Психодраматическое «путешествие»

Психодрамы, которые разыгрываются преимущест­венно в дополнительной реальности — во сне и в вообра­жении, — зачастую переживаются протагонистом более интенсивно и воспринимаются как более интересные, чем путешествия, индуцированные наркотическим опья­нением. Благодаря расширению сознания клиента в от­ношении внутренней реальности психодрама занимает важное место в терапии наркоманов. Психодраматиче­ское путешествие отличается от путешествия, индуциро­ванного наркотиками, тем, что в организме клиента не происходит патологических изменений, вызванных нар­котическим отравлением; тем, что во время психодрамы его сознание остается бодрствующим; тем, что при неко­тором горизонтальном сужении сознания в отношении окружения, не включенного в психодраматическое дейст­вие (группы, помещения и т.п.), оно претерпевает верти­кальное повышение и расширение вследствие осознания внутренней реальности самого себя и других; тем, что по завершении путешествия реальность не кажется уже та­кой унылой и угрожающей, как раньше, а воспринимает­ся более близкой, доступной и осуществимой. То, что было пережито в психодраматическом действии, уже вы­свободило в протагонисте столько инициативы, что он способен постепенно интегрировать креативное содержа­ние путешествия в свою реальную жизнь.

Как и в большинстве психодрам, разогрев членов группы для психодраматического путешествия может происходить ассоциативно и имажинативно. В форме имажинативного разогрева всех участников группы про­сят закрыть глаза. Каждый в полном безмолвии представ­ляет себе, что он путешествует. Спустя некоторое время руководитель группы по очереди справляется, где и в ка­ком транспорте находится сейчас каждый из них. Один, например, едет в автомобиле вдоль берега моря, другой летит на самолете над тундрой, третий участник группы бродит в горах, а четвертый плывет на паруснике в экзо­тических водах. Иногда путешествуют даже на коврах-са­молетах. Бывает и так, что кто-то из членов группы отка­зывается от путешествия. Спустя некоторое время после того, как каждый член группы рассказывает о транспорт­ном средстве, месте и цели путешествия, участники груп­пы по очереди детально описывают местность, обстоя­тельства путешествия и своих спутников. Плавающий в одиночку яхтсмен подплывает к одному из островов, рас­положенному в южном море. С берега ему машет рукой прекрасная туземка. Пассажир реактивного самолета об­наруживает на сиденье рядом с собой своего маленького сына. Путешествующая пешком ищет отсыпь из валунов. Ее горы находятся в Азии. Она хочет добраться до разва­лин замка под вершиной горы. Тем временем водитель ав­томобиля приехал на юг Франции. Теперь за рулем сидит его жена. Дама на ковре-самолете парит над Тибетом. Участница группы, которая отказалась от путешествия, вдруг бледнеет, становится напряженной. Она ерзает на стуле, беспокойно теребит пальцы рук, еле сдерживает слезы. Она видит комнату, а в ней себя ребенком. Двери распахнуты настежь, ящики мебели выдвинуты. Ее при­емная мать в панике спасается бегством.

Преимуществом вхождения через кататимные образы путешествия является то, что психодрамотерапевт очень быстро получает представление об эмоциональном состоя­нии каждого участника группы, которое нередко является непосредственным показанием к выбору протагониста.

Психодраматическое путешествие может, однако, вво­диться и ассоциативно через импровизационную игру.

Пример: На сцене друг против друга в виде двух тре­угольников, изображающих купе вагона, ставятся шесть стульев. Участница группы спонтанно встает, выглядывает из окна и произносит монолог о своем путешествии в Париж. Вскоре к ней присоединяет­ся молодой человек. Происходит легкий флирт, ко­торому мешает сначала проводник, затем подсажи­вающиеся в купе другие участники группы. Нако­нец между шестью участниками группы завязывает­ся оживленная беседа. На каждой остановке в купе заглядывает проводник. Неожиданно для всех вось­мой участник группы пробирается по вагону с те­лежкой, нагруженной напитками и разной едой. Все участники группы весело ведут импровизацион­ную игру. Единственным режиссерским указанием к ней было пустое вагонное купе на сцене. Прибыв в Париж, путешественники прощаются. Затем один из них прохаживается по Монмартру. Раскрыв при­обретенный в поезде пакет с кексом, он достает из него конвертик с белым порошком. Он сразу узнает в нем ЛСД и хочет «попутешествовать». Обрадо­ванный этому «билету», он ищет «гида» для путе­шествия. Он выбирает участницу группы с длинны­ми черными волосами и несколько восточной внеш­ностью, проглатывает воображаемый порошок, ло­жится на также воображаемую скамью в парижском парке и закрывает глаза. Вскоре он описывает, как лежит в тихо скользящей по воде лодке. На носу сидит индианка и наигрывает на флейте необычную мелодию. Выбранная в качестве гида участница группы сидит теперь в роли индианки на носу лод­ки и тихо напевает. Лодка скользит все дальше и дальше. Наконец протагонист представляет себе, что индианка причаливает лодку к песчаному берегу. Оба высаживаются и входят в джунгли. Протагонист восхищается пышной растительностью. Индианка предостерегает от змей... Протагонист, напротив, ут­верждает, что змей здесь вообще не бывает.

Психодрамотерапевт тут же организует обмен ролями. В отличие от импровизационной игры важ­но, чтобы в психодраматическом путешествии, рав­но как и в центрированной на протагонисте символодраме, представления других людей не искажали ход путешествия.

Пройдя через лес, протагонист и его спутница взбираются на поросшую травой гору. По другую ее сторону протагонист видит стоящий на холме азиатский храм. Вскоре он и индианка входят в не­го. Протагонист смотрит по сторонам, описывает помещение и удивительные вырезанные из дерева фигуры. Побуждаемый ведущим психодрамы, он меняется с фигурами ролями и пантомимически их изображает. Кроме того, он говорит от лица каж­дой. Особое внимание привлекают две статуи. В ро­ли одной протагонист стоит, выдвинув вперед пра­вую ногу, слегка наклонив голову и устремив взгляд вдаль. Он говорит: «Я смотрю поверх всех, я вижу сквозь всех, мне видна каждая мелочь, я обо всем все знаю, но ничего не выведываю». Вер­нувшись в собственную роль, посетитель храма об­ращается к следующей фигуре. Он описывает жен­скую статую. Она слепа. Поменявшись с нею роля­ми, протагонист произносит следующие слова: «Я ничего не вижу, но я чувствую мир. Рассматривая меня, ты становишься на меня похожим. Я узнаю тебя. Сосредоточься на мне, и ты тоже меня узна­ешь». Вернувшись в собственную роль, протагонист в сопровождении индианки покидает храм. Прежде чем отправиться на лодке домой, он какое-то время сидит на песке, размышляя над своим переживани­ем в храме: «Я отчетливо чувствую обе фигуры ря­дом с собой, шагающую, отважно глядящую вдаль — справа от себя, слепую, устремленную вовнутрь — слева. В храме я относился к ним как к собеседни­кам. Теперь обе они — часть меня; отныне я не мо­гу уже представить себя без той или другой фигу­ры. Я ощущаю теперь как бы тройственное единст­во, и это единство есть я». Затем протагонист вме­сте с индианкой отправляются в обратный путь. Ле­жа на спине в лодке, он несется назад по течению. Спустя некоторое время «индианка» дублирует ле­жащему с закрытыми глазами протагонисту:

\Д — дубль, П — протагонист. — Прим. авт.\

Д: «И вот я снова лежу на скамейке в париж­ском парке!»

П: "Какое же у меня было увлекательное путе­шествие!"

Д: «Путешествие на Восток, которое оканчива­ется в кругу близких людей. Я открываю глаза, гляжу по сторонам...»

П: «И в самом деле, я снова здесь!»

Обратная связь группы очень теплая. Зрители тоже иногда столь бурно сопереживали психодра­матическому путешествию, как будто они сами пу­тешествовали по Индии.

Комментарий: Подобные имажинативные психодра­матические путешествия пригодны для того, чтобы удов­летворить имеющееся после воздержания psychical drive \Психическое влечение (англ.) — Прим. ред.\ наркоманов без обращения к наркотикам. Кроме того, они стимулируют воображение и активность (103).

В нашем примере протагонист увидел внутри храма фигуры, которые олицетворяют собой различные черты человеческой личности. Поскольку храм и статуи возник­ли в воображении протагониста без какого-либо внешнего побуждения, их следует интерпретировать на субъектном уровне. Если воплощенные в фигурах черты личности по­рою не переживались протагонистом осознанно, то есть воспринимались им отчасти бессознательно, то в процессе игры, согласно словам протагониста: «Я ощущаю теперь тройственное единство, и это единство есть я!» — произо­шел процесс осознания и интеграции.