Модуль 7.5. одиннадцать иррациональных убеждений

Альберт Эплис (Ellis, 1962] выделил убеждения, ко­торые часто обнаруживаются в американской куль­туре и, вероятно, во многих других. Ниже перечис­ляется 11 таких иррациональных убеждений.

1. Для меня совершенно обязательно быть люби­мым и получать одобрение чуть ли не от каждо­го человека, с кем я вступаю в тесный контакт.

2. Я должен во всем разбираться и всегда оста­ваться на высоте, иначе я окажусь никчемным человеком.

3. Некоторые люди дурны или злы, и заслужива­ют осуждения и наказания. (Человек не в состо­янии понять, что «плохость» коренится в глазах смотрящего, а наказание ради наказания — ир­рационально.)

4. Если дела идут не так, как мне хочется» то это катастрофа.

5. Огорчение причиняют внешние события, над которыми я почти не имею никакого контроля.

6. Некоторые явления крайне опасны и представ­ляют угрозу для жизни, поэтому я должен по­стоянно о них думать.

7. Легче уклоняться от трудностей и обязаннос­тей, чем встретиться с ними лицом к лицу.

8. Я ничего не могу сделать сам; мне нужно ис­кать кого-то сильнее меня, на кого я смогу по­ложиться.

9. То, что произошло со мной в прошлом, опре­деляет то, что я делаю и думаю сейчас, а по­скольку некоторые события моего прошлого были травматичными, то и в настоящем они останутся такими же.

10.Я должен глубоко печалиться по поводу чужих проблем и бед.

11. Для человеческих проблем всегда существует правильное и точное решение, и если оно не найдено, я неизбежно буду очень расстроен.

представили, как лежите в постели ночью накануне экзамена. Представьте себе, что вы думаете об экза­мене и приходите к выводу, что недостаточно к нему подготовились.

Т: Хорошо, вы можете это представить. Вы ощущаете тревогу и хотите встать. Теперь я хочу, чтобы вы представили, что лежите в постели ночью накануне экзамена. Вы подготовились, как вы это обычно де­лаете, и теперь готовы его сдать.

Т: Видите ли вы теперь, как ваши мысли влияют на чувство тревоги?

Повторные попытки идентифицировать и оспо­рить содержание реакций клиента порождают, со­гласно Беку, 3 эффекта. Первый заключается в том, что беспокойство по поводу неприятных событий уменьшается благодаря ослабеванию убеждений. Вторым является то, что необъяснимое качество, присущее эмоциям, начинает проясняться, и возни­кает надежда. Наконец, клиенты приобретают новое орудие, возможности применения которого в новых ситуациях неуклонно расширяются. Аналогично тому как анализируются когнитивные ошибки, анализиру­ются и базовые убеждения, касающиеся самого себя (схемы). Материал модуля 7.6 представляет собою описательный отчет о когнитивной терапии по Беку.

В процессе концептуализации клинического слу­чая и осуществления вмешательства когнитивный терапевт обычно пытается идентифицировать и мо­дифицировать автоматические мысли клиента. Та­кие мысли по своему характеру являются привыч­ными и непроизвольными, они не возникают в от­вет на какое-то конкретное событие окружающей среды. Подобные мысли способны оказывать зна­чительное воздействие на чувства и поведение и часто играют важную роль в развитии и сохранении психологических расстройств, негативным или неблагоприятным образом влияя на общую оценку клиентом различных ситуаций. Для того чтобы ког­нитивная терапия была успешной, клиент должен научиться идентифицировать подобные мысли в момент их возникновения. К числу методов, кото­рыми клиницисты часто пользуются при оценке ав­томатических мыслей клиентов, относятся а) пря­мые вопросы; б) направленное, или сократическое, расспрашивание; в) представление ситуаций в уме; г) ролевые игры; д) поведенческие стратегии; е) от­слеживание частоты возникновения автоматических мыслей путем регистрации дисфункциональных мыслей. Клиент обучается оценивать роль автома­тических мыслей и их влияние на возникновение и сохранение проблем. Это, как правило, достигает­ся в результате сотрудничества, в процессе которо­го правильность автоматических мыслей обычно подвергается сомнению, а также путем предостав­ления альтернативных объяснений и оценок, чему содействует клиницист.

Идентификация и модификация базовых допуще­ний и основных схем (выстраиваемых в уме планов или руководств к действиям) занимают центральное место в типичных случаях когнитивного вмешатель­ства. На основе этих допущений формируются ожи­дания клиентов, касающиеся поведения других лю­дей и адекватных форм поведения в конкретной си­туации. Когда эти внутренние процессы развиваются дезадаптивным образом, они часто становятся при­чиной неоправданных негативных интерпретаций и их результатов. В материале модуля 7.7 перечисле­ны ключевые отличительные особенности когнитив­ной терапии.

МОДУЛЬ 7.6. СЛУЧАЙ, ИЛЛЮСТРИРУЮЩИЙ КОГНИТИВНУЮ ТЕРАПИЮ БЕКА

35-летний оптовый торговец замороженными про­дуктами переживал хроническую депрессию после развода, состоявшегося 6 годами раньше. Он вос­питывал двух дочерей и ничего не знал ни о жене, ни о единственном сыне. Трагическим событием его биографии было самоубийство отца, когда па­циенту было 15 лет. Отец умер у него на руках. За последний год депрессия пациента усилилась, и ему было все труднее ходить на работу и обзванивать заказчиков. Он подолгу расхаживал по дому, при­говаривая: «Завтра я должен начать обзванивать клиентов». Он опасался, что его уволят, и с каждым днем уклонения от работы ему становилось все труднее пойти туда и предстать перед начальником. Избегание приводило к чувству стыда. Мужчина был уверен, что страдает не от депрессии, а от лени. Он поделился со своим терапевтом уверенностью в том, что ему лучше покончить с собой, поскольку это представлялось ему единственным «реалистичным решением». Терапевт поинтересовался, какие про­блемы тот рассчитывал решить при помощи само­убийства. «Во-первых, я потерял лицо перед ше­фом. Он платит мне жалованье, а я за месяц не сде­лал ни одной продажи и ни одного звонка. Я не могу смотреть в глаза ни ему, ни клиентам. Я уверен, что потерял работу и всякое уважение к себе. Во-вто­рых, раз у меня нет комиссионных, я не могу дол­жным образом содержать дочерей. Придет время, и они захотят поступить в колледж, а у меня не будет денег. В-третьих, я постоянно подавлен и вовсе не тот отец, каким должен быть. Наконец, они спраши­вают меня: "Папа, почему ты не похож на себя?"» Терапевт указал на отсутствие логики в позиции муж­чины. Во-первых, у него нет никаких доказательств того, что он лишился работы и потерял лицо. Чтобы выяснить это, ему надо связаться с работодателем, честно объяснить ситуацию и получить какую-то информацию. А если он потерял уважение работодате­ля и/или место — а это кажется маловероятным, учи­тывая тот факт, что работодатель сам предложил ему пройти терапию и помог ее оплатить, — то самоубий­ством делу не помочь. Не поможет оно и его дочерям поступить в колледж, равно как иметь хорошего отца. Самоубийство, по сути, взвалит на них дополнитель­ный груз, устранив единственного родителя, который готов был заниматься их воспитанием после разво­да. Пациент испытал боль в результате осознания того, что самоубийство означало лишь дальнейшее уклонение от проблем, но никак не их решение. У него не было никаких фактов в пользу того, что эти про­блемы были неразрешимыми, ибо он и не пытался их решать. Он не принял во внимание то обстоятельство, что до депрессии был энергичным, преуспевающим торговцем, а лень и некомпетентность были совер­шенно ему не свойственны.

Хотя и не до конца убежденный оценкой терапевта, он согласился позвонить начальнику и одному из заказчиков. Работодатель выразил поддержку и понимание, заверив его, что никакие опасности в смысле потери работы ему не грозят. Когда же тот позвонил заказчику, тот пошутил насчет «шестине­дельных каникул», но сделал небольшой заказ. Впоследствии мужчина с удивлением признался, что дискомфорт, который он ощутил при этом под­дразнивании, был ничтожен по сравнению с тем, что он испытывал дома, ежедневно уклоняясь от работы. Это открытие придало ему отваги позво­нить другим заказчикам, и через две недели он вернулся к нормальному трудовому графику и на­чал строить планы на будущее. Когда он начал объективнее взирать на свое прошлое, настоящее и будущее и научился более перспективному виде­нию себя и окружающей действительности, вся прочая симптоматика тоже значительно ослабла.

Источник: J. P. Foreyt S. D. Rathjen, Cogn/tiVe Behavior Modification. Copyright © 1978 by Kluwer Academic/Plenum Publishers. Перепечатывэется с разрешения.

Когнитивно-бихевиоральные подходы. Ребер (Reber, 1995, р. 133-134, цит. по: А. Ребер. Боль­шой толковый психологический словарь. М.: Вече; ACT, 2001. — Прим. перев.), давая определение когнитивно-поведенческой терапии, утверждает, что она:

...первоначально основана на поведенческой терапии и согласуется с ее основными принципами. Новый аспект включает продолжение изменений и повторное на­учение процедурам познавательных процессов, таких как иоображение, фантазия, мышление, самовоспри­ятие и т. д. Сторонники подхода довольно убедитель­но утверждают, что убеждения клиента в отношении того, что он делает, и причины для этих дел могут быть так же важны, как и сами действия.

Идеи Эллиса и Бека можно с равными правами назвать не просто когнитивными, но когнитишю-бихевиоральными. Эти подходы требуют когнитив­ного переструктурирования, однако терапия редко ограничивается одной лишь мыслительной сферой. Подобно продавцу, о котором рассказывалось в мо­дуле 7.6, клиент осуществляет изменения и в своем поведении. В конце 1970-х и в 1980-е гг. были пред­приняты попытки объединить поведенческие и ког­нитивные подходы к терапии. Для синтеза двух раз­личных ориентации теоретикам и практикующим клиницистам потребовалось определенное время. Это изменение не было стимулировано какими-либо неожиданными открытиями, вместо этого, судя но всему, причиной являлась коллективная готовность

МОДУЛЬ 7.7. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ КОГНИТИВНОЙ ТЕРАПИИ

1. Клиенту демонстрируется взаимосвязь между событиями, их оценкой и вытекающими из нее эмоциональными и психологическими состоя­ниями.

2. Вмешательство обычно является краткосрочным (как правило, занимая не более 20 сеансов).

3. Терапия нацелена на идентификацию и моди­фикацию базовых допущений, основных убеж­дений и схем, являющихся дезадаптивными.

4. Терапия нацелена на модификацию автоматичес­ких мыслей, возникающих по привычке и не яв­ляющихся рациональными реакциями на события.

5. Терапия нацелена на исправление таких когни­тивных ошибок, как сверхобобщение и фунда­ментальная ошибка атрибуции.

6. Терапия часто предполагает выдачу домашних заданий для выполнения за пределами терапии, направленных на опровержение дезадаптивных убеждений и когнитивных ошибок.

7. Между клиентом и клиницистом устанавливает­ся полноценное сотрудничество.

8. Терапия ориентирована на цели и сфокусирова­ на проблемах.

со стороны бихевиористов уделить свое внимание внутренним когнитивным процессам, таким, как за­держка вознаграждения, моделирование, разговоры с собой, перцептивные стили и скрытые формы по­ведения. Как уже говорилось выше, Бандура (Ban-dura, 1969) расширил сферу модификации поведе­ния, включив в нее моделирование, подражание и научение посредством наблюдения. Совместно с Канфером и Голдстейном (Kanfer & Goldstein, 1975) он сделал еще один недвусмысленный шаг к призна­нию роли внутренних процессов, когда эти ученые сосредоточили свое внимание на процессах саморе­гуляции с целью помочь клиентам изменить свое поведение — например бросить курить или пить. Ученые сфокусировались на трех этапах: а) приня­тие стандарта: к примеру, достижение четкого по­нимания намеченной цели — снижение веса, отказа от алкоголя или курения; б) сопоставление текуще­го функционирования со стандартом — например помощь людям обращать больше внимания на ситуа­ции, относящиеся к группе повышенного риска, и фо­кусироваться на последствиях возможного рециди­ва; в) изменение поведения, если текущее поведение не отвечает принятому стандарту, например исполь­зование когнитивных или поведенческих методов преодоления проблем с целью противодействия на­стойчивым позывам к нежелательному поведению или возвращению к стандарту после рецидива. Вес-товер и Лэньон (Westover & Lanyon, 1990) сообща­ют, что модель самоконтроля, основанная на само­регуляции, представляется оптимальной в плане закрепления успеха в сохранении веса на достигну­том уровне после бихевиорального лечения от ожи­рения. Отойдя от строгого бихевиоризма, психоло­ги нашли, что им проще встроить в свою терапию когнитивные процедуры, чем пользоваться фрейдов­скими или другими психодинамическими концепци­ями, поскольку когнитивные аспекты лучше подда­ются наблюдению и проверке.

В числе других факторов, ответственных за пово­рот к когнитивно-бихевиоральным подходам, следу­ет назвать рост процента психологов в широкой сфере услуг по охране психического здоровья и социаль­ному обеспечению. В то же время круг проблем и категорий клиентов, для которых оптимальным ле­чением оставались различные виды психодинами-чески ориентированной терапии, продолжал сужать­ся. Более свойственная когнитивным бихевиористам склонность к ориентации на фактические данные и высокие стандарты подотчетности является преиму­ществом для программ, от которых все чаще требу­ют тех или иных доказательств эффективности. Стремительно растущий благодаря усилиям когни-тивистов объем знаний, касающихся перцептивных процессов, стилей мышления и переработки инфор­мации, можно эффективно сочетать с техниками на­блюдения и измерения, заимствованными из бихе­виоризма.

Добсон (Dobson, 1988) свел воедино различные виды когнитивно-поведенческой терапии, как осно­вывающиеся на трех фундаментальных постулатах.

1. Когнитивная деятельность воздействует на поведе­ние. Существуют веские доказательства того, что когнитивные оценки событий способны оказывать
влияние на реакции на эти события (см., например: Lazarus & Folkman, 1984).

2. Когнитивная деятельность доступна мониторингу и коррекции. Предполагается, что исследователи и клиницисты могут получить доступ к мыслитель­ным процессам и изменять их.

3. Желаемых поведенческих изменений можно достичь посредством когнитивных изменений. Конечной це­лью остается поведенческое изменение, но для ее до­стижения могут быть использованы когнитивные механизмы вместо классического и оперантного обусловливания.

Тремя главными формами когнитивно-поведен­ческой терапии были признаны:

а) различные виды терапии когнитивного переструктурирования, об­разцами которой являются методы Эллиса и Бека;

б) терапия навыков копинга (преодоления стресса);

в) терапия, направленная на разрешение проблем.
Два последних типа, как явствует из названий, уде ляют основное внимание осторожному и продуман­ному усвоению или совершенствованию адаптивных и ассертивных навыков, а также развитию способно­сти к разрешению проблем.

Тренинг навыков часто подразумевает обучение процедурам самоуправления (self-management). К чис­лу основных понятий, связанных с этой концепци­ей, относятся самоэффективность (Bandura, 1977a, 1977b, 1980), самоинструктирование (Meichenbaum, 1977) и самоконтроль (Kanfer & Karoly, 1972). Са­моэффективностью называется представление инди­вида о себе с точки зрения оценки своих способнос­тей успешно демонстрировать определенные формы поведения или влиять на его результат. Такая оцен­ка основывается на нескольких источниках, включая фактические достижения, косвенно получаемый опыт (vicarious experience), вербальные убеждения и физииологические состояния. По мнению Бандуры, субъек­тивно воспринимаемая самоэффективность играет важную роль, поскольку она может являться основ­ной детерминантой, инициирующей поведение или его отсутствие, определяющей объем прилагаемых усилий и длительности предпринимаемых клиентом попыток преодоления неблагоприятных обстоя­тельств. Процедуры, призванные повысить самоэф­фективность, как правило, сфокусированы на усовер­шенствовании навыков и обеспечении того, чтобы клиент отметил для себя это усовершенствование.

Данный подход можно рассматривать и как ме­тод решения социальных проблем. Такой способ раз­мышления о клиническом вмешательстве и профи­лактике основан на допущении, согласно которому решение социальных проблем позитивно связано с социальной компетентностью и обратно пропор­ционально психопатологии и дезадаптивному поведе­нию. Считается также, что тренинг навыков разреше­ния проблем повышает социальную компетентность и помогает ослабить дезадаптивное поведение, а так­же справиться со стрессом и вновь возникающими проблемами (D'Zurilla, 1988). Этот подход подра­зумевает оценку способности клиента идентифици­ровать и осознавать проблемы и связанные с ними эмоции, а также анализировать возможные альтер­нативные пути их решения. Клиент может отраба­тывать и апробировать различные решения, сооб­щая о своих переживаниях.