Терапия, центрированная на клиенте, или персоноцентрическая терапия

В развитии гуманистического движения особенно важную роль сыграла деятельность Карла Роджер­са. Очерк его жизни был изложен в главе 2. Имея в прошлом опыт клинической работы с детьми и все более сознавая важность терапевтических отноше­ний, Роджерс разработал метод лечения, первона­чально названный недирективным консультированием. Революционной явилась его книга 1942 г. «Консуль­тирование и психотерапия». В те времена господство­вало психоаналитическое мышление с целью дове­дения бессознательного до сознания и вниманием к прошлому. Роджерс работал с настоящим и помогал клиентам прояснить их восприятие самих себя при минимуме интерпретации и директивное™. Другим революционным аспектом деятельности Роджерса явилось то, что он был первым, кто стал записывать фактические проведенные интервью и публиковать их стенограммы. Теперь терапевтическое общение стало непосредственно доступным для исследова­ния. Он также основал программы широкомасштаб­ных исследований, сравнивая отчеты клиентов о вос­приятии своего фактического «я» с их идеальным «я». В 1950-х гг. он переименовал свой подход в те­рапию, центрированную на клиенте, а позднее — в персоноцентрическую терапию'. Получить некото­рое представление о подходе Роджерса позволяет материал модуля 7.8, содержащий выдержки из ин­тервью, проведенного им в 1983 г. с женщиной средних лет, у которой возникли проолемы с одним из ее детей.

В этом коротком примере, Иллюстрирующем ме­тод Роджерса, наглядно проявляется основная тех­ника, которую он привнес в психотерапию, — отра­жение чувств. Выступая в качестве терапевта, он предпочитает действовать наподобие зеркала, сооб­щая женщине о том, какой она ему видится, но в то же время чуть глубже проникая и эмоции, которые она раскрывает. Благодаря этому клиентка посте­пенно все больше и больше входит в контакт со сво­ей индивидуальностью, и в итоге начинает прини­мать себя и воспринимать изменившиеся отношения с дочерью. В ходе своих исследований и в результа­те накопленного опыта Роджерс сформулировал три взаимосвязанных между собою качества терапевта, которые обеспечивают необходимые и достаточные условия для терапевтического роста: а) конгруэнт­ность (соответствие между мыслями и поведением терапевта); б) эмпатия (точное восприятие чувств другого) и в) безусловное позитивное отношение (уважение без примеси осуждения). Эти положения Роджерса также явились предметом многочислен­ных исследований. Выступая с беседами в Японии и в других странах, по мере того как его теории рас­пространялись по миру, Роджерс ассимилировал идеи экзистенциальной и восточной философии. Он включал в поле своего внимания все больше и боль­ше сфер, сосредоточиваясь в большей степени на личностном росте, нежели на терапии. В 1970-х и в начале 1980-х гг. он способствовал развитию полу­чившей широкое влияние «персоноцентрической» теории и практики. Его концепция «я» сравнивалась с некоторыми аспектами психодинамической «я»-психологии (Tobin, 1991).

Гештальт-терапия

Гештальт-психология зародилась в Германии в на­чале XX в. и оказала огромное влияние на экспери­ментальную психологию. Гештальт (Gestak) — не­мецкое слово, обозначающее форму, очертания или единое целое, и основатели этого направления ут­верждали, что психологические феномены пред­ставляют собой организованное целое, а не разроз­ненные части, каковыми их рассматривали более ранние системы: «Целое больше суммы его частей». Основоположником гештальт-терапии в середине столетия стал Фриц Перлз (1893-1970). и она рас­пространилась далеко за пределы Северной Кали­форнии, места своего зарождения. Гештальт-тера-певты фокусируют внимание клиента на злесь-и-те-перь и побуждают принять на себя ответственность за свои мысли и поступки. В работе Полстера ос­новные положения гештальт-терапии излагаются следующим образом:

Гештальт хочет быть завершенным. Если гештальт не завершен, мы остаемся с незаконченными ситуациями, и эти незаконченные ситуации снова и снова оказыва­ют на нас давление и стремятся к завершению. Допус­тим, вы подрались, всерьез разозлились на противника и хотите отомстить.

МОДУЛЬ 7.8. ИНТЕРВЬЮИРОВАНИЕ ПО КАРЛУ РОДЖЕРСУ: ВЫДЕРЖКИ ИЗ НАЧАЛА БЕСЕДЫ

Роджерс: Я не знаю, чем вам хотелось бы со мной поделиться, но целиком и полностью го­тов вас выслушать. У нас есть полчаса, и я надеюсь, что за это время мы узнаем друг друга как можно глубже, однако мы не долж­ны прилагать специальных усилий к этому. Та­ково мое мнение. Пожалуйста, расскажите мне о том, что вас беспокоит.

Клиентка: У меня много проблем с дочерью. Ей двадцать лет, она учится в колледже, мне было очень трудно послать ее туда... 1/1 я чувствую себя ужасно виноватой перед ней; я просто не могла отпустить ее от себя.

Роджерс: Потребность не отпускать от себя — так, чтобы вы могли компенсировать те ваши по­ступки, за которые вы чувствуете себя винова­той? Отчасти причина в этом, не правда ли?

Клиентка: Во многом это именно так... она была для меня настоящей подругой и наполняла мою жизнь... И это очень тяжело... Ее нет со мной, и я повсюду наталкиваюсь на пустоту.

Роджерс: Своеобразный вакуум, когда ее нет рядом.

Клиентка: Да-да. 1/1 мне хотелось бы быть сильной матерью, способной сказать: «Ступай и будь сча­стлива», а мне это сделать действительно трудно.

Роджерс: Отказываться от вещей, которые были столь драгоценными, очень тяжело, но мне ка­жется, что есть еще какая-то причина, по кото­рой вам теперь больно, и вы испытываете вину.

Клиентка: Да. И я понимаю, что была на нее зла из-за того, что не всегда получала то, что мне хочется. У меня есть неудовлетворенные по­требности. И я чувствую, что не имею права на эти потребности. Видите ли... Она мне дочь, а не мать, хотя иногда мне кажется, что я хочу, что­бы она меня удочерила... Мне очень нелегко об этом просить и иметь на это право.

Роджерс: Итак, это может быть неразумно, и все же когда она не удовлетворяет ваши потребно­сти, вы начинаете выходить из себя.

Клиентка: Да, я бываю очень-очень злой с ней. [Вскоре после этого клиентка говорит, что оди­нока, и начинает плакать.)

Клиентка: И знаете, я еще и боюсь за нее. Я бо­юсь за то, что с ней случится в этом мире. Я бо­юсь, когда думаю, что ей придется пройти через все, что прошла я, й как это больно. Я хочу убе­речь ее от этого.

Роджерс: Вы хотите защитить ее от жизни в боль­шом мире и от всей боли, через которую прошли.

Источник: Воспроизведено с разрешения издателя, F. E. Peacock Publishers, Inc., Itasca, Illinois. From Corsini & Wedding, Current Psychotherapies, 4* Edition, 1989 copyright, p. 173-17

Потребность и мести будет ныть, и ныть, и ныть, пока вы не расквитаетесь с ним. Итак, существуют тысячи незавершенных гештальтов. Изба­виться от них очень просто. Эти гештальты обязатель­но проявятся. Они выйдут на поверхность. Первым все­гда проявляется самый важный гештальт. Нам не нуж­но углубляться в самые глубины бессознательного в духе Фрейда. Мы должны осознавать очевидное. Если мы поймем очевидное, в нем уже содержится вся ин­формация. Любой невротик — это человек, который не видит очевидного. Поэтому все, что мы пытаемся сде­лать в гештальт-терапии, это понять слово «теперь», настоящее, осознавание и посмотреть, что происходит «в теперь» (Polster & Polster, 1973, p. 119-120).

Гештальтисты говорят, что цель заключается в познании структуры жизненного сценария человека, который часто принимается после долгих самоистя­заний и тщетных игр. Когда встречаются два чело­века с разными жизненными сценариями, один мо­жет попытаться принудить другого к собственному образу мышления или испытывать чрезмерное же­лание угодить. В результате возникают чрезмерная поглощенность друг другом, конфликты и недора­зумения. Полстер так описывает гештальт-терапию (Polster & Polster, 1973, p. 7):

К числу наиболее центральных положений, которые лежат в основе гештальт-терапии, а если вдуматься, то

и в основе значительной части всего гуманистического движения, можно отнести следующие: 1) сила — в на­стоящем; 2) переживание превыше всего; 3) терапевт является своим собственным инструментом; 4) терапия слишком хороша, чтобы ограничиваться больными.

Целью гештальт-терапии является осознание, ве­дущее к личностному росту, автономии и принятию ответственности за себя. Терапевты честно выража­ют то, как они воспринимают пациента в процессе непосредственного совместного переживания. Йон-теф и Симкин (Yontef & Simkin, 1989, p. 340-341) приводят следующий диалог, состоявшийся с 30-лет­ней пациенткой:

Т: Вы говорите и выглядите так, будто находитесь в яро­сти.

П: Да. Я просто хочу его убить.

Т: Создается впечатление, что вы чувствуете себя бес­помощной.

П: Я...

Т: Ваша ярость настолько интенсивна, что она кажется

больше самой ситуации.

П: (Кивает и медлит).

Т: Что вы испытываете?

П: В моей жизни было много мужчин, похожих на этого.

Йонтеф и Симкин (Yontef & Simkin. 1989, p. 341) говорят, что все техники гештальт-терапии являют­ся вариациями одного и того же вопроса: «Что вы осознаете (или переживаете) сейчас?» и одной и той же инструкции: «Попробуйте выполнить этот экспе­римент и посмотрите, что вы будете осознавать (пе­реживать или понимать)». По завершении отдельно­го сеанса клиент нередко не испытывает чувства за­вершенности и полон раздумий, тогда ему дается домашнее задание, которое он должен выполнить перед следующим сеансом.