Подросток 11-12 лет и девочка-невидимка

В додвенадцатилетнем возрасте, как известно, вчера еще слепо верящий старшим догматик впервые разочаровывается в авторитетах - носителях догм - в этих самых старших, а с ними и в их правилах. Правда-своих правил он не придумывает!

В этом психологическом возрасте девочки объединяются с девочками, а мальчики с мальчиками, в противостоящие друг другу и мало понимающие друг друга тусовки.

Я расскажу об этом в “Драке пацанов”. По пока несколько тезисов оттуда.

* * *

Какие основные тенденции в отношении к девочке подростка этого (до 12-летнего) переходного возраста?

Мальчик Ощущает, что девочка провоцирует его на какое-то незнакомое ему, волнующее и проблематичное, да еще и ставящее его в зависимость от нее отношение. Предчувствует, что самим фактом своего существования она дезорганизует всю систему его мировосприятия.

Подросток этого психологического .возраста с одной стороны задет девочкой и тянется к ней. С другой - обеспокоенный ее влиянием, борется с ним. Пытается защититься, дискредитировать это влияние в своих глазах, а вместе и девочку. Пытаясь сохранить свой, знакомый ему мир, ничего не подозревая еще о существовании иного мира - мира девочки, он пытается общаться с девочкой, как с мальчиком. Делает это совершенно искренне.

Он не знает, что так игнорирует девочку как отличную от него.

Девочка, привыкшая к “бесполому”, а в действительности мужскому миру, искренне старается поддержать это привычное, по сути гомосексуальное, общение с мальчиком, как мальчика с мальчиком. Если это ей удается, она маскулинизируется[279], и как девочка почти не развивается.

Чаще же она теперь начинает отставать от мальчика в мужских проявлениях.

Но это возраст соревнования и непременное побед.

Мальчик соревнуется с девочкой, как соревновался бы с любым другим своим товарищем, будь на ее месте тот. Побеждая постоянно, мальчик начинает сомневаться в “полноценности” девочки и убеждаться в ее “неполноценности”. “А, что с нее взять - девчонка!”. К тому же девочка его беспокоит иначе, чем мальчики.

Неосознанно защищаясь от беспокоящего переживания, он начинает третировать девочку как бы за ее отставание в соревновании, как третировал бы любого всегда проигрывающего товарища.

Как и он, не зная ничего о возможности иного своего существования, девочка тоже начинает чувствовать себя неполноценным мужчиной. Неполноценным человеком!

Далее, в зависимости от других, определяющих ее выборы личностных направленностей, девочка выбирает свои способы реагирования на мнимую неполноценность.

Один из этих способов реагирования девочки на переживание своей мнимой неполноценности - гиперкомпенсация наглядно успешным самоутверждением в мужских делах, совсем не выражающих ее как личность. Часто успешность такого самоутверждения дополняется еще и мстительным третированием мужчин - доказательством себе и нм их несостоятельности, непривлекательности для нее, ненужности...

“Пойду, вырву себе глаз! Пусть у бывшего зятя моей мамы бывшая жена будет кривая!”.

Грязь “чистоты”

Сутью отношения к женщине подростка-мужчины додвенадцатилетнего психологического возраста является:

- незнание о существовании женщины как женщины,

- демонстративное игнорирование ее,

- обеспокоенность ею,

- направление энергии этой, плохо понятой обеспокоенности на агрессию против женщины по любому поводу,

- презрение к женщине со всеми ее дезорганизующими “нормальное существование” импульсами (именно это презрение закреплено в передаваемых без критики из века в век нравственных догматах нашей культуры).

Мужчина-подросток этого психологического возраста стыдится и презирает себя за свое влечение к женщине, презирает “грязные” женские импульсы, “вызывающие” это влечение и соответствующее поведение. Третирует женщину, подавляя всякую ее инициативу.

Женщину с подавленной инициативой, не участвующую в собственной женственности, незрелый мужчина воспринимает “чистой” . Такую - признает. От такой ждет признания.

Но именно такая, в силу своей сексуальной заторможенности, оказывается единственным полем деятельности, в котором он терпит крах, не умея добиться ее непосредственного отклика. Об этом мы уже говорили, и будем еще говорить в “Драке пацанов”.

И это единственное поле деятельности, где она как мальчик -подросток может его победить, отомстив за все свои проигрыши.

Не заметив женщину, мужчина-подросток начал “драку”, подавил женщину раньше, чем та открылась самой себе, а потом сам стал жертвой этой драки с женщиной-подрост-ком, не заметившей самое себя. Не заметившей теперь и его!

Теперь вернемся к началу той части разговора, где речь шла о внутреннем мужчине в женщине.

Внутренний мальчишка

Представьте, что и ее (женщины) внутренний мужчина (ее мужской радикал) вместе со всей страной в процессе Перестройки шагнул в додвенадцатилетний психологический возраст.

Этот внутренний мальчик-подросток в женщине

- претендует на доминирование в ней;

- ценит в ней только мужские или полезные мужчине свойства;

- побуждает ее отстаивать себя только через них.

Мы уже слышали, как “современная женщина” называет это “обрести материальную и моральную независимость”, “стать свободной! , “эмансипироваться”, “утвердиться”, “самореализоваться” ...

Подросток-мужчина в ней не знает, не замечает или стыдится и презирает, подавляет малейшие проявления ее специфически женских импульсов. Доводит нередко свою хозяйку до существования в постоянной спазме, в стеснении и неловкости. Разрешая ей отдушину только в тайном онанизме, он и здесь после замучивает ее стыдом.

Не позволяя чувствовать саму себя, внутренний ее подросток лишает женщину состояния, которым она могла бы выбирать.

Не выбирая, она всеми воспринимается хитрой, или хитренькой, обманщицей. Ей не доверяют.

Не понимая сама себя, не позволяя понимать себя другим, агрессивно цепляя нас, она не дает себя беречь.

И задетые мужчины, защищаясь от задетости, перестают беречь ее.

Командующий женщиной ее внутренний подросток легко догадывается, что, используя свои внешние женские атрибуты, она могла бы весьма преуспеть среди мужчин, особенно среди мужчин, так же, как и она, презирающих женщину и свое отношение к ней: “запретный плод слаще!”.

Как хозяйка публичного дома или расчетливый сутенер, посылает внутренний ее подросток не чувствующую саму себя женщину зло обольщать своими бесчувственными прелестями с целью унизить другого, самоутвердиться или приобрести социальные блага.

“Павиан, павиан, павианчик!.. - поет она полуголая тому, кого ее нагота увлекла. Будто это - не ее, а его проблема! Будто это не она, а он разделся, перед презираемой, а не перед желанной публикой.

Внутренний подросток превращает саму женщину в средство. И она не чувствует под его властью, как и чем мучает себя. У нее все “тип-топ”.

Одиночество, воспаления придатков, гастродуодениты, колиты, холециститы, гипотонии и выпадение волос в счет не идут.

* * *

Мне кажется, что так называемая “современная женщина” - вовсе не мужчина в юбке! Но забытая миром девочка, одержимая внутренним своим мужчиной-подростком, словно бесом. Девочка, не заметившая себя - женщину и самоотверженно, с разной степенью социальной полезности или злобы, имитирующая мужчину. А впрочем...

В спектакле Виктюка “Служанки” по настоянию автора всех женщин играют мужчины.

Ниже пояса они одеты в юбки.

Выше - у каждой только голый мужской торс.

Весь спектакль эти женщины делают друг другу пакости и бранятся.

А мы видим грациозно и спокойно движущиеся женские юбки, совсем сторонние от брани,живущие своей отдельной и неназванной жизнью. И сцепившихся в стремлении любыми средствами утвердить свой верх пакостных мальчишек-подростков,... искрение убежденных, что другой “первый начал”...

Впрочем... Скорее всего это все-таки - пойманные в силки соблазна легкой победы над другим человеком внутренние мальчишки, отказавшие себе в дальнейшем развитии в мужчину.

Цивилизация под зад женщине

Для развития, женщине теперь надо было бы соревноваться только с собой.

А своему внутреннему “мальчишке” поручить его основную функцию - расти и заботиться о ней незнаемой.

Интересоваться девочкой в ней.

Отличать и замечать девушку.

И благоговейно ждать женщину - существо в нашей цивилизации неведомое никому, кроме разве что слабоумных, да любящих!

Иными словами: “Пойди туда, не знаю, куда. Принеси то, не знаю, что!”.

Чтобы стать женщиной, женщине теперь надо позволить своему внутреннему подростку стать зрелым мужчиной и... седалищем под зад современной Евы[280].

Переживать сексуальное удовлетворение по-женски не может ни мальчишка в юбке, ни ангел во плоти - никто, кроме самой женщины.

Но для этого надо позволить себе ею стать.

И так всю жизнь...

Он должен завтра приехать из командировки.

Она спешила переделать сегодня все дела. Сделать праздничную уборку, привести в порядок себя, выспаться, чтобы быть завтра во всеоружии своей красоты, бодрости, домашнего уюта и неповторимого обаяния. Она его любит и ждет...завтра! Как хорошо, что он, наконец, приезжает! Она так истосковалась! Только бы он не задержался еще на один день!

Она ждет его завтра.

А сегодня - гора дел. Дела поглотили ее. Сегодня ей не до него. То есть ей, конечно, всегда до него. Но сегодня она занята не им.

А он приехал... сегодня.

Врасплох, в разор... Застал ее простоволосую, не успевшую...

Приходилось ли вам когда-нибудь пережить огорчение, когда вы готовились сделать любимому сюрприз, ждали этого не прикрытого сдержанностью эффекта неожиданности, когда действительно соприкасаешься с сердцем другого, обнаженно обнаруживающим свою неподготовленную, как “ох”, радость... Как счастливо наслаждаться его радостью, действительной, невежливой, неблагодарной, не деланной... Приходилось ли вам когда-нибудь пережить огорчение, когда этот любимый, непрошено опередив, явившись, когда вы не готовы, лишил вас такой возможности... обрадовать его?

Не успев удивиться, не проглотив огорчения, она бросила свои детские, еще не им занятые, руки ему на шею, и вся, как ребенок, повисла на нем.

Ведь она ему всегда рада... Ведь это же он...

Какой он сию минуту для нее? Какая для него она сама?

Этого заметить не успела,... да и не стремилась. Они же теперь - муж и жена. Его отношение запротоколировано загсом... Навсегда.

А он, настороженно ждавший ее появления из комнат, в нетерпеливом предвкушении, как она обрадуется его неожиданному приезду на день раньше, каждой жилкой, как ему казалось, прислушивавшийся к ее сердцу, вдруг под ее не чувствующим его, не замечающим, отсутствующим, торопливым телом, машинальными и от того чрезмерно бурными поцелуями, он как-то вдруг сразу устал. Он сник, обмяк, чуть коснулся губами ее словно уже в следующей минуте живущей щеки... Постарался возможно бережнее, как ему казалось, освободиться от ее объятий. Отстранил ее.

Она обиделась.

В нем закипела досада, почти злоба. Он - мчался к ней...

Он изнемог без нее!.. Он!.. А она!.. Бросила ему на грудь что-то машинальное, неживое, ватное... и суетливое... Видимо, забыв себя в комнатах. Теперь еще и обиделась... Уверив

себя, будто это она суетилась здесь губами. А ведь чувствует, что ей самой не до него... Зачем поспешила показывать восторг? Лишив его... его святого права... действительно обрадовать ее. Ведь, не поторопись она одно мгновенье, она бы не смогла не обрадоваться ему!.. Ну, хоть бы мельком, заметь она его... саму себя, прежде чем рухнуть на шею... как по зазубренной, не пережитой роли... А теперь так плохо!

Отвечать на дежурные жесты он не умел... и не хотел.

Она огорчилась от его холодности и... испугалась.

- Ты изменяешь мне со своей программой супружеского счастья... - отредактировал он, наконец, вслух злую сентенцию. - Зачем ты лжешь!? - Они поссорились.

Как часто, слишком часто,, обманываем мы друг друга такими запрограммированными еще в детстве ожиданиями и объятиями! Как трудно на них отвечать и как рискованно не ответить!

- Помнишь, что ты ему рада, а в то, что чувствуешь сию минуту, не заглядываешь...

Вот и обнимают два отсутствующих человека двух не существующих в действительности, вчерашних людей.

Листья перед моим окном и те сегодня изменили оттенок и настроение, не те, что вчера. Не лучше, не хуже, просто -не те, иные, другие....

Драка “пацанов”

Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей...

А. С. Пушкин[281]

Но есть мир подростка! Десяти - двенадцати лет.... Чуть раньше, чуть позже - не. в этом суть. Суть в том, что в эту пору каждое мое движение - соревнование, преодоление -победа. Догнать, обогнать, оторваться - взять верх! Я так paсту. Расширяю, углубляю, ращу свое пространство... и ощущение своих возможностей - овладеваю миром. И -очень важно - ощущаю себя овладевающим, захватывающим мир. Прочь с Дороги - я пришел!

И это замечательно, нормально - добро! Другой делает то же самое со мной. Все честно. В этом соревновании растет . каждый и все. Как молодая, березовая роща! Я видел такую весной. На высоте рыжего холма, только-только высвободившего телячий свой лоб от грузного снега. Еще без листьев, прозрачную, слепящую голубой белизной. Каждая березка тянется взапуски с другой к солнцу. Каждая - другим свет застит и всех подгоняет. И все в этом состязании высоченны, стройны, и... примерно вровень верхушками,

Я побеждаю, расталкиваю, дерусь, иногда жестоко. Ведь в этом мчащемся времени сверхактивности я еще не умею сочувствовать . В этом вихре я чувствую другого только на обходе, только побеждая. Или, когда другой побеждает меня. И-это— очень острые, но и очень разные ощущения другого - побежденного или победившего. Чувствовать и различать я уже учусь. Побеждая и стремясь победить, я ищу свое место в мире, утверждаю себя - самоутверждаюсь.

То, что, в отличие от березок, меж людьми возможно обгонять других не только за счет реальных достижений -не только научаться, постигать, развиваться, и перегонять, созидая себя и мир.... Что в этом состязании подростков возможно, и часто случается, не только подлинно расти, но даже совсем наоборот! Что в соперничестве людей возможно еще и “пыль в глаза пускать”, “тень на плетень наводить”, хитрить... Можно ничего в действительности не строить, даже разрушать, создавая видимость успеха обманом. Что, в отличие от березок, люди могут занять не свое место. Украсть, выклянчить принадлежащее другому; лицедейством добиться лучшего положения и, не вырастая, выглядеть победителями. Скольких пройдох и мистификаторов мы мним великими!.. То, что люди могут, казаться и чувствовать себя сверху, вовсе не развиваясь реально.... Что, обманув, мы можем - самоутверждаться за чужой счет и, “ничего не знача, быть притчей на устах у всех”... Что, остановившись в развитии, отстав, можем казаться и другим и себе(!) растущими и выросшими.... То, что, в отличие от березок, меж людьми возможно, и нередко, притворство и иллюзии, в которые, заигравшись верит и сам притворщик. Что самообман случается, пожалуй, чаще обмана Что в соревновании людей ложь сплошь занимает место развития и как важнейший рычаг нашей культуры тормозит рост всех - всей человеческой “рощи” - нашего Рода Человеческого... то, что.... Иными словами, обсуждение места лжи в стремлении людей к небу... - оставим для другого разговора. Рожденный отцом и матерью... второй раз рождается, (сам рождает себя), когда открывает в себе лицедея и решается жить узнанным, узнанными ощущать себя.

Сейчас меня в этом жестоком, без сочувствия друг к другу состязании подростков интересует другое. Удивительно! Не смотря на то, что в этом возрасте всё “беспощадно разделились[282]” на девочек и мальчиков - реально разделились на соответствующие однополые группы, отгороженные друг от друга каждая своей тайной,... удивительно, что при современной системе воспитания (другой я просто не знаю) и в группах мальчиков, и в группах девочек все общаются друг с другом и с представителями другого пола... все общаются друг с другом одинаково “гомосексуально” - как мальчик с мальчиком! Да, да - именно и только так. И девочки между собой общаются, как мальчик с мальчиком! Как соревнующиеся и побеждающие друг друга пацаны! Пацаны, устанавливающие так - соответственно победам - иерархию в отношениях, в правах на место и на притязания.

- Об особом существовании девочки, с ее немужскими нуждами, интересами, значимостями и влечениями, ни в мужских группах подростков, ни, тем более, в женских - просто не догадываются.

Сейчас меня интересует, как это подростковое “гомосексуальное” общение - “мальчика” с “мальчиком” - сказывается на отношении реального мальчика к девочке и девочки к самой себе? Как такое общение в обеих группах сказывается на отношении и мальчика и девочки к женскому в ней? Интересует меня и как это подростковое наивное игнорирование существования немальчикавлияет на дальнейшие гетеросексуальные отношения - отношения между ними как представителями разных полов?

Вспомним снова, как мы общаемся в этом возрасте? Не важно, к какой реальной половой группе мы принадлежим. Все - люди, то есть все - “пацаны”, все - мужчины!

- Я тебе доказал, что лучше тебя решаю, задачи? Доказал, что умнее тебя? Займи свое место! Занял? - мы с тобой друзья. Я буду тебе помогать, подтягивать тебя до себя.

- Я победил тебя в драке? Доказал, что - сильнее? Ты занял свое место - мы друзья! Я буду тебя защищать, и тренировать в искусстве драки, а ты научишь меня решать задачи...

Обратите внимание, как трудно формулировать ту же мысль наоборот.

-Ты меня победил. Ты доказал, что - сильнее. Я признал свое место - я тебе друг. Я буду просить твоей защиты, и учиться у тебя...

Чтобы признать победу другого над собой, нужно иное-мужество, честность, нужен ум... или страх... Выбор твой! Подступает беспокойство: “а зачем тебе я? нужен ли?”. Легко испугаться,- что не нужен. Никому не нужен!..

-Ты мне доказал, что лучше меня решаешь задачи. Ты умнее меня. Я это признаю и занимаю свое место! Я тебе ДРУГ. -

Для такого признания нужно еще больше ума... и честности... и самоуважения, или... доброты. Легче сказать: “ну это мы еще посмотрим!” И посвятить жизнь доказательству себе, что мир - дураки и пустыня.... А ты - демонически не понят...

Но вернемся к моей победе над тобой! Я тебя победил. Ты меня признал, занял свое место (чем и доказал, что признал меня). Мы друзья. Твои переживания меня не интересовали.: Но, когда ты признал меня, мое место и право, - я тебя понимаю, тебе сочувствую (!), твои чувства и твой поступок уважают Так тебе, побежденному отдаю победу надо мной! Научаюсь сочувствовать, любить тебя! Научаясь любить - становлюсь другом.... Остановимся. Сегодня - другая тема. -

Вспомните иные последствия такой же победы в том же психологическом возрасте!

Ты меня победил! А я не признаю тебя победителем!

Я на тебя наскакиваю, лезу, как моська на слона, ярюсь, веду себя, будто победил я, а не ты. Но ты-то в этом возрасте тоже еще “слоненок”. Еще не осознал своей силы. Только еще доказываешь ее себе. Для тебя еще-очень важно, за кого тебя принимают. Ты, как и я, только самоутверждаясь, с удивлением открываешь, что ты, и вправду, - слон! Задираясь и пытаясь преувеличить свои достоинства за счет твоих, я, может быть и не имея такого намерения, нечаянно умаляю тебя. Уязвляю твое самолюбие. Вынуждаю дать мне отпор - повторить состязание. Не важно в чем -в силе, в уме, в чем угодно из значимых для мужчины свойств...

О женских свойствах (своих или ее, или его), значимых для того, чтобы быть (и ощущать себя или ее) человеком, мы еще ничего не знаем. Женские наши свойства в эту пору “гомосексуального” общения будущих женщин и мужчин в качестве “хороших парней” еще не различились для нас, как не видны предметы в густом тумане. Женские свойства не стали для нас значимыми человеческими свойствами, не стали еще для нашего сознания фигурой, имеющей контуры. Женское еще не замечено, не распознано. Женщина растворена для всех в фоне. Она и интересует всех (!) пока только в этом качестве. В качестве - загадки... предвкушения... мечты... о чем-то сладком для всех: “Вино и женщины[283]”. Блюду этому мы не сочувствуем, как, впрочем, и всякому блюду: “Конфеты и мужчины!” . “Хороший ты парень, Наташка! Тебя еще и трахнуть можно”! Человеком мы все пока ощущаем только мужчину.

Важно, что и сама девочка в эту пору ощущает себя полноценным человеком только, когда чувствует, что она -“не хуже мальчика”, “такая, как мальчик”, “лучше мальчика” - “настоящий мальчик”. Девочка этой поры усердно и доказывает другим и себе, что она - настоящий мальчик, то есть настоящий человек! Осознанно или машинально, но в этом психологическом возрасте всем, что отличает ее от мальчика, девочка тяготится. Тяготится - и немальчишечьим телом. К женскому своему телу с его незамеченными и неведомыми, или смутными и беспокоящими, немальчишечьими влечениями относится теперь, если не брезгливо - со стыдом, то пренебрежительно, равнодушно или с потребительским мальчишечьим интересом, но - никогда не бережно.

Итак, этот, казалось, “хороший парень”, которого мы победили, не признает нашей победы и своего поражения! Это - не хорошо! И в этом возрасте мы ему, задирающемуся, доказываем, что он “не прав” и, вообще, 7 слабак, и полный тупица! Теперь он для нас - “плохой парень” и в друзья мы его больше не берём. Изгоняем из своей группы “настоящих парней”. Или окончательно снижаем до положения мальчика-никтожества. “Не наскакивай, и найми свое место”!

С этих пор сниженный “пацан” постоянно будет недоволен и станет втайне или явно порываться занять те места, с которых его прогнали. А нас всегда будет раздражать ощущение, что он требует незаслуженного внимания и похвалы, суетится, рисуется, выпендривается, и претендует не на свое место. Мы будем его шпынять или, пожалев, опекать, нянчить: “чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало”. А ему будет все мало. Унижённый внутренне он будет требовать все большего внимания, уважения.... И так до тех пор, пока не добьется новых... пинков. Кто же может вечно нянчиться с взрослым, который сам не занят собой,... не занят делом, вечно требует аплодисментов, вечно готов обидеться, и успокаивается, только когда докажет себе, что он обойден несправедливо,-потому, что “век жесток” и “люди - звери”!

Но именно такое снижение не признающего ничьих побед и рвущегося на чужое место “пацана” происходит в “гомосексуальном” общении мальчика с девочкой, как с мальчиком! Именно такое!

Быстрее развивавшиеся, до поры всегда и во всем обгонявшие мальчиков девочки, знающие и в себе и друг в дружке только мужские свойства, соревнуясь, как мальчик с мальчиком, и между собой и с мальчишками..., быстрее развивающиеся девочки в начале этого, лишенного сочувствия возраста и умом и силой превосходят и опережают мальчиков, во всем побеждают их. Снизив мальчиков в своем представлении как “ненастоящих мужчин” (но, сохранив ощущение, что человек - это все-таки мальчик, но “настоящий”), они к реальным мальчикам-сверстникам теряют интерес и продолжают “настоящими” мальчиками быть сами.

Но именно к двенадцатилетнему, примерно, возрасту отвергнутые мальчики, еще раньше объединенные не только изгнанием из группы девочек, но и некритично перенятым у старших пренебрежительным отношением к-“девчонке” как к существу низшему..., к этому возрасту мальчики догоняют девочек и в силе и в подвижности ума. Догнав, они начинают доказывать ей и себе (!), что они (мальчики) - сильнее, умнее...- впереди.

Когда теперь уже девочка не хочет признавать своего поражения, но претендует сохранить престиж победителя за собой, тогда и ее, как и всякого “пацана”, претендующего не на свое место, снижают. Окончательно доказывают, что и силой, и умом она мальчику не конкурент и убеждают теперь себя и ее (!), что она - девочка - “пацан ненастоящий” и вообще - не “пацан”. “Ты не человек, потому что -не мужчина”, - так сформулировал это отношение подростка к женщине один мой знакомый[284].

Именно в этом десяти - двенадцатилетнем подростковом возрасте начинается такая взаимоуничтожительная драка мужчин и женщин друг против друга - правая рука мутузит левую!

Застрявшие в этом психологическом возрасте мужчины и женщины растягивают это взаиморазрушение на всю жизнь, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Некоторые из девочек, не выдержав, выбирают действительно жить в роли пацана. Забывают окончательно и о физических свойствах женственности (надо помнить, что такое забвение - не только крах их женского будущего - женской индивидуальности, но и угроза биологическому самосохранению женщины - психосоматическая болезнь). В стремлении самоутвердиться такие “девочки” нередко сами начинают третировать, порой жестоко, других представительниц своего пола, “пацанами не ставших.

Как “соревнование” развивается дальше?

Если женщина не отказалась от своего пола, и не стала, в пику инфантильным “настоящим” мужчинам, “мужиком в юбке”, то оставаться в униженном положении и, главное, с чувством собственной малоценности ей тягостно. Есть, конечно, путь расти в женщину и тем снять проблему. Но об этом позже. А пока это затруднено в том числе и незнанием, что женщина^- некто иное, нежели только- иная биология. И - иное, чем мужчина, иное, чем манящая подростка “загадка в тумане”.

Напоминаю, девочка-подросток, как и мальчик этого возраста, как и все,- застрявшие в этом активнейшем психологическом возрасте - все не знают и не могут догадаться, что женщина - не мужчина. В Средние века Вселенский собор решал вопрос: “Есть ли у женщины душа?”. И признал, что есть большинством в... 2 (два!) голоса. Фактически решался вопрос - человек ли женщина, такая ли она, как мужчина. Другого они не знали. Другое была - ведьма! Сжечь! Представьте - сожгли бы всех “ненастоящих людей” и больше -нет проблем. К нашему времени было бы уже тихо. Тихо.-Спокойная планета. Нет никого! Нет- и времени! Ничьего! Слава этим двоим мужикам! Бабники, наверно! Слава! Вернемся в наше время. Бой подростков продолжается. Женщине, которая чувствует себя “пацаном ненастоящим” плохо. Она терпит, временами клянчит и канючит, временами дергается, просит внимания и одобрения, лезет на глаза кокетством или пытается зацепить всех без разбору иной агрессией: “Вот такая я - загадочная!”... Но, лучше ей не становится и подспудно она ждет случая для настоящей сатисфакции. И, наконец... дожидается. (Мы уже знаем: “этот подросток еще не умеет сочувствовать и чувствует другого только на обгоне, когда побеждает...”).

Но вот этот случай!

“Настоящий мужчина”, во всем победитель - мы же все такие! - “Настоящий пацан” наконец победительно или робко объявляет: “Я тебя хочу!”. А она - “мужчина неполноценный” (помните приписанный Фрейдом женской природе внутриличностный конфликт - “Penis Neid”[285]или “Verlezter Mann”[286], а с ним и комплекс женской неполноценности? А комплекс-то этот, оказывается, по природе мужской и женщине только навязанный мужской, боящейся всего женского, культурой!)...

Он, полный противоречивых или вполне однозначных предвкушений, говорит ей: “Я тебя хочу!”.

И она - “неполноценный мужчина” ему взволнованно и радостно, ведь она так давно ждала этой просьбы или даже уже спокойно так, даже уже не удивившись,- глазом не моргнув, радостно отвечает: “А я тебя... - нет!”... Во, как она его! Некоторые даже говорят: “Ты можешь купить мое тело, но хотеть я тебя не буду!”.

Правда, это только нокдаун. Нокаут еще впереди. Погодите!

И только, когда он задел ее пренебрежением, как никто еще не задевал.... Только, когда он ее вообще не заметил, как Онегин Татьяну... То есть уязвил уж вовсе неотразимо... (мы помнив, что подросток умеет остро чувствовать другого только на обгоне, только, когда побеждает или когда побеждают его!)....Тогда только она, окончательно потрясенная его победой над собой, и окончательно... счастливая, сама сдается в его плен. И тогда только, как пушкинская Татьяна влюбленная, и, как та, забыв о самолюбии, сама творит она все, что в силах ее, лишь бы только он ее заметил. Сама письмо пишет, сама ищет встречи, и сама добивается сто долгожданного: “Я тебя хочу!”. И, конечно же, теперь она отвечает искренне и без малейшего жеманства... Помните у Пушкина:

“Ты в сновиденьяхмне являлся,

Незримый,ты мне был уж мил”...

Именно - в сновидениях, и непременно - незримый!

Конечно же, она отвечает ему: “И я тебя тоже хочу!”.

И тогда только она, “неполноценный пацан”,.у которого никогда до того не было ничего своего немальчишечьего, ничего любимого женского, не было и присвоенного ею, любимого немальчишечьеготела... совершенно побежденная, и окончательно в собственном своем мнении сниженная, дарит она себя нелюбимую ему. “На тебе, убоже, что мне негоже!

И, не предчувствуя беды, забыв обо всяком соперничестве, он, для которого она реальна, как мечта, как силуэт в тумане,-он, влюбленный в свою влюбленность, принимает этот сказочный дар. Чуть ни в забытьи,, в упоении своего чувства к собственному чувству он берет ее.... И потом она нежно и ласково, бережно и с глубоким состраданием, чтобы как-нибудь только не задеть его самолюбия, не-ранить, она потом совсем по-матерински и как маленького успокаивает его: “Не огорчайся! Ну не отчаивайся так! Не сегодня, так завтра!.. Я же с тобой! Следующий раз будет лучше!”.

Оказывается, думая, что берет ее, он брал то, что было ему доступно. Он взял ее женскоетело, которое у нее - не она!

Оказывается он, “настоящий пацан”, ее не удовлетворил! Он не смог! Вот!!! Вот где - нокаут! Настоящий! Во, как снизили! Хоть,- в петлю! Крах мужчины! И полнейшая сатисфакция! “Ты можешь меня насиловать, но победить не можешь!”. . -

Оказывается, что в этой драке пацанов Госпожа Фригидность - неотразимое оружие. Вот зачем вместе со страхом одарила ею девочку Мать Женщины - Природа. Не насилуй! Не побеждай женщину!

Натали Гончарова даже замуж за Пушкина вышла, детей без любви родила, а все-таки он ее не победил. Всех победил, весь мир подлунный победил, но не ее. И погиб. Не поэт погиб - мужчина. Нельзя безнаказанно, теша свое тщеславие, глумиться над проклятой от Евы за инициативу, лишенной вместе с инициативой всех прав девочкой. Дантес придет![287]

Нельзя глумиться над человеком, не замечать его, не разрушив себя. Никому нельзя, ни мужчине, ни женщине!

Иногда этот разрушаемый человек ты сама! Когда не заметила или по-мальчишески используешь женщину в себе, как инструмент, товар, средство - не для себя! Ведь и отомстив ему, и разрушив его фригидностью, и сохранив от него независимость, и родив в несчастье детей, одна осталась и ты,... и они - сиротами при нелюбимом отце. Отмщение, как и в Гамлетовском королевстве, убило всех. Ведь Ева - значит Жизнь.

Никому нельзя побеждать женщину.

И в тумане скрыты люди!

Послесловие

И женщина, и мужчина, которые первыми прочли эту записку, не сговариваясь друг с другом, заявили, что “все это — тревожно и проблематично”!

- Никогда я не стыдилась своего женского тела! - Сказала женщина.

- Девочки-подростки часами же на себя в зеркале любуются! - Сказал мужчина.

Я перечитал последнюю сноску, и понял, что в этом месте, а может-быть и раньше, не только они спросят или возразят мне: “Как это вы пишите, что у девочки не было немальчишечьего тела?!”.

Возразят мужчины, которые, как и мой товарищ, взволнованы знанием, что девочка в возрастах своего превращения в девушку, в женщину, очень внимательно изучает свои, даже едва зарождающиеся половые отличия и “любуется собой” в зеркале. Иногда подолгу рассматривает в нем самые потаенные места своего нового тела.

Возразят женщины, живущие, как им велела природа, - по-женски. С самого начала своего превращения заметившие в себе немальчика. Искренне признавшие новый факт, и без слов и оценок осуществляющие себя тем, что они есть. Многие, так миновали описываемый мной период развития, даже, не заметив и не запомнив его. В “драке пацанов” они не участвовали.

Возразят и те, о ком я пишу: “Что вы?! Я знаю, что я красавица! Я очень люблю себя! Я в себе все разглядела. И теперь часто любуюсь своим телом! Могу показать! Что, коленочка понравилась?! Ну, потрогайте! Мне все равно. Я-то равнодушна. Я ничего не чувствую!.. .

Дело в том, что и эти разной судьбы женщины на себя в зеркало., и мы из-за их спины на них уже мальчишками и девчонками смотрели по-разному.

Если мальчик, увидев тело девочки, был захвачен, и отвлечен волнующей и счастливой остротой собственного переживания, то он не мог заметить переживаний обладательницы тела: Ему было не до нее! А она могла в это время испытывать что угодно, например, страх перед тем, что видела в зеркале, и даже и не догадываться о его (мальчика) существовании.- Ее нагота могла никак с его желаниями не соотноситься. Нагота была сама по себе - ни для кого! Взволнованный так мальчик на девочку смотрел, как на предмет для себя. Ему было не до ее жизни,.не до забот девочки. Правда, обычно он готов был за обладание телом платить услугами, которые многие мальчики мнили тогда и мнят теперь заботой: Мальчик на нее смотрел.. Чувствовал он себя. Чем она занята, он знать не мог. Ее он не чувствовал. От неучастия в ней ему казалось, что и она собой любуется так же по-мальчишечьи, как он ею - безучастно!

Девочка, которая вместе с другими испугалась неизвестности быть немальчиком, смотрит на себя в зеркало, так же, как и этот, равнодушный к ней мальчик - глазами,- как не на себя,- как на постороннее тело. Она тоже себя видит, но не чувствует. Такое глядение избавляет от ощущения своей боли,-от живых тревог. Разглядывая себя, глядя на себя оценивающим взглядом, как на дорогой предмет, она иногда и восхищается собой:

- Какой лак! Какой макияж! Какое платье! Сережки какие!..

- А духи зачем?

- Ну, не потом же вонять?!..

Даже намек на чувствование ей нередко отвратителен, как снижение до скотского уровня. Не чувствует она и людей. Живет в.мире, сочиненном из слов. Всегда невпопад. Всегда в предчувствии, в страхе встречи с собой.

В отличие от этого мальчика и этой девочки, девочка, которая будет жить женщиной, — себя чувствует. Сосредоточенная на своих новых ощущениях, встревоженная собой, она, глядя на свой новый образ в зеркале, узнает разницу между внутренним ощущением себя и сторонним восприятием глазами. Она узнает, что, как не видна глазу она, так и другой не виден ее глазам. Она научается наполнять зрительный образ - и свой, и чужой - жизнью. Научается чувствовать и сочувствовать. Так же, как мы не можем не отдернуть руку от случайного прикосновения раскаленного утюга, так и она, чувствуя себя, не может не отдернуться от чужого ненужного прикосновения даже взглядом. Не может отдать трогать свою коленку без своей нужды. Она чувствует себя и чувствует собой любое касание мира.

И другой мальчик, который раньше дружил с девочкой, а потом увидел ее тело, раньше сочувствовал ей, а потом ощутил желание ее использовать, другой мальчик почувствовал, что человека использовать нельзя. Сочувствие не дало потребительскому желанию возобладать. Он выбрал, во-первых, интерес к ее-жизни, а только потом - к своим удовольствиям. Не обязательно удовольствиям от ее тела! Некоторые хотят от девочки заботы и ласки, иной обслуги. Когда мальчик чувствовал, а не глазел, он не оказался поглощенным собой. Он “увидел” - почувствовал, что перед зеркалом человек. Дав девочке свободу остаться человеком, - он оставил ей возможность самостоятельно выбирать. А когда она сама выбрала его, то одарила его не телом только,-но всею собой, своей любовью. Одарила его - признанием его нужности ей, нужности на зе