О лечебном и патогенетическом значении внушения и внушаемости

(К стр. 390)

По вопросам внушения и внушаемости имеется большая литература как у нас, так и за рубежом. Особенно много писали по этому вопросу А. А. Токарский, В. М. Бехтерев, а за рубежом —Молль и Форель. Приво­дим некоторые высказывания последнего.

__ 479 —

Как говорит Форель (1928), внушение «проникает самым утончен­ным образом во все действия нашей жизни и, то поощряя, то задержи­вая, вступает с терапевтическими мероприятиями в самые сложные со­четания», причем «к действию лекарства оно то прибавляется, то, наобо­рот, вычитается». Во многих случаях оно, «действительно, представляет собой единственный терапевтический фактор». При этом оно «тысяче­летиями держало в обмане и врачей, и больных относительно специфи­ческого действия многих лекарств, причиняя тем величайший ущерб научному развитию терапии».

Задача будущей научной терапии, по словам Фореля, состоит в том, чтобы из каждого лечебного способа (будь то лекарственный, на­ружный или какой-нибудь иной) «точными, научно поставленными опы­тами, исключить суггестивный элемент». Это будет задача «во многих случаях крайне трудная и деликатная»,— говорит он. Поэтому «о дей­ствительном обосновании, например гомеопатического метода лечения, конечно, не может быть и речи до тех пор, пока не будет доказано, что гомеопатически разведенные лекарства вызывают свои эффекты сами по себе, без содействия веры больного».

Вместе с тем он отмечал, что, основываясь на этих соображениях, мы должны будем еще энергичнее заботиться о том, чтобы внушение как терапевтическое средство сохранялось только в руках научно обра­зованных врачей.

Резюмируя все сказанное им по этому поводу, Форель писал, что «число появляющихся новых методов лечения, физических, химических или диететических, растет с каждым днем. Они дают хорошие результа­ты до тех пор, пока сохраняется их суггестивное действие. Но сохраня­ются надолго лишь те немногие методы лечения, которые имеют чисто объективные основания».

Вспомним аналогичные высказывания И. ГГ. Павлова о том, что «чем больше указывается средств против какой-нибудь болезни, тем меньше их действительная сила. И это понятно: при хорошем, действен­ном средстве многих средств не нужно» (1889, стр. 11).

Как правильно отмечает П. Д. Горизонтов (1952), характерной особенностью допавловской медицины было выпячивание без всяких к тому оснований либо вегетативной нервной системы, либо соединитель­ной ткани, либо эндокринной системы, либо физико-химических процес­сов и т. д., как якобы «определяющего» фактора в жизнедеятельности организма в условиях нормы и патологии.

В самом деле, чем, как не избытком самовнушаемости, обусловле­на легкая возможность увлечения физиологов и врачей той или иной но­вой или же старой идеей, легко уводящей их в сторону от истины? Не эту ли самовнушаемость (и больных, и врачей) мы видим на примере увлечения гомеопатией, имеющем свою многолетнюю печальную историю?

В связи с этим следует напомнить, что повышенная внушае­мость далеко не всегда свойственна лишь конституционально крайне слабому типу нервной системы. Ее проявления могут наблюдаться и у здоровых лиц, с сильным типом нервной системы, в случае, например, если они оказываются сильно увлеченными той или иной идеей, чем снижается их нормальная критическая деятельность (т. е. анализатор­ная функция их второй сигнальной системы). В патологии мы нередко наблюдали случаи функциональной разорванности корковой деятель­ности, временно возникающей под влиянием тех или иных средовых факторов или внутренних причин, остро или же длительно снижающих положительный тонус коры мозга. Это и приводит к повышенной вну-

шаемости, степень которой может колебаться в широких пределах. В основе ее обычно может лежать значительная сила одних корковых клеток, противопоставляемая слабости других, легко переходящих в тормозное состояние.

О лечебном значении глубины сонного торможения

Во внушенном сне

(К стр. 261)

Напомним, что в свое время исследованиями М. К. Петровой на жи­вотных, травматизированных сверхсильными раздражениями, было убе­дительно показано, что особенно «целительное» воздействие оказывал на них не длительный фармакологический сон (вызываемый вероналом), а именно переходное, фазовое, гипнотическое торможение корковых кле­ток (обычно переходившее у них в дальнейшем в состояние естествен­ного сна). При этом у 2 собак гипнотический сон, как и последующий естественный сон, был глубок. Они храпели и пробуждались с трудом. Третья же собака находилась лишь в дремотном состоянии, пробужда­лась от слабых внешних раздражений, и ее сон не был таким продол­жительным, как у первых двух. Положительный результат был получен у всех 3 собак. Однако у собаки, находившейся в дремотном состоянии, восстановление нормальной корковой деятельности произошло на 3 меся­ца позднее, чем у собак, глубоко спавших. Таким образом, эффектив­ность длительного гипнотического сна, переходившего в естественный сон, зависела от его глубины.