Кататимная психодрама, или психодраматическая символодрама

Кататимное, то есть «идущее из души», переживание об­раза применялось Лейнером последние пятнадцать лет в ка­честве специального психотерапевтического метода. При этом Лейнер опирался на работы терапевта Хаппиха о «ме­дитативном созерцании» (44) и француза Дезойла об «уп­равляемом сне наяву», или «reve eveille dirige» (23). Из-за часто имевших место «драматических» реакций клиентов на образы, возникавшие в их представлении, кататимное пере­живание образа называют также символодрамой. Благодаря присутствию опытного терапевта и его активному вмеша­тельству в процесс кататимного переживания пациентом об­раза оно, подобно «reve eveille dirige», становится управля­емым. В таком случае его называют еще «символодрамой с направленной режиссурой» (66). К примеру, терапевт мо­жет посоветовать клиенту при виде опасного зверя покормить его и тем самым хотя бы на какое-то время отвести угро­зу. Другому пациенту, плывущему в своем воображении по бурной реке на лодке, он предлагает всегда держать в поле зрения берег, чтобы подыскать место для высадки перед вид­неющимся уже вдали водопадом. Когда Лейнер говорит, что психологический принцип кататимного переживания образа основан «на спонтанной манифестации порыва души изобра­зить саму себя» (66), то это высказывание в полной мере от­носится и к психодраме в целом, и к кататимной психодраме в частности, которую Морено уже в 40-е годы практиковал в форме гипнодрамы (29). В кататимной психодраме, или пси­ходраматической символодраме, кататимные образы не толь­ко переживаются на интрапсихическом образном уровне, но и изображаются экстрапсихически. Психодраматическая символодрама инсценируется по знакомым нам психодраматиче­ским игровым правилам. Однако при кататимной психодраме особое значение должно придаваться частому обмену ролями, с тем чтобы ведущий психодрамы или партнеры не влияли на кататимную продукцию протагониста. Такое влияние на про­дуцирование образов не имеет ничего общего с направленной режиссурой. В случае направленной режиссуры ведущий ис­ходит из переживания образа самим протагонистом. Для этой цели иногда может вводиться дублирование по типу «перехо­дящего дублирования». Тесная связь между кататимным пе­реживанием образа и психодрамой очевидна.

Нередко психодраматическое изображение кататимно переживаемых образов быстро приводит к той или иной степени осознания вытесненных конфликтов. В таком случае они вспоминаются, переживаются, узнаются в психодраме и закрепляются в сознании в следующей за психодраматической игрой фазе обсуждения.

Пример: Довольно сдержанная в психодраматической иг­ре участница группы спонтанно выражает желание принять участие в психодраматической символодра­ме. Вслед за этим ее приглашают на сцену, где просят лечь на пол. Позади нее садится ведущий психодрамы, исполняющий роль дубля, и говорит: Д: «Я закрываю глаза и вижу...»

Протагонистка продолжает:

\Д — дубль, П — протагонистка. — Прим. авт.\

П: «Себя, одиноко бредущую по проселочной дороге».

Д: «Сейчас...»

П: «Прекрасный летний вечер».

Д: «Справа я вижу...»

П: «Луг, поля с пшеницей».

Д: «А слева...»

П: «Небольшую деревню вдали. Я продолжаю идти по проселочной дороге, пока наконец не при­хожу в небольшой незнакомый город».

(Обратите внимание: все содержательное описа­ние исходит исключительно от протагонистки.)

После описания пустынной улицы этого города протагонистка вдруг замечает проходящего мимо человека, но детально его не описывает.

Д: «Я смотрю на него...»

П: «Нет, он уже прошел... Теперь я вижу при­ближающуюся ко мне супружескую пару. Им где-то пятьдесят-шестьдесят лет. Это первые люди в горо­де, которые почему-то меня заинтересовали».

Далее следует точное описание супругов и иду­щего рядом с ними их сына.

П: «Теперь они зашли в кафе, и я чувствую себя неуютно. Ведь в этом незнакомом городе мне негде даже остановиться. С зашедшей в кафе семьей у ме­ня был хотя бы зрительный контакт. Лучше всего мне тоже зайти в кафе».

Протагонистка входит. Она описывает интерьер кафе, принимающего в ее представлении четкие формы. За одним столиком она видит сидящую супружескую пару и их сына. Ведущий психодра­мы тут же просит протагонистку изобразить эту сцену, как при обычной психодраме. Протагонистка выбирает трех участников группы, которые должны изобразить воображаемую семью. По указанию про­тагонистки они усаживаются за большой стол, тогда как она сама занимает место за маленьким столиком по соседству. Между ними завязывается беседа. После обмена ролями протагонистка в роли пожи­лой дамы просит молодую женщину за соседним столиком (то есть саму себя) присоединиться к ним. Ведущий психодрамы тут же организует обмен ролями, чтобы посмотреть, последует ли протагонистка этому приглашению. Она пересаживается. По­ка обе женщины непринужденно разговаривают друг с другом, пожилому господину становится скучно, о чем он и сообщает, поменявшись ролями с протагонисткой. Сын этой пары в игре практиче­ски не участвует. Наконец муж встает, чтобы при­нести газету. В тот же момент протагонистка выхо­дит из своей роли. Она восклицает: «Теперь я уз­наю этого господина... это мой свекор. А дама — это же моя свекровь, а их сын — мой муж. Дейст­вительно, это они. Только теперь я их узнала. Как странно, ведь недавно я разошлась с мужем и ушла из их семьи. Мне и в самом деле предстоит переезд в другой город». По этой причине протагонистку и группу, похоже, не очень удивляет, что кататимное путешествие протагонистки привело ее в небольшой город. Всем, однако, кажется странным, что во вре­мя игры клиентка узнает в первых же повстречав­шихся ей «чужих» людях только что оставленных родственников.

В этом месте психодраматическая символодрама переходит с символического уровня на уровень ре­альности и продолжается в виде обычной центриро­ванной на протагонистке психодрамы. Разыгрыва­ются следующие две сцены. В первой воспроизво­дится ужин за семейным столом у родителей мужа. В ходе разыгрывания характерно-специфическим образом проявляются интеракции между этой семьей и невесткой, которые подвергаются перера­ботке посредством обратной связи. Вторая сцена представляет собой проекцию будущего. Снова протагонистка оказывается в незнакомом городе, в ко­торый она собирается переехать. Во время поисков квартиры ей приходит мысль попытаться сначала остановиться в студенческом общежитии. Протагонистка так рада этой неожиданной мысли, что на какое-то время прерывает игру и удивляется, как такая прекрасная идея не пришла ей в голову рань­ше. Продолжение сцены приводит протагонистку в студенческое общежитие. Там, в комнате отдыха, она встречает шестерых студентов и студенток. В

качестве одной из возможностей изображаются пер­вые контакты клиентки со всеми характерными для нее сложностями и проблемами в общении. В фазе обсуждения партнеры сообщают, какие чувства вы­звало у них появление нового человека в общежи­тии. Сама клиентка вербализует, что она испытыва­ла по отношению к самой себе в чужих ролях при обмене ролями. При повторении этой сцены в новой версии проверяются различные модификации ее по­ведения.

Комментарий: Психодраматическая символодрама демонстрирует протагонистке ее по-прежнему сильную — вопреки собственному убеждению — внутреннюю зависи­мость от бывшего мужа и его семьи. После того как эта внутренняя реальность оказалась вскрытой, внешняя ре­альность семейных отношений психодраматически пере­рабатывается в специальной сцене. Кроме того, благодаря дополнительной реальности психодрамы удается проиг­рать возможности будущего в различных версиях. В этих сценах протагонистка пытается независимо от семьи уст­роиться в чужом городе. Переживание этих возможностей повышает гибкость ее представлений и уверенность в са­мой себе.