Сновидения слепых и глухонемых людей

Сновидения слепых и глухонемых людей имеют ряд особенностей, знание которых заметно обогащает наши представления о структуре и природе этих подсознательных процессов.

В научной литературе накоплены факты, свидетельствующие о том, что в сновидениях этих людей используются только такие представления, которые в течение жизни были накоплены в памяти благодаря нормальным восприятиям. В памяти сохраняются также образы, полученные теперь уже недействующими органами чувств до их повреждения. В сновидениях человека, согласно современным представлениям, не могут появляться такие психические образы, соответствующие органы которых никогда не функционировали. Например, если человек родился слепым, то в его отчетах о «сновидениях» не бывает описаний зрительных образов. В сновидениях глухих от рождения людей отсутствуют слуховые образы.

Исследования Р. Бергера, Я. Освальда и других открыли интересные факты.

В одном исследовании испытуемыми были трое мужчин, которые всю жизнь были слепыми и совершенно не знали, что такое зрительный образ, а также 60-летний мужчина, ослепший 30 лет назад, и 52-летний мужчина, ослепший 40 лет назад. Эти двое утверждали, что потеряли способность рисовать предметы и в их сновидениях нет зрительных образов.

В парадоксальных фазах сна пи у одного из этих испытуемых не наблюдались быстрые движения глаз. Но в этих фазах они, тем не менее, имели фантазии зрительного характера, о чем сообщали сами.

Трое мужчин 23-, 33- и 40-летнего возраста, полностью ослепшие 3 и 15 лет назад, говорили, что все еще имеют зрительные образы. В парадоксальных фазах у них регистрировались быстрые движения глаз, которые ничем не отличались от движений глаз у здоровых людей. После пробуждения в парадоксальных фазах все они рассказывали о зрительных образах сновидений. Например, испытуемый, который ослеп 15 лет назад, рассказал, что

во сне видел, как плавает в бассейне, как способом «кроль» быстрее других идет вперед. Он видел белокожую жену своего друга в черном костюме. Он чувствовал себя очень оживленным и даже выплеснул воду на нее'. ]1о данным автора XIX века М. М. Манасеиной, если ребенок ослеп до пятилетнего возраста, то в его сновидениях зрительные образы будут отсутствовать, а при потере зрения в более позднем возрасте в сновидениях зрительные образы появляются даже через 20-30 лет после наступления слепоты. Однако со временем образы тускнеют.

Исследования, проведенные со слепыми от рождения детьми, показали, что они имеют такие же циклы сна, как и зрячие. У них наблюдаются быстрые движения глаз, что позволяет предположить протекание зрительных сновидений. Если это предположение подтвердится, то придется заключить, что входящие в эти сновидения образы получены наследственно.

Наиболее известна науке психическая жизнь двух слепоглухонемых женщин — Элен Келлер и О. И. Скороходовой.

Элен Келлер в детстве потеряла зрение, слух и обоняние. В автобиографии она описывает свои сновидения, состоящие из движений. Вот одно из них: «Однажды я видела сон, что держу в руках жемчужину. Я не имела зрительного представления о реальном жемчуге. Поэтому то, что я видела в сновидении, могло быть продуктом моего воображения. Это был гладкий, такой обработанный кристалл. Когда я смотрела на его сверкающие глубины, душу мою охватывал экстаз нежности, я была полна удивления, как человек, который впервые смотрит в холодное и сладкое сердце розы. Мой жемчуг был росой и пламенем, обладал бархатной зеленостью мха, мягкой белизной лилии, чистыми оттенками и сладостью тысяч роз. Мне казалось, что это дух красоты был растворен в его кристаллических недрах...»².

Как видно, сновидение было цветным. Цветные сновидения встречаются значительно чаще, чем предполагают люди. Они обычно видят предметы такими, какими они выглядят в реальности, но утром забывают об этом. Только когда их специально спрашивают, сновидцы вспоминают цветовые оттенки образов сновидений.

Приведенное сновидение Э. Келлер интересно во многих отношениях. °десь ясно видно, что представления о предмете (в данном случае —

Berger R.J., Olky P., Oswald Ian. The EEG, Eye Movements and Dreams of the Blind / In: Dreams and dreaming. Ed. by S.G.M. Lee and A. R. Mayes. — Harmondsworth (Mx.), '973. - P. 274-278; Oswald I. Sleeping and Waking. Amst. - N. Y., 1962. - P. 132. Vllman M„ KrippnerS. (with A. Vaughan). Dream Telepathy. - N. Y., 1973. - P. 76.

о жемчуге) на подсознательном уровне психической активности могут преобразоваться в зрительное представление даже у слепого человека, который когда-то был зрячим и на подсознательном уровне еще сохранил некоторую способность воспроизведения и даже создания новых зрительных образов. В сновидениях здоровых людей такие процессы — обычное явление.

Следующий интересный момент — четко выраженное в данном сновидении наличие синестезий. Об этом свидетельствуют такие выражения, как: «холодное и сладкое сердце розы», «бархатная зеленость», «мягкая белизна». Как и следовало ожидать, для компенсации потерянного зрения, слуха и обоняния здоровые органы чувств должны были стать сверхчувствительными, должны были сильнее обычного развиваться синестезия и такие специфические способности, как способность восприятия музыки с помощью руки, положенной на крышку рояля. Эти дополнительные способности в какой-то мере помогают человеку приспосабливаться к условиям своего существования.

Интересно, что зрительные образы сновидений этой женщины, ослепшей в раннем детстве, были цветными. Это свидетельствует о ее художественной одаренности.

Вместо отсутствующих образов в сновидениях слепых и глухонемых увеличивается количество других видов представлений. Данное явление можно считать разновидностью психической компенсации. Поскольку, как известно, в благоприятных условиях обучения и воспитания слепые и глухонемые могут стать высокоразвитыми людьми и даже творчески работать (Э. Келлер, О. Скороходова и др.), то в их сновидениях тоже проявляются различные желания и психические черты. Именно для решения этой сложной личностной проблемы необходима психическая компенсация. В сновидениях слепых от рождения или потерявших зрение в раннем детстве людей слуховые, обонятельные, вкусовые и двигательные образы встречаются значительно чаще, чем в сновидениях здоровых людей. По сравнению со здоровыми людьми, они в сновидениях чаще разговаривают.

Если человек ослеп в очень ранние годы индивидуального развития, в 3-4 года, то в его сновидениях количество зрительных образов постепенно уменьшается, соответственно увеличивается количество образов других видов. Если же человек ослеп в зрелом возрасте, то, как мы уже говорили, зрительные образы в его сновидениях могут сохраниться до конца жизни. Но и в этом случае их количество постепенно уменьшается. Можно предположить, что накопленные в памяти до наступления слепоты образы постепенно теряют свою актуальность

Глава

не могут оказать помощь в решении новых задач, которые возникает перед человеком.

Для науки значительный интерес представляют жизнь, психическое оазвитие и литературное наследие слепой и глухой Ольги Скороходовой.

В пятилетнем возрасте, заболев менингитом, она теряет слух и зрение. В 1923 году, в десятилетнем возрасте, оказывается в школе-клинике профессора И. Я. Соколянского, организованной в Харькове. И. Я. Соколянскому удается, с помощью специальных методик (пальцевая азбука, буквы Брайля) обучить ее грамоте. В конце концов О. Скороходова на только получает образование, но и становится старшим научным сотрудником Института дефектологии АПН СССР, автором книг и статей. В 1961 году она защищает кандидатскую диссертацию по психологии. Все это — подвиг, совершенный О. Скороходовой и ее учителем — И. А. Соколянским.

В своей книге «Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир», опубликованной в 1972 году, наряду со многими другими вопросами, она описывает также свои сновидения. Обсуждение части из них позволит раскрыть некоторые общие черты подсознательной сновидной активности людей. К сожалению, О. Скороходова не записывала систематически свои сновидения.

Если воздействующие извне раздражители не прекращают сон, то во многих случаях вызывают у спящего сновидение, состоящее в основном из зрительных образов. Однако психика глухого и слепого человека по-другому отражает внепшие раздражители. Вот, например, как отразился запах в сновиденииО. Скороходовой.

«Один раз я отдыхала и уснула. Спящая, я почувствовала, что возле меня пахло яблоком. Я во сне подумала, что это мне так кажется. Но когда я проснулась, возле меня действительно лежало яблоко, которое мне положила В. М.» '.

Это прямое отражение запаха в «сновидении». Если бы зрение О. Скороходовой было невредимо, такой запах породил бы зрительную сно-^вИдную сцену. Следует сказать, что у нее обоняние компенсаторно было обострено, выходя за пределы возможностей зрячих людей.

Слуховые образы в сновидениях.В одном сновидении О. Скороходова слышала пение соловья.

Интересно то, что она «никогда в жизни не слышала, не осязала, не ощущала пения соловья, даже в руках его не держала. Во сне это пение звучало все

Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. М., 1972.-С. 67.

красивее, как бы издалека подкатываясь ко мне мощной волной. Потом волна начала удаляться от меня. Пение звучало все тише и тише и, наконец, со-всем умолкло»'.

Это сновидение показывает, что сновидный слуховой образ пения был не просто воспроизведенным образом прошлого восприятия, а новым, творческим результатом, факт, который тем более удивляет, что имел место в психике глухого человека.

О. Скороходова считает, что это сновидение — результат того шума, который вес время стоит в ее ушах: «Я даже проснулась от волнения. И что же оказалось? У меня в ушах просто был сильный шум, который никогда не прекращается — ни днем, ни ночью. Временами он бывает тише, иногда совсем затихает, но чаще всего бывает очень сильный. Но я отнюдь не сожалею, что в ту ночь, о которой я пишу, шум устроил мне такой замечательный концерт» ².

Наличие такого шума свидетельствует, что слуховой анализатор, особенно его центральные (мозговые) отделы, действуют, но объяснение, будто пение соловья в сновидении возникло из этого шума, конечно, неверно. Оно образовалось из тех нормальных слуховых восприятий, которые были у нее до потери слуха. Эти ранние впечатления синтезировались в данном творческом результате под влиянием ее своеобразного представления о том, что такое пение соловья, которое она, видимо, почерпнула из книг. Мотивом возникновения сновидения было желание услышать песню соловья.

Вот что пишет об этом О. Скороходова: «Однако почему я подумала, что поет именно соловей, а не какая-нибудь другая птичка? Мне кажется, это объясняется весьма просто. Слышащие рассказывают мне о том, как хорошо поет соловей. Об этом же я читаю в книгах. Я знаю много романсов и песен о соловьях»³.

Как известно, для образования сновидения нужны мотив или группа мотивов, мысли и образный материал. В данном случае все это было у Скороходовой в наличии.

Зрительные представления и регрессия.Описание Скороходовой своих сновидений показывает, что в ее памяти долгое время сохранялись зрительные представления.

Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. —

М„ 1972. - С. 228.

Там же.

Там же.

Вот одно из таких сновидений. «К годам юности относится и следующий мой сон. Снилось мне, что я была девочкой лет семи-восьми и жила с матерью а том же селе и в той же хате, где родилась. Я как будто видела и слышала все, что вокруг меня происходит. Мы с матерью завтракали, вдруг она услышала негромкий стук в наружную дверь. Мать вышла в сени и через минуту возвратилась в комнату в сопровождении какого-то мужчины. Он был одет _в черный костюм (так мне во сне представилось). Лицо у него было приветливое, но очень сосредоточенное: па нем ясно отражалось сильное волнение. Он что-то тихо говорил маме...» '

Это сновидение свидетельствует, что подсознательно хранились и участвовали в сновидениях не только зрительные, но и слуховые образы.

Продолжение этого сновидения очень интересно не только потому, что в нем появляются новые зрительные и слуховые образы, но и потому, что в нем, по нашему мнению, ясно выражена тема смерти. Поэтому данное сновидение можно причислить к категории экзистенциальных. Оказывается, что человека в черном костюме преследуют, его надо спрятать. Слышится стук в наружную дверь. Незнакомец зовет мать и дочь следовать за ним, и они втроем, разбивая окно, бросаются во двор, где были колодец и погреб, под стеной погреба — свежевырытая яма.

И вот остальная часть сновидения со слов самой Скороходовой: «Незнакомец первый прыгнул в эту яму, за ним последовала мама, продолжая держать меня на руках. Спускаясь по ступенькам, мы очутились в узкой и длинной подземной галерее. Незнакомец быстро шел вперед. Мама опустила меня на землю и спешила за ним, а я мелкой детской рысцой бежала сзади. Галерея все расширялась и углублялась в землю. Вокруг было очень темно. Мы шли довольно долго. Потом вдруг свернули за угол в другую галерею, и я увидела арку, через которую лился яркий электрический свет (на самом деле я никогда не видела электрического света). Но сначала я подумала, что это, наверное, так ярко светит солнце. Когда же через несколько секунд мы приблизились к арке и, пройдя под нею, оказались в огромном подземном зале, я поняла, что это именно электрический свет.

Оглядываясь но сторонам, я убедилась, что зал был огромен: я едва различала вдали его противоположные стены. Ни колонн, ни какой бы то ни было мебели я не видела, но зато росли многочисленные большие кусты роз. Я посмотрела вверх: в отдалении виднелся темный свод и с него спускалось множество ярко горевших электрических лампочек.

Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. М-. 1972. -С. 229.

Вдруг послышалась как бы струящаяся сверху негромкая, но очень красц, вая и нежно звучащая музыка. Потом раздалось пение многих женских го. лосов, тоже тихое и чарующее.

Ни мамы, ни незнакомого мужчины возле меня не было. Я стояла одна под кустом белых, очень пахучих роз. И вот не бабочки, не птицы, а красивые девушки начали летать над кустами роз, взмахивая руками, как крыльями. Музыка и пение становились все громче и громче... Я была совершенно зачарована тем, что видела. Мощная волна ликования наполнила все мое существо: я сразу запела, засмеялась и, взмахнув руками, полетела вверх с девушками... Потом все заволоклось густым белым туманом, и я стремглав куда-то упала.

Это было пробуждение»'.

0. Скороходова совсем не анализирует это сновидение. Учитывая то, что в сновидении она регрессировала к тому возрасту,

когда умерла ее мать, о смысле сновидения и его символов можно выдвинуть ряд предположений.

1. Человек в черном костюме— олицетворение смерти. То, что за ним гоняются, выражает ненависть людей к смерти. Он увел мать О. Скороходовой в подземную галерею, которая олицетворяет путь в потусторонний мир. Но это лишь путь туда, а образ потустороннего мира в сновидении не появляется. В конце галереи мать и человек в черном исчезают (что означает смерть матери). Сама О. Скороходова до этого «пункта» шла с матерью: это символизация той мысли маленькой девочки, что без матери она не может жить. Кстати, как в другом месте своей книги пишет Ольга Скороходова, еще маленькой девочкой она верила, будто умершие продолжают жить в каком-то другом мире. Именно так она понимала то, что на могилу умершего приносят пищу и оставляют там. Еще долгое время после смерти матери О. Скороходова продолжала верить в эту легенду и имела соответствующие видения. В сновидении, вследствие возрастной психической регрессии, эти детские представления воспроизвелись в образной форме.

2. Выход в большой зал, пение и полет с девушкамив целом символизируют продолжение жизни и здоровые желания молодого организма: мать умерла, но сама она продолжает жить, жизнь прекрасна. Здесь воплощены мечты молодой девушки, которая в под-

Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. — М, 1972. - С. 229-230.

сознательном состоянии помнит о своих недостатках, мысль о них вытеснена в еще более глубокие слои подсознательного. Но не является ли напоминанием об этом густой белый туман и стремительное падение куда-то? И последующее пробуждение?.

R целом — это прекрасное экзистенциальное сновидение, свидетельствующее о чрезвычайно сложной и изобретательной, символизирующей работе подсознательной психики даже у человека с ограниченными познавательными возможностями.

Тема смерти, по-видимому, часто появлялась в сновидениях О. Ско-роходовой.

Она рассказывает сновидение 1943 года: «Под утро 16 февраля мне приснился страшный сон о смерти. Я положительно ощущала ее руками. Она была в образе женщины, совершенно белая, как марля, и даже вместо телау нее была марля. Она наскакивала на меня, стараясь схватить за горло. Я отбивалась от нее сначала кулаками, потом откуда-то достала огромный нож и стала им поражать смерть. Я наносила ей удары, погружая нож по самую рукоятку в различные части тела смерти, но ей это не причиняло никакого вреда: нож погружался точно в вату. Этот сон был длителен, смерть гонялась за мной по всему дому, я начала изнемогать от борьбы с нею.

Когда девочки принялись меня будить, я принимала их за смерть и яростно отбивалась. Проснувшись окончательно, я почувствовала, что у меня болят руки. Когда же надо мной наклонилась дежурная воспитательница, я ее ударила, принимая за смерть'.

Это сновидение О. Скороходова объясняет тем, что были трудные военные времена и нервное напряжение достигло крайних пределов. Это, конечно, не объяснение.

Следует сказать, что символизация смерти в образе женщины в белых одеждах, по-видимому, имеет всеобщее (наднациональное) значение и распространенность. Я, например, в одном из моих кошмарных сновидений, в котором почему-то добровольно шел в специальное учреждение, чтобы умереть, видел, что впрыскиванием ядов людей умерщвляла именно женщина в белом халате: она исполняла роль палача. Можно ли считать этот символ общечеловеческим?

В сновидениях человек, подвергающийся смертельной опасности, ^Ьорется против смерти, хочет спастись. Но если сновидения только воображаемые явления, то почему человек в них борется против смерти?

Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю н понимаю окружающий мир. — №■. 1972.-С. 230-231.

А что бы случилось, если бы он не боролся? Например, если бы О. Ско-роходова не боролась со смертью, являвшейся ей в образе женщины в белом? Умерла бы она? Если же нет, то какой смысл имеет такое сновидение? Ведь если это сновидение, как полагает О. Скороходова появилось под воздействием реальной опасности — нападения фашистов на Харьков, то почему эта опасность не появилась во сне в своих реальных формах, например, как эсэсовец направляет автомат на нее? (Как это, кстати, встречается в других сновидениях.) Для чего эта странная символизация и откуда взялся в психике больной женщины этот «образ смерти»? Для чего подсознательное «Я» личности образовало это кошмарное сновидение?

В другом кошмарном сновидении военного времени реальная опасность появляется в естественном виде: немецкий фашист усаживает Ольгу и ее подругу в лодку и отталкивает от берега в центр Днепра, чтобы они попали в водоворот и погибли. Появляется отец Ольги, который пытается помочь им, но безуспешно: раздается страшный шум воды и они попадают в водоворот. В сильном волнении О. Скороходова просыпается. В этом кошмарном сновидении, где опять появляется страх смерти, имеются зрительные, слуховые, тактильные и вибрационные ощущения и восприятия.

Болевые ощущенияредко встречаются в сновидениях. В одном сновидении О. Скороходовой появляется гусь, который в начале лишь нарисован на полотне, а затем оживает, становится настоящим и клюет ногу сновидицы. Очень интересно то, что этот гусь заговорил человеческим голосом: это хороший пример действия механизма сгущения в одном сновидном образе качеств и свойств различных реальных объектов.

Головная боль явно ощущалась в одном из ее сновидений. Здесь же она, подвергаясь воображаемому оперированию, теряла сознание. Потеря сознания в сновидении — очень редкое явление. В большом количестве сновидений разных людей, записанных мною, такого явления я не встречал.

Но в своих сновидениях она чаще всего имела те же восприятия, что и в бодрствующем состоянии: осязательные, вибрационные, обонятельные. Например, в одном сновидении она ногами проверяла, не дрожит ли земля, чтобы определить, свободна ли улица или же по ней едут телеги.

О своеобразии сновидений О. Скороходовой, в смысле участия в них различных видов психических образов, говорит следующий отрывок из одного очень богатого содержанием сновидения.

Она пишет, что находится в канцелярии Института дефектологии: «В канцелярии было очень много людей; мне казалось, будто я немного слышу их штоса и вижу их тени. Однако слуховые и зрительные восприятия были так слабы и бледны, что скорее казалось, будто я всем телом воспринимаю шум, присутствие людей и, кроме того, догадываюсь, что здесь должно быть много людей и, следовательно, большой шум, если допустить, что все они разговаривают»'.

В этом сновидении значительное место занимала речь, но не обычная, а дактилологическая.

Например, один из персонажей говорил, а женщина переводила его речь дактилологией для Ольги Скороходовой. Другой персонаж свои мысли записывал на ее ладони. Иначе говоря, в сновидении она общалась с другими персонажами теми же речевыми средствами, как и в своей бодрствующей жизни слепоглухонемой. В одном из эпизодов сновидения она нажимает на кнопку электрического звонка. «Звонка я не слышала, — отмечает она, — но через минуту кто-то открыл дверь со стороны вестибюля»².

Вообще это очень цельное и последовательное сновидение, но с очень незначительным числом типичных искажений. В смысле общего эмоционального тона это сновидение тоже сложно. В нем выражается пессимизм, страх за свое существование (сцена падения), но в конце — радостная встреча с друзьями и учителями, успешное достижение цели, которая была поставлена в первоначальной сцене. Преобладает оптимизм.

В сновидениях слепоглухонемых действует также тот механизм их построения, который назван мною «методом кинематографа».

Сущность данного явления, как мы уже отмечали, в том, что иногда определенные события (например, сновидное путешествие) не изображаются от начала до конца; показываются лишь различные сцены, «срезы» этого пути. Так, в одном сновидении О. Скороходова выходит из клиники, чтобы идти домой, но сразу оказывается дома. Возникает «провал» между двумя сценами, «черная дыра». Такая техника позволяет ускорить темп сновидных событий.

О гипермнезии в сновидениях людей, т.е. об усилении памяти, подробный разговор пойдет в следующих главах. Однако здесь уместно отметить, что в сновидениях глухонемых гипермнезия — такое же

Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. ^М- 1972. - С. 233. ^Там же. - С. 235.

обычное явление, как и у здоровых людей. Психическая регрессия, возвр_ат к прошедшим этапам жизненного пути, почти всегда сопровождает^ гипермнезией, поскольку в бодрствующем состоянии соответствующие сцены и образы прошлого произвольно никогда бы не воспроизводились

Например, в одном из сновидений к пей подходит мужчина и берет ее за руку но она не сразу узнает его. Только после того, как мужчина называет свою подругу, О. Скороходова узнает его: она отмечает, что видела этого человека только один раз в жизни, но вот его «ручной» образ появился в сновидении.

Моральные проблемытоже встречались в сновидениях этой глухонемой женщины.

Например, в одном сновидении она идет по улице «босая, в одном сарафане и растрепанная» и одновременно смущается, т. е. переживает моральные чувства'.

Она даже спрашивает одного из персонажей, не видел ли ее кто-нибудь из администрации в таком виде и получает заверение, что нет. Это интересный пример социальной поддержки морального облика личности в сновидении. У ее сновидного образа одновременно есть желание смягчить моральные требования к собственной личности (о чем свидетельствуют босые ноги и небрежный вид) и желание следовать принципам морали. Здесь налицо образное проявление внутреннего конфликта личности.

Относительно символов сновидений у О. Скороходовой были свои предрассудки. Например, она была убеждена, что если под субботу ей снятся маленькие девочки, то днем у нее будут неприятности из-за белья. Впоследствии она поняла, что это случайные совпадения. Если же видела во сне маленьких мальчиков, то ждала приятных событий. Когда эти сновидения не осуществлялись, она удивлялась и думала, что мальчики и девочки ее сновидений или обманули ее или же рассердились на нее.

Она часто видела кошмарные сны, в которых ее преследовали бешеные собаки. Повторяемость таких сновидений весьма симптоматична.

«Припоминаю, что кроме маленьких девочек и мальчиков мне еще весьма часто снились бешеные собаки. Во сне обычно получалось так: я где-нибудь сижу одна и играю с детьми на улице. Вдруг вижу глазами, что по улин^е бежит собака с опущенной головой и высунутым языком. Изо рта собаки

Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. М., 1972. - С, 237.

обильно течет слюна, крупными каплями падая на землю. Кто-нибудь из детей что-то кричит, и все они разбегаются в разные стороны, только я одна остаюсь на улице или во дворе и не могу бежать, потому что я вижу вблизи себя только небольшое расстояние и собаку. Она бежит прямо на меня, а я бросаюсь то в одну, то в другую сторону, но вокруг меня так мало места, что я не могу убежать. А собака все так же бежит на меня, и я чувствую, как она обдает меня тяжелым дыханием. Я как будто кричу, теряю последние силы от ужаса и ошущаю па себе собаку, просыпаюсь, действительно дрожа от страха» '.

Это сновидение интересно во многих отношениях. Во-первых, тем, что в нем имеется зрительное восприятие («Вдруг вижу глазами...»). Во-вторых, представляет интерес эта узость поля зрения, причем она не может выйти за эти узкие пределы, не может спастись бегством. Я думаю, что это имеет символическое значение и отражает общее мироощущение О. Скороходовой: она находится в узких рамках бытия, нет спасения и т. д. И, в-третьих, перед нами типичные повторяющиеся кошмарные сновидения, они психогенного происхождения, являются выражением устойчивой мотивации, таких личных проблем, которые не разрешаются и всегда остаются актуальными.

Эта наша мысль подтверждается следующим признанием: «Эти сны о бешеных собаках всегда бывали так страшны и непонятны мне, что даже сейчас, когда я нишу эти строки, у меня пробегают мурашки по коже лица. А в то время, о котором я пишу, такие сновидения в самом деле наводили на меня такой ужас по ночам, что я боялась даже пошевелиться в постели и, если больше не могла уснуть, лежала неподвижно до тех пор, пока дежурная воспитательница не подходила ко мне для того, чтобы сказать, что уже пора вставать»².

Вообще такие повторяющиеся кошмарные сновидения свидетельствуют о психическом неблагополучии. Но упорное их повторение может быть обусловлено еще и тем, что они имеют прогностическое значение, предупреждают о чем-то: о наступающем событии, о внутренних изменениях патологического характера и т. п. У О. Скороходовой такие сновидения прогностического характера бывали еще в годы детства, ^к°гда ее мать была жива. В них девочка предвидела смерть своей матери.

Вот одно из этих повторяющихся детских сновидений: «...к нашему двору Подъезжала большая повозка, в которую были запряжены четыре лошади. Из повозки вылезали мужчины, одетые во все черное. Они о чем-то очень

С-корохоЭово О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. — М-, 1972.-С. 264. Там же.

кричали, насильно хватали мать, бросали ее в повозку и тоже навссгд, увозили. Я оставалась одна на улице, силилась разглядеть, в какую сторону уехала повозка, но ничего не видела, ибо все, что находилось вокруг mchjJ заволакивалось сплошным туманом. После смерти матери мне никогда больше не снились подобные сны» '.

Это последнее замечание полностью подтверждает мою мысль о прогностическом значении этих повторяющихся сновидений: если в них предвиделась смерть матери, то после ее реальной смерти они уже не были необходимы.

У О. Скороходовой было много кошмарных сновидений со сценами пожаров и много других настолько непонятных сновидений, что ей даже трудно было словами описывать их. Можно поставить вопрос: в какой мере обилию таких сновидений кошмарного и прогностического характера способствовали психические дефекты этой больной личности?

Сновидная психическая активность О. Скороходовой имела для нее ясно выраженный компенсаторный и защитный характер. Об этом свидетельствуют следующие ее признания.

«Если мне часто снились пугавшие меня сны, я боялась ложиться спать одна, старалась побольше бодрствовать. Но когда мне начинали сниться несколько ночей подряд приятные сны, а днем ничего хорошего не случалось, я стремилась поскорее лечь спать, чтобы мне спящей было лучше, чем во время бодрствования. Следствием такого поведения было то, что я часто превращала день в ночь, а ночь в день. Днем я крепко спала и не хотела вставать даже тогда, когда меня звали есть. Ночью я бодрствовала, играла с куклами, хотела идти гулять, просила есть, хотела купаться и т. д.»².

Ясно, что сон с приятными сновидениями служил для нее средством психической защиты. С другой стороны, против неприятных сновидений она защищалась приятными делами бодрствующей жизни. О. Скороходова довольно хорошо воспроизводила свои сновидения, но, к сожалению, она систематически не записывала их, и мы лишились очень ценного психологического материала.

В сновидениях слепых и глухонемых встречаются также сексуальные сцены. Если человек ослеп в позднем возрасте, то его сексуальные желания в сновидениях все еще могут изображаться с помощью зрительных образов. Полет в одном из сновидений О. Скороходовой был символом ее сексуального возбуждения.

¹ Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. М., 1972.-С. 265.

² Там же.

Интересный пример сексуального сновидения приводит В. Н. Касаткин: «М-> 21 года, потерявший зрение 7 лет назад, любитель музыки (играет на аккордеоне), крепкого телосложения, рассказывал, что в сновидениях он обычно слышит мелодии тех музыкальных вещей, которые играл, днем сам _или слышал; кроме того, в сновидениях его иногда бывают зрительные образы и сцены сексуального характера, а также тактильные ощущения, связанные с этими сценами»'.

У тех же, кто ослеп в самом начале онтогенеза или родился слепым, сексуальные сцены в сновидениях формируются из образов других модальностей, чаще всего тактильных.

Если считать, что сексуальные сновидения появляются под воздействием половых гормонов, то для их формирования используются запасы образных содержаний памяти, если даже эти образы накоплены в результате восприятий очень ранних периодов жизни.

Исследователи отмечают особую яркость зрительных образов сновидений глухонемых. В. Н. Касаткин, изучавший сновидения глухонемых детей, пишет: «Сновидения всех наблюдаемых нами глухонемых оформлялись зрительными образами, были довольно яркими, составлялись из больших картин, но в них совершенно не отмечались слуховые ощущения. Этот факт показывает, что слуховые ощущения, в противоположность зрительным, в сновидениях сохраняются относительно недолго после потери слуха, что подчеркивает незначительную роль их в оформлении сновидений»².

Зрительный эйдетизм, характерный для сновидений всех нормальных людей, у глухонемых должен выражаться особенно сильно. Это обстоятельство не может не оказать значительного влияния на личность этих больных и не усилить у них впечатлительность перед лицом зрительно воспринимаемых картин, внешнего вида людей. Этому способствует и то, что они разговаривают жестами и должны быть особенно внимательны к своим и чужим движениям. Исследования показали, что и в сновидениях они разговаривают жестами.

Поскольку зрительные средства невербальной коммуникации и экспрессии имеют большие возможности развития, то у глухонемых часть ^этих возможностей компенсаторно должна проявляться. И действитель-^Но> как мы отметили выше, зрительный эйдетизм в сновидениях таких ^ЛюДей значительно усиливается.

Возникает закономерный вопрос: какие качественные изменения пре-^еРПевает психика этих людей вследствие такой компенсации? Не появ-

Касаткип В. Н. Теория сновидений. - Л., 1972. - С. 109. Там же.-С. 112.

ляются ли у них такие, в частности телепатические, способности, которые у здоровых людей носят характер лишь латентных задатков? Известно, что слепые, благодаря компенсации, приобретают способность и в сознательном состоянии каким-то образом еще издалека чувствовать наличие крупных предметов. Интересно выяснить, во-первых как эта способность представлена в сновидениях слепых. Во-вторых, следует выяснить, не приводит ли чрезмерное усиление зрительного восприятия невербальных сигналов в сновидениях к особого рода «ясновидению», т. е. к развитию телепатических способностей. При этом следует учесть, что в сновидениях мы зачастую, по выражению лица читаем мысли и намерения других персонажей, но ведь они очень часто являются или нашими двойниками, или же героями наших творческих сновидений. Мы знаем их мысли по той же причине, по какой писатель знает мысли своего литературного героя, которого создал сам. Здесь важно то, что «читая» мысли и настроения этих персонажей, мы воспринимаем свои собственные подсознательные мысли и переживания, которые в сознательном состоянии нам недоступны. Это означает также, что функции сознательной и подсознательной интроспекции различны.

Если в сновидениях возможно появление таких персонажей, которые не являются персонификациями или символами тех или иных аспектов автора сновидений, если с ними нет психического отождествления (идентификации) и если спящий в таких условиях понимает мысли, намерения, установки и чувства этих людей, то это уже может быть достаточно убедительным доказательством проявления телепатических способностей. Мы еще больше убедились бы в этом, если бы в реальной жизни, изучив те лица, которые появились в наших сновидениях и чьи мысли мы «прочли», выяснили бы, что во сне мы не ошиблись. Конечно, следует исключить случаи, когда сновидные восприятия и события являются только образными выражениями наших дневных мыслей или тех умозаключений, которые мы или не успели сделать, или не хотели сделать, или сделали неполно и подсознательно.

В сновидениях глухонемых могут появляться также новые формы невербального общения.

В этой главе я по существу предложил большую программу изучения сновидений больных и здоровых людей с новых позиций, с целью решения больших проблем психологии. Думаю, что на этом пути, если даже не все предположения подтвердятся, все же будут сделаны открытия.

ГЛАВА 4