сновидениях заменяются паузами, разными ассоциациями образов и т. п. Если вместе с этим иметь в виду бесспорное положение о том, что иод явным содержанием сновидения всегда имеется латентное содержание (где кроются подлинные его мысли), то становится очевидным, что утверждения об отсутствии в сновидениях логики и грамматики просто не соответствуют психической реальности. Добавим также, что сравнение сновидного мышления с «дологическим» мышлением отсталых племен и детей тоже, являясь плодотворным методом научной работы, вовсе не доказывает отсутствия логики и грамматики в сновидениях. В них есть и то, и другое — но особого рода. В этой области исследований подсознательной психики следует использовать концепцию Р. Абельсояа о психологике.

Вейн А. М. Три трети жизни. — М., 1979. — С. 58.

Вспомним также, что согласно современным данным психическая нь _не прекращается и в ортодоксальных фазах сна и здесь сновидения больше похожи на обычное — сознательное и логическое — мышление. Сам А. М. Вейн, приведя данные, полученные американским ис-

чедователем Давидом Фулкесом, пишет: «В быстром сне почти всегда кие _события, фантастические сцены, приключения, сопровождаемые эмоциями, в медленном же почти чистое размышление, "думание", и в основном о событиях минувшего дня. И неспроста глаза в глубоких

стадиях медленного сна неподвижны: смотреть нечего»'.