Танавливается, чтобы поразмыслить и спросить себя «что я должен сделать». Он делает то, что должно быть сделано.

Ни один из мужчин и ни одна из женщин, чьи случаи я представил в этой книге, не обладали этим хтоническим качеством. Без силы хто-нического они подобны Аттису, подобны Гамлету, неспособны вый­ти из сферы влияния комплекса слияния.

¹²⁶ Нейл (Neill, р.318)

¹²⁷ Утверждение о том, что Гамлет может быть «царем бесконечного пространства» в своей ореховой скорлупе, резонирует с тем фактом, что тонкое тело пребывает вне пространства и времени.

¹²⁸Нейл (Neill, р.315)

¹²⁹ Бессознательное до Фрейда (The Unconscious Before Freud, New York,
Basic Books, 1960), p.43. Уайт продолжает: «В Европе семнадцатого
века индивидуум стал столь живо сознавать себя как чувствующую,
воспринимающую и думающую личность, что, по крайней мере, в
Германии и Англии он не мог больше обходиться без специального
для этого термина, отдельного слова, выразительно передающего это
переживание». Далее, «Интересно, что «со-знание» (con-scious), сло­-
во, латинский источник которого означал «знать с» (разделять знание
с другим), теперь стало означать «знать самому по себе, одному».

¹³⁰ Уорман (Wahrman, p. 168) Во второй половине того века, например,
люди могли много чего сказать о своих чувствах, но последние не мыс­-
лились как внутренние, как «принадлежащие мне»; они существовали
как часть погруженности в групповой процесс (Хиллман, Hillman, р.79)

¹³¹ Ibid., pp.3 ff

^щ Ibid, р.4 Уорман уточняет ( Wahrman, р.13): «Было бы ошибочным предполагать, что акцент на материнстве был новостью последних двух десятилетий восемнадцатого столетия. Напротив... мать была нормативной фигурой... вопрос состоит в том, когда женщина, вы­бравшая не быть матерью, стала фундаментально неприемлемой и вызывающей беспокойство фигурой? Именно здесь мы видим ясные обозначения поворотной точки конца восемнадцатого столетия».

¹³³ Ibid., р.4

¹³⁴ Ibid.

¹³⁵ Ibid., p.171

¹³⁶ Ibid., p.173

¹³⁷ Ibid, 175

¹³⁸ Задолго до того, как индивидуальное осознание проявилось в кол­лективном сознании, оно существовало как потенциал, хранящийся
в бессознательном, а душа была коллективной реальностью. В этом
состоянии, как говорит М.Л. фон Франц: «Человек начинает осозна­-
вать свою индивидуальную внутреннюю Самость или «вечную лич­-
ность» только через религиозную традицию, потому что только эта
традиция выражает духовную суть его или ее существа. Как пока­-
зал Хельмут Якобсон, египтянин периода среднего царства (вплоть
до 2200 до н.э.) еще верил, что встретится со своей не-коллективной,
личной душой только после смерти, в форме так называемой души,

«ба», птицеподобного существа, которое воплощало его подлинную внутреннюю Самость. Во время его жизни, однако, египтянин чувс­твовал себя настоящим только в качестве члена общины, только до тех пор, пока он функционировал в соответствии с правилами или законами его религии» (1994, р.255)

¹³⁹ Шварц-Салант, (Schwartz-Salant, 1995, рр.1-14)

¹⁴⁰ Юнг (Jung, 1967)

¹⁴¹ Юнг (Jung,1976, рр.553-554)

¹⁴² Ноульсон (Knowlson, р.319)

¹⁴³ См. Юнг, Misterium Coniunctionis, par 654 и далее

¹⁴⁴ Роббинс (Robbins, р.40)

¹⁴⁵ «Психология и религия», пар.137 [Цит. по: К.Г.Юнг, Архетип и сим­-
вол, М: Renaissance, 1991,с.184]

¹⁴⁶ Роббинс (Robbins, р.48)

¹⁴⁷ См. описание Юнгом взаимодействия аналитика и анализируемого
в «Психологии переноса», пар.363-64

¹⁴⁸ Психоаналитик Джойс Мак Дугал описывает утрату способности
функционировать в качестве аналитика как встречающуюся иногда
в терапии очень сложных случаев:

«Но в том случае, если различение между проекцией в переносе и наблюдением за реальностью размыто, способ, которым аналитик принимает выражения переноса пациента, скорее всего, будет иным. Форма [выражения] оказывается «псевдокоммуникацией», которая направлена не столько на информирование (буквально: «придавать форму») аналитика о его мыслях и чувствах, сколько на избавление от болезненного интрапсихического конфликта и на то, чтобы вызвать его реакцию; мы должны спросить себя, как последнему наилучшим образом ухватить и проинтерпретировать этот «язык». В начале он не «слышит» послания, и вовсе не сразу осознает свое эмоциональное потрясение. Сложно определить, чего не хватает, особенно поскольку после изъятия не остается бессознательного следа и никакая нео-ре-альность не создана, чтобы занять место [отсутствующего элемента], как в случае с психотическими пациентами. Постепенно у аналитика мобилизуется и, действительно, аккумулируется аффект; в то время как анализируемый выдыхается или коверкает свое аффективное пе­реживание, аналитик становится буквально «аффектированным, заде­тым». Ассоциации пациентов обладают проникающим или наполня­ющим действием, которого нет в обычном невротическом переносе и аналитическом монологе, То, что не было допущено в мир психичес­кой репрезентации, не может быть «услышано» как латентное сообще­ние. Это — эмоциональная инфильтрация, содержащая в себе семена будущих интерпретаций, но чтобы быть способным сформулировать их, аналитик сначала должен понять, почему дискурс его пациента так задевает его... С такими пациентами, которых я описываю, аналитик способен чувствовать, в первую очередь, что он находится где-то на линии «прекращения адекватного функционирования в качестве ана­литика» с этим конкретным анализируемым. (McDougal, рр.293-294)

В полях комплекса слияния подобное состояние может стать хро­ническим, тогда как «функционирование в качестве аналитика» ока­зывается исключением. Именно это поднимает вопрос об этичности продолжения терапии.

¹⁴⁹1981, р.191

¹⁵⁰ Я благодарен д-ру Майклу Груберу (Dr. Michael Gruber) за эту ссыл­ку и за его размышления над текстом.