If you want me to listen whisper
If you want me to run just walk
Wrap your name in lace and leather
I can hear you
You don't need to talk
ГОСПОДИ, КАК ОН ПЕЛ.
Я никогда представить не мог, что эта песня способна и может звучать ТАК.
Сашка оживил её, наполнил, тысячей новых оттенков и его голос потрясающий, завораживающий, сильный бархатистый, наполнял зал, вибрировал, кричал, тёк на одной высокой сладкой ноте, разрезающей кожу. Чувство. Страсть. Призыв. Мольба. Поклонение .
Let us make a thousand mistakes
Cause we will never
РЕЛИГИЯ ВЕРЫ.
Я сам не помню, что случилось со мной дальше, но я не мог стоять, выдержиать.
Музыка просто заполнила собой, сорвала с места, пронзая золотым пульсом по позвоночнику. Я рефлекторно подхватил Юльку и втянул в танец, ведя по залу, разворачивая, подхватывая на руки, ставя на землю, соединяясь рукавами. Принимая, она шагнула назад, соглашаясь стать моим тотемом, а я взорвался вокруг неё, отдавая невидимую звучавшую в зале мольбу, жалея о том, что она не Санька, и я не могу стечь к его ногам, но сейчас кружась вокруг Юльки, сплетаясь с ней телами страстной смесью движений сальсы, танго, стрит данса и хип - хопа, я танцевал для него.
You're my obsession
My fetish, my religion
My confusion, my obsession
The one I want tonight
You're my obsession
The question and conclusion
You are, you are, you are
My fetish you are
Мы с Юлькой таяли в страстном призыве. Я отсоединился, взлетая вверх, пируэтом, в развороте, касаясь коленом пола, припадая вниз, скользя вверх, копируя чужие движения, вливая их в свои. Увлекаясь, резонируя на каждый звук. Тело, словно разом лишилось костей, превращаясь в бескостную текущую движением змею. Юлька легко подстроилась на мою волну, позволяя прогнуть себя назад, крутануть, выпрямить, забросила на меня ногу, почти танго, на четыре шага, скинула, птицей взлетая на моих руках.
В отличие от меня, Юлька хорошо понимала, о чём поётся в этом песне, это просто читалось в её глазах. Я танцевал с Юлькой, Юлька танцевала для меня, но оба мы танцевали для Сани. Исполняли танец, который предназначался ему.
Потому что каждое слово этой песни, каждая строчка была правдой. Он был нашей песней, нашей религией, нашим фетишом, нашим кумиров, всё это мы были готовы отдать ему.
You can kiss me with your torture
Tie me up to golden chains
Leave me beggin' undercover
Wrong or right
It's all a role play
Let us make a thousand mistakes
We will never learn
Мы застыли в медленном движении, и вновь сорвались пронзительной страстью. Страстной. Песня пошла по кругу, Юлька шла ко мне, требуя от меня золотых цепей которые всё равно не смогут нас удержать отвечал я ей. И прижимал её к себе, как любимое дитя, сообщая ей о том, что она мой идол, моя религия, моё наваждение.
You're my obsession
My fetish, my religion
Но я никогда не смогу быть с ней.
Сашкин голос взлетел вверх, заставляя меня сделать вертушку, и упасть на колени перед Юлькой, для того, что бы скользнув руками по её будрам, словно она стала моей статуей, вздёрнуть её наверх. Я кружил её по залу, под взрывающий наши души и сердца умоляющий страстный голос черноволосого бога, протянувшего нам руку на последнем аккорде, когда мы пьяные и совершенно безумные, буквально рухнули к его ногам.
Come to me tonight
- Ну вы ребята дали, стране угля!!!! - Жека подлетел к нам ошалелый, под бурю аплодисментов.
Я был безнадёжно забыт в свете возникшего кумира Саньки.
- Парень, ты просто обязан петь! - заявил он Сану. - С таким талантом, ты просто не понимаешь. Твою мать, откуда у тебя такой голос. Это не голос эта ...Он не нашёл подходящего сравнения и просто сорвался в лавину слов и эмоций.
Саньку поздравляли. Саньку окружили. Сан улыбался, и смотрел на меня.
- А тебя возьмём на поддтанцовку! - Жека ткнул в меня пальцем, строя глобальные планы, и рисуя нам какие бабки мы будем зарабатывать, если только возьмёмся за это дело всерьёз. В мечтах идеалиста виделись концерты, аншлаги и полные зады.
- А я? - моментально возмутилась Юлька.
- А ты это, туда ходи, сюда ходи, - ляпнул один из парней, раздался хохот.
- Давай ещё чего нибудь задвинем? - предложил парень, сидевший на ударниках, попутно представившись Андреем.
Сашка заговорил на английском. Андрей неожиданно ответил и они расхохотавшись стукнулись кулаками, очевидно проведя какую - то свою подколку на которую оба не развелись.
- Садись, Ник, - сообщил Санька, делая заказ за наш столик. - Не хочу, чтобы ты грустил. Сегодня я буду петь для тебя. Наслаждайся.
- Я английского не понимааааюууу! - заорал я, не желая лишаться своего бога, но Юлька получив возможность украсть меня себе, ехидно пообещала, что переведёт, если только я ещё раз так с ней здоровски потанцую. Буду умницей, лапой и вообще.
Из бара мы возвращались овеянные славой как эстрадные боевые ветераны.
Юльку постоянно ломились приглашать на танцы, но рядом с ней сидел бдительный я, и всех отшивал. Сашкино место загромождали салфетки с телефонами и визитки, которые я благополучно уничтожал тихо стервенея от ревности. Один раз какая - то пьяная девушка пригласила меня, но Юлька неожиданно повела себя хамски, чуть не накинулась как кошка, в общем, собственнические инстинкты в нашей дружной семейке оказались развиты у всех просто до гипертрофированных размеров. Я не стал исключением, а что я левый, что ли?
Когда Сашка соизволил сойти со сцены и вернутся к нам, часы показывали половину третьего ночи. Мы протанцевали с Юлькой ещё пару разиков, после чего Сан забрал нас домой, пребывая задумчивом настроении. Настроение мне не нравилось. Затишье перед грозой. Интересно хватит ли у Сашки решимости закатить скандал и высказать мне всё, что он думает по этому поводу? Почему - то мне казалось, что нет. От этого было обидно. Он должен был высказать мне, всё что думает, или пиздануть от души, но Сан не сказал ничего. Улыбнулся вымученно, поцеловал и сделал вид, что ничего, ничего он не понял. Не было ничего. И баста.
А может быть было. В конце концов, Сан тоже человек, вот только в его человеческой раскладке переживал он, исключительно за меня.
- Ты ведь думаешь о нём, Никит? - грустно спросил он, перебирая мои волосы, когда мы уставшие, принявшие душ и ограничившиеся скромным поцелуем в лобешник, лежали в кровати.
- Нет, Саш. О нём, я больше не думаю.
Я перевернулся, и залез на Саньку, устраиваясь на его животе. - Просто...поверь.
Я поцеловал его в губы, долго, нежно, благодарно. Оторвался нехотя. - Спасибо, за чудесный вечер. У тебя потрясающий голос, Саш, это было здорово.
- Ты сегодня тоже здорово.
Сан чмокнул меня в ухо, и прижал к себе. - Долго танцами занимался?
- Пять лет.
Я мирно задрёмывал, уткнувшись носом в его шею
- Зачем бросил?
- Тупо денег не было.
- Понятно. Завтра у Юльки тренировка намечается. Хочешь присоеденится?
- У нас специфика разная, да и уровни отличаются.
- Поэтому и хочу, что бы ты продолжил. Тебе надо серьёзно этим заняться.
Сашка ласково прижался губами к виску и погладил по спине. - Без шуток, Ник, такими способностями нельзя раскидываться. А насчёт специфики, я в этом не понимаю, но направлений и классов в школе много. Думаю подобрать тебе что - то вполне по силам.
- Ога, балет. - Мы одновременно прыснули и я поднявшись чмокнул Сашку в губы.
- Я те..
Глаза Сашки расширились, ожили.
- Ничего, - пробормотал я смущаясь. - Давай спать.
- Я тебя люблю, Никита, - грустно вздохнул Сан и крутанувшись перекатил меня под себя.
- Повторяй за мной, - проговорил Санька, проводя пальцами по линии губ.
- Просто повтори за мной. Это же ведь не сложно сказать. Я те - бя - лю - б - лю. Ну?
Я смотрел на него радостно и улыбался как дурачок.
- Сейчас маркером на лбу напишу, - пригрозил Сашка. - Повторяй. Саня, я те - бя лю -б- лю.
- У тебя мания величия, Сашка.
Я расхохотался, а Саня ответил тоскливым взглядом и сгрёб под себя и уткнулся головой в подушку между ухом и плечом.
- Ты прав. Давай спать.
Стало холодно. В комнате было тепло, но между нами стало холодно в эту секунду. Я обнял его в ответ, не зная как объяснить, собственное косноязычие. Погладил по спине, хотел сказать, но вместо этого шутливо ляпнул
- Ты что, так и собираешься на мне всю ночь провести?
- Угу, - не двигаясь, отозвался Сан. - Всю жизнь.
- У тебя, кстати реальный стояк, - заметил я поёрзав под ним и прижался выгнув поясницу. - Не только у тебя.
Я не договорил, потому что Сашка внезапно выпрямился и со злостью стянув с меня трусы, обхватил за член и принялся дрочить, одновременно впиваясь губами в шею, плечо, яростно лаская второй рукой.
Как шлюху....Словно мне нужен только его хер, а не он сам....
Я ударил его. Сашка даже не понял, что я дерусь, очевидно, приняв яростное дёрганье за порывы страсти. Я врезал ему. Размахнувшись изо всей силы, залепил кулаком в грудь. Хотел ударить по лицу, но не мог. Впервые в жизни не мог ударить человека, в тот момент, когда остро хотелось это сделать. На любимого человека невозможно поднять руку по настоящему, невозможно представить, что можно ударить его, причинить физическую боль. Но вот очевидно боль моральная в этот закон не входила.
- Ты что, малыш? - Сашка испугался, испугался, потому что не понял обиженный мной. Не понял, из - за чего я дерусь, даже не понял, что я дерусь с ним, потому что драка это когда с ходу по ебалу, а Сашка знал, мою потрясающее умение отвесить по мордасам из любого положения. Загни меня буквой зю с меня и башкой станется ебануть.
А тут это была слишком непривычная для меня борьба. Не мой стиль.
Сашка растерялся. Я поджал губы, посмотрел со злостью и обидой, читая в глазах Сашки точно такую же обиду, только по другому поводу. Схватил трусы, штаны, принялся одеваться.
- Никита!
Сашка пулей слетел с кровати, подхватил, отрывая, прижимая, разворачивая.
- Никита я не знаю. Нет, кажется, знаю, что сделал. Прости малыш. Прости. Пожалуйста прости!
Сашка целовал торопливо, перехватывая руки, отбирая вещи. Я вырывался и хватал, он перехватывал, догонял и отбирал. В конце концов после минуты игры в догонялки, когда я реально готов был рвануть без рубашки. Сашка просто сгрёб меня в охапку, оставив ноги болтаться в воздухе, а колени упираться в морду, беспомощно оглянулся по сторонам. На секунду у меня возникло параноидальное подозрение, что этот дебил меня сейчас в шкаф запихает и закроет, а он просто сел сворачиваясь эмбрионом и очевидно забыв, что в его позе есть некоторые элемент в виде меня.
- Ники, Ники, не уходи, не надо Ники, не надо, не уходи Ники.
Сашку затрясло, зациклило. Блядь, да за что мне это?
- Саня, выпрямись, ты меня раздавишь, - просипел я, пытаясь выкрутиться рыбкой. Выкрутился, поймал этого идиота, за уши, поцеловал.
- Не хочешь трахаться, так и скажи, и... - Сашка окаменел, а я убился головой об его плечо.
- Саня, - взвыл я, блядь, ну пиздани меня сам, пришиби нахер, всё блядь язык себе пойду отрежу
Санька покачал головой, взял меня за затылок и заткнул мой рот собой, потом потянул наверх, одновременно спускаясь губами вниз.
Мамочка, папочка, если вы у меня когда нибудь были, родите меня обратно.
От Сашкиных поцелуев перед глазами кружились звёздочки. Блядь с грецкий орех велечиной.
Меня выбросило в такую агонию чужого жара, что, кажется, я даже начал молиться, потому что я никогда не думал, что от человека можно умирать так .
Когда легчайшее прикосновение чутких пальцев, прошивает насквозь, пронзает до самого основания позвоночника. Господи, я знаю, что я был плохим мальчиком, что я пил, курил и трахаюсь с другим мальчиком, но боже...Если ты не в состоянии сделать так, что бы он меня трахнул, отвееернииииииись пожалуйста.
Походу, я реально начал всхлипывать
Сашка трепетно держал в ладонях мою ступню и бережно выцеловывал каждый поджимающийся от щекотки палец, ласково водил подушечками, а я блядь кончал от одной мысли, что он твою мать делает со мной. Из члена смазка не выделялась, лилась вёдрами. А этот скот привязал мои руки к спинке кровати собственной футболкой и продолжал издеваться.
Смерти моей, хочет бля .
- Саня, я сейчас орать буду! - я уже просто тихо хрипел, у меня член прыгал и рвался за его пальцами как озверевший голодный тигр за увёртливой сцуко антилопой, пытаясь поймать прикосновение.
Бля я никогда не думал, что можно довести человека до такого состояния, что бы он был способен думать исключительно хуем. Мой хуй как радар реагировал на Санькины движения и плакал, требуя, чтобы Санька вспомнил о его существовании, приласкал, и мы не гордые, мы абсолютно бля уже не гордые, но если он сейчас что нибудь не сделает, не знаю, реально завою бля, собственный хуй зубами отгрызу.
Всё буду орать. И похеру мне на его родителей. Нельзя так издеваться.
- Мммифффф
Сашка чутко уловив моё желание закрыл рот поцелуем, лёг сверху и я кончил просто от того что наши тела соприкоснулись, в бесконечном движении. Всё бля. Ему не жить.
- Рррраааазззвяжи руки скот, и я тебя ттрахнууу!!! - сообщил я и понял, что у меня по прежнему стоит, стоит и падать не собирается.
Всё спасите меня, кто нибудь. Юля, Юля не спи, блядь, меня тут мучают!!!! Ты хотела посмотреть яой, приди и смотри. Только учти это не яой, это извращение, потому что настоящие яойные мальчики любят друг друга в разные яойные места, а твой сволота братец надо мной издеваааааааеееее ааааа. Нет Юля, вот в ближайшие ещё минут десять можешь не приходить. Вообще не приходи! Всё! Свободна на сегодняяаа, мамаааа дорогааааая бляяяя аааа
- Саааааняяяя, твою мать, пожалуйста! - Сан крепко держал меня за бёдра, садируя головку губами.
- Пожалуйста! О боже, пожалуйста! Да!
Я рвался ему навстречу, рыдая от сладкого острого, тянущего спазма в поджимающихся яйцах.
- Бляяяя, ну трахнммммммфффффф
Сашка выпрямился и зажал мне ладонью рот, потому что я реально начал орать. Посмотрел абсолютно пьяным взглядом.
Садист, Мазохист, твою мать, сволочь.
Не знаю, как он держится, а я больше не могу .
Я рванулся и забился стоном, потому что Сан вогнал в меня пальцы, резко безжалостно, задвигал и я задвигался на нём, тихо ненавидя его в душе, за то, что он не понимает, что это не просто секс, хочу я не секса, блядь, не его пальцы, его твою мать. Я хочу ощутить его. Быть заполненным им.
Футболка треснула, а потом разлетелась сорванная Сашкиной рукой, и я вцепился в его каменный член, впиваясь в него как подыхающая от жажды пиявка, прокатываясь вместе с ним по кровати, сталкиваясь, тихо матерясь, всхлипывая. Я даже не знаю, как очутился вниз головой вбирая Сашку ртом.
Мы слишком неудобные друг для друга, но мы единственно существующий вариант из всех любых других возможных вариаций, не будет никогда ничего более идеального, попадающего, подходящего под меня, настолько чётко, слаженно, уверенно. Мы песня Сашка. Мы с тобой песня. Давай споём друг друга
Сашка всхлипнул, забился подо мной, и я глотал его сперму, как ребёнок, молоко любимой матери ... Пошлое сравнение, да. Но вот настолько я его любил, и не было для меня в этом, ничего неправильного, грязного, омерзительного или запретного. Это было очень трепетно. Важно. И нельзя это передать словами, можно только пережить, а вот словами нельзя.
Нет таких слов, не существует их. Обидно, правда?
You're my obsession
My fetish, my religion
My confusion, my obsession
Кто назвал любовь грехом? Разве можно назвать грехом любовь?
Я расслабленно лежал на Сашкиных коленях, откинувшись затылком на его грудь, а он целовал мои волосы и ресницы, и слизывал капельки самого себя с моего лица.
Я понял, что завидую женщинам. Завидую им, по доброму, по настоящему, но завидую, потому что во мне, на мне, на моём языке были тысячи маленьких Сашек. Я бы так хотел иметь возможность быть настоящей женщиной, женщиной, которая сможет подарить ему ребёнка. Я хочу выйти за него замуж, хочу, что мы с ним были всегда, хочу, что бы у нас была семья, настоящая семья.
Глупые мысли. Вот надо же лезет всякая ерунда в голову в такой момент.
У нас была семья. Были мои родители, которых я простил, были его родители которых я любил, была наша Юлька, которую, мы все обожали . Мы были.
Я впервые понял, что такое по настоящему быть. Быть живым, счастливым в каждой секунде своего естества.
- Что с тобой, Ники? - ласково шепнул Сашка. А я лежал на нём, раскинув руки, а затем, прикрыв глаза, тихо запел.
- Ты моё наваждение, моя религия, только ты, только ты. Ты только ты.
И развернулся к нему.
- Это будет наша песня Сан. Твоя и моя.
- Я для тебя спою тысячи песен, Ники, - нежно шепнул Сашка сияя глазами.
- Это особенная, - ответил я, проводя пальцем по его щеке. Она вот здесь.
Я положил ладонь на его грудь.
- Чувствуешь?
- Только ты, только ты! - тихонько прошептал Сашка. - Чувствую.
Мы сидели на смятых простынях, в хрупком мирке нашей кровати. Это было очередное НАШЕ мгновение. Я знал, пройдут года. Но оно, как и десятки, точно так же как и множество других НАШИХ мгновений, не будет забыто или разрушено. Никогда.
Дни летели с сумасшедшей скоростью, до этого невидимый часовщик прижимал пружинку, превратив эти весенние месяцы в растянутый кисель событий, а теперь он нажал ногтем, подтолкнул пальцем. И дни взорвавшись полетели вперёд. С космической скоростью до макушки зелёного мая.
Нам осталось совсем немного. Мы планировали сдать экзамены, а затем собирались уехать в Англию. Родители Сашки ходили радостные и одновременно торжественные, и всё было так здорово, что иногда казалось невероятным.
- А всё таки замечательно, что у вас с Сашей всё так - сказала мне тётя Наташа - Я иногда думаю, Никита, что на самом деле, то, что вы вместе, это очень правильно.
Она вязала шарфик, а я подавал ей нитки. Юлька и Саня ушли в магазин, а мы сидели с тётей Наташей на диване в гостиной и болтали ни о чём.
Стремительно мелькали тонкие спицы, умиротворяющее тикали старинные часы на стене.
Я скрестив ноги сидел на ковре листая журналы "Вокруг света", и периодически подавал нужные клубки из корзинки и заодно цитировал интересные выдержки.
В этот раз я читал про Англию, спрашивал всё интересующее, и она охотно рассказывала об этой стране, о нашем университете, о некоторых обычаях и особенностях, к которым нам стоило привыкнуть изначально.
- Тёть Наташ, - я засопел и покраснел, и так происходило каждый раз, когда она затрагивала нашу с Сашкой историю.
- Ничего, Никита, - Тётя Наташа улыбнулась и спрятала улыбку за спицами. - Не слушай. Надеюсь, он тебя не обижает?
- Тёть Наташ.
Женщина рассмеялась.
- Маме трудно удержаться от советов, да и про Сашку поговорить хочется. Он же такой манипулятор, что мы с отцом постоянно переживаем, как бы он тебя не запрессовал. Ты с ним пожёстче, Никит. Не позволяй собой командовать.
От этих слов, я чуть журналы не уронил. Надеюсь мою обильную степень покраснения, тётя Наташа приняла за смущение. Я конечно согласен, что Саня манипулятор, но очевидно я оказался гораздо худшим манипулятором, потому что понятие Сашка голова, а я шея, которая вертит головой, как хочет, как - то очень удачно под нас подходило.
А ещё я заметил, что все стали, какие - то загадочные, ходили с таинственным видом и окольными путями пытались выяснить, что мне нравиться.
- Что тебе нравиться Никита? - нависая надо мной замогильным голосом вещала Юлька.
- Сашка! -честно ответил я, за что заработал немедленный поцелуй от Сани, и попытку придушить со стороны Юльки.
- А ты вообще, чем интересуешься Никит, что бы тебе хотелось? - между делом поинтересовался, дядя Вова объясняя мне как правильно обращаться с удочкой. На выходных мы планировали свалить всей семьёй на рыбалку.
Сашины родители предлагали вытащить моих. Но я пока не был готов. Честно говоря, не был готов абсолютно. Благой порыв любви к ближнему, прошёл, стоило мне заявиться домой, вместе с Сашкой и пять минут провести в обществе отчима. Сан с каменным лицом мило улыбался и вежливо пытался общаться, с моей мамой. И даже вроде бы нашёл общий язык, но я видел, что глаза у него в этот момент абсолютно выгоревшие, а когда на какой - то мой не слишком остроумный ответ, отчим замахнулся, Сан вошедший в эту секунду в комнату, жёстко перехватил его запястье.
- Ты собрал вещи, Никит? - безмятежно поинтересовался он удерживая матерящегося отчима стальной хваткой.
- Ну и ладушки. Нам пора, - очень вежливо и изыскано объяснился он. - Мы ещё придём в гости попозже.
- А где живёте то? - тоскливо спросила мама, пряча глаза.
- У меня живём, - спокойно ответил Саша. - Я сдаю Никите комнату.
Объяснять подоплёку наших отношений, он слава богу не стал. И когда мы уходили домой, настроение у меня было безнадёжно изгажено.
- Это твоя семья, Ники.
Положив руку на плечо и внимательно посмотрев в глаза мягко сказал Сашка.
- Какой бы она ни была, никогда не забывай о том, что это твоя семья.
Идеалист бля . Я кивнул, понимая, что Сашка прав. Впрочем, я и сам всё это знал, но возможно из - за того, что рядом со мной был Сан, всё это легче было понять и осознать. Лёд моей застарелой и тщательно запрятанной ненависти треснул и тронулся. Чернота постепенно начинала выходить наружу и истаивать, капля за каплей.
Господи, как же я был благодарен ему, Саньке, моему любимому, чудесному, светлому человечеку. Человечку, который делал меня живым, который словно очищал меня, приподнямил над всем миром заставляя становиться, выше, лучше, добрее. В таким моменты, мне остро хотелось его обнять, прижаться, уткнуться носом и постоять так посреди залитого солнцем двора.
- Никитушка, а что ты у нас любишь? - деликатно осведомилась Сашкина мама. - А куда бы хотел пойти на следующие выходные?
- А какой у тебя любимый цвет? - вставилась Юлька.
- На море порыбачить не хочешь? - мечтательно выдал Санькин отец. - Там такие русалки, во! - Он обрисовал руками песочные часы и получил от тёти Наташи полотенцем.
- Правильно, - загребая меня в охапку, и попутно утаскивая огурец со стола, на котором готовила тётя Наташа, сообщил Санька, обнимая двумя руками и обдавая запахом одеколона. - Зачем ему русалки, у него есть русал!
И поцеловав в висок, активно захрумкал над ухом.
- Вот, а ты меня полотенцем, - немедленно пожалился папа. - Заведу себе русала и уйду в море.
- Юля доченька, подай маме воооон ту скалочку, - медовым голосом попросила тётя Наташа.
Сказать, что мы проводили время очень весело, значит, ничего не сказать. Иногда от хохота стены просто тряслись. Сашкина семья отличалась остроумием.
Я не мог понять причину, по которой вокруг все так интересуются моими предпочтениями, пока до меня не допёрло.
Днюха. Завтра у меня днюха. Чёрт, и как я мог о ней забыть. Хотя если честно я вполне мог о ней забыть, потому что мы её никогда не отмечали. Ну, то есть иногда отмечали, если родители об этом вспоминали вовремя, то мне даже давали денег, а они шумно праздновали моё день рождение, давая мне возможность слинять из дома. Вообще то я всегда поздравлял себя сам. У меня на крыше было любимое место. Где я постоянно просиживал часами, когда дома были проблемы и когда погода на улице распологала. Крыши и подвалы, места обитания детей.
Я бы мог сказать, что я вырос на этой крыше, потому что в детстве постоянно приходил туда, а потом как - то стал приходить реже. Но я знал, как отмечать день рождение.
Я покупал себе пирожное, пиво, зажигал свечку, вставлял её в крем, садился и говорил себе.
- С днём рождения, Ник, ну и потом как полагалось, задувал и загадывал желание.
На самом деле это был грустный момент и часто я сидел и поедая пирожное плакал, давясь кремом и слезами, потом торопливо запивал пивом, вытирал слёзы и ещё некоторое время так сидел себя жалеючи.
Ну никто же об этом не знал, и я никому не говорил, так что вполне себе имел право это позволить. Потом у меня был школьный друг, которого я однажды привёл на крышу, но он так и не понял, что в этом прикольного. Сидеть на крыше было скучно, а мне было неловко сказать ему, что это моё особенное место. Я был общительным, но во всём, что касалось меня, предпочитал оставлять себя самому себе. И вот сейчас мысль о том, что возможно кто - то хочет отпраздновать мою днюху, она была... потрясающей.
Я сидел на детской площадке и ждал Сашку. Санька сказал, что ему надо заехать по делам на фирму, и мы договорились встретиться, как только он освободиться.
А так как место было обоим знакомое, всё, что мне оставалось это дождаться его машину.
Мимо бегали детишки, на лавочках чинно сидели мамашками с колясками.
Погода стояла замечательная. Солнышко уже припекало вовсю, мир улыбался яркой зеленью и пышно цветущей травой. Мы находились на пороге лета.
Обожаю весну. Обожаю май, обожаю эту хрупкую границу, между пробуждением природы и её расцветом. Весной воздух по особенному свеж и напоён ароматами, а в мае он становится тёплым, и это почти удивительно.
Я с удовольствием отталкивался от земли, и раскачивал сам себя, рассматривая донную крапивку под ногами, пока меня не согнали с места закономерным возмущением.
- Такой здоровый оболтус, а детям играть не даёт.
Оболтус торопливо освободил занимаемое посадочное место и отправился шкваркаться по близлежайшим переулкам, оставляя детский гомон за спиной, купаясь в энергетике города, людей, прохожих. Завернул в парк. В океане липовых аллей, народ постепенно начинал рассасываться, сдаваясь подступающему вечеру. Освобождались скамейки. По асфальту стремясь к выходу, пролетели пацаны на скейтборде, впугивая стаю голубей.
Мобила в кармане возвестила о том, что мы с Сашкой вспоминаем друг о друге одновременно.
- Куда пропал? - деловито осведомился Сан.
- В парке.
- Ок, скоро подъеду. У фонтанов жди.
Голос Сашки показался подозрительным. Я убрал трубу, неспеша лавируя между клумбами в направлении заданного маршрута. Жди, как же, заняться мне больше нечем. Фонтаны ещё не открылись, но место представлялось красивое, как раз для прогулок. Вечерело, солнце постепенно окуналось в закат, растворяясь в фиолетовой прохладе. Прикинув, что Сашка должен по идее подъехать, я ускорился спеша к назначенному месту, и впечатался в вынырнувшего навстречу Сашку, который не долго думая, подхватил меня и закружил.
- Попался.
- Саня, блин, сдурел? - Я рассмеялся, приземляясь на ноги, и шутливо стукнул его в плечо.
- Мррр. - Сашка наклонился подставляя физиономию и чёрт, я потянулся и поцеловал его. А затем, схватив за руку, потащил на цветущие дорожки. Зачем шокировать общественность? Это у нас с ним любовь, а для всех остальных окружающих, мы просто пидоры.
Сейчас, совершенно не хотелось об этом думать.
- Заяц, заставляешь за собой бегать, - пожурил Сашка обнимая, снял очки убирая в карман.
- Я по тебе скучал, - жалостливо признался я, начиная лыбится совершенно непроизвольно, просто потому, что увидел Сашку.
- Я по тебе каждую секунду скучаю, - абсолютно серьёзно отозвался Сан, и дрогнул уголками губ, когда я, крепко обхватив его за торс, уткнулся щекой в хлястик серого плаща, распахнутого на весеннюю теплынь. Иногда Сашка выглядел таким непривычно взрослым, гораздо старше меня. Странно казалось представлять, что мы когда - то были одноклассниками. Порой разница между нами воспринималась космической.
- Ники, твоя пылкость меня пугает. У нас всё нормально?
- Ага! - Я радостно выдохнул и прижался крепче, зарываясь в белый блейзер, вдыхая запах, купаясь в нём, в его теплоте, удивительной энергетике. Сан хмыкнув, завернул меня полами плаща, пряча в домик.
- Мммм?
Я только головой замотал, совсем не желал выныривать. Хочу быть маленьким, хочу стать брелоком в его кармане, и что бы он забрал меня с собой и никогда не отпускал. Но игры это хорошо, а реальность имеет свойство напоминать о себе косыми взглядами. Я нехотя отстранился, высвобождаясь.
- У тебя завтра днюха, Никит.
Сашка осторожно убрал чёлку с моего лба.
- Решай, как будем отмечать.
- С тобой! - не задумываясь, ляпнул я, ловя его за руку, начиная отстёгивать чужие часики. Сашка рассмеялся, мягко высвобождая руку, для того, чтобы приземлить на плечо.
- Со мной, это и ёжику понятно. - Мы двинулись по дорожке. - Тебе самому чего хочется, малыш? Мама голосует за ресторан, Юлька предлагает организовать тебе прыжки с парашютом, батя...с батей отдельно поговорим.
- Банька и девочки? - предположил я, начиная ржать.
- Почти в точку. - Мы с Сашкой расхохотались.
А мне стало так хорошо. Как будто я уже разом побывал в ресторане, прыгнул с парашютом, помылся в баньке с Сашкой в роли девочки и ещё кучу всего.
Я прижался к Сашке, не давая ему идти. Мы застыли посреди аллеи, слушая как над головой, шумят берёзы и лиственницы. В воздухе пахло цветами. В такие минуты мне кажется, что я становлюсь воздушным шариком, который готов оторваться от земли и полететь, но я не улечу, моя ниточка навсегда привязана к Сашке.
- Хочу на крышу, - сказал я. - Прямо сейчас. Пошли.
Я дёрнул его за руку.
- Ты чего? - Сашка рассмеялся неуверенно. - Ты там случайно не прыгать собрался, любовь моя?
Я замотал головой.
- Здесь рядом, Саш. Пошли, чёрт, побежали.
Я дёрнул его за собой, и мы побежали.
Сашка не спрашивал, не задавал вопросов, просто залепил мне по заднице и мы с хохотом помчались на перегонки, держась за руки, и не выпуская друг друга.
- Остановились перед ларьком со сладостями. Я обшарил себя по карманам, пихнул Сашку в бок.
- Два пирожных, свечку и ...Саш, а что пьют к пирожным, с пивом невкусно ужасно. Поверь.
Сашка смотрел на меня во все глаза, затем кивнул.
- Подожди, я быстро, Ники.
Вручил мне коробку, залетел в гипер - маркет и вылетел через пять минут таща в руках пакет в котором булькало.
- Куда теперь?
- Туда! - Я указал рукой на возвышающуюся двенадцатиэтажку.
- На крышу. К богу !- добавил я мысленно.
Мы с Сашкой вошли в лифт.
Сашка смотрел на меня, я на него.
В его глазах разливалось восторжённое обалдение. В моих - всепонимающая улыбка...
- Ты светишься, Ник, сияешь... - сказал Сашка тихо, почти благоговейно.
- Люди светятся, когда счастливы, Саш.
Сашка только прерывисто вздохнул, словно задохнулся.
Разъехались тяжёлые створки, мы поднялись по лестнице, крышка люка была выломана и поэтому здесь, никогда не запирали.
- Держи! - Я вручил Сашке пакет с коробкой, первым взялся за железные перекладины и взобрался наверх, протянул ему руку, забирая поклажу, и помог вылезти следом.
Мы оказались на огромном пространстве заставленном маленькими домиками и неровными сплетениями антенн. Прошагали по прогибающемуся толю, навстречу розовому опускающемуся на город вечеру.
- Красиво! - Сашка вздохнул полной грудью и уставился на меня с удивлением.
- Чёрт, как же здесь красиво, Никит.
- Эгееей! - Он заорал и пробежал по крыше, сделав несколько стремительных шагов, и у меня испуганно ёкнуло сердце, при мысли о том, что вдруг он не дай бог свалиться. А здесь действительно было потрясающе. Открывался незабываемый вид на город, на раскинувшиеся под нами огни, только ещё начавшие зажигаться, на полыхающую в облаках полоску солнца.
Мы вытащили еду, прикупленную запасливым Сашкой, разложили на пакет, сели на свои куртки, разливая вино по пластиковым стаканчикам. Посмотрели на солнце, и вместе дождались, когда оно сгорит. А потом переплели руки, и выпили вино в торжественном молчании. Нам с Сашкой не требовались слова, мы понимали друг друга, просто чувствовали, и вот сейчас тоже был такой момент, когда всё что происходило, происходило без слов, но иногда слова бывают нужны; вроде важной мелочи, которая способна пролить свет на некоторые вещи, объяснить.
- Это моё особенно место, - сказал я Сашке и глаза Сашки превратились в огромные сияющие серым асфальтом небеса.
- Это место, где я всегда был один, но сейчас, хочу быть здесь с тобой, Саша.
Я принялся зажигать свечку, терпеливо, трепетно, воткнув её в пирожное.
- Отпраздновать с тобой своё день рождение. Ты знаешь, мне больше ничего от жизни не надо. Наверное, всё, что я хочу, это просто быть с тобой рядом, и ты рядом. И завтра можно пойти в ресторан и прыгнуть с парашютом, и помыться в баньке, а сегодня... - голос мой прервался...
- В общем, наливай, я сейчас загадаю желание.
Сашка разлил. Он не отрываясь смотрел на меня, огромными внимательными глазами, очень понимающими, очень знающими глазами, глазами которыми на тебя может смотреть только любимый человек.
Свечка загорелась, я посмотрел на неё.
- Можно вслух, Никит, - попросил Сашка
- Вслух нельзя, оно же тогда никогда не исполниться.
- Фигня . Я исполню, - голос Сашки упал до завораживающего шёпота.
- Тогда... - Я смущаясь улыбнулся. В эту секунду во мне улыбалось всё, улыбался рот, улыбались зубы, улыбались ямочки на щеках, улыбались глаза, даже волосы в которых отражались золотые искорки от свечи, тоже улыбались.
- Я хочу.... чтобы на мне женился гыы...
Я прыснул и покраснел. Это не было моим желанием, просто я посмотрел на Саню и ляпнул, прежде, чем подумал, что ляпаю, это вырвалось непроизвольно.
Я хотел перезагадать, сказать ему, что это шутка, но в эту секунду дунул порыв ветра и погасил мою свечу.
- Блин! - ляпнул, я смеясь. - Бог говорит, что голимое у меня желание, подожди, сейчас перезагадаю.
Лицо было красным от смущения, я торопливо потянулся к валяющейся на пакете зажигалке, но ладонь, Сашки неожиданно перехватила моё запястье.
- Не надо перзагадывать, - попросил он и глаза его блеснули в темноте. - Это было очень правильное желание, Ник. Бог тебя услышал. Он ухмыльнулся
- Значит, мне уже можно съесть мою пирожнку?
- Можно, только свечку не проглоти.
Сашка внезапно поднялся, зачем - то порылся по карманам.
- Знаешь, иногда рядом с тобой, я совершенно не отличаюсь терпением, - пробормотал он и я замолк, не успев отшутить в ответ. - Хотел подождать дня рождения, но мне кажется, что именно сейчас самый подходящий момент. Раз мы празднуем.
- И праздновать мы будем долго.
Я выразительно потряс полной бутылкой.
А Сашка взял и встал на колено, и бутылка едва не выскользнула из моих ослабевших разом пальцев.
- Саша? - испуганно прошептал я.
Санька наклонил голову, прикрыл глаза, а затем улыбнувшись своей невероятной улыбкой с озорным выражением посмотрел на меня.
- Ники, мне сейчас хочется сказать очень много слов, но, наверное, ты их и знаешь. Да и не могу. Волнуюсь очень.
Он протянул мне руку, двинул пальцем, и услышав лёгкий щелчок, я не сразу понял, что на его ладони находиться бархатная коробочка с широким играющем в лёгком отблеске фонарей кольцом.
- Ты выйдешь за меня, Ник? - тихо спросил Сашка. - Давай поженимся, по правде, по - настоящему.
Я покачнулся, и бутылка скользнула вниз, не упала, просто встала ровно так на своё донышко. В глазах защипало, горло не перехватило, просто свет фонарей внезапно размазался, а зажмурился, запрокидывая голову наверх, навстречу начавшим выступать звёздам, делая вздох, и не желая больше дышать, выпустить из себя это мгновение, волшебные несколько секунд.
Я стоял на крыше дома и мечтал сброситься вниз, и просил у господа бога послать мне ангела небесного, который меня спасёт и заберёт. У бога нет ответа, но абонент был услышан. Он был услышан много лет назад, в тот день, когда мы впервые встретились с моим ангелом, а я не знал, для чего нам дана была эта встреча. И бог не даёт нам немедленные ответы на наши вопросы, но это не обозначает, что он нас не слышит и не видит. И не знает про нас.
И если бы я тогда в тот день поддался настроению, сиганул с крыши вниз...
Просто бездарно умер... Я бы никогда не смог пережить этого мгновения. Этих тридцати секунд вечности, секунд, когда я внезапно... увидел БОГА!
- Да!- сказал я хрипло и закрыл лицо руками.
- Саша... я.... Я тебя люблю!
- Ник!- Сашка застонал и плюхнулся рядом - НИКИ!
Ища мои губы, руки, находя их, прижимая нас друг к другу. Я уткнулся носом в его плечо
- Ники, от счастья умру! - тихо пробормотал Сашка, сидя с коробкой в руках, обнимая меня.
- Дура