Разница в возрасте с первым половым партнером в зависимости от пола и возраста респондента во время первого полового опыта

Сверстники оказываются первыми партнерами чаще всего в том случае, если знакомство длилось долго, более года. Почти половина (48 процентов) девушек, дебютировавших со своими сверстниками, отдались после более чем годового знакомства. Большинство юношей, начиная с пятнадцати лет, чаще осуществляют первые сексуальные эксперименты со сверстницами, а начиная с восемнадцати лет - переключаются на более юных, чем они сами, девушек.

Судя по ответам большинства опрошенных, сексуальный дебют редко является осознанным шагом, подготовленным длительной историей взаимоотношений или пылким чувством. Всего четверть (26 процентов) опрошенных юношей и менее трети (31 процент) девушек сказали, что они предвидели, что это произойдет именно с данным человеком. Для многих выбор партнера оказался случайностью. У 30 процентов девушек до момента сближения вообще не возникало самого желания интимной близости с кем бы то ни было. У юношей такое желание было, но большей частью не персонифицировалось. Лишь около половины девушек и четверть юношей сказали, что их первым партнером по сексу стал их постоянный парень (постоянная девушка).

Вопреки распространенным представлениям, примерно половина сексуальных дебютов ( 56 процентов у девушек и 45 процентов у юношей) происходили, когда оба партнера были трезвы. 2/3 девушек и половина юношей сказали, что во время своего первого полового акта они сами были совершенно трезвы. Тем не менее это событие нередко предваряется выпивкой.

Пережитые во время первой близости впечатления так или иначе влияют на все последующее развитие сексуальности. Между тем они напрямую связаны с теми чувствами, которые возбуждал партнер. Это особенно характерно для женщин. Две трети юношей воспринимают акт своей сексуальной инициации, даже если партнер не вызывал у них никаких чувств, как положительное событие, плохое впечатление осталось лишь у 7 процентов опрошенных; у девушек соответствующие цифры составляют 19.5 и 46 процентов. Различаются и ретроспективные оценки этого события. Чем младше девушка в момент своего сексуального дебюта, тем вероятнее, что в дальнейшем она будет сожалеть о своем поступке и считать его ошибкой. У юношей такой закономерности нет.

Сравнение сексуально-искушенных и девственных 16-летних (выборка 1993 г.) показывает некоторые социальные и психологические корреляты ранней, по сравнению со среднестатистическими показателями, сексуальной инициации.

Прежде всего, бросаются в глаза половые/гендерные различия: среди сексуально-активных подростков мальчиков почти вдвое больше, чем девочек (62 и 38 процентов).

Поскольку секс для подростка - нечто запретное и рискованное, раньше всего вовлекаются в него те, кто любит риск и самопроверку и нуждается в самоутверждении. С утверждением "Я получаю настоящее удовольствие, совершая довольно-таки рискованные поступки" согласились 58 процентов сексуально-активных подростков и только 43 процента девственников. Суждение "Мне нравится постоянно испытывать себя, делая что-нибудь немного рискованное", применили к себе 65 процентов первой и 44 процента второй группы. Больше половины сексуально-активных и менее трети девственных подростков сказали: "Я часто стараюсь проверить, насколько далеко я могу зайти". 43 процента сексуально искушенных подростков сказали, что они "иногда делают что-то специально, чтобы шокировать родителей или других взрослых, просто для смеха". У девственников таких ответов на 12 процентов меньше.

Связь уровня сексуальной активности и общей эмоциональной раскованности, проявляющейся в любви к риску, необычным поступкам и переживаниям, особенно характерна для юношей и, возможно, связана с индивидуальными различиями в уровне секреции тестостерона.[232]

Сексуально-активные подростки более уверены в себе, чтобы не сказать - самоуверенны. Однако психологическая независимость от старших часто оборачивается повышенной конформностью, рабской зависимостью от сверстников. Среди сексуально-активных чаще встречаются юноши и девушки, податливые на уговоры и заразительные примеры окружающих. 52 процента из них сказали: "Иногда я позволяю другим уговорить себя сделать то, чего, как я знаю, делать не следует". Девственников с такой самохарактеристикой на 10 процентов меньше.

У сексуально-активных подростков учебная успеваемость и дисциплина несколько ниже, чем у девственников. Среди них в два с половиной раза больше второгодников и тех, кого учителям приходилось отстранять от занятий. Планирующих продолжить учебу в вузе среди них на 10 процентов меньше.

Более раннее начало половой жизни статистически связано с разными формами девиантного, социально неодобряемого поведения. Курящих и пьющих среди сексуально-активных шестнадцатилетних втрое больше, чем среди девственников. С наркотиками баловались соответственно 32 и 6 процентов (данные 1993 года). В 1995 г. на вопрос "Пробовал ли ты травку?" утвердительно ответил 83 процента сексуально-активных и 26 процентов в выборке в целом.

Так же ведут себя, по их мнению, и их друзья. На вопрос "Многие ли из твоих друзей употребляют наркотики или алкоголь?" "большинство" и "практически все" ответили 51 процент сексуально активных и 25 процентов девственных старшеклассников.

За этим социально-психологическим синдромом часто стоят неблагоприятные социальные, прежде всего семейные условия. Ранняя сексуальная инициация более характерна для выходцев из менее образованных семей. Это особенно ясно видно при сопоставлении учащихся элитных общеобразовательных школ с учащимися ПТУ. Среди подростков с ранним сексуальным опытом чуть больше таких, которые воспитывались в неполных семьях, но разница эта статистически незначима.[233]Образовательный уровень и социальный статус их родителей, особенно отцов, несколько ниже среднего. Доля отцов, не имеющих постоянного места работы, среди них почти втрое выше, а возможность свободного обсуждения с родителями проблем секса в таких семьях значительно ниже. Однако влияние семьи в целом требует специального исследования.

В исследовании 1997 года подросткам, их учителям и родителям предлагалось выразить свое согласие или несогласие с определенным набором суждений, начиная от полезности или вредности добрачного сексуального опыта и кончая отношением к гомосексуальности. Как и следовало ожидать, практически по всем вопросам подростки значительно терпимее и даже радикальнее взрослых. Отчасти за этим стоят межпоколенные, когортные различия, то, что дети воспитываются в других культурных условиях, а отчасти - социально-возрастные различия: молодые люди больше склонны к сексуальному либерализму, воспитатели же опасаются его нежелательных последствий.

Решающую роль в формировании нормативных ориентаций подростков, особенно относящихся к сексуальности, играет общество сверстников, которое часто подталкивает их к более ранней сексуальной инициации. Хотя 44 процента девочек и 39 процентов мальчиков сказали, что не знают, совпадают ли их взгляды на секс со взглядами соучеников, 35 процентов девушек и 45 процентов юношей считают, что они тождественны или похожи. С возрастом эта предполагаемая общность взглядов увеличивается с 35 процентов у тех, кто младше 14, до 60 процентов у 16-17-летних.

Хотя подавляющее большинство подростков отрицают давление со стороны сверстников в сторону более раннего начала половой жизни, такое давление, особенно на мальчиков, довольно сильно. На вопрос "Твои друзья одобрили бы или осудили молодых людей твоего возраста за половые сношения?" 11 процентов 16-летних девственников сказали, что осудили бы, 46 процентов - что не стали бы ни осуждать, ни поддерживать, и 42 процента - что отнеслись бы одобрительно. Среди сексуально искушенных соответствующие цифры составляют 4, 30 и 67 процентов.

Многие подростки склонны преувеличивать сексуальную "продвинутость" своих друзей и однокашников. Хотя в 1993 году только 36 процентов 16-17-летних сами имели сексуальный опыт, на вопрос: "Сколько примерно твоих друзей уже имели половые сношения?" 15 процентов этой возрастной группы ответили "примерно половина", 16 процентов - "больше половины" и еще столько же - "практически все". У сексуально искушенных аберрация еще больше: "никто" - меньше одного процента, "меньше половины" - 21 процент, "примерно половина" - 18 процентов, "больше половины" - 26 процентов, "практически все" - 33 процента. Завышенная оценка возрастной "нормы" толкает подростка к рискованным сексуальным и прочим экспериментам: не могу же я отставать от других ?!

Нравственные убеждения, с которыми подростки сверяют свои поступки, противоречивы, непоследовательны и далеко не всегда реализуются в поведении (как и у взрослых).

41 процент опрошенных в 1993 году 12-17 летних девочек и 29 процентов мальчиков сказали, что придают важное значение религии. 46 процентов девочек и 23 процента мальчиков говорят, что добрачный секс противоречит их убеждениям. Однако среди 16-17-летних, у которых этот вопрос из теоретического становится практическим, так считают уже только 21 процент, 60 процентов этого мнения не разделяют.

Установки и взгляды подростков часто значительно радикальней их собственного поведения. Для взрослых подростковый секс - опасное, отклоняющееся от нормы, поведение, для подростков же он вполне нормален. С мнением "Нереально думать, что молодежь удержится от занятий сексом в подростковом возрасте" полностью согласны 46 процентов мальчиков и 36 процентов девочек. 53 процента мальчиков и 36 процентов девочек не видят ничего плохого в добрачных отношениях, если молодые люди любят друг друга. С суждением "К половым сношениям нужно относиться как ко вполне нормальной и ожидаемой части свиданий подростков" полностью согласились 36 процентов мальчиков и 21 процент девочек (среди сексуально искушенных 16-летних - соответственно 56 и 37 процентов).

Анализ ответов на вопрос: "Если ты не занимался (не занималась) сексом или сейчас сознательно воздерживаешься от дальнейших сексуальных контактов, то почему?", показывает, что подростковая мотивация довольно прагматична. Их ответы обобщены в таблице 3:

Таблица 3. Мотивы сексуального воздержания подростков (опрос 1993 г.)

Моральные ("Почему я не должен?") и психологические ("Почему я не хочу?") доводы отступают на второй план перед соображениями практического свойства: "Чего я боюсь?" и "Что мне мешает?", особенно у мальчиков.

В опросе 1995 г. молодых людей просили ответить, какие причины удерживают их от вступления в сексуальную связь, а затем указать, что из перечисленного для них наиболее важно, то-есть выбрать из нескольких причин одну. Самым важным фактором для обоих полов, который указали 39 процентов девушек и 30 процентов юношей, оказалось "Я еще не нашел подходящего человека". У юношей на втором месте (23 процента) стоит собственная застенчивость и нерешительность (среди девушек так ответили меньше 5 процентов) и на третьем (18 процентов) – отсутствие возможности (среди девушек так ответили меньше 4 процентов). У девушек вторая по значимости (19 процентов) причина сдержанности – чувство своей неготовности к столь ответственному шагу (среди юношей так ответили вдвое меньше) и третья (12 процентов) – нежелание быть использованной ради чьего-то удовольствия (только 0.6 процента мальчиков выбрали этот вариант). Девушки в два с половиной раза больше мальчиков озабочены проблемой возможной беременности и вдвое больше – негативной реакцией родителей.

Если принять во внимание только такие факторы как возраст и мотивы сексуальной инициации, то ничего сенсационного в российских данных нет, они вполне сопоставимы с западными.

В 1990 г. коитальный опыт имели 40 процентов 16-17-летних западно-германских юношей и 34 процента девушек.[234]У их восточногерманских сверстников соответствующие цифры составили 47% и 59% у 16-летних и 52 процента и 58 процентов у 17-летних (девушки здесь опережали юношей).[235]

По данным Британского национального опроса (1991), 18,7 процента 16-19-летних женщин и 27,6 процента мужчин этого возраста пережили первое половое сношение до наступления 16 лет.[236]

В Скандинавских странах, начиная с 1950-х годов, женщины начинают сексуальную жизнь раньше мужчин. В Норвегии средний возраст сексуального дебюта составляет 17.3 года у женщин и 18.0 у мужчин. По данным большого опроса 16-20-летних норвежских учащихся, коитальный опыт имели 33.5 процента 16-летних, 44.5 процента 17-летних, 58.5 процента 18-летних и 84.4 процента 19-летних.[237]

По американским данным, средний возраст первого полового сношения составляет 16,6 года для юношей и 17,4 года для девушек; в 16 лет этот опыт имеют 42 процента тинейджеров.[238]

Среди 16-летних юношей-школьников одного из пригородов Монреаля, где проживает преимущественно средний класс франкоговорящих квебекцев, сексуально искушенные составили ровно половину.[239]

Так что ничего сенсационного в российских цифрах, за исключением разве что быстроты их изменения, нет. Проблема однако состоит в том, что российские подростки "догоняют" и "перегоняют" своих западных ровесников в крайне сложных и неблагоприятных социокультурных условиях.

Тип современной российской подростковой сексуальной культуры очень похож на ту, которая существовала в США и в странах Западной Европы 30 лет тому назад. Раннее начало сексуальной жизни тогда тоже коррелировало с плохой учебой, конфликтами с родителями, вовлечением в преступные группы, кражами, угоном автомашин, вандализмом, насилием, курением, пьянством, употреблением наркотиков.[240]

Сама по себе сексуальная активность отнюдь не была причиной антисоциального поведения, но за статистическими корреляциями прослеживались контуры такого типа молодежной субкультуры, когда и взрослое общество и сами тинейджеры видят в сексуальной жизни, курении, выпивке и баловстве с наркотиками знаки взросления, обретения самостоятельности от старших, прежде всего от родителей. Когда общество перестает табуировать юношескую сексуальность, начинает относиться к ней спокойно, помогая подросткам овладеть необходимыми для жизни знаниями, ее связь с девиантным поведением ослабевает и даже вовсе исчезает.

Именно это происходит сейчас в Западной Европе. Сравнение сексуального поведения западно-европейских подростков и юношей 1990-х годов с тем, каким оно было 20 - 25 лет тому назад, выявило несколько общих черт.[241]

Сексуальность, перестав быть запретной, уже не связана с девиантным поведением (исключение составляют уличные шайки). Быстрое снижение возраста сексуальной инициации, характерное для предыдущего двадцатилетия, практически остановилось, стабилизировавшись на определенном уровне (около половины к 16 годам). Вследствие изменения родительских установок, подростковая сексуальность становится приемлемым сюжетом внутрисемейного общения, а терпимое отношение взрослых побуждает юношей и девушек принимать на себя большую ответственность за последствия своих поступков. Сегодняшние юноши меньше зависят не только от родителей, которые вынуждены признать их независимость в этом вопросе, но и от собственных сексуальных импульсов и потенциального давления сверстников.[242]

Первый сексуальный опыт, при всей его психологической значимости, в какой-то степени утратил былое значение символического рубежа превращения мальчика в мужчину. Поскольку секс как таковой стал доступнее, юноши стремятся уже не столько к сексу, сколько к более стабильным и психологически интимным отношениям. В результате восстановились ценности романтической любви, которую некоторые теоретики сексуальной революции 1960-х годов легкомысленно поспешили похоронить.

Сходные, хотя менее заметные, перемены происходят и у девушек. Девушки проявляют теперь больше инициативы и контроля в сексуальных отношениях, но нередко получают от них меньше удовольствия. Гендерные различия в сексуальном поведении и установках юношей и девушек, резко уменьшившиеся в предыдущий период, более или менее стабилизировались на этом новом уровне. Причем, по мнению исследователей, все эти сдвиги не зависят от образовательного уровня подростков и не являются результатом эпидемии СПИДа, с которой подростки, увы, мало считаются. Просто цивилизованная сексуальность менее агрессивна и более избирательна.

Однако так происходит только там, где взрослое общество обладает достаточно высокой сексуальной культурой и терпимостью. США, где консервативные силы пытались в конце 1960-х остановить сексуальную революцию с помощью заклинаний и запретов, уверяя, что сексуальное просвещение - "грязный коммунистический заговор для подрыва духовного здоровья американской молодежи", сейчас расплачиваются за это неслыханным в Западном мире размахом сексуального насилия, подростковых беременностей и абортов.

Разумеется, это зависит от множества социальных причин, но сексуальная безграмотность, в сочетании с агрессивным культом секса в средствах массовой информации, тоже немало способствует этому.

США имеют едва ли не лучшие в мире научные исследования проблем пола. Но когда в конце 1989 г. Институт Кинзи протестировал 1974 взрослых американцев, задав 18 элементарных сексологических вопросов, 55 процентов опрошенных провалились, не сумев правильно ответить даже на половину вопросов, только пять человек получили "пятерки" и 68 (4 процента) - "четверки". Да и как могло быть иначе, если лишь 14 процентов этих людей получили в юности какое-то сексуальное образование?[243]В опросе, проведенном в начале 1990-х годов супругами Джанус, 53 процента мужчин и 33 процента женщин сказали, что главные сведения о сексе почерпнули на улице, 25 и 40 процентов - в кругу семьи, и только 20 и 25 процентов - в школе.[244]

В последние годы сексуальное просвещение в США стало улучшаться. Судя по недавнему опросу, три четверти тинейджеров так или иначе обсуждают эти вопросы с родителями и 72 процента имели какие-то занятия в школе. Именно этим американское правительство и ученые объясняют достигнутое в 1995 году - впервые с 1970 года ! - пятипроцентное снижение числа подростков, начавших половую жизнь между 15 и 19 годами (количество девушек, начавших сексуальную жизнь в этом возрасте, снизилось с 55 процентов в 1990 до 50 процентов в 1995 , а доля юношей - с 60 процентов в 1988 до 55 процентов в 1995 году). Девять из десяти опрошенных 18-19-летних сказали, что они получили какое-то систематическое сексуальное просвещение. Тем не менее две трети подростковых беременностей возникают помимо их воли.[245]

В России ситуация гораздо хуже.

В 1991 г. на вопрос ВЦИОМ, "Говорили ли ваши родители с вами на темы полового воспитания?" положительно ответили 13 процентов, отрицательно - 87 процентов опрошенных. Особенно обделены родительским вниманием мальчики: если с девочками говорили 15 процентов родителей, то с мальчиками - только 10. Снова бросается в глаза социально-возрастная дифференциация: среди людей моложе 25 лет положительно ответили на этот вопрос 27-28 процентов, а среди тех, кому больше 55 лет, - только 5 процентов. Городские родители говорят на эти темы чаще, чем сельские и т.д.

Собственных детей респонденты воспитывают или собираются воспитывать иначе. На вопрос "Говорили ли вы, собираетесь ли вы говорить со своими детьми на темы полового воспитания?" утвердительно ответили 51 (женщин на 6 процентов больше, чем мужчин) , отрицательно - 48 процентов. Однако перевес положительных ответов достигается главным образом за счет молодежи, уменьшаясь с 83 процентов в группе 20-24-летних, которые говорят только о своих намерениях, до 23-24 процентов среди тех, кто старше 55 лет.

Для опрошенных Сотниковой и Перминовой девушек-москвичек в 1988 г. главным источником информации по вопросам пола и контрацепции (56 процентов) были подруги и знакомые; доля родителей составила 9,7, медицинских работников - 3,8, учителей - 1,2 процента.

По данным нашего опроса 1993 г., больше двух третей родителей никогда не говорили со своими детьми о сексе, а те, кто таких тем касался, делали это один-два раза. Сами ребята спрашивать родителей стесняются или не хотят. За последний год перед опросом 67 процентов девочек и 77 процентов мальчиков ни разу не задавали таких вопросов. Не удивительно, что на вопрос: "Насколько совпадают твои взгляды и принципы, касающиеся секса, со взглядами и принципами твоих родителей?" свыше половины подростков ответили "Не знаю"; 38 процентов 16-17-летних убеждены, что их взгляды решительно расходятся с родительскими.

Так же "невинна" по части сексуального просвещения и школа. Только 17 процентов учащихся двух крупнейших столичных городов получили в школе какие-то сведения, как правило, одну или две лекции, остальные - ничего.

При опросе в 1997 г. учащихся 7-9-х классов 16 пилотных школ (869 мальчиков и 928 девочек) в восьми разных регионах выяснилось, что специальные занятия или уроки по сексуальному просвещению (чаще всего - одно-два занятия) посещали лишь 16 процентов мальчиков и 23 процента девочек. Основными источниками знаний о сексе являются печатные издания (30 процентов мальчиков и 28 процентов девочек) , фильмы и телепередачи (22 и 13 процентов), разговоры с друзьями (22 и 16 процентов). Родителей и других родственников упомянули 6 процентов мальчиков и 15 процентов девочек, учителей и лекторов - 3 и 4 процента, медработников - 2 и 4 процента. По сравнению со своими родителями (их опрашивали по сходной анкете) дети имеют более надежные источники информации, чем имели их отцы и матери в их возрасте, но все это пущено на самотек. Лишь ничтожная доля родителей говорит с детьми на эти темы.

Уходят от деликатных вопросов и учителя. 67 процентов опрошенных в 1997 г. учителей пилотных школ сказали, что девочки-ученицы никогда не задавали им вопросов о взаимоотношениях между полами ( применительно к мальчикам доля отрицательных ответов возрастает до 87 процентов), а большинство тех, кому такие вопросы задавали, старались дать обтекаемый ответ или перевести разговор на другую тему. На вопрос "Ощущаете ли Вы себя готовой / готовым дать ответы на вопросы, связанные с сексуальным развитием и поведением учащихся, если в Вам обратятся школьники или их родители?" определенно утвердительно ответили только 11.5 процентов учителей.

Интересно выявленное И. Луниным расхождение в оценке подростками "достоверности" и "доступности" разных источников сексуальной информации. Достоверность информации от родителей оценивается высоко (56 процентов), уступая только медицинской литературе, зато этот источник кажется подросткам наименее доступным. Напротив, друзья - самый доступный (80 процентов), но наименее достоверный (32 процента) источник информации о сексе. Следующие наиболее доступные источники информации: видеофильмы (72 процента), художественная литература (65 процентов) и эротические журналы (53 процента). Их достоверность подростки оценивают невысоко, но у них практически нет выбора...

В средствах массовой информации сообщение научной сексуальной информации нередко заменяется прямой дезинформацией. Причем это делают не только низкопробные "эротические" издания, но и люди, берущиеся говорить от имени науки.

Как и их зарубежные сверстники, большинство российских подростков начинает свою сексуальную жизнь с мастурбации. Хотя говорить об этом вслух не принято, все знают, что она массова. Еще в 1943 г. в нашем пионерском лагере ходила подпольная частушка:

Солнце, воздух, онанизм Укрепляют организм.

Тем не менее люди этого стыдятся. При национальном опросе ВЦИОМ в июне 1993 г. "поведение людей, которые занимаются мастурбацией (онанизмом)" встретило более жесткое осуждение, чем "половые связи до брака" и "просмотр порнографических фильмов". Такое поведение категорически осудили 47 процентов мужчин и 49 процентов женщин. "Ничего предосудительного" не видят в нем только 20 процентов опрошенных.

Сейчас некоторые авторы умышленно культивируют и политизируют мастурбационные страхи. "Я знаю, отчего смертность в России превысила рождаемость - от онанизма и голубизны. Предпочитаем иметь дело со своими".[246]

Писатель Борис Камов, возглавляющий Центр нетрадиционной педиатрии "Солнышко", поведал читателям газеты "Совершенно секретно", что онанизм вызывает не только импотенцию, но и все прочие болезни. Именно от него, оказывается, умер Гоголь. Зато древние китайские медики, которые вместо рукоблудия занимались лечебной гимнастикой, жили долго: "Имеются данные, что основоположник одной из китайских сексуально-оздоровительных систем прожил восемь столетий. Это означает: если бы основатель Москвы князь Юрий Долгорукий стал бы заниматься в молодости по этой системе, он мог бы дожить до наших дней" и[247]занимать место Юрия Лужкова, а то и Бориса Ельцина. В следующей статье тот же автор, представленный на сей раз как президент Фонда "Лечение без лекарств", рассказывает, что распространение онанизма - результат страшного всемирного заговора "сексуально-промышленного комплекса" (СПК), о котором подробно говорится в книге Камова "Как стать женщиной. Как остаться мужчиной".[248]

Сегодняшние российские подростки не лучше и не хуже своих зарубежных сверстников, но они живут и формируются в зоне повышенного риска, где секс так же опасен, как и все остальное. Это особенно ясно видно при рассмотрении проблемы абортов, венерических заболеваний и сексуального насилия.

Аборт или контрацепция?

В воспитании нуждается не столько общественное мнение, сколько общественные деятели.

Оскар Уайльд

Одно из самых тяжелых последствий сексуального бескультурья- крайне низкая контрацептивная культура населения, в результате чего ведущим методом планирования и регулирования рождаемости в России был и до сих пор остается искусственный аборт.

Как было показано выше, русские врачи уже в начале XX в. поняли и официально признали в резолюции Пироговского общества, что единственная альтернатива искусственного аборта, со всеми его опасными последствиями, - создание эффективных противозачаточных средств. Понимали это и советские медики. До конца 1920-х гг. СССР занимал ведущие позиции в мире по изучению абортов и методов планирования семьи. Как же случилось, что в 1950-х гг. он стал мировым лидером по числу абортов и нежелательных беременностей?[249]

Советская политика в этом вопросе не была последовательной. С 1920 по 1936 г. основным методом регулирования рождаемости в стране были искусственные аборты. В 1936 г. они были запрещены, но никакой другой помощи женщины не получили. К ноябрю 1955г., когда запрещение абортов было, наконец, отменено, контрацептивная ситуация в мире изменилась. Тем не менее, ничего, кроме искусственных абортов, советская медицина женщинам не предложила. А чтобы скрыть от собственного народа и зарубежных наблюдателей печальные итоги своей политики, власти перестали публиковать статистические данные.

Уже в 1929г., сразу же после выхода сборников "Аборты в 1925 году" и "Аборты в 1926 году", вся информация по этой проблеме была засекречена, стала ведомственной монополией Минздрава СССР. Ведомственная же статистика не только недоступна объективной критике, но, как правило, также ненадежна, отражая не столько реальное положение вещей, сколько конъюнктурные интересы соответствующего ведомства. Первая с 1929 г. официальная публикация о числе абортов в СССР вышла только в сентябре 1988 г.! Не поощрялись и научные исследования по этой тематике.

О контрацептивном поведении советских людей с 1938 г.[250]до середины 1960-х годов практически ничего не известно. Медицинская статистика его не отражала, а опросов населения не проводили, - они и вообще-то были тогда не в моде, а тут еще в придачу такая деликатная тема...

Если судить по моим личным воспоминаниям, в конце 1940-х и 1950-х годах молодые люди уповали главным образом на презервативы. И если на комсомольском собрании обсуждалось персональное дело по поводу чьей-то незапланированной беременности (виновника-мужчину обязывали жениться или объявляли ему выговор), с задних парт раздавались иронические выкрики "Позор бракоделам резиновой промышленности!".

В следующем поколении у молодых неженатых мужчин неуклюжие и грубые презервативы (молодежь называла их "галошами"), по-видимому, вышли из моды. Жертвами ослабления морально-идеологического контроля - обращаться по таким вопросам, если не было каких-то дополнительных отягощающих обстоятельств, в партком или комсомольскую организацию уже считалось неприличным - стали, как всегда, женщины. Не удивительно, что главной формой контроля за рождаемостью оставались искусственные аборты.

Вплоть до 1988г. советское "планирование семьи" отличали следующие общие черты: [251]

1. Хотя формально право на планирование семьи и регулирование рождаемости, в соответствии с международными соглашениями, признавалось, фактически оно было неосуществимо.

2. Соответствующие услуги были недоступны или вовсе не существовали из-за полного отсутствия информации, отсутствия специализированных медицинских служб и квалифицированных кадров, а также современных контрацептивов.

3. Государство предписывало населению репродуктивное поведение, начиная с формулирования его мотивов и кончая выбором способов контроля за рождаемостью.

4. Единственным легко доступным методом регулирования рождаемости семьи был искусственный аборт.

5. Способы регулирования рождаемости сильно варьировали по регионам, в зависимости от этнографических, демографических и социально-экономических реалий каждого региона.

Не имея ни необходимой научной информации, ни самих современных контрацептивов, как и умения ими пользоваться, советские люди были обречены пользоваться традиционными, малоэффективными методами.[252]

У опрошенных в 1976г. москвичек самыми распространенными методами контрацепции были календарный ритм (31,5 процентов) и механические средства (30 процентов). Пилюлями пользовались только 4 процента женщин с неполным средним и около 11 процентов женщин с высшим образованием. Несмотря на высокий общеобразовательный уровень выборки, очень многие вообще не могли оценить ассортимент и качество доступных им противозачаточных средств. Половина женщин не могли даже ответить на вопрос, имеются ли в аптеке удобные и эффективные контрацептивы.

При опросе 1978 г. на первом месте оказались механические средства, на втором - календарный ритм, на третьем - прерванное сношение. По заключению исследователей, это "свидетельствует о низкой контрацептивной культуре населения, что в значительной мере обусловлено малой возможностью пользования современными противозачаточными средствами".[253]

По результатам изучения контрацептивного поведения супружеских пар в Москве, Саратове и Уфе (опрошено около 1000 совместно проживающих супружеских пар с одним или двумя детьми, возраст жены - до 35 лет), способом, свойства которого лучше всего известны москвичам, оказалось прерванное сношение. О свойствах остальных методов контрацепции от 11 до 60 процентов мужчин и от 20 до 75 процентов женщин ответили "не знаю". Особенно слабо люди были информированы о современных средствах. Мужчины и женщины часто по-разному оценивали одни и те же методы предохранения. Например, презерватив сочли неудобным 65 процентов мужчин и только 45 процентов женщин. Спринцевание же удобно для 77 процентов мужчин и только для 44 процентов женщин.[254]

При опросе С. И. Голодом 250 ленинградских супружеских пар, на первом месте (42 процента мужчин и 41 процент женщин) оказался календарный метод; на втором месте у мужчин (39 процентов) стоит презерватив (его назвали также 18 процентов женщин), а у женщин - искусственный аборт (34 процента, его назвали также 19 процентов мужчин); на третьем месте (22 процента мужчин и 21 процент женщин) стоит прерванное сношение. Гормональные средства упомянули лишь 3,6 процента женщин и 4,6 процента мужчин.[255]

В малых городах и, тем более, селах России и остальных советских республик дело обстояло еще хуже. Не имея ни достаточного выбора контрацептивов, ни информации о них, советские женщины вынуждены были прибегать чаще всего к искусственным абортам, которые казались им наименьшим злом.

Процедура эта не только жестокая, но и унизительная. Вот как описывают свой "путь на Голгофу" опрошенные Гайгесом и Суворовой молодые москвички.[256]

Биолог, 27 лет: "Я была на третьем месяце, когда решилась на аборт. Лучше бы я родила! Это было ужасно: новокаин, местный наркоз, не помог - я чувствовали и как они инструменты меняли, и как скоблили... Сидишь в этом кресле, как на электрическом стуле, и ничего сделать не можешь. После аборта я потеряла 10 килограммов веса".

Студентка, 19 лет: "Когда я зашла в операционную, медсестра закричала: "Ты куда пришла, на дискотеку? Иди, обстриги свой маникюр". А я целый час себя морально готовила-. Вышла, как оплеванная, - ножниц

найти не могу, вся в слезах. Кто-то дал мне тупые щипцы, я ими все пальцы в кровь порезала".

Манекенщица, 23 года: "Операция прошла без наркоза. В больнице была атмосфера, как в конюшне. С нами, женщинами, обращались, как со шлюхами. Такое впечатление, что сам факт прихода сюда - уже наказание: тебя наказывают за твое поведение, за секс. Невозможно описать мужчине эти переживания - нужно быть женщиной".

Очень часто аборты делались при первой беременности. По данным Марка Тольца, обследовавшего архивы города Перми (население около 1 млн.), в 1981 г. на каждую 1000 беременностей у ранее не рожавших женщин пришлось 272 аборта, 140 внебрачных рождений (матери - одиночки) и 271 рождение в первые месяцы брака (так называемые браки вдогонку, вынужденные или ускоренные беременностью).[257]

Новые методы контрацепции не только не внедрялись, но всячески дискредитировались. Особенно негативным было отношение к гормональной контрацепции. Споры о достоинствах и недостатках оральной контрацепции начались в СССР уже в 19б0-х гг., однако Министерство здравоохранения в начале 1970-х гг. заняло в этом вопросе жесткую консервативную позицию. Приказом от 1 августа 1971 года применение пилюль было разрешено только в лечебных целях, но не как средство предотвращения беременности, потому что, по мнению авторов этого приказа, долгосрочное применение пилюль имеет сильный побочный канцерогенный эффект. В инструктивном письме Минздрава СССР, выпушенном в 1974 г., нагнетались еще большие страхи: пилюли противопоказаны женщинам, страдающим 10 разными заболеваниями, а с учетом косвенных противопоказаний, их не следовало рекомендовать по крайней мере 8-9 женщинам из 10! Эти выводы широко пропагандировались среди практических врачей и в массовой печати, породив у населения крайне враждебное отношение к гормональной контрацепции. Искусственный аборт по сравнению с пилюлями казался безобидным.

Почему советская медицина заняла в этом вопросе такую реакционную позицию?

Первая очевидная причина - невежество и беспринципность медиков, пользовавшихся устаревшими сведениями и охотно принимавших любые "антизападные" установки, особенно когда это затрагивало корыстные ведомственные и личные интересы. Советская медицина, как и вся советская жизнь, была крайне инерционна, отказываться от налаженной абортной службы и создавать нечто новое чиновникам не хотелось, абортные клиники давали Минздраву немалые деньги, да и сами врачи извлекали из них "левые" доходы.

Были и причины более общего порядка. Власти боялись, что распространение пилюль может привести к значительному снижению рождаемости в стране. Кроме того переход от абортной стратегии к контрацептивной означал существенное расширение прав личности, ослабление государственного контроля за репродуктивным поведением и замену его сознательным самоконтролем. Врач в этом случае остается только консультантом, решение же принимает сама женщина. Это противоречило