Смущению, улыбаясь, двойника.

С ним было приятно целоваться, приятно чувствовать его трепет, нежность, деликатность. И я была в восторге от такого рода нашей близости, мне вполне хватало и этого, и считала физическую близость чем-то второстепенным. А однажды Арсений, зашёл днём, мы о чём-то поболтали и он, прежде чем уйти, протянул мне листочек бумаги, свёрнутый в трубочку и, чуть смущаясь, сказал:

- Это тебе, только сейчас не читай, прочтёшь дома.

Но я не вытерпела и развернула листочек сразу же, как только он вышел.

Два милых красных яблочка

На щёчках у неё,

На подбородке ямочка

И в глазках огонёк.

Всё мило и всё в меру.

Век жить и не тужить!

И другу - кавалеру

Есть что посторожить!

Со вкусом одевается,

И всё-то ей к лицу:

Как перстенёк красавице,

Как коврик ко крыльцу.

И голосок волнующий,

Так за сердце берёт,

Когда она чарующе,

Душевно запоёт!

Не ищет чёрных пятен,

От пересуд уйдёт,

Ей склочник неприятен,

А так же тот, кто врёт!

Душа её открыта

Для счастья и тепла,

И, как росой, умыта,

И чище серебра!

А если, коль порою,

Грустинка на глаза,

Её тихонько смоет

Невольная слеза.

Она - моя отрада,

Нет ближе и родней,

Мне большего не надо,

Лишь было б ей светлей!

Невольные слёзы заполнили глаза, было желание сразу же позвонить, и я еле сдержалась, отправив sms-ку: «Прости, не удержалась и прочла. Очень трогательно. Спасибо тебе!»

В те же дни, когда он по какой-то причине не заходил ко мне, я ощущала какой-то дискомфорт, а порой было даже как-то тоскливо. «Неужели я опять влипла!» - спрашивала я себя, оставаясь наедине со своими мыслями, и сразу же сама себя успокаивала: «Нет, не может быть! Это просто очередное увлечение!» И тут же новые вопросы: «А если это правда? Что тогда?» И уже другие, совершенно противоположные мысли заполняли голову: «А чем я хуже его жены? И потом, у них же нет общих детей, а я бы могла ему нарожать, сколько захочет!» Мысли смешивались, будоражили сознание, вносили сумятицу, не давали уснуть.

Наши встречи наедине были редки по сравнению с контактами в моём рабочем кабинете. Мы словно оба одновремённо и хотели и боялись их, а каждая встреча за пределами моего кабинета, когда мы просто гуляли, а потом он провожал меня до дому, была, как впервые. Иногда эти прогулки затягивались допоздна, а нам казалось, что время летит непозволительно быстро.

Арсений был изумительный собеседник, с которым было невозможно скучать, настолько обширен был его кругозор. О чём только мы не говорили! Кажется обо всём, кроме одного, того самого главного, что касалось нас двоих, хотя Арсений не скрывал, что не равнодушен ко мне, что я ему очень дорога, и что его необоримо тянет ко мне. Да и меня тянуло к нему не в меньшей степени. Мы без слов понимали друг друга. Почти как у Льва Толстого с его будущей женой Софьей, когда он написал ей любовное послание только первыми буквами слов, а она безошибочно прочла ему вслух по этим первым буквам всё, что он написал.

Слово «люблю» мы так и не сказали друг другу, слишком трепетно относясь к этому слову. Ведь стоило только сказать это, и сразу возникало много обязанностей, необходимости, что-то делать, хотя, и не говоря его, мы были во власти этого любовного пламени. В то же время в наших отношениях всё плотское как бы отходило на второй план, хотя поцелуи волновали, и мы, порой, словно сходили с ума, неистово целуясь в чужих подъездах, подворотнях и на затемнённых частях улиц и скверов, а потом у моего дома. Как с Сергеем я доходила до вершин блаженства физического, так с Арсением - до вершин блаженства духовного. В это трудно поверить, но было именно так.

Мне было хорошо с ним, и не хотелось ни о чём задумываться, и, в то же время, мы словно балансировали на грани дозволенного. А ведь был ещё и Сергей, который как бы незримо стоял где-то рядом, а я словно забыла о нём после появления Арсения, и, практически, перестала с ним общаться, хотя и не избегала телефонных разговоров.

Однажды после очередной такой встречи, уже прощаясь у моего дома, Арсений решился сказать мне нечто большее и, сжав в объятиях, зашептал мне в лицо:

- Так дальше продолжаться не может… Я просто не могу без тебя… Наверное нам следует…

Я не дало ему договорить, зажав его рот ладошкой, и он словно понял меня и замолчал, а я убрала руку и, поцеловав его, юркнула в подъезд, стрелой взлетела на третий этаж, и только у своей двери перевела дыхание. Сердце бешено колотилось, то ли от этого бега, то ли от чего-то ещё.

ВАЛЕРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ

Сюда я прихожу, чтобы отдохнуть душой, как корабль заходит в гавань после шторма или после длительного рейса. У меня даже есть ключ от этой двери. Валерий Александрович давно предлагал, чтобы я взяла его, но я отказывалась, но однажды он с трудом открыл дверь на мой звонок, держась за сердце, и я поняла, какой была дурой со своей глупой меркантильностью. Но я редко пользуюсь правом самой открывать дверь, мне доставляет большее удовольствие, позвонив по телефону, вбежать на четвёртый этаж, с волнением замереть у двери, успокаивая дыхание, и нажать кнопку звонка.

Через два года после окончания университета я впервые позвонила у этой двери, случайно встретив в троллейбусе Валерия Александровича, своего университетского профессора. Широко эрудированный, глубочайший знаток права, лекции которого студенты боялись пропустить, настолько они были интересны и познавательны, он был далеко не ординарным человеком. Отзывчивый и доброжелательный, мягкий по характеру, но твёрдый в убеждениях, он умел отстаивать свою точку зрения вне зависимости от ранга оппонента. В него тайно и явно были влюблены многие студентки и не только нашего юридического факультета. И он знал не только в лицо, но и по именам, очень многих студентов, а с теми, кто отличался глубокими знаниями по его предмету, контактировал постоянно. Среди этой части студентов была и я.

Валерий Александрович искренне обрадовался той первой нашей встрече, и мы так разговорились, что я проехала свою остановку. С радостью приняв приглашение навестить его, я уже на следующий день поехала к нему. Адрес я знала и раньше. Ещё на четвёртом курсе я была в этой квартире с группой студентов, когда Валерий Александрович прихворнул и отлеживался дома. Мы пили чай с вареньем из смородины, уплетая за обе щёки пирожки с капустой, которыми угощала нас гостеприимная Мария Алексеевна, супруга Валерия Александровича.

Через пять лет после моего первого визита в эту квартиру её не стало, но до сих пор всё здесь напоминает о ней. И вышитые её руками подушечки на диване, и её акварели на стенах гостиной, и её портрет над рабочим столом Валерия Александровича, и её фотографии на этом столе и на тумбочке рядом с его кроватью. На полочке кухонного шкафчика стоит её любимая чашечка с блюдечком, доставшаяся ей ещё от её бабушки, которую она бережно хранила всю свою жизнь, доставая лишь по большим семейным праздникам.

На той же полочке, по-прежнему один в одном, стоят два бокала, из которых Валерий Александрович и Мария Алексеевна по утрам пили кофе, а днём чай. И мебель в комнатах этой уютной квартиры стоит на тех же местах, как стояла при Марии Алексеевне, а в платяном шкафу висят её платья. Я как-то, стараясь быть максимально деликатной, поинтересовалась, не тяжело ли Валерию Александровичу это постоянное напоминание о безвременной потере.

- Что Вы! - с живостью возразил он. - Совсем наоборот! Это даёт мне возможность чувствовать её постоянное присутствие, словно она куда-то совсем ненадолго вышла! - и, чуть помолчав, добавил: - Мне так легче жить.

Он посмотрел мне прямо в глаза и грустно улыбнулся.

Каждую неделю, а то и чаще, он ходит на её могилу и подолгу сидит там, задумавшись, или что-то ей рассказывает, жестикулируя руками, (я была невольной свидетельницей этого монолога, как-то зайдя на кладбище). После таких визитов к Марии Алексеевне Валерий Александрович приходил домой какой-то просветлённый и, лишь иногда, грустный. Перед предыдущим моим визитом, что состоялся после нашего несостоявшегося объяснения с Арсением, мы были на кладбище вместе с ним, а потом вернувшись в его квартиру, сели пить чай. Валерий Александрович вспоминал свои студенческие годы и то, как он познакомился с Марией Алексеевной. Он рассказывал об этом уже не первый раз, порой, опуская отдельные детали или добавляя новые подробности:

- В сквере, что напротив нашего университета, у меня была любимая скамейка, где я любил уединяться, то весной перед экзаменами с конспектами лекций, то просто так, под настроение, вне зависимости от времени года. Как-то осенью на третьем курсе я шёл сюда поразмыслить и поуспокоиться. Мы накануне поссорились с другом из-за девчонки. Глупо, конечно, но очень нравилась она нам обеим. Иду, значит, а на моей скамейке девчонка сидит. Я прошёл мимо, дошёл до конца аллеи, повернул обратно, думал, пока хожу, уйдёт, а она сидит! Я прошёл в другой конец аллеи, возвращаюсь, а она всё ещё тут! Даже немного разозлился, но подошёл, поздоровался, сел на край. Она ответила. Краем глаза вижу, что девчонка весьма и весьма привлекательна. Надо бы заговорить о чём-то, но ничего в голову не лезет! А потом думаю, ну чего я буду навязываться, да и настроение не в дугу! Сижу, молчу. Заметил, что и она на меня глазиком покосила, но тоже молчит. Понимаю, что заговорить бы надо, а вот испугался какую-нибудь чушь спороть. Никогда со мной такого не было! Так минут десять прошло, а может пятнадцать, потом она встала. «До свидания», - говорит, я ей тоже: «До свидания», - и она ушла. Я вслед посмотрел, отличная фигурка, да и шла красиво, и ещё раз пожалел, что не заговорил. За то время, пока сидел, злость на друга прошла совершенно. Думаю: «Ну и дурак же я, нашёл из-за чего ссориться! Вон сколько девчонок, ещё красивее, рядом ходит!» Потом неделя не прошла, иду университетским коридором, а навстречу она, моя «незнакомка»! Увидели друг друга и заулыбались оба. Вот с того и пошло. Она, оказывается, на втором курсе училась, только на филологическом факультете.

На плите засвистел чайник, Валерий Александрович поднялся из-за стола, выключил газ, достал заварной чайничек и стал «колдовать» с заваркой. Он ни разу за всё время нашего знакомства не доверил это «таинство» мне. Даже Мария Алексеевна никогда не лишала его этой привилегии, разве что когда мы оставались с ней вдвоём, да и то, чаще всего, мы использовали старую заварку, узнав о чём, он всегда выговаривал нам, что «чай пьют свежим», но нас вполне устраивал и тот. Валерий Александрович накрыл на стол, но в этот раз он, вместо бокала Марии Алексеевны, поставил передо мной её чашечку, бережно, двумя руками, достав её из шкафчика. Видимо почувствовав мой порыв, остановить его, успокоил меня:

- Я хочу, чтобы Вы, Мариночка, попили чай из этой чашечки, и, пожалуйста, не возражайте, не надо. Я знаю, что Машеньке это было бы приятно. Когда к нам приезжала наша дочь, а это было так нечасто, Машенька ставила перед ней эту чашечку, садилась напротив, смотрела, как дочь пьёт чай, и улыбалась. - Валерий Александрович поставил передо мной чашку Марии Алексеевны, налил чай мне и себе и сел напротив.- Не часто Вы радуете меня своим присутствием, видно, стали забывать старика!

- Ну, какой Вы старик, Валерий Александрович! Вам же всего шестьдесят семь!

- Вот-вот, шестьдесят семь, возраст весьма и весьма зрелый, чтобы подвести некоторые итоги, чем я сейчас и занимаюсь, а надо ещё многое успеть. А как Ваши дела? Как дела на сердечном фронте?

Это было как раз то, из-за чего я, чаще всего, приходила сюда. Иногда переполненная радостью, но чаще в душевных сомнениях. Изначально, как-то так получилось, что мои производственные успехи, где-то сразу, ушли на второй план, а их заслонили мои душевные переживания, мои стремления как-то разобраться в себе самой, и в этом плане помощь Валерия Александровича была неоспоримо велика. Он настолько располагал к себе, что, даже особо не расспрашивая, подвигал меня к откровенности и настолько, что я, когда это произошло в первый раз, не столько испугалась, сколько растерялась от собственной, на мой взгляд, чрезмерной откровенности, не веря сама себе, что могу быть настолько открытой, и тем более, перед мужчиной. Но потом всё это вошло в норму, и мы обсуждали весьма и весьма деликатные и даже интимные жизненные вопросы, касаясь женской физиологии, и меня это ничуть не смущало, а иногда даже забавляло, когда Валерий Александрович в недоумении разводил руками и сетовал:

- Ну, этого я, голубушка, не знаю, и думаю, что какая-нибудь бабуля просвещена в этом вопросе значительно больше меня!

Первое время мы «секретничали» с Марией Алексеевной, но бывало так, что возникали вопросы, в которых она «переадресовывала» меня к мужу, а потом, как-то совсем незаметно, всё переместилось к нему, хотя моё доверие к Марии Алексеевне от этого не стало меньше, но опыт человеческого общения у Валерия Александровича был глубже и обширнее.

Валерий Александрович был осведомлен о наших взаимоотношениях с Сергеем, и, как мог, предостерегал меня от необдуманных решений, помогал разобраться в далеко не простых жизненных ситуациях, но никогда не осуждал и, тем более, не обвинял, понимая, что не этого я жду от него, хотя разговор, как-то состоявшийся у нас с ним по этому поводу, был далеко не простым:

- Идеализируете Вы его, Марина, идеализируете! Не такой он. Точнее, не совсем такой!

- Всё равно, он лучше других!

- Вы, вероятно, хотели сказать: среди тех, кто Вам встречался. А ведь, может быть, даже и среди них были люди лучше его, а Вы их просто не разглядели. Вы и сейчас не видите в нём серьёзных недостатков. А ведь количество недостатков у человека часто зависит от умения их скрывать. По крайней мере, раньше Вы его недостатков вообще не замечали, а вот после того, как пообщались ближе с другими мужчинами, заметили и это. Правда, не сочли его недостатки настолько серьёзными, по-прежнему считая, что и с ними он лучше других. Вы же больше обращаете внимание на его внешние характерные особенности, в частности, на проявляемую о Вас заботу, внимание, а что лежит в основе его поступков, на глубине, не видите.

- Но он же заботиться не только обо мне! Он до сих пор помогает дочке и сыну от первого брака, хотя они давно не дети!

- Простите меня, Мариночка, за столь резкое суждение, но он расплачивается за свои грехи. Хотя то, что он чувствует свою вину, безусловно, его положительное качество. По-моему, он боится остаться один. Его второй брак, как я понял из Ваших слов, оказался неудачным, и в этом львиная доля его вины.

- Почему «львиная»?

- Потому, что он живёт «на два дома», а не его жена.

- Но она тоже приложила к этому руки!

- Приложила, но он изначально создал предпосылки к этому, когда встречался с Вами, одновремённо планируя создание семьи с другой женщиной. А его жену я не оправдываю и не выгораживаю. Она сама себя наказала. Её подвела самоуверенность. Склонность Сергея «ходить на сторону», которой она воспользовалась, осталась при нём и после заключения их брака. Она думала, что ей это не грозит, что она сумеет «приручить» Сергея, но не вышло, оттого и конфликты в их семье. А то, что он не обвиняет в этом только свою вторую жену, так это вполне естественный поступок для нормального человека. Почему так часто мы естественные качества человека, как такового, воспринимаем, как его заслуги? А ведь это неправильно. Отмечать что-то выдающееся, отличающего того или иного индивидуума от остальных людей, выделяющего его из общей массы - это да, но и указывать на недостатки, обличать пороки - вполне естественно, а вот расхваливать и превозносить за то, что присуще нормальному человеку - это, извините, нонсенс. А в Ваших взаимоотношениях Сергей видит отдушину в своей настоящей жизни. Вместо того, чтобы попытаться что-то там исправить, он идёт к Вам. Он же живёт одним днём! И в его отношении к Вам, в его заботе и опеке, нет никакого подвига, он, по сути, платит за то, что получает от Вас. Ваша беда в том, что Сергей для Вас спасительная нора, в которую можно заползти и спрятаться от житейских неувязок, и Вы боитесь его потерять, поскольку в ваших отношениях нет никакого видимого обмана с его стороны, он искренен с Вами, но не более.

- Но я убеждена, что он любит меня!

- Марина, любовь настолько многогранна, что даже не вижу необходимости разубеждать Вас. Но та ли это любовь, которая нужна Вам? Вы, можно считать, восемь лет великодушно, щедро, не задумываясь, дарили ему свою любовь, а что получили взамен? Тоже любовь? Но равноценную ли? Вот над чем следует подумать. За все эти годы с Вами рядом неоднократно были мужчины, влюблённые в Вас, только Вы их или оттолкнули, или не обратили внимание. Не будь этой связи и, кто знает, не исключено, что Вы бы давно встретили свою судьбу.

- А, может быть он и есть моя судьба?

- Может быть, - Валерий Александрович глубоко вздохнул, словно сожалея, что до сих пор так и не смог меня переубедить. -В жизни ничего не бывает просто так, и если на нашем жизненном пути нам встречаются те или иные люди и происходят какие-то события, то всё это не спроста. Они даются нам для жизненного опыта, чтобы лучше узнать самих себя и, как в зеркале, увидеть свои неблаговидные поступки и мысли. Жизнь постоянно учит нас, только мы не всегда правильно воспринимаем её уроки. Она постоянно направляет нас, и, поверьте, всегда предоставляет нам право выбора, вот только каждый выбирает то, что свойственно его характеру, его наклонностям, возможностям, а это и есть судьба.

- И выходит каждый получает то, что ему предопределено, - с грустью и какой-то долей удовлетворения констатировала я.

- Как правило, да. Но, бывает, что человек перешагивает через самого себя и совершает поступки не свойственные самому себе, что в корне меняет его жизнь. Про таких говорят - «изменил свою судьбу», «перешагнул через невозможное». Пусть на это способны немногие, но шанс есть у каждого! Вы же сами неоднократно говорили, что «не люблю плыть по течению». Так почему же здесь всё пускаете на самотёк?

Разговоры, подобные этому возникали неоднократно, только Валерий Александрович никогда не навязывал своего мнения, заставляя меня задумываться над тем, что я делаю, так ли это нужно мне, и нужно ли? А то, что, на сей раз, было поводом моего визита, требовало особого разговора. Я страшно волновалась из-за своих новых взаимоотношений с Арсением. Чувства были самые противоречивые, а в сознании сплошная сумятица. Я снова влипла или, как сказал бы Валерий Александрович, «наступила на те же грабли», но боялась в этом признаться даже сама себе, и, в какой-то мере, именно поэтому неоднократно откладывала этот визит.

- Не тяните, рассказывайте, что привело Вас сюда после такого длительного перерыва?

Валерий Александрович, мило улыбаясь, подвинул ко мне тарелочку с овсяным печеньем, которое очень любил. Я рассказала о «визитёрше», о своём разговоре с Сергеем, посетовала, что Сергей очень изменился, и что я стала охладевать к нему. И сразу же оговорилась, что, может быть, это и не так. Валерий Александрович внимательно слушал. Почувствовав паузу в моём рассказе, как бы в раздумье, заметил:

- Думаю, что именно изменение отношения к Сергею и беспокоит Вас больше всего, а «визитёрша» это так, повод для разговора. Или я ошибаюсь? - в глазах Валерия Александровича блеснул лукавый огонёк. Я даже на миг растерялась от его прозорливости.

- Переходите к главному, - попросил он.

А главное было на поверхности - мне следовало признаться, что я снова влюбилась, и обо всём этом я стала сбивчиво рассказывать Валерию Александровичу, непоследовательно, порой перескакивая с одного на другое. Он внимательно слушал, не перебивая, и я постепенно успокоилась.

- …Я долго думала, почему он? И ответ оказался простым - потому что - без объяснений. Феромоны, энергетика. Мне даже самой непонятно, как я могла с моей-то рассудительностью, логикой снова угодить в тот же капкан?! Я понимаю, мне надо выбирать, с кем общаться, чтобы исключить тупиковые ситуации, но когда «крышу сносит» разве можно контролировать свои чувства?! Поступки - да, чувства - нет. Он ведь тоже женат!

Я посмотрела на Валерия Александровича, ожидая его реакции, но он молчал, наклонив голову и, время от времени, помешивая ложечкой давно остывший чай в своём стакане, и я, не получив ответа, словно рассуждая сама с собой, продолжила:

- Я стала избегать его, надеясь избавиться от этого наваждения, но он находил меня, и всё начиналось снова. Желание встречаться чаще и чаще стало необоримым. Он увлёк меня нежным и трепетным отношением ко мне, и во многом моему влечению к Арсению способствовали его стихи, такие трогательные, нежные, волнующие. Он даже посвящал их мне! Как тут было устоять?! Ведь это так приятно, когда тебе посвящают стихи! Я на днях вечером у себя в комнате расплакалась. Вы спросите, почему женщины плачут? Потому что жалеют себя. А когда попыталась успокоиться, задала себе вопрос: « Что же тебя огорчило? Кто тебя обидел? Из-за чего ты плачешь?» - и вдруг поняла, что плачу я оттого, что счастлива, со всей этой неопределённостью и неясностью, с непонятным жизненным статусом, с любовью без «хэппи-энда», но всё равно счастлива! - я снова взглянула на Валерия Александровича, и он, словно почувствовав это, поднял голову. Наши взгляды встретились, он улыбнулся.

- Вот видите, сами и ответили на свой вопрос.

- Но я же не собиралась влюбляться в женатого человека! Мне достаточно одного Сергея!

Валерий Александрович глубоко вздохнул.

- Видно недостаточно. А то, что так произошло, не расстраивайтесь, сложно бороться с самой собой. Ещё кто-то из великих сказал: «Не боритесь со своими чувствами - всё равно проиграете!» И совпадение не только в том, что они оба женаты, совпадение и в Вашем отношении к ним. Снова всплеск эмоций, правда, сейчас ещё более сильный и почти бесконтрольный.

- Да я понимаю. Поскольку он женат, не к чему его и примерять для семейной жизни. На чужом несчастье - счастья не построишь. А я ведь не настолько знаю его по сравнению с тем, что знаю про Сергея, и нет никакой возможности узнать лучше. Одно знаю, что думаю о нём постоянно, хочу видеть, говорить. В конце концов, целоваться и чувствовать его тепло, прикосновения. Меня даже саму пугает, с какой силой я хочу быть с ним. Хочу и не могу себе это позволить! - и я, непроизвольно, ударила кулаком по столу. Ударила, повинуясь этому эмоциональному всплеску, и с некоторой долей горечи, закончила: - Конечно, я многое себе напридумывала, покрыла его «позолотой». А разве не так бывает в период влюблённости?

Но Валерия Александровича интересовало другое:

- А как же теперь с Сергеем?

- Сама себя не пойму, зачем я с ним, наверное, привычка. Он сам виноват, что другой занял его место в моём сердце. Я не делала выбор - так сложились обстоятельства. В последнее время я в полной растерянности по поводу моего отношения к нему. Я так долго мечтала о браке с ним, а сейчас предложи он мне это, я не соглашусь, хотя не могу сказать, что разлюбила его, но поостыла - это точно!

-Так это же естественно! Вашим близким контактам скоро будет восемь лет, а время вашего знакомства давно перевалило через эту дату. Вернее всего, что всё это произошло значительно раньше, просто Вы этого не замечали, пока не было «толчка», и такой толчок дала Ваша встреча с Арсением.

- Но Сергей часть моей жизни, и значительная часть!

- Да, но прошлой жизни, а из сегодняшней он уходит, и это закономерно, и жаль, что это не произошло раньше. Раньше бы появился кто-то другой, и, может быть, тот самый.

- Да Сергей никогда и не связывал меня!

- Не связывал словом, а своим присутствием рядом с Вами связывал, да ещё как! И Вы наговариваете на себя, говоря, что продолжаете любить его. Простите, но я не верю этому! Вы же хоть и влюбчивая до безрассудства, но вполне нормальная женщина, а если и ненормальна, то только в этом безрассудстве. Но это же так прекрасно, когда человек, не задумываясь, подчиняется только своим чувствам!

- Я по-прежнему нуждаюсь в нём, в его помощи.

- И что это за помощь? Купить, привезти, починить, помочь советом? Что ещё? Как это мизерно мало для таких длительных взаимоотношений!

- Да я понимаю, но мне не хочется думать, что он когда-то исчезнет из моей жизни.

- Не хочется… Но Вы же думаете! Хотя Ваши колебания относительно Сергея мне понятны. В своё время мне тоже пришлось и, к сожалению, не один раз расстаться с близкими мне людьми, и я, расставаясь, словно резал по живому месту. Это стоило пережить! И это обогатило меня яркими впечатлениями и переживаниями, которые я раньше не испытывал. А там, где обманывали меня, я успокаивал себя словами: «Слава Богу, что обманул не я!» Ну а там, где виновником был я сам, мне очень хотелось, чтобы меня простили или хотя бы постарались понять. Твоя ситуация сложная, но не безнадежная. И главное в ней -оставаться самой собой, не загоняя себя в какие-то рамки условностей. Ты вправе поступать так, как считаешь нужным, но обдуманно, будучи готовой к любому из вариантов, но и в том, и в другом случае, не ты, а Сергей должен принять окончательное решение. Он не имеет права пользоваться твоей слабостью, как и ты не должна пытаться склонить его к этому решению.

- А я этого и не делаю и не думаю делать!

- И правильно поступаешь. Меня успокаивает, что ты не падаешь духом, а если ты ему, действительно, нужна, он сделает всё, чтобы сохранить тебя. Вопрос в другом - сохранить, но в каком качестве? И на сколько это будет устраивать тебя? – Валерий Александрович на мгновение замолчал, словно обдумывая сказанное, потом продолжил: - А ведь Вы ему нужны больше, чем он Вам. И Вы прекрасно знаете об этом неравнозначном «партнёрстве»!

- Не буду спорить. Иногда мне, действительно, хочется сказать ему, что я устала, что больше не люблю его, сказать и расстаться с ним. Ни к чему этот обман и притворство! - я на миг задумалась, представив себе подобную ситуацию, и тут же засомневалась: - Но смогу ли сказать ему об этом?

- Кто же Вам мешает? Но не затягивайте с этим разговором.

- А вдруг я ошибаюсь, и это просто временный сбой? Ведь мои чувства к Сергею проверены временем, а вдруг всё остальное, сегодняшнее, лишь временная влюблённость?

- А Вы сами-то, верите в это? Даже если допустим, что это так, но в таком случае, что же конкретно, «проверено и подтверждено временем»? Вот Вы сказали, что долгое время мечтали о браке с Сергеем, а сейчас это желание исчезло. Причём же тут временный сбой, когда всё перегорело?

- Возможно, Вы правы. Ведь для меня показателем любви служит физическое влечение к мужчине. А если его нет, то трудно играть его в минуты физической близости. Фальшь чувствуется! И я сегодня не чувствую подобного влечения к Сергею. Правда, наши отношения с Арсением ещё не заходили так далеко, но мы близки к этому, хотя я и не испытываю в этом чрезмерной потребности! Так может быть можно любить и так, как любили друг друга Виардо и Тургенев?

- Откуда такие сомнения? Вы ещё вспомните о Платоне! Физическое влечение друг к другу - основа любовных отношений мужчины и женщины. А что касается Виардо, то она, насколько я осведомлен, Ивану Сергеевичу не отказывала… Хотя, нельзя всё сводить только к сексуальной стороне любовных отношений.

- Но для Сергея это имеет значение, и сегодня отказывая ему в близости, это нарываться на вопросы. Не хотелось бы и обижать, и терять его доверие!

- Я что-то не пойму, о каком доверии идёт речь? Сергей же, как я Вас понял, неоднократно говорил, что будет только рад, если у Вас появиться семья. Вы же не сомневаетесь в его искренности! Так в чём же дело? Он же не теряет Вашей дружбы и расположения!

- Но Сергей искренне любит меня!

- А я и не сомневаюсь! Ещё бы это было не так! Но насколько искренне? Так ли, как это было раньше? Если любовь в основе своей так самоотверженна, то почему одна из сторон должна жертвовать больше? Он то чем жертвует? По сути, - ничем. Его же устраивает это положение неустойчивого равновесия, и он ничего не хочет менять! А как же тогда намерены поступить Вы?

- Как? А никак! Просто подождать.

- Ждать? А чего ждать? Ради чего ждать? Совершенно неправильная позиция! Вот только, прежде всего, разберитесь в себе самой. Хотя в мыслях, чувствую, Вы уже давно определились, что же касается реальности, так это в большей степени зависит только от Вас. А с объяснением с Сергеем не тяните. Это непорядочно по отношению к нему. Вы не можете и не должны так поступать. Хотя, порядочно, непорядочно, к тому, или другому, но Ваше поведение, Ваше отношение к ним обеим, в житейском плане, выглядит не лучшим образом. Запутались Вы, Мариночка, запутались! Дело даже не в том, кто из них лучше, кто из них важнее для Вас, дело в том, что ни тот, ни другой - не Ваши. И новая связь - это новые неувязки ещё в одной семье. Так может быть, есть смысл избежать этого, чтобы не завязнуть ещё больше? Ведь и та, и другая связь не предоставляет Вам никаких гарантий в части создания семьи.

- А я замуж и не стремлюсь, хотя Вы и стараетесь, как я понимаю, изменить моё отношение к этому.

- В части моего желания, то я этого и не отрицаю, а вот что касается Вашего «не стремлюсь», то Вы, по-моему, лукавите. Я ведь не случайно снова задал Вам вопрос о замужестве, и Вы постарайтесь ответить на этот вопрос и не столько мне, сколько самой себе, - Валерий Александрович на какое-то мгновение замолчал, пристально посмотрел на меня, потом продолжил: - Почему Вам, далеко не ординарной девушке и по уму, и по красоте за последние четыре года, как Вы сами как-то обмолвились об этом, никто не предложил «руки и сердца»? Или такие предложения всё же были, но Вы отмахнулись от них? А если это так, то почему среди них не было достойных Вас? Или Ваши требования чрезмерно высокие? Вы же, как я понял, не исключаете замужество, как таковое, просто не ставите это самоцелью! И правильно делаете! Вот только думать об этом серьёзно не хотите, а зря - пораскинуть мозгами всегда полезно. Да, к слову, давно хотел Вас спросить: Кто этот молодой человек, с которым я встретил Вас позавчера на проспекте?

- Мой коллега по работе, Юрий Болдырев.

- Вы так мило беседовали, а он проявлял к Вам явное внимание. Я внимательно наблюдал за Вами ещё до того, как Вы подошли ко мне. Если не сказать, что он влюблён в Вас, то предположить, что он заинтересован в Вас, вполне реально.

- Вы ошибаетесь. Мы знакомы уже шесть лет, у нас истинно дружеские отношения. Мы плотно контактируем на работе, помогаем, поддерживаем друг друга, но поверьте, это не любовь.

- Он женат?

- Разведён.

- За время нашего короткого общения он произвёл на меня приятное впечатление. Раскован, держится свободно, не лебезит. И Ваши контакты и поддержка друг друга на работе - абсолютный плюс, как и длительность Вашего знакомства.

- Вы, словно, примеряете его для меня.

- Это не совсем точное выражение, быстрее всего это констатация фактов на определённом жизненном этапе, тем более, что это не мешает Вашему общению. Важно, чтобы в оценке человека с Вашей стороны не было предвзятости, основанной на тех или иных событиях его жизненной биографии, на тех или иных чертах характера, которые, на Ваш взгляд, не являются его лучшими качествами. Важно знать, есть ли в нём что-то, что могло бы заинтересовать Вас? Я и рискнул поговорить с Вами на эту тему только потому, что у меня сложилось мнение, что Вы махнули рукой на перспективу своей личной жизни, а если не махнули, то пустили её на самотёк, а с этим я никак не могу согласиться!

Я попыталась возразить, но Валерий Александрович положил свою руку на мою, и слегка сжал её, как бы давая мне понять, что сказал ещё далеко не всё:

- Мужчина для женщины, как и женщина для мужчины, всегда объект для внимания, короткого или пристального, это зависит от обстоятельств, и чем шире контакты общения, тем шире и круг общения, и всё происходит как бы само собой в процессе общения. А уж что из этого получится - это вопрос второй: или обычный флирт, или что-то более глубокое. Мне кажется, что люди сами себя, непроизвольно или осознанно, но зашторили на теме любви. А ведь она, та самая, о которой мечтают, приходит далеко не сразу и, как правило, совсем не так, как об этом пишут в книжках. Вам не приходилось задумываться, почему так часто распадаются браки творческих работников? Сначала раз, потом другой, третий, да и четвёртый тоже не в диковинку! А ведь они это, как правило, не воспринимают трагедией!

- Почему же? - заинтересовалась я.

- Считаю, что это происходит оттого, что они так часто стараются быть искренними перед зрителем, что начинают и в жизни играть ту же игру, а потом расхлёбываются за это.

- Ну и что же надо делать, чтобы избежать подобного?

- Было бы честнее более спокойно и взвешенно подобрать себе будущего партнёра по семейной жизни, оценить его насколько это возможно, пристальней и глубже, предоставить ему возможность проявить встречный интерес, и сделать выбор или, по крайней мере, задуматься. Не открою Вам тайны, но будучи ещё до встречи с Марией Алексеевной по сумасшедшему влюблён, я сегодня страшно рад, что две моих избранницы из троих не стали моими спутницами по семейной жизни. О третьей говорить не буду, поскольку здесь для меня и до сих пор не всё ясно, но то, что я получил в жизни фактически - мой явный выигрыш. Хотя не исключено, что и среди остальных девчонок, с коими я был довольно близко знаком, были, безусловно, вполне достойные девушки, чтобы составить мне пару ничем не уступающую Машеньке. Да иначе и быть не могло! Людей, которые при определённых обстоятельствах могли заинтересовать любого из нас, вполне достаточно, надо только суметь найти и выбрать себе достойную половинку. Меня мой окончательный выбор устроил вполне. Вы же меня страшно огорчите, если примите решение остаться одна, или же пустите всё на самотёк, что, по сути дела, то же самое.

- Но что же делать, если так складываются обстоятельства?

- У Вас достаточно обширный круг общения - пользуйтесь этим! Предоставьте мужчинам возможности проявлять интерес к Вам, не будучи влюблённой. Поверьте мне на слово - не меньшее счастье позволять любить себя! Ну что же делать, если мужчина влюблён, а Вам он только симпатичен, так почему не рискнуть и позволить ему насладиться любовью к Вам! Я уверен, что женщине за это воздастся сторицей.

- Я не согласна с Вами. У меня есть поклонник, симпатичный, с деньгами, квартирой, машиной, часто заезжает за мной, но раздражает он меня! Эти постоянные нелепые разговоры о своём бизнесе. Ну, может быть, не нелепые, но в его изложении они мною воспринимаются именно так. Начинает с вопроса, как у меня дела, но уже, смотришь, минут через пять, это его монолог о себе. Возможно, я не права, поскольку у человека, который тебе глубоко симпатичен, и разговоры не кажутся утомительными. Здесь же всё наоборот, и я не вижу особого счастья, когда меня любит тот, кто меня раздражает!

- Но это же крайность! Я же говорю о другом, когда человек приятен тебе, а большего чувства к нему нет, а он влюблён. Вот тогда следует хорошо подумать, прежде чем оттолкнуть такого человека от себя.

- А Вы, что, совсем не допускаете мысли о счастье вне семейной жизни?

- Почему? Допускаю, но в этом случае должен быть какой-то противовес, какое-то другое сильное увлечение, например, наукой, творчеством, работой.

- А если же жить для себя, не связывая себя узами брака, любить не задумываясь, не оглядываясь на условности?

- Как Вы сейчас?

- Хотя бы…

- Но ведь наступит время, и Вы будете никому не интересны и одни. Что тогда? Старость в одиночестве?

- А разве этим всё заканчивается? Хотя и при наличии семьи, детей одиночество не исключение. Вот Вы сейчас, по сути, одни!

- Да, но есть интересная работа, есть дочь, внуки, есть воспоминания!

- Я не исключаю, что могу оказаться <