Законы экономии поглаживаний

Обучение детей законам экономии поглаживаний состав­ляет программу начальной подготовки по Отчужденно­сти. Как и любой другой сценарий, Отчужденность осно­вана на запретах и предписаниях.

Запреты, ведущие к экономии поглаживаний, таковы:

1.Не давай поглаживаний, когда тебе хочется ими с кем-то поделиться. Этот запрет объясняет сам себя. Он означает, что людям не разрешается свободно обмени­ваться проявлениями симпатии и любви.

2.Не проси поглаживаний, когда они тебе нужны. Этот запрет тоже объясняет сам себя, и, похоже, именно его вбивают в головы детей сильнее всего.

3.Не принимай поглаживаний, когда хочешь их при­нять. Этот запрет не так распространен, как два первых. Когда он есть, он не дает людям принимать поглажива­ния, которые им дают, даже если им хочется принять эти поглаживания.

4.Не отказывайся от поглаживаний, когда они тебе не нужны или не нравятся. Часто люди дают друг другу по­глаживания, которые вызывают у них неприятные ощу­щения или не нужны им. Например, женщина, внеш­ность которой по несчастной случайности соответствует стандартам красоты журнала «Плейбой», постоянно по­лучает поглаживания за свою красоту. После нескольких лет такой жизни она начинает раздражаться, когда ей их предлагают. Она говорит, что ей неприятно, когда люди, главным образом и в первую очередь, обращают вни­мание на ее внешность. Женщины, которых редко посе­щают такие чувства, видимо, имеют разрешение отказы­ваться от таких комплиментов. Освобождение женщин позволило им говорить в ответ на избитый комплимент: «Я не хочу слышать, что я красива. Я уже знаю это. Что еще ты можешь сказать обо мне?» Это пример отказа от нежелаемых поглаживаний. Если женщина кроме разре­шения на отказ от поглаживаний имеет еще и разрешение просить о поглаживаниях, она может добавить: «Почему ты не скажешь, что я умна или что я сильная?»

У мужчин существуют аналогичные проблемы с по­глаживаниями, которые касаются их силы, ответственно­сти, ума и трудолюбия. Движение за освобождение муж­чин помогает им отказываться от таких поглаживаний, а вместо них спрашивать: «Я хороший человек? Я чувст­вителен? Я красив? Я симпатичный?»

5. Не давай поглаживаний самому себе. Самопогла­живание, или то, что в транзактной терапии называется «хвастовство», объявляется вне закона. Детей учат, что «скромность — лучшая добродетель» и что любовь к себе и похвалы самому себе постыдны, греховны и непра­вильны.

Перечисленные основные запреты формируют у детей стремление экономить поглаживания, гарантирующее им голод по поглаживаниям, который сделает их управ­ляемыми. Как было указано раньше, хроническое голо­дание такого рода ведет к депрессии или Отчуждению. В главах, посвященных терапии, я расскажу, как лечить Отчуждение.

Запрет на выдачу поглаживаний самому себе легче всего продемонстрировать в игре «Хвастовство». Когда человека просят встать посреди комнаты и сказать, что ему в себе нравится, самая частая реакция — это паника. Когда Джек решает «похвастаться» и выходит на середи­ну комнаты, он чувствует, что нескромно или неправильно — говорить о себе хорошее или что, если он скажет о себе хорошее, другие люди могут обидеться.

Далее Джек, скорее всего, обнаружит, что не знает сво­их положительных качеств и что он не может себе позво­лить называть себя словами, подразумевающими цен­ность. Если он попробует послушать комплименты в свой адрес, то есть принять поглаживания, он наверняка обесценит большую их часть.

На слова «у тебя прекрасная кожа» Родитель в его голове скажет: «Они не видели тебя вблизи». На слова «у тебя красивая улыбка» Родитель ответит: «Они не ви­дели, как ты злишься». Если кто-то заметит, что Джек ум­ный, его Родитель тут же обесценит комплимент, доба­вив: «Да, но ты некрасивый». Есть и другие хитрости, ко­торые помогают избежать поглаживания: поблагодарить, сделав вид, что принимаешь поглаживание, но при этом пожать плечами (при этом комплимент как бы скатыва­ется с них, вместо того чтобы «впитаться»). Можно «вер­нуть» поглаживание, как бы говоря: «Я не заслужил ва­шего комплимента, поэтому в ответ должен дать вам свой». Еще один аргумент: «Эти люди не знают тебя, по­этому их поглаживания пустые» — и это несмотря на то, что перед началом игры каждый участник принял обяза­тельство говорить только искренние слова!

Существует множество табу, препятствующих сво­бодному обмену поглаживаниями. Гомосексуальное табу предупреждает поглаживание между мужчиной и муж­чиной и женщиной и женщиной. Гетеросексуальное табу предупреждает поглаживания между людьми противо­положного пола, если только они не состоят в определен­ных отношениях, одобренных обществом (в браке или помолвлены). Некоторые табу на прикосновения запре­щают физический контакт между детьми и взрослыми, если только они не принадлежат к одной семье, и даже в этом случае контакт допускается только в специально оговоренных ситуациях. Одним словом, средства удовлетворения базовой потребности человека «благодаря» табу делаются недоступными этому человеку.

В результате этих манипуляций люди лишаются спо­собности любить, и любовь оказывается направлена про­тив них, став наградой за примерное поведение.

Из сказанного ясно, что человек или группа людей, ко­торым удалось отбросить экономию поглаживаний, обре­тают контроль над удовлетворением одной из важней­ших своих потребностей и вследствие этого снимают с себя обязательства по отношению к обществу. Именно по этой причине субкультура хиппи, с ее проповедью сво­бодной любви, вызвала такую панику в правительстве и в юридических кругах. Мнение о том, что человек пере­стает работать и вести себя ответственно, освободившись от необходимости экономить поглаживания, верно в том случае, когда понятия «работа» и «ответственность» определяются не самим человеком, а другими людьми. Неверно, что индивид, свободный от экономии поглажи­ваний, будет вести растительный образ жизни, как боят­ся некоторые. Понятие о том, что удовлетворенный чело­век не будет ни трудолюбивым, ни ответственным, было краеугольным камнем традиционной педагогики. Тем не менее факты противоречат этой гипотезе. Я предполагаю, и мой опыт неоднократно подтверждал, что человек, чья потребность в поглаживаниях удовлетворена, сильнее стремится к гармонии с собой, другими и природой.

Удовлетворение потребности в поглаживаниях — про­тивоядие от Отчужденности и депрессии. Банальный сце­нарий депрессии может быть преодолен через понимание экономии поглаживаний и отказ от нее. То, как это сде­лать в условиях групповой работы, будет показано в гла­ве 22 настоящей книги.

Глава 9 Начальная подготовка:

начальная подготовка по безумию

Познание

Мы являемся на свет, будучи в таком же неведении от­носительно законов природы, в каком находился наш са­мый первый предок, живший в пещере, и за относитель­но недолгое время от рождения до наступления зрелости приобретаем огромное количество информации и дости­гаем понимания, необходимого для того, чтобы жить в нашем сложном мире.

Люди многое сделали для того, чтобы добиться права познавать, несмотря на сопротивление других людей. В истории были времена, когда людям не разрешалось за­бираться на горы, вскрывать мертвые тела или смотреть­ся в зеркало. Каждая из разновидностей стремления к знанию когда-то была жестоко наказуема. Далеко не все­гда было безопасно пытаться понять законы природы. В ряде мест до сих пор некоторые знания находятся под запретом. В некоторых школах США учитель, который рассказал детям о сексуальности, о теории эволюции или о социализме, рискует потерять место.

Ученые детально изучили законы химии и силы не­одушевленной природы и теперь знают, как их контроли­ровать. Каждый человек, который хочет иметь автомо­биль, может его получить (правда, за плату), но мы до сих пор не изучили свою душевную жизнь настолько, чтобы Дать каждому, кто захочет, близкие отношения, хотя иметь такие отношения хочет каждый.

Я полагаю, что стремление к знанию подавлялось все­гда. Люди узнали о движении звезд и планет вопреки этому сопротивлению; несмотря на него, мы поняли за­коны физики и химии и изучили собственное тело.

Теперь мы стремимся как можно полнее познать свою душу и души других людей. Мне кажется, что сейчас в этой области существует такой же запрет на познание, какой существовал во времена Леонардо да Винчи и Га­лилея.

Самопониманию нередко препятствуют представите­ли медицинских специальностей. Психиатры говорят нам, что мы не можем понять себя, и не одобряют тех, кто счи­тает, что способен на это без их помощи.

Человека, который пожелает понять, как функцио­нирует его организм и откуда берутся болезни, доктора не погладят по головке. В лучшем случае врач скажет: «Я — доктор», что значит: «Доверьте свое тело мне». В худшем случае его заставят испытать чувство вины за то, что он попытался контролировать процесс лечения или (о ужас!) действия врача.

В средневековье запрещалось смотреть на себя в зер­кало. В двадцатом веке косо смотрят на женщин, которые с помощью зеркала проводят гинекологическое самооб­следование, — их действия приравниваются к осуществ­лению медицинской деятельности без лицензии.

Тем не менее человек имеет право познавать себя, включая свое тело. Способность познавать и понимать мир и самих себя является функцией взрослого эго-состояния. Личность располагает двумя Взрослыми: Взрос­лым первого порядка, или Взрослым в Ребенке (Малень­ким Профессором), и Взрослым второго порядка. Эти два состояния занимаются тем, что собирают и обрабатыва­ют информацию о мире.

Взрослый второго порядка создан для переработки закодированной информации, то есть информации, изло­женной словами или символами. Это эго-состояние счи­тается рациональным, или научным, в противополож­ность интуитивному. Хотя это разделение не совсем правомерно: интуитивное прозрение является важной час­тью научного исследования. Многие ученые признава­ли, что интуитивные «озарения» и иррациональный ход мысли играют большую роль в их работе. Ratio не более научно, чем интуиция. При рациональном подходе полу­ченная информация точнее, а данные можно измерить и количественно обработать. С другой стороны, когда нет доступа к количественным данным, интуиция дает боль­ше для понимания процесса, чем рациональное мышле­ние.

Маленький Профессор, или Взрослый в Ребенке (ин­туитивное начало), больше приспособлен для сбора, хра­нения и анализа незакодированной информации, то есть информации, которая, будучи смутной и неоформленной, тем не менее является полезной. Интуиция, или Взрос­лый в Ребенке, работает на границах человеческого по­знания. Как обнаружил Эрик Берн в своем исследовании, интуиция — это могущественный инструмент, который можно использовать с выгодой для себя. Несмотря на то, что в научных кругах интуиция не признана в качестве источника достоверной информации, люди постоянно пользуются ею в быту. В отсутствие точных, количест­венных данных интуиция может стать эффективным инструментом решения проблемы (так же, как Родитель помогает принять решение в отсутствие информации, не­обходимой Взрослому). Так как о душевной жизни чело­века мало научных данных, в человеческих отношениях важную роль играет интуиция.

Оба Взрослых в человеке подавляются в процессе на­чальной сценарной подготовки. Как будет показано в главе, где говорится о полоролевом программировании, в каждой семье есть тенденция нападать на одно из двух взрослых состояний человека. Воспитание мальчиков по­давляет интуицию (Маленького Профессора), воспита­ние девочек — логику (Взрослого). Иными словами, хотя бы одной из этих двух способностей (которые являются

краеугольным камнем взаимодействия с миром) не сужде­но развиться полностью. Логика и интуиция ребенка раз­рушаются двумя способами: игнорированием и ложью.

Игнорирование

Игнорирование — очень распространенное явление.

Так называют пересекающуюся транзакцию, где чело­век, которого подвергают игнорированию, хочет передать информацию от своего Взрослого Взрослому собеседника , а собеседник отвечает от лица Родителя или Ребенка. Рассмотрим следующий пример.

Мэри приходит в спальню родителей среди ночи и будит маму.

Мама(Взрослый). Что случилось, Мэри?

Мэри(Взрослый). Мама, мне страшно.

Мама(Родитель). Не надо бояться, Мэри, иди спать.

Мама задает Мэри вопрос от лица своего Взрослого, на который Мэри отвечает тоже от лица Взрослого: она сообщает, что ей страшно. Мамин же ответ обесценивает сообщенный факт, а именно информацию о том, что Мэри страшно. После этого Мэри скорее всего испугается еще больше и потеряет остатки здравого смысла. Если она за­плачет, мать может рассердиться, а может предложить ей лечь с собой в постель. Независимо от.того, как поведет себя мать — заботливо или строго, игнорирование в лю­бом случае уменьшит способность Взрослого Мэри мыс­лить разумно.

Сравните:

Мама (Взрослый). Что случилось, Мэри?

Мэри(Взрослый). Мама, мне страшно.

Мама (Взрослый). Чего ты боишься?

Мэри (Взрослый). Я услышала шум, и боюсь, что в наш дом залезли воры.

Мама (Взрослый).А-а, понимаю. Но я думаю, в доме ни­кого нет. В нашем квартале за десять лет не было ни одной кражи, и (Родитель) я бы хотела, чтобы ты по­шла к себе и легла спать, хорошо?

Мэри (Ребенок).Хорошо. Но можно, я приду опять, ес­ли мне приснится еще один страшный сон?

Мама (Родитель).Согласна, а сейчас иди спать.

В этой транзакции информация, сообщенная Мэри, не была обесценена, и поэтому она не испугалась еще боль­ше. Мэри узнала ряд важных фактов: что она живет в спокойном районе, где очень мала вероятность преступ­ления; что на маму можно положиться, если ты испуга­лась; наконец, она узнала от мамы, как себя вести с чело­веком, который испугался.

Игнорирование сводит людей с ума. Рональд Лэнг хо­рошо понимал это и дал в своей книге «Узлы» несколько примеров игнорирования и того, как оно действует на че­ловеческий разум.

Джилл. Я боюсь.

Джек. Не бойся.

Этот диалог — пример игнорирования. Игнорирова­ние сбивает человека с толку. Лэнг продолжает.

Джилл. Я боюсь испугаться, когда ты говоришь мне, что­бы я не боялась.

Боюсь.

Боюсь испугаться.

Не бояться испугаться.

Не боюсь.

Боюсь не испугаться.

Не боюсь не испугаться.

Другой пример.

Джилл.Я недовольна, что ты недоволен.

Джек. Яне недоволен.

И снова Джилл теряется.

Джилл.Я недовольна, потому что ты не недоволен тем, что я недовольна тем, что ты недоволен.

Джилл — не единственная жертва игнорирования. Джеку тоже придется иметь дело с его результатами.

Джек. Янедоволен тем, что ты недовольна тем, что я не недоволен тем, что ты недовольна, когда я недоволен, в то время как я не недоволен.

Джилл.Ты думаешь, что я глупая.

Джек. Яне думаю, что ты глупая.

Это тоже игнорирование. У Джилл есть интуитивное ощущение того, что Джек не уважает ее мыслительные способности. Джек прибегает к игнорированию и запу­тывает Джилл.

Джилл. Я глупая, потому что думаю, что ты думаешь, что я глупая, когда ты этого не думаешь, или это значит, что ты лжешь.

Я глупая в любом случае!

Думать, что я глупая, если я глупая.

Думать, что я глупая, когда я не глупая.

Думать, что ты думаешь, что я глупая, если ты не ду­маешь этого.

Психиатр или психолог назвал бы некоторые мысли Джилл паранойяльными. Чувства, которые сопровожда­ют эти мысли, можно счесть неадекватными. Люди, ко­торые постоянно терпят и принимают игнорирование, действительно могут сойти с ума и «демонстрируют» симптомы заболевания паранойей и неадекватные чув­ства. Безумие — это крайнее проявление сценария «Без ума».

Игнорирование — это способ, которым родители и другие люди, окружающие ребенка, препятствуют разви­тию его интеллектуального потенциала и подавляют его способность к пониманию окружающего мира. Игнорированию подвергаются интуитивное, чувственное (эмо­циональное) и логическое познание.

Игнорирование интуиции

Люди способны мгновенно и не рассчитывая, то есть ин­туитивно, оценить душевное состояние другого челове­ка — иными словами, читать мысли друг друга.

Мы чувствуем, когда другой человек счастлив, печа­лен, возбужден или напуган, чувствует вину, доверяет или подозрителен. Мы различаем, когда человек напада­ет, а когда защищается, знаем, когда он лжет, а когда го­ворит правду.

Чувствовать состояние другого очень важно для того, чтобы эффективно общаться. Процесс переработки инту­итивной информации отличается от процесса переработ­ки логической (или взрослой) информации.

Логические данные могут быть использованы как та­ковые, без поправок. Например, когда вы покупаете бен­зина на два доллара и платите в кассу двадцатидолларо­вым билетом, вы знаете, что вам должны дать восемнад­цать долларов сдачи, с вероятностью, скажем, 99,5%, а точнее, это знает ваш Взрослый.

С другой стороны, допустим, вы встретили на улице знакомого, и у вас возникло впечатление, что он расстро­ен, грустен или устал и что он может не принять дру­жеское приветствие. Вы не знаете этого наверняка, но можете приблизительно представить, что именно он сде­лает. Итак, вы решаете, что с вероятностью 60 % он от­толкнет ваше поглаживание, и поэтому приближаетесь к нему с нерешительной улыбкой, ожидая его реакции (об­ратной связи). Если он широко улыбнется в ответ на вашу улыбку, значит, ваша гипотеза была неверна и ее нужно изменить и т. д. Эффективное использование ин­туиции происходит с опорой на обратную связь.

Опираясь лишь на интуитивное ощущение, нельзя ре­шить, что друг обязательно (то есть с вероятностью 100 %) отреагирует негативно на встречу с вами, и пройти мимо, не поздоровавшись. Излишнее доверие к интуиции, не подкрепленное обратной связью, вредно и считается про­явлением паранойи. Даже несмотря на то что интуитив­ные заключения редко оказываются неверными, важно пользоваться ими с осторожностью.

Когда интуитивные догадки ребенка обесцениваются, он оказывается в ситуации, когда интуитивной информа­ции Маленького Профессора раз за разом противоречит информация, исходящая от обесценивающего лица. Та­кое положение дел приводит ребенка в состояние стресса.

Человек, чья интуитивная способность была обесце­нена, может игнорировать данные своей интуиции или попытаться реагировать одновременно на информацию, исходящую извне и изнутри. Оба варианта оставляют желать лучшего.

Игнорирование интуиции делает нас неинформиро­ванными, беспечными и заставляет нас чувствовать себя глупыми. Игнорирование информации извне превраща­ет нас в «параноиков», делает нас неспособными общать­ся и мешает нам достигать компромисса в общении. По­пытка учитывать как информацию извне, так и свои ощу­щения, сбивает человека с толку.

Противоядием от игнорирования служит прояснение (гл. 23).

Игнорирование чувств

Другая важная форма знания, которую разрушает игно­рирование, — это знание человека о его собственных чув­ствах. Мы постоянно испытываем различные чувства в связи с происходящими вокруг нас событиями. Мы злим­ся, печалимся, чувствуем себя виноватыми или счастли­выми в зависимости от обстоятельств. Некоторые из этих чувств могут оказаться неприемлемыми для окружаю­щих, особенно когда они исходят от маленького ребенка.

Одни родители не любят, когда их дети грустят, дру­гих раздражают проявления радости, третьи не одобря­ют выражения гнева или любви. Когда ребенок выража­ет такое чувство, родители делают все, чтобы заставить ребенка никогда больше не выражать его. В одной семье игнорируют гнев, в другой страх и т. д. С другой стороны, излюбленные чувства родителей (или семейный транзактный рэкет: чувства гнева, печали, разочарования и т. д.) поощряются и некритично применяются в любой ситуа­ции. Как и в случае с интуицией, игнорирование чувств ребенка приводит к тому, что он лишается очередного важного источника информации. Лэнг указывает на то, что отношение к чувствам ребенка как к необоснованным превращает его в душевного инвалида. Игнорирование чувств ведет к расколу личности. Человек перестает за­мечать важную часть своего бытия, свои чувства. Они тем не менее продолжают существовать и влияют на те­лесное состояние индивида и его поведение. Не выражен­ные гнев, стыд, страх, печаль аккумулируются и находят свое выражение окольным путем. Иногда не выраженные чувства (купоны) выплескиваются наружу в «эмоцио­нальном запое». Иногда они проявляются в болезненных симптомах или в каких-то особенностях поведения, как в случае человека, который ночью скрежетал зубами, или женщины, у которой постоянно дрожали губы. Человек, чьи чувства игнорируются, имеет выбор:

1.Игнорировать свои чувства и вести себя, как если бы их не было. В результате человек «отключается» от своих эмоций. Этот выбор часто делают мужчины: они становятся холодными и бесчувственными.

2.Сохранить свои чувства и не обращать внимания на тех, кто их игнорирует. Таких людей обычно счита­ют чрезмерно эмоциональными и незрелыми. Такой выбор чаще делают женщины: они становятся «ирра­циональными».

3.Попытаться жить, одновременно учитывая чувства и мнение тех, кто их игнорирует. Так очень легко за­путаться. Такой человек становится рассеянным и тревожным.

Игнорирование логики

Наиболее часто в семье игнорируют чувства и (или) ин­туицию ребенка. Тем не менее рациональное мышление, или функция Взрослого, тоже может пострадать в про­цессе воспитания: восприятие ребенком очевидных фак­тов и построение логических связок между ними не все­гда поощряется. Например, одна женщина вспоминала, что ее мать была ленивой и безответственной и что она часто думала, что мама ведет себя непоследовательно. Она задавала ей логичный вопрос: «Мама, почему ты сер­дишься на папу за то, что он не постриг газон, когда у тебя самой в раковине гора немытых тарелок?» Это ис­креннее и логичное рассуждение, сделанное Взрослым маленькой девочки, было встречено сильнейшим неодоб­рением матери: «Будешь умничать — голову оторву!» Это утверждение было ясным и сильным запретом на ис­пользование девочкой логической способности, ее Взрос­лого. Ее мать сказала ей «Не думай!», и в дальнейшем этот запрет сильно повредил развитию логического мыш­ления девочки.

Другая женщина вспоминает, что ее родители всегда сердились, когда она приходила домой из школы и выра­жалась научными словами, рассуждая о понятиях, кото­рые она узнала от любимого преподавателя, поощрявше­го ее способность мыслить логически. Кульминация на­ступила в тот день, когда в ответ на расистское замечание отца относительно соседей, она сказала: «Это предрассу­док». Отец повернулся к ней и закричал: «Предрассудок?! Я тебе покажу предрассудок! Не смей дерзить в этом до­ме!» и ударил ее по лицу. Фраза «Не смей дерзить в этом доме!» глубоко врезалась в детский ум. Для нее она значила, что быть умной и пользоваться научными тер­минами — это разновидность дерзости. Позже, когда она училась в колледже, в ее голове часто возникали слова ее Большого Свина: «Что ты хочешь сказать тем, что учишь эту чушь? Кто ты такая, чтобы умничать?»

Один из способов игнорировать Взрослого — не давать ему принимать участие в разрешении трудной ситуации. Эрик Берн указывает, что в одной семье, когда что-то не получается, родители злятся, обижаются или впадают в уныние, а в другой — ищут решение проблемы. Детей редко учат искать рациональное решение в сложной си­туации: вместо этого их приучают использовать при при­нятии решения Родителя или Ребенка.

Шифф и Шифф описывают, как игнорирование логи­ческой способности ребенка влияет на его способность разрешать проблемы. В трудной ситуации люди реагиру­ют по-разному. Один подумает: «У меня есть проблема, и ее надо решить». Другой человек решит: «У меня про­блема, и я не могу ее решить» или «Никакой проблемы нет», таким образом игнорируя свою способность мыс­лить логически (способность решать проблемы).

Когда родители не поощряют способность ребенка разрешать проблемные ситуации, у ребенка в ответ раз­виваются «легкомыслие», «глупость», пассивность и не­способность думать в сложной ситуации.

Запрет на решение проблем проявляется в отношении человека к трудным ситуациям. Люди часто говорят, что их судьба предрешена и ничего изменить нельзя. Неко­торые даже чувствуют, что они не вправе приложить свои логические способности к изменению хода жизни. Если им предложить такую возможность, они могут спросить: «Так что, все нужно анализировать? Нет ничего свято­го?» Такая установка часто бывает результатом програм­мирования родителей, которые не поощряли ребенка ис­пользовать свою взрослую часть.

Есть люди, которые считают, что, если думать о том, как решить проблему, обязательно сглазишь себя. Некото­рые алкоголики верят, что их сглазили. Некоторые люди просто чувствуют, что трезвый, холодный анализ заста­вит то хорошее, что есть в их жизни, растаять в воздухе.

На самом деле познание помогает обрести власть над событиями своей жизни. Можно повлиять только на то, что понимаешь. Я приведу пример.

Мистер Бруто, чье сценарное решение гласило «буду работать на износ, пока не умру от сердечного приступа», знал только то, что было связано с его работой. Он начи­нал свой день пятидесятиминутной дорогой на работу, вдыхая загрязненный воздух. Он работал целый день, и у него было всего два пятнадцатиминутных перекура и один обеденный перерыв, во время которого он набирал­ся сил на вторую половину рабочего дня. Он работал сверхурочно в выходные, а в свободное время подрабаты­вал как сантехник. Он считал, что у него хорошая работа, так как ему платили семь долларов в час плюс сверхуроч­ные (но на деле у него не было выбора: он должен был работать сверхурочно, когда от него требовали). Един­ственной проблемой, которую он осознавал, была бессон­ница да еще головные боли, а временами — неконтроли­руемые запои. Он никогда не получал повышения на ра­боте и всегда был в долгах. Счета за прошедший месяц оставляли его карманы пустыми. Кроме того, он выпла­чивал кредит за машину и воспитывал из своих детей хороших, ответственных работников, хотя иногда поба­ивался, как бы они не пристрастились к наркотикам.

Ему хотелось иногда почитать, но он не мог сосредо­точиться и потому получал информацию о мире из теле­визионных программ во время ужина. Как ему казалось, он смотрел телевизор больше, чем надо, но не мог оста­новиться.

Мистер Бруто пришел в группу, чтобы избавиться от пристрастия к алкоголю. Он не был полон надежд, так как верил, что алкоголизм — неизлечимая болезнь. Он был поражен, узнав, что это не так и что пристрастие к алко­голю поддается излечению. Он жадно впитывал новые знания о состояниях Я, силовых играх и сценариях. Он говорил: «С моих глаз как будто завеса упала». Его зна­ния росли на глазах. Он был очень заинтересован стилем жизни других членов группы и тем, как они видят мир.

Он был потрясен, когда услышал предположение о том, что у него есть сценарий, предписывающий ему убить се­бя чрезмерной работой, и понял, что его ожидания отно­сительно пенсии были беспочвенными фантазиями, ко­торые служили тому, чтобы удерживать его на работе, и которые могли привести к его смерти сразу после вы­хода на пенсию, если не раньше.

Он сразу же согласился с предположением, что алко­голь и телевидение помогали реализации его сценария, так как служили своеобразными транквилизаторами, ко­торые не давали ему думать. Его главным запретом было «Не думай!», а предписанием — «Ты трудяга». Труднее ему оказалось признать, что у него было пристрастие к кофе, табаку и снотворным таблеткам и поэтому он был таким же наркоманом, как и те, кого он осуждал.

Для него стало открытием, что работа может быть приятной: для него она никогда не была таковой, да он и не ожидал от нее удовольствия.

Ему нужно было научиться отдыхать, но он ни в чем не находил удовольствия. Он знал, что если работать и не развлекаться, то легко отупеть. Он чувствовал, что уже отупел, и знал, что хочет научиться радоваться.

Так как он состоял в профсоюзе, то знал, что промыш­ленность эксплуатирует рабочих, но не относил это к се­бе, так как считал, что ему хорошо платят. Он был удив­лен, когда некоторые члены группы нашли его работу ужасной (он работал на конвейере) и сказали, что его эксплуатируют гораздо больше, чем он предполагал.

Труднее всего ему было осознать и принять свое же­лание взбунтоваться против условий работы, уволиться,

найти другую, более интересную, которая помогла бы ему избавиться от тяги к алкоголю. Поняв, что к чему в его жизни, он стал строить планы. Он решил перестать вка­лывать, как вкалывал раньше, травить себя спиртным, ко­фе и табаком и научиться отдыхать и развлекаться, что­бы пожить и после выхода на пенсию. Он ушел с завода и нашел другую работу, с меньшим рабочим днем и ближе к дому. Он стал больше времени посвящать своей работе сантехника. Он запланировал, что в выходные будет от­дыхать, бросил пить и курить. Он стал размышлять о том, что не так в его жизни и как он может это изменить. Он обсуждал в группе свои проблемы и искал их решение.

У него наладился сон, он стал получать удовольствие от секса; он стал зарабатывать меньше денег, но и мень­ше тратить, он стал меньше работать и меньше смотреть телевизор. Шестнадцать месяцев спустя после своего прихода в терапевтическую группу он смотрел назад с восхищением. Понемногу, без потрясений и мгновенных преображений, его жизнь стала налаживаться. Он стал сильнее. По его словам, у него стало «больше времени на то, чтобы думать». Он не связывал свои изменения с про­цессом познания, но, на мой взгляд, расширение области его осведомленности стало двигателем перемен, произо­шедших в нем. Другим важным фактором стала постоян­ная поддержка членов группы, которая помогла ему пре­одолеть трудные времена.

А король-то голый!

Почему родители подавляют стремление своих детей к познанию и их логическую способность? Я считаю, что первая причина — в том, что родители чувствуют себя «не в порядке» и не хотят, чтобы за ними наблюдали и их поведение анализировали, тем более их дети. Они сты­дятся себя как людей, как родителей и как кормильцев и не хотят, чтобы другие увидели, как они плохи.

Как и голый король, родители не хотят, чтобы, при­стально наблюдая за ними, дети открыли их недостатки. Но мир ребенка — это его родители: они привлекают большую часть его внимания. Постоянное внимание де­тей родителям неприятно. Поэтому они накладывают запреты: «не смотри на меня», «не говори обо мне», «не говори с другими людьми о нашей семье» и даже «не го­вори с другими людьми о себе». Эти запреты исходят от Большого Свина родителей и не дают ребенку видеть мир, особенно мир людей, таким, какой он есть. В резуль­тате к подростковому возрасту способность человека по­нимать себя и других сильно снижается.

Человек, чья способность к пониманию не искажена, может получить от жизни то, чего он хочет. Потеря спо­собности познавать происходит в результате постоянных «нападений» на нее со стороны родителей и приводит к чувству запутанности, неспособности понять, что проис­ходит; к тому, что человек разрывается между своими чувствами и тем, что он должен чувствовать, по словам других людей; наконец, к неспособности выбрать между своей картиной мира и картиной, навязываемой ему.

Ложь

Ложь и игнорирование подрывают способность ребенка познавать мир. Причем ложь — скорее правило, чем ис­ключение. Мы все знаем, что нам лжет правительство, что нам лгут СМИ, что нам лгут те, кто хочет нас скло­нить потратить деньги на то, что нам не нужно. Но мы не сознаем, что и в повседневных отношениях ложь присут­ствует чаще, чем правда.

Ложь определяется в словаре как «действие или факт введения в заблуждение, ложное утверждение, имеющее своей целью ввести в заблуждение». Это определение лжи — определение, с которым согласны большинство лю­дей, — не является полным: оно предполагает, что факт лжи обязательно включает сознательное намерение и зна­ние говорящего о том, что его слова не являются правдой. Но даже если принять узкое определение лжи, придет­ся признать, что люди постоянно лгут друг другу. А если прибавить к откровенной и сознательной лжи, которая говорится детям «ради их блага», полуправду и умолча­ние, с которыми дети тоже часто сталкиваются, станет ясно, что ложь — одно из основных измерений опыта ре­бенка.

Нужен долгий период обучения — годы и годы в дет­стве и отрочестве, чтобы приучить человека лгать и при­нимать чужую ложь без протеста. Детям лгут про аиста, который приносит детей, про Сайта-Клауса, который при­носит подарки, кроме того, им дают ложные объяснения и оправдания того, что происходит в семье. Им лгут че­рез умолчание, когда утаивают информацию, которая считается неподходящей — слишком сильной или преж­девременной — для их «восприимчивого ума».

Когда ребенок спрашивает мать или отца, откуда бе­рутся дети, ответ «их приносит аист» является ложным. Но такой же ложью будет ответить «они берутся из ма­миного живота» или сменить тему разговора. Родитель располагает информацией, в которой нуждается ребенок. Чтобы быть правдивым, родитель должен или дать ре­бенку эту информацию, или честно объяснить, почему он не может дать ее. «Мне трудно об этом говорить» — это не ложь. «Ты еще слишком маленький» — ложь. «Я боюсь, что тебе не понравится мой ответ» — не ложь. «Я скажу тебе, когда ты будешь к этому готов» — это ложь.

Полная честность в общении между людьми — боль­шая редкость, а между детьми и родителями она практи­чески не встречается.

Принято считать, что лгать нехорошо. Однако если вдуматься, можно найти бесконечное число исключений из этого правила. Похоже, что в действительности счита­ется недопустимым только один вид лжи: нам нельзя лгать вышестоящим людям (родителям, учителям, на­чальству, правительству), а тем, кто ниже нас по своему социальному положению (нашим детям, ученикам, сту­дентам, подчиненным и т. д.), нельзя лгать нам.

Итак, нам можно лгать нашим детям, ученикам и под­чиненным. А мы, в свою очередь, ожидаем от своего на­чальства, политиков, родителей и учителей, что они бу­дут лгать нам.

Ложь и полуправда так же вредят логической способ­ности детей, как и игнорирование. Дети верят тому, что им говорят. Когда то, что им говорят, противоречит тому, что они знают, их внутренний компьютер «зависает» и они чувствуют себя глупыми.

Лгать можно как словесно, так и действием. Часто че­ловек утверждает словами одно, а действием — совсем другое. Например, Джон вспоминал, что отец сообщал ему следующее:

1.«Я люблю твою маму» (словесно).

2.«Когда любишь кого-то, на других не смотришь» (сло­весно).

3.«Я люблю только твою маму и не смотрю на других женщин» (словесно).

При этом Джон видел, какой ненавистью отец иногда реагировал на мать, слышал, как он обзывал ее, и знал, что у отца роман с соседкой (так как видел их целую­щимися). Значит, утверждение 3 точно было ложным. Утверждение 1, возможно, тоже было ложным. Утверж­дение 2 было бы ложным в том случае, если бы утверж­дение 1 оказалось истинным. Но так как утверждение 3 было откровенной ложью, оно ставило под сомнение ис­тинность двух первых.

От детей ждут, что они вырастут правдивыми, но, учи­тывая условия, в которых их воспитывают, можно ска­зать, что такой исход маловероятен. Одна из притч, ко­торая должна воспитывать честность в подрастающем поколении американцев, — «Вашингтон и вишневое де­ревце» — сама по себе является ложью, придуманной пло­довитым писателем